Голофрастические конструкции в переводе романа «Waterland» Грэма Свифта на русский язык

,

Введение

Сопоставительный анализ текстов и их переводов на другой язык является важным инструментом выявления особенностей и потенций сопоставляемых языков. Особенно ярко это проявляется, когда перед переводчиком стоит задача передать особенности языка исходного текста, не типичные для языка перевода. Голофрастические конструкции, несмотря на свое распространение в русском языке, гораздо менее естественны для его грамматической структуры, чем для структуры английского языка, в котором они появились раньше и получили гораздо более заметное развитие и распространение. Изучение конкретных стратегий и приемов, которые используются при переводе таких конструкций с английского языка на русский позволяет лучше осмыслить как потенции обоих языков, так и роль данных конструкций в конкретном тексте.

Голофрастические конструкции в английском и русском языках

В европейских языках (прежде всего, в английском языке) в последние десятилетия появились особые конструкции, которые, формально представляя собой предложно-падежные сочетания, словосочетания или предложения, выполняют функцию словоформ и оформляются как целостные единицы посредством дефисов или, реже, слитного написания. Такие конструкции встречаются в художественной, публицистической и даже научной речи. Как правило, они включают от трех до семи слов, однако фиксируются чрезвычайно развернутые конструкции, в которых число компонентов может быть больше десяти (give-me-the-money-or-I’ll-blow-your-brains-out scenarios ^{[1, p. 24]}).

Исследователи сходятся во мнении относительно уникальности таких конструкций, реализующих особый способ словообразования. Например, Лори Бауэр, не ставя под сомнение лексическую природу сочетаний вроде love-in-a-must и forget-me-not, выносит их за пределы сложных слов (compounds) ^{[2, p. 485]}. В качестве одного из подтверждений автор приводит тот факт, что для сложных слов не характерно словоизменение (склонение или спряжение) компонентов, занимающих неконечную позицию ^{[2, p. 489]}. Еще одним признаком голофрастических конструкций, отличающих их от более привычных сложных слов, является сохранение в них компонентов, которые типичны для словосочетаний и предложений: словоизменительных формантов, предлогов и артиклей.

В русской лингвистике такие конструкции называют голофрастическими ^{[3; 4, с. 192, 194-196; 5-10; 11, 2008, с. 23; 12]}, свернутыми ^[13], а также многокомпонентными композитами ^[14-15], компрессивами ^[16], сращениями ^{[17; 18]}, стяжениями ^[19]. Н. Н. Занегина, ссылаясь на исследование Т. А. Петровой, использует также «иконическое» наименование подобных конструкций в названии статьи «Словосочетания-записанные-через-дефис как способ категоризации и новый прием языковой выразительности в русском языке» ^[20]. В рамках данной статьи такого рода конструкции будут называться голофрастическими, поскольку этот вариант в современной отечественной лингвистике является наиболее распространенным и прочно закрепившимся.

Хотя голофрастические конструкции встречаются и в других языках (русском, немецком ^[9]), наиболее характерны они для английского языка. В более общем плане это обусловлено яркой выраженностью у английского языка черт изолирующего типа. На более конкретном уровне возможность подобных конструкций в английском языке, по всей видимости, обусловлена чрезвычайной активностью такого способа словообразования, как конверсия. Такие категории, как имена, глаголы и прилагательные в английском языке не обладают яркими отличительными (словообразовательными или морфологическими) признаками, которые позволяли бы противопоставить их друг другу сами по себе. По этой причине принадлежность слова к той или иной категории можно определить лишь по наличию словоизменительных или словообразовательных формантов (которые присутствуют далеко не во всех контекстах), но в первую очередь — по тому синтаксическому контексту, в котором выступает конкретная единица ^{[21, p. 528]}. Поскольку переход слова в результате конверсии из одной категории в другую является типичным, представляется закономерным, что в этот процесс вовлекаются не только лексические единицы, но и единицы синтаксические, то есть словосочетания и предложения.

Отдельные голофрастические конструкции закрепляются в языке и становятся общеупотребитльными словами, ср.: up-to-date, do-it-yourself. При этом их устойчивость подтверждается не только их употребительностью. Т. А. Петрова указывает, что голофрастические конструкции могут служить производящей основой при суффиксальной деривации, что дает ряды: do-it-yourself —> do-it-yourselfer, do-it-yourselfism, do-it-youselfery, all-at-once —> all-at-once-ness, stick-to-it —> stick-to-it-iveness и т. д. ^{[13, с. 9]}. Способность предложения или словосочетания выступать в качестве производящей основы отмечается и для русского языка, ср. пример впупокмнедышательница, зафиксированный в разговорной речи Ю. Н. Шаталовой ^{[22, с. 195]}.

Тем не менее, преимущественно голофрастические конструкции остаются окказиональными, то есть не выходят за рамки контекста, в котором и для которого они были созданы. Так, Т. В. Попова квалифицирует русские конструкции вроде иван-да-марья, мать-и-мачеха, любишь-не-любишь, не-тронь-меня, по форме и функционированию аналогичные английским голофрастическим конструкциям, как результат сращения ^{[23, с. 683]} или результат окказионального словообразования [там же, с. 684-683]. Это разграничение кажется важным, поскольку признак закрепленности в узусе и языке играет существенную роль при оценке статуса языковой единицы. Традиционные и закрепившиеся в языке образования вроде мать-и-мачеха, любишь-не-любишь следует отличать от окказиональных образований, которые возникают в речи или на письме и не воспроизводятся вне контекста их проявления. По данным А. А. Алешиной, полученным для английского языка, подавляющее большинство таких конструкций (77,19%) являются окказионализмами, 19,3% — узуальными словами, а 3,51% — потенциальными словами ^{[3, с. 117]}. С другой стороны, важным является такой признак, как повторяемость подобных образований в письменной речи одного лица или в рамках одного произведения, которое, впрочем, не приводит к закреплению его в узусе.

Наиболее типичным способом оформления голофрастической конструкции является соединение слов, входящих в «мотивирующее» словосочетание или предложение, посредством дефиса. Однако если учесть вариативность в написании сложных слов в английском языке, которая приводит к сосуществованию слитного, раздельного и дефисного написания как в территориальных разновидностях английского языка (например, британского и американского), так и в рамках одной территориальной разновидности ^{[4, с. 191-192]}, то характеристика конструкций со слитным написанием компонентов как голофрастических кажется закономерной. Действительно существенное различие между слитным и дефисным написанием сводится, по всей видимости, к степени легкости восприятия текста: голофрастические конструкции воспринимаются гораздо легче, если оформлены посредством дефиса, поскольку они имеют объем, обычно многократно превышающий средний объем слова, а их понимание предполагает членение на составные компоненты. Примеры слитных голографических конструкций из прессы и интернет-публикаций, которые приводит Е. В. Петрухина (оставить на послеработы, поручик Противвсех, муравей Навсеруки, в состоянии «ничегонепонимаю») ^{[24, с. 151]}, по всей видимости, доказывают, что голографические конструкции, образованные от предложно-падежных сочетаний в силу их небольшого объема вполне допускают слитное написание.

Голофрастические конструкции в «Waterland» Г. Свифта и их перевод на русский язык

Г. К. Гималетдинова и М. А. Перминова ^[5] отмечают трудность перевода таких конструкций на русский язык. Анализируя русский перевод романа Н. Хорнби «Как стать добрым», выполненный С. И. Фроленком, они приходят к выводу, что ни в одном из случаев голофрастические конструкции не переводятся на русский язык эквивалентными единицами. Переводчик использует компрессию, то есть замену голофрастической конструкции отдельным словом, экспликацию, то есть описательный перевод, а также заключение фразы в кавычки, ср.: Not the old-style, I-hate-you-and-I-wish-you-were-dead look I would have got, once upon a time; this is the new-style, I'm-sooooo-disappointed look, and for a moment I am nostalgic for the days when hatred was our common currency. — Не тот, давешний, полный ненависти и презрения взгляд «чтоб ты сдохла» — нет, это был взгляд нового Дэвида, что-то вроде: «Как ты меня разочаровала». На миг меня посетила ностальгия по тем далеким временам, когда ненависть была привычной подоплёкой нашего общения [там же, с. 1399].

Перевод на русский язык романа Г. Свифта «Waterland», выполненный В Михайлиным, показывает, что в значительной части случаев английские голофрастические конструкции могут быть адекватно переданы средствами русского языка. Проиллюстрируем это несколькими примерами.

В отдельных случаях адекватный, точный перевод не составляет трудности. В частности, это справедливо для случаев, когда голофрастическая конструкция порождается на основе определения, выраженного словосочетанием и имеющего прилагательное в качестве главного слова: And, at sixteen, in the year 1943, amongst all those not-so-much-older-than-me soldiers… I too faced the prospect of precipitate paternity ^{[25, p. 259]}. — И, шестнадцати лет от роду, в 1943-м, в компании всех этих немногим-более-старших-чем-я солдат… я также оказался лицом к лицу с перспективой нечаянного отцовства ^{[26, с. 303]}. По большому счету, в этом случае перевод требует лишь введения в русский текст дефисов, которые, будучи в данной функции не типичными для русского языка, все же реально используются на письме. Голофрастическая конструкция в данном случае не сопряжена с трансформацией синтаксической структуры, которая сопровождается конверсией, а дефис выполняет лишь интегрирующую, объединяющую функцию, несущую исключительно смысловую нагрузку, которая заключается прежде всего в подчеркивании смыслового единства словосочетаний. Это делает подобные образования абсолютно естественными с точки зрения узуса русского языка.

В следующем примере функция объединения элементов в рамках голофрастической конструкции более сложная: For a long time he finds it hard to separate in his mind the familiar-but-foreign fields of the Fens and the foreign-but-familiar mudscapes he has come from ^{[25, p. 20]}. — Еще долгое время у него путаются в голове знакомые-но-чужие поля Фенов и чужие-но-знакомые грязепейзажи, с которых ему удалось вернуться ^{[26, с. 29]}. И в русском, и в английском текстах голофрастическая конструкция косвенно подчеркивает антитезу между двумя сочинительными конструкциями, которая выражена посредством изменения порядка слов. Тем не менее, в силу синтаксической структуры исходного текста этот прием беспрепятственно передается в русском переводе.

В следующем примере мы также имеем дело с точной передачей английских конструкций средствами русского языка, хотя переводчику приходится искать небуквальные соответствия и незначительно трансформировать синтаксическую структуру (включая порядок слов): A strange thing, but the more the war progresses (if that’s what wars do), the more it loses its fairy-tale flavour, its rally-round-the-flag, all-over-by-Christmas flavour and becomes something appalling, something quite unlike a fairy-tale, so the more beautiful grows this daughter ^{[25, p. 220]}. — Странное дело, но чем дальше развивается война (если войны вообще обладают способностью к развитию), чем больше она утрачивает аромат волшебной сказки, аромат ура-и-да-здравствует, аромат к-Рождеству-мы-будем-дома и становится чем-то ужасным, чем-то совсем не похожим на волшебную сказку, тем красивее становится его дочь ^{[26, с. 258]}.

В этом примере переводчик опирается на наличие в русском языке аналитических прилагательных, то есть неизменяемых слов, которые обозначают непроцессуальный признак. Типично аналитические прилагательные в русском языке располагаются после определяемого слова (куртка хаки, картофель фри, куры гриль, кухня фьюжн), хотя в последнее время в речи все чаще определяющее появляется в препозиции, а такие конструкции сближаются со сложными словами (интернет-коммуникация, онлайн-магазин, бизнес-центр). По всей видимости, именно опорой на синтагматику аналитических прилагательных обусловлен тройной повтор слова аромат в русском переводе, которому в английском тексте соответствует двойной повтор существительного flavour (причем обе голофрастические конструкции располагаются в препозиции второму экземпляру этого существительного). Нетипичность формы определяющих компонентов (междометия и предложно-падежное сочетание соответственно) превращают связь между определяемым и определением в слабую, и это делает необходимым повтор слова аромат, благодаря которому обеспечивается контактное расположение определяемого и определяющего.

Другой вариант перевода английский определительной конструкции предполагает ее преобразование в словосочетание на основе управления: And let’s have none of this cock-and-bull nonsense about having to put things into holes ^{[25, p. 261]}. — И чтобы я больше не слышал всей этой про-бычков-и-петушков чуши насчет того, как Штуки входят в Дырки ^{[26, с. 306]}. Словосочетание чушь про бычков и петушков выражает определительные отношения, а не обозначает действие и объект, на который оно направлено. Инверсия определяющего и определяемого, то есть препозитивное расположение управляемого компонента, хотя и не является типичной для русского языка, но вполне понятна читателю и позволяет довольно точно передать синтаксическую структуру исходного текста.

Для передачи английских голофрастических конструкций В. Михайлин использует русские устойчивые выражения, типично выступающие в роли определения, например: You listened to old Cricky’s crazy yarns… in a way you never listened to the stranger-than-fiction prodigies of the French Revolution ^{[25, p. 6]} — Вы внимали этим бредням, байкам старого Крики… с таким интересом, какого престранным, ни-в-сказке-сказать-ни-пером-описать чудесам времен Французской революции не дождаться вовек ^{[26, с. 13]}. Если в английском тексте в голофрастическую конструкцию трансформируется свободное словосочетание, то в русском переводе мы обнаруживаем устойчивое выражение, имеющее смысл ‘Нельзя выразить словами. О ком-либо или о чём-либо сказочно красивом, чудесном, необычайном и т. п.’ ^{[27, с. 619]}. В оригинале главным словом в конструкции является прилагательное в сравнительной степени, в силу чего синтаксическая структура является крайне конвенциональной. Устойчивое словосочетание в русском переводе присоединяется к определяемому слову посредством примыкания, и именно его устойчивость гарантирует легкость интерпретации фрагмента.

В то же время в русском переводе имеется целый ряд случаев, когда переводчик отказывается от передачи синтаксической структуры исходного текста. Так, в следующем примере голофрастическая конструкция передается при помощи двух определений-прилагательных, причем второе прилагательное не только распространяется обстоятельственным компонентом, но и выделяется как пояснительная конструкция: For though it’s gone five o’clock, though it’s late in that magic interval — three to five-thirty — in which, in those never-to-come-again times, we would regularly meet… ^{[25, p. 291]}. — Потому что, хотя уже давно перевалило за пять, хоть я и опоздал к магическому сроку — с трех до половины пятого, — когда в былые, и невозвратные с недавних пор, времена мы имели обыкновение встречаться… ^{[26, с. 340]}. Возможно, избранный вариант является избыточным, и существуют другие, более «компактные» варианты передачи того же смысла (уже невозвратные, теперь невозвратные). Впрочем, в защиту избранного переводчиком варианта можно сказать, что благодаря прилагательному былые гарантируется правильная интерпретация высказывания, в котором противопоставляется два прошлых временных плана — время описываемых событий и время событий, предшествовавших им. В исходном тексте это противопоставление выражается при помощи противопоставления настоящего (it has gone, it is late) и прошедшего времени (we would meet). В русском варианте это противопоставление выражается лексически в силу того, что в первой части фрагмента используется прошедшее время. Можно также предположить, что попытка точно передать структуру исходного текста (например, при помощи сочетания никогда-не-вернуть времена) привела бы к избыточной экспрессии, которая противоречит лирическому настрою процитированного фрагмента.

В следующих примерах переводчик передает лишь синтаксическую функцию голофрастической конструкции, а именно функцию определения, но выражает смысл при помощи обычных словосочетаний: …the world was systematically constructing a hell-on-earth… ^{[25, p. 219]} — …человечество систематически создавало ад земной… ^{[26, с. 258]}; And it was on hills of Norfolk… that they got Ideas — something the stick-in-the-mud Cricks rarely entertained ^{[25, p. 63]}. — И там, на норфолкских холмах…, они обзавелись Идеями — чего у завязших по уши в грязи Криков почитай что и вовсе не водилось ^{[26, с. 79]}. В обоих случаях в русском варианте мы имеем дело с устойчивыми выражениями, что снимает настоятельную необходимость в подчеркивании целостности передаваемого понятия. Любое устойчивое выражение, формально будучи соединением самостоятельных слов, характеризуется единством и нерасчлененностью семантики. Если в английском тексте имеются основания эту целостность подчеркнуть, то в русском отказ от такого подчеркивания выглядит вполне мотивированным.

Второй пример нуждается в дополнительных комментариях. Во-первых, структура английского текста делает целесообразным формирование голофрастической конструкции: благодаря этому подчеркивается не только целостность стоящего за выражением образа, но и синтаксические отношения внутри фразы, тот факт, что голофрастическая конструкция stick-in-the-mud (букв. палка или ветка в грязи/болоте) относится к следующей за ней фамилии. В русском варианте синтаксическая структура не допускает разночтений. Во-вторых, в русском варианте нет нужды передавать экспрессивность английской голофрастической конструкции. И английское выражение, и его русский перевод являются экспрессивными, хотя их экспрессивность формируется разными средствами (в первом случае она в большей степени определяется структурой фразы, во втором — смыслом и стилистической окраской лексических единиц).

Наконец, отличительной чертой перевода В. Михайлина является то, что переводчик использует русские голофрастические конструкции там, где английский текст либо не содержит голофрастических конструкций, либо содержит обычные сложные слова. Это можно проиллюстрировать следующим примерами:

And it was true that after they shed their initial ladylike airs, the land girls would often wave to us local kids, tell us their names and share their field-side lunches with us… ^{[25, p. 45]} — И по правде говоря, эти самые ленд-герлз, после того как с них сошел первоначальный на-драной-козе-не-подъедешь первая-леди-на-выезде лоск, были совсем не прочь помахать нам, местным ребятам, ручкой, не делать секрета из своих имен и делили с нами свой прихваченный из общежития завтрак… ^{[26, с. 53]};

History, being an accredited sub-science, only wants to know the facts [Swift, p. 86]. — История, как ее знают все, история как вроде-бы-наука не желает знать ничего, кроме фактов [Свифт, с. 106].

В обоих из приведенных примеров в оригинале мы имеем стандартные сложные слова, образованные при помощи продуктивных аффиксов: суффикса -like и префикса sub-. При этом прилагательное ladylike фиксируется в словарях английского языка ^{[28; 29]}. Хотя перевод слова sub-science можно считать приемлемым, при помощи словообразовательных средств русского языка может быть создан неологизм недонаука, который в большей степени соответствует синтаксической структуре оригинального текста. При этом оба варианта заметно превышают экспрессивность компонентов исходного текста; в случае с переводом прилагательного ladylike этот эффект усиливается за счет обращения к двум устойчивым оборотам, не только эмоционально крашенным и ироничным, но и характерным для разговорной речи.

В следующем примере голофрастическая конструкция в русском переводе используется вместо прилагательного, причем по своей структуре и синтаксическим связям данная голофрастическая конструкция является чрезвычайно экспрессивной: And sometimes on these journeys to and fro she would stop, while an acorn dropped, a woodpecker drilled, a breeze swung through the beech trees, and say to herself: these are the only sane interludes of my life — if this is what sanity is ^{[25, p. 228]}. — А иногда, во время этих ее прогулок туда-сюда, когда падал вдруг желудь, барабанил дятел или ветер пробегал по кронам старых буков, она останавливалась и говорила себе: вот они, мои единственные в-здравом-уме-и-твердой-памяти антракты — если это и принято так называть ^{[26, с. 268]}.

В качестве объяснения таких решений можно предположить, что переводчик рассматривает голофрастические конструкции как отличительную черту стиля романа (а возможно, и автора), а потому вводит подобные конструкции даже там, где их нет в оригинальном тексте. Тем самым количественный уровень голофрастических конструкций в английском и русском текстах оказывается приблизительно одинаковым, то есть случаи, когда английская голофрастическая конструкция передается в русском переводе неадекватными средствами, компенсируются.

Выводы

Проанализированный материал показывает, что английские голофрастические конструкции в значительной части случаев могут быть переданы средствами русского языка, хотя для этого довольно часто требуются более или менее серьезные трансформации синтаксической структуры. По всей видимости, это является следствием того влияния, которое английский язык оказывает на русский язык на современном этапе: носители русского языка довольно хорошо ощущают «дух» английского языка, и это находит отражение в их речевой деятельности.

Другим важным моментом представляется избранная В. Михайлиным при переводе романа Г. Свифта стратегия, которая заключается в соблюдении при переводе количественной меры голофрастических конструкций. Эта стратегия ведет к тому, что при сопоставлении обнаруживается ряд несоответствий, которые не сводятся исключительно к использованию «конвенциональных» лексических и синтаксических средств там, где подобрать точный эквивалент голофрастической конструкции невозможно или затруднительно, но включают случаи, когда на голофрастическая конструкция вводится в русский перевод там, где она отсутствует в английском тексте. Такой «асимметричный» перевод нельзя признать абсолютно точным (эквивалентным), однако сама по себе такая стратегия обеспечивает точность передачи стилистики оригинального произведения.

,