Основные механизмы реализации внешнеполитических интересов Турции на Ближнем Востоке

Аватков Владимир Алексеевич доктор политических наук заведующий Отделом Ближнего и Постсоветского Востока ИНИОН РАН 117997, Россия, г. Москва, ул. Профсоюзная, 23 Avatkov Vladimir Alekseevich Doctor of Politics Head of the Department of the Near and Post-Soviet East INION RAS 117997, Russia, g. Moscow, ul. Profsoyuznaya, 23 avatkov.v@yandex.ru Другие публикации этого автора

Шелестов Сергей Анатольевич младший научный сотрудник,Центр востоковедных исследований, международных отношений и публичной дипломатии 119034, Россия, Московская Область область, г. Москва, ул. Остоженка, 53/2, оф. строение 1 Shelestov Sergei Junior Research Scientist, Center for Oriental Studies, International Relations and Public Diplomacy 119034, Russia, Moskovskaya Oblast' oblast', g. Moscow, ul. Ostozhenka, 53/2, of. stroenie 1 shelestov.s.a@yandex.ru

Турецкая Республика с приходом к власти Партии справедливости и развития усилила деятельность в борьбе за лидерство на Ближнем Востоке, после десятилетий относительно пассивной политики на данном направлении. Анкара стремится преобразовать структуру региональной подсистемы для укрепления собственных позиций в регионе и, на основе этого, претендовать на роль мирового лидера. Амбиции турецкого руководства обуславливают значимость изучения внешнеполитического инструментария, который используется Турцией для достижения целей на мировой арене.

«Арабская весна» внесла серьезные изменения в политическую ситуацию на Ближнем Востоке. Изменения геополитической конфигурации региона повысили его значение как для региональных, так и для глобальных держав. По мнению академика РАН В.В. Наумкина, революционные потрясения в регионе усилили противостояние по линии сунниты-шииты, обострив их до предела^[1]. Влияние на этот процесс оказали и амбиции региональных и глобальных центров сил^[2].

Анкаре потребовалось время, чтобы осознать глубину произошедших трансформаций, что привело к запозданию в изменении внешнеполитического курса. «Арабская весна» стала испытанием для региональной политики Турецкой Республики и продемонстрировала ее неэффективность^[3]. Стремление Турции к эксклюзивной региональной политике привело к ухудшению отношений с соседними государствами. Вместе с тем, именно с событий «арабской весны» берет начало современная внешняя политика Анкары на Ближнем и Среднем Востоке.

Для усиления лидерства в регионе турецкому руководству необходимо сформировать выгодную конфигурацию подсистемы Ближнего Востока. Анкара прибегает к использованию всего доступного комплекса внешнеполитических инструментов для укрепления своих позиций в регионе.

В рамках статьи предлагается классификация основных инструментов, к которым прибегает Турция для достижения внешнеполитических интересов в регионе, по сферам применения. Внешнеполитический инструментарий Анкары, таким образом, можно разделить на используемый:

А) в военно-политической сфере – военные учения, военные операции, строительство военных баз;

Б) в экономической сфере – привлечение инвестиций в турецкую экономику и прямые инвестиции в экономику государств региона;

В) в идеологической сфере – гуманитарная помощь, продвижение турецкой модели образования.

При этом инструменты военно-политической сферы могут использоваться для демонстрации политической поддержки, военной мощи, устрашения и защиты национальных интересов. Механизмы экономической области применяются для вовлечения государств в орбиту собственных интересов и развития экономики самой Турецкой Республики, а ключевой задачей инструментария на идеологическом треке выступает повышение имиджа в глазах государств региона.

Механизмы и инструменты в военно-политической сфере

Реализации интересов Турции в военно-политическом измерении способствует проведение военных учений совместно с государствами Ближнего Востока, что повышает имидж турецких вооруженных сил в глазах региональных игроков. Наличие дисциплинированной и хорошо обученной армии позволяет Анкаре выступать с позиции гаранта безопасности в регионе.

Именно в этом ключе проходят регулярные совместные учения ВС Турции и Саудовской Аравии. Только за 2016 год вооруженные силы Анкары и Эр-Рияда трижды приняли участие в маневрах^[4], среди которых особо стоит выделить учения ВВС в феврале того года^[5]. Тогда активно обсуждалась возможность ведения совместных боевых действий против запрещенного в России ИГ в Сирии, используя авиабазу Инджирлик. В феврале-марте 2016 года Турция в качестве наблюдателя приняла участие в военных учениях на территории Саудовской Аравии «Северный шторм»^[6]. В апреле 2017 года стороны также провели совместные учения недалеко от турецкой столицы Анкары под названием «2017 çöl kurdu» (Волк пустыни)^[7].

Кроме того, военные маневры зачастую проводятся Анкарой на фоне важного для региона события, выступая таким образом методом оказания политического давления или поддержки. В частности, Турция совместно с Ираком начала учения 25 сентября 2017 года на границе двух стран, что совпало с проведением референдума о независимости Иракского Курдистана, что не отвечало интересам ни Анкары, ни Багдада^[8]. Данный эпизод служит примером использования маневров для оказания политического давления. Совместные военные учения с вооруженными силами Катара, которые прошли в июне и августе 2017 года^[9] в условиях политической изоляции и блокады Дохи монархиями залива в связи с идеологическими разногласиями, демонстрировали поддержку турецким руководством катарских коллег.

Важным механизмом и новшеством в инструментарии Турции является строительство военных баз на территории ближневосточных государств. Катар и Турция в ноябре 2016 года^[10] подписали соглашение о сотрудничестве в военной сфере, которое подразумевает строительство турецкой военной базы на территории эмирата. Она начала функционировать в 2017 году^[11]. Сам факт того, что Турция открывает военную базу в Катаре, где располагается самая крупная на Ближнем Востоке военная база США и штаб Центрального командования военного контингента, с целью, по словам министра иностранных дел Турецкой Республики М. Чавушоглу, «обеспечения безопасности всего региона Персидского залива»^[12] демонстрирует далеко идущие амбиции турецкого истеблишмента. Кроме того, президент Турции Р. Эрдоган в ходе своего визита в Саудовскую Аравию в июле 2017 года предложил королю Сальману открыть военную базу на территории королевства, однако инициатива не нашла отклика в Эр-Рияде^[13].

Еще одним механизмом достижения внешнеполитических целей в военно-политической сфере выступает проведение военных операций на территории государств региона. Основной целью таких операций является попытка ликвидации курдской угрозы, которая занимает одно из главных мест на повестке дня турецкого руководства, так как представляет угрозу национальной безопасности Турецкой Республики^[14].

С началом «арабской весны» и ростом нестабильности в соседних государствах Анкара регулярно проводит военные операции на территории Ирака и Сирии. Цель – нанесение как можно большего урона курдским отрядам, аффилированным с запрещенной в Турции Рабочей Партией Курдистана. Так в декабре 2015 года турецкие ВС вторглись на территорию Ирака и остаются там до нынешнего момента, несмотря на требования официального Багдада покинуть территорию^[15]. Официальным предлогом для начала операции была подготовка отрядов самообороны для борьбы с запрещенным в РФ Исламским Государством.

Для борьбы с курдской угрозой Анкара в августе 2016 года объявила о начале операции «Щит Евфрата» на территории соседней Сирии, которая была «успешно» завершена в марте 2017 года накануне референдума в Турции^[16]. Триумф операции руководство Турции объясняет тем, что турецкие войска смогли помешать курдам объединить две контролируемые территории в одну на турецко-сирийской границе^[17].

На этом, однако, турецкий истеблишмент не остановился. В январе 2018 года турецкие войска вновь вошли на территорию Сирии в районе Африна для борьбы с отрядами курдов, контролирующими данную территорию. Президент Турции Р. Эрдоган заявил, что операция под названием «Оливковая ветвь» проводится с целью обеспечения «национальной безопасности» государства^[18].

Оценивая эффективность инструментов Анкары в военно-политической сфере, можно констатировать различную степень их результативности. Если рассматривать действенность военных учений, то можно утверждать, что она высока. Так, турецко-иракские маневры в сентябре 2017 года привели к cкорой отставке М. Барзани в конце октября того же года. Поддержка Турецкой Республики, демонстрируемая Катару в рамках военных учений, в совокупности с помощью из Ирана и Омана, позволяет оставаться у власти правительству Т. Аль Тани.

В тоже время, результативность турецких военных операций на территории соседних государств не столь высока. В ходе проведения «Щита Евфрата» цели, заявленные турецким руководством, постоянно менялись, а ключевой задачи – ликвидации курдских отрядов – достигнуто не было. При этом Турции удалось создать желаемую буферную зону на своей границе. Кроме того, решение завершить операцию было продиктовано внутриполитическими причинами^[19]. Р. Эрдоган таким способом повышал собственный имидж внутри страны накануне конституционного референдума, на котором он победил, хоть и с небольшим перевесом. По данным, распространяемым турецкими СМИ, в частности газетой Milliyet, в ходе операции погибло 67 турецких солдат^[20].

Эксперт Института Ближнего Востока М.В. Казанин, со ссылкой на китайских обозревателей, утверждает, что по состоянию на 12 февраля 2018 года турецкая армия потеряла до 25 основных танков «Леопард» ^[21] в ходе операции «Оливковая ветвь». При этом, исходя из национальных интересов Турции, можно предположить, что Анкара не завершит операцию до полного уничтожения «террористических» курдских отрядов^[22]. Об этом свидетельствует переброска турецкого спецназа, у которого есть опыт боевых действий в городских условиях, в предместья сирийского Африна в начале марта 2018 года^[23].

Причиной таких результатов военных действий турецкой армии выступает нехватка квалифицированных кадров, которая наблюдается после чисток в вооруженных силах, вызванных попыткой переворота в июле 2016 года. По данным американского издания Washington Examiner, каждый четвертый пилот сейчас находится в тюрьме, а большинство турецких самолетов F-16 простаивают на авиабазах^[24]. Турецкая армия, некогда вторая по численности и мощи в НАТО^[25], начиная с лета 2016 года, стала недостаточно боеспособной. Можно говорить о просчете турецкого президента Р. Эрдогана, который использовал попытку переворота для консолидации власти и дискредитации армии в глазах турецкого населения^[26]. Цена допущенной ошибки – снизившаяся боеспособность турецких вооруженных сил на фоне сложной для Турции ситуации в регионе, когда очаги нестабильности находятся непосредственно на границах государства.

Необходимо отметить появившиеся тенденции в использовании военно-политических механизмов Турцией. Во-первых, в последнее время возросло количество военных операций, проводимых турецкими вооруженными силами в регионе, нацеленных на ликвидацию террористических курдских отрядов. Это свидетельствует о готовности турецкого руководства защищать собственные национальные интересы самостоятельно, не ожидая помощи извне. Во-вторых, строительство и открытие военной базы в Катаре демонстрирует желание Анкары выступать в роли гаранта безопасности и стабильности региональных государств, параллельно укрепляя собственные позиции в регионе. В-третьих, появилась тенденция использования военных учений для эффективного достижения конкретных внешнеполитических целей. Общим трендом в имплементации военно-политического инструментария Турции можно назвать растущую самостоятельность, независимость от желаний внешних игроков и региональных держав. Турецкое руководство остается верным своему курсу, преследуя и защищая свои внешнеполитические интересы. Это подтверждает мысль С.Б. Дружиловского о том, что турки привыкли «управлять, а не быть управляемыми» ^[27].

Механизмы и инструменты в экономическом измерении

Для реализации внешнеполитических интересов Анкара также активно использует доступные механизмы в экономической сфере. Использование инструментов на данном направлении активизировалось с приходом к власти в 2002 году Партии справедливости и развития с ее экономической программой^[28]. В первую очередь турецкое руководство активно задействует прямое инвестирование в экономику государств Ближнего Востока. Особенно активизировались капиталовложения в экономику Катара, который находится в политической и экономической изоляции. На данный момент объем турецких инвестиций в Катар составляет порядка 14,2 млрд. долларов^[29]. Турецкие строительные компании занимаются реализацией более 130 проектов, в том числе строительством метро в столице эмирата Дохе. Еще одним важным проектом стоимостью в 2,5 млрд. долларов является строительство промышленной зоны на территории эмирата^[30]. Кроме того, председатель Союза палат и бирж Турции Р. Хисарджиклыоглу заявил о намерении инвестировать 140 млрд. долларов в экономику эмирата до 2022 года^[31].

Еще одним направлением турецких инвестиций является экономика Ирана. После снятия западных санкций с Тегерана Турция заявила о готовности инвестировать в развитие нефтегазового сектора ИРИ до 100 млрд. долларов^[32]. Также, Стамбульская промышленная палата заявила, что на территории Ирана будет построена промышленная зона. Объем турецких инвестиций в данный проект составит 10 млрд. долларов^[33].

Турецкий капитал также направлен в экономику еще одного ближневосточного государства – Египта. Объем инвестиций, по данным Министерства финансов Турции, в 2016 году составил 2 млрд. долларов. По словам главы Совета по внешнеэкономическим связям Турции М. Топрак, более 200 турецких компаний работают в различных секторах египетской экономики, в том числе в текстильной промышленности, автомобилестроении, строительстве и энергетике. Важно отметить, что Министерство финансов Турции определило Египет перспективной страной для капиталовложений в 2017 году^[34].

Помимо этого, Турция активно привлекает капиталы ближневосточных государств для развития собственной экономики. На данном треке следует выделить эмират Катар, с которым в последнее время Анкара развивает всестороннее взаимодействие. Капиталовложения Дохи в турецкую экономику достигают 18 млрд. долларов. Начиная с 2015 года, Катар приобрел акции крупных турецких промышленных компаний и банков, в частности ONB Finansbank, Abank, Digitürk, BMC и Boyer^[35]. Доха активно инвестирует в развитие турецких городов, таких как Измир, Бурса, Трабзон, Бодрум^[36]. Недавно президент Торговой палаты Катара Шейх Халифа Бин Джассем Аль Тани заявил о готовности Катара вложиться в развитие турецкого автомобилестроения^[37].

Турция также привлекает вклады из Саудовской Аравии, ОАЭ, Ливана и Кувейта. За период с 2010 по 2017 годы суммарный объем вкладов этих государств в экономику Турции составил 9 млрд. долларов^[38]. Инвестиции затрагивают банковскую, энергетическую и промышленную отрасли.

Объемы зарубежных инвестиций в Турцию и турецких в экономики стран региона позволяют сделать вывод об относительной успешности данного инструмента внешней политики Анкары. Развитие инвестиционных связей позволяет турецкому руководству активно вовлекать региональные державы в орбиту своих интересов, а также развивать свою экономику. По данным Всемирного Банка Турция в 2017 году заняла 17 место по уровню ВВП с результатом 888,8 млрд. долларов^[39]. Здесь прослеживается тенденция на укрепление экономического взаимодействия, а также увеличение объемов взаимных инвестиций с государствами для создания основ стабильного развития как Турции, так и региональных держав.

Механизмы и инструменты в идеологической сфере

Особое внимание руководства Турции сосредоточено на продвижении интересов в области идеологии и повышении имиджа Турции в странах Ближнего Востока. Как отмечает младший научный сотрудник Факультета мировой политики МГУ Алиева А.И., уже более десяти лет Анкара позиционирует себя в качестве активного «государства-донора» (yardım yapan ülke) в сфере содействия международному развитию, ориентируясь на опыт стран-участниц Организации экономического сотрудничества и развития^[40].

На этом направлении Анкара прибегает к оказанию гуманитарной помощи соседним государствам через специально созданные институты, в первую очередь TİKA – турецкое агентство по международному сотрудничеству и развитию. В июне 2017 года Турция по линии TİKA оказала продовольственную помощь 500 семьям иракских туркменов, которые были вынуждены покинуть свои дома из-за действий террористов в Ираке^[41]. TİKA совместно с Турецким Красным полумесяцем также оказывает гуманитарную помощь жителям восточных частей Йемена. В сентябре 2017 года 7400 мешков с гуманитарной помощью было доставлено в город Эль-Гайта^[42].

Кроме того, в июле и сентябре 2016 года Анкара предоставила 2,5 тысячи тонн гуманитарной помощи палестинцам, в том числе школьные и канцелярские принадлежности для детей, велосипеды, предметы одежды и кресла-каталки для граждан с ограниченными возможностями^[43]. В июле 2017 года в рамках гуманитарной операции на корабле «Сострадание» («Şefkat») в Сектор Газа было доставлено 29 тысяч продовольственных посылок, которые были распределены между жителями Палестины^[44].

Необходимо особо отметить, что у Анкары особое отношение к Палестине. Р. Эрдоган стремится выступать с позиции защитника ислама, чему свидетельствуют его выступления в поддержку мусульман по всему миру. Острую критику со стороны турецкого руководства вызвало признание президентом США Д. Трампом Иерусалима в качестве столицы Израиля^[45]. Министр иностранных дел Турции назвал подобное решение противоречащим международному праву и резолюциям ООН. Турция, председательствующая в Организации Исламского Сотрудничества, созвала страны-члены на экстренное заседание, по итогам которого было принято совместное коммюнике, в котором Восточный Иерусалим признается столицей Палестины^[46].

Турецкое агентство по международному сотрудничеству и развитию активно используется для продвижения турецкого образования. На сайте агентства размещена информация обо всех высших учебных заведениях Турции, в которые могут поступить иностранцы. В образовательной сфере также выделяется Палестина, с которой Турция подписала соглашение о сотрудничестве в сфере образования. Соглашение предусматривает взаимодействие в различных образовательных сферах, в первую очередь, в сфере реализации образовательного проекта «Фатих» и Образовательно-информационной сети (ЕВА). На данный момент на территории Турции получают образование 484 палестинских студента, что «недостаточно на фоне показателя глубины исторических связей сторон», отметил министр национального образования Турции Нави Авджи^[47].

Усилия Турции в повышении собственного имиджа посредством использования вышеперечисленных инструментов приносят свои плоды. Согласно опросам Pew Research Center, проведенным среди жителей стран региона, влияние Анкары на Ближнем Востоке за последние 10 лет значительно выросло^[48]. Кроме того, президента Турции Р. Эрдогана воспринимают куда более положительно, чем других региональных лидеров. Важно отметить, что Турция прибегает к оказанию гуманитарной помощи государствам региона, оставаясь реципиентом иностранной помощи. Это позволяет говорить об осознании турецким руководством взаимозависимости двух составляющих – безопасности и развития. Ведь в современном глобализирующемся мире угрозы одному субъекту могут стать причиной нестабильности регионального или глобального масштаба^[49].

***

Подводя итоги, можно прийти к выводу, что Турция использует весь доступный спектр внешнеполитических механизмов и инструментов для создания выгодной конфигурации Ближнего Востока и реализации собственных интересов. В военно-политической сфере эти механизмы включают в себя проведение военных учений совместно с государствами региона и военных операций на территории соседних государств. В экономической сфере в первую очередь используются прямые инвестиции в экономики ближневосточных государств, а также привлечение инвестиций из стран региона. В идеологической сфере – оказание гуманитарной помощи и продвижение турецкого языка и турецкого образования.

Безусловно, турецкое руководство сталкивается с проблемами при достижении своих внешнеполитических целей и не всегда добивается нужного результата посредством вышеописанных механизмов. Однако на основе проведенного анализа можно выявить общий тренд в использовании Анкарой внешнеполитических инструментов – увеличивается самостоятельность в проведении внешнеполитического курса в целом, основанная на собственных национальных интересах. На основе этого можно предположить, что турецкое руководство продолжит прилагать все усилия, использовать все доступные инструменты и механизмы для укрепления позиций в регионе Ближнего Востока и достижения конечной цели – глобального лидерства.