Артиклевый дейксис и его роль в выражении концептуальной категории общего и единичного

Тымчук Елена Викторовна доктор филологических наук профессор, заведующий кафедрой английского языка, Кубанский государственный технологический университет 350080, Россия, Краснодарский Край область, г. Краснодар, ул. Сормовская, 181, кв. 103 Tymchuk Elena Victorovna Doctor of Philology Professor, the department of English Language, Kuban State Technological University 350080, Russia, Krasnodarskii Krai oblast', g. Krasnodar, ul. Sormovskaya, 181, kv. 103 timshuk_elena@mail.ru Другие публикации этого автора

Английский артикль относится к тем дейктическим словам, значение и употребление которых связано с актуализацией в речи ряда важнейших концептуальных категорий, отражающих особенности субъективного восприятия окружающего мира языковой личностью ^[1], принадлежащей к данному языковому социуму. Как известно, он используется для выражения концептуальной категории общего и единичного, концептуальной категории определённого и неопределённого, категории уникальности и т.д. ^[2]. Это многообразие выражаемых смыслов создаёт определённую сложность в употреблении артикля и его категориальных форм, среди которых появилась форма, описанная известнейшими англистами ХХ столетия как «значащее отсутствие артикля» в противоположность его стилистическому неупотреблению – «опущению» ^[3].

Появление нулевого артикля в английском языке внесло свои коррективы в выражение всех важнейших значений, связанных с артиклями. Однако в наибольшей степени оно затронуло концепты общего и единичного. Как известно, концептуальная категория общего и единичного является важнейшей категорией любого языкового творчества. Она лежит в основе вербальной категоризации мира, осуществляемой представителями любой культуры, и позволяет проводить разграничение между абстрактным представлением о предмете, действии, признаке и конкретным (единичным) упоминанием, указанием на этот предмет, действие, признак ^[4].

Таким образом, переход от единичного восприятия к обобщённому восприятию предмета является началом создания любого языкового значения. Собственно, весь процесс абстрактного мышления, который получил в языке звуковую и буквенную фиксацию, основан на диалектике восприятия одного и того же объекта, явления, действия или признака как отдельного, конкретного и как обобщённого, абстрактного. Иными словами, в мыслительной деятельности человека, которая всё время “сканирует”, оценивает и фиксирует в мышлении и в языке окружающий человека физический и ментальный мир, постоянно идёт процесс перехода от единичного факта к обобщённому представлению о предмете и предметах физического и ментального мира и наоборот.

Однако не только мышление и связанное с ним языковое творчество построено на диалектике категорий общего и единичного. В процессе вербального общения также есть постоянная необходимость указывать как на единичные проявления обобщённого языкового значения, так и на обобщённое представление о них ^{[5, c. 38]}. Это происходит потому, что при языковом общении происходит совмещение индивидуальных представлений о мире, приобретенных как личный и общественный опыт двумя участниками процесса коммуникации ^[6].

В процессе индивидуального изучения и познания окружающего мира человек как существо социальное, общаясь, учится соотносить свой конкретный опыт («свою наивную картину мира») с опытом других людей, говорящих на данном языке, осуществляя категоризацию и наименование окружающего мира в соответствии с ментальными и языковыми законами своей культуры ^{[7, с. 22]}. Иными слова, чтобы быть понятым собеседником, он следует не только знаковому, но и концептуальному коду своей культуры и своего языка и в рамках культурно и исторически обусловленной семантики концепта общего и единичного выстраивает своё сообщение в отношении предметов физического и ментального мира, указывая на их единичное или обобщённое представление.

В любом языке акт номинации всегда связан с обобщением единичного предмета физического или ментального мира. Присваивая имя предмету или явлению, т.е. называя его, говорящий осуществляет номинацию, абстрагируясь от единичных проявлений и признаков данных предметов и указывая на то, что является главным признаком в контексте его культуры. Таким образом, происходит познание общего через единичное, которое закрепляется в языковом значении как особое “культурно специфичное”, национально обусловленное восприятие мира данным языковым сообществом ^{[8, с.4]}.

При реализации в речи общего представления о предмете или предметах для обозначения целого класса подобных предметов через их единичного представителя в романских и германских языках часто используется “generic article”^[9]. Это особое указательное значение определённого артикля, где указание делается не на единичный предмет, а на весь класс подобных предметов. Такое употребление определённого артикля ограничено контекстом и возможно только там, где имеется чёткое представление о противопоставлении двух классов подобных предметов или явлений. В этом случае можно говорить о своеобразной языковой «универсалии», характерной для этих языков и закреплённой особым дейктическим употреблением определённого артикля (The tiger is a ferocious animal). В языках без артиклей – это логическая универсалия, выражение которой связано с особой синтаксической конструкцией (Тигр – хищное животное). Выражение обобщённого значения через единичное также может выражаться указанием на отдельный предмет через неопределённый артикль, поскольку всё единичное представляет собой часть общего: Itisdangeroustomeetatiger^[10].

Несмотря на универсальный характер концептуальной категории общего и единичного, соотношение между единичными и обобщёнными представлениями об отдельных фактах окружающего мира часто оказывается особенным в каждом языковом сообществе. Оно может фиксироваться не только через отдельные языковые единицы и их значения, отдельные значения одного и того же слова, контекст, но и, как, например, в романских и германских языках, имеющих артикли, посредством специальной категории дейктических служебных слов - артиклей.

Категория артиклей в английском языке изначально предназначалась для дополнительного определения и выделения в речи номинативных единиц – имён существительных. Исторически, как известно, это было связано с ослаблением формального выражения номинативных категорий рода, числа и падежа, которые использовались в древнеанглийском языке в соответствии с индоевропейской и общегерманской традицией для выделения имен существительных как отдельной части речи. Редукция падежных окончаний, которые также выражали категорию рода и числа, и переход к аналитическому способу выражения грамматических значений привели к вовлечению в номинативную группу существительного особых дейктических служебных слов – артиклей^[11].

Первоначально в категорию показателей существительных попали два разных слова – слабое указательное местоимение that (the) и числительное one (an, a) - один. Оба слова относятся к значимым словам и не исчезли из английского языка как таковые, хотя в отличие от других родственных и близкородственных языков, значительно изменили своё звуковое и буквенное оформление, не совпадающее с исходными словами.

Тот факт, что два разных значимых слова – указательное местоимение и числительное - стали употребляться как дейктические служебные слова, указывающие на имена существительные и формально выражающие их номинативные категории, свидетельствует о большой потребности английского языка в формальном указателе имени существительного в речи именно в тот период, когда стали исчезать флективные формы. Не удивительно, что определённый и неопределённый артикли, «положительно» присутствующие в речи в отличие от исчезнувших окончаний, стали восприниматься как маркеры номинативного характера слова и даже получили функцию перевода других частей речи в имена существительные^[12].

Функция “положительных” артиклей как показателей существительного сохраняется в современном английском языке до сих пор, несмотря на появление “нулевого артикля “, когда отсутствие артикля приобретает определённый смысл и в тоже время не отрицает номинативного характера лексической единицы. Вместе с тем нулевое употребление артикля вступает в противоречие с номинативной функцией положительных артиклей как показателя имени существительного, так как номинативный характер слова определяется в данном случае лишь контекстом, функцией слова в предложении или наличием другого номинативного определителя – предлога, прилагательного или притяжательного местоимения. Формальная выраженность имени существительного в тексте в этом случае представляется крайне ослабленной, что создаёт сложности при упрощённом, формальном восприятии текста, требуя глубокого семантического анализа текста. Однако эти сложности восприятия смысла номинативных слов и их роли в тексте компенсируются наличием фиксированного порядка слов, который во всех случаях становится строго обязательным.

Ослабление номинативной роли положительных артиклей в современном английском языке и появление “формально невыраженного” артикля создало условия для усиления других функций артикля – указания на определённость или неопределённость предмета речи и указание на единичное и обобщённое представление о предмете. Первая функция, закреплённая в названии грамматической категории и в соответствующих положительных артиклях, опирается на достаточно абстрактное разграничение между теми предметами мысли и реального мира, которые говорящее лицо и лицо, его слушающее, включают или не включают в своё личное пространство. Эта функция вытекает из значения указательного местоимения that, которое утратив своё исконное значение «указание на дальний объект или на объект, не включенный в личное пространство говорящего лица» и превратившись в служебное слово, сохранило семантику определённости предмета в плане значения уникальности и значения «включенность в личное пространство говорящего лица».

Появление нулевого артикля в английском языке дало возможность связать категорию артикля с выражением другой концептуальной категории - категории обобщённости и единичности. Во многих языках эта категория находит свою частичную языковую реализацию, прежде всего, в категории единственного и множественного числа существительного, которая тесно переплетается с лексическим значением существительного. Однако такое выражение данной концептуальной категории не является последовательным. Если единичность предмета представлена в этих языках формой единственного числа или множественного числа, то обобщённое представление о предмете передаётся семантикой или контекстом и остаётся формально не выраженным. Английский язык в этом плане является уникальным, поскольку он выработал особую форму выражения обобщённости предмета без указания на количество предметов, где нулевой артикль, указывая на отдельный предмет или предметы, тем не менее, представляет его или указанное множество в обобщённом виде, абстрагируясь от конкретного предмета или предметов.

Из сказанного следует, что в английском языке концептуальная категория общего и единичного получает своё формальное выражение через категорию артикля. Обобщённое обозначение предмета или понятия, как и в других индоевропейских языках, фиксируется в этом языке не только через лексическое значение слова и контекст, но и посредством системы дейктических служебных слов – двух положительных артиклей и их особого знакового отсутствия - нулевого артикля.

Широкое использование значащего отсутствия положительных артиклей theи a перед существительным в форме единственного числа и артикля the в форме множественного числа имеет в английском языке, в отличие, например, от немецкого языка или французского языка, совершенно уникальный характер. Оно не связано с особыми стилистическими позициями существительного или синтаксическими конструкциями, хотя в английском языке также имеются позиции, в которых неупотребление артикля обусловлено стилистически или синтаксически. Примеры случаев неупотребления достаточно широко известны и не являются многочисленными, как в других языках. Сюда относятся: неупотребление артиклей в газетных заголовках (так называемое стилистическое опущение артиклей), в отличие от названий художественных произведений, где употребление артиклей несёт важную смысловую нагрузку. Например, заголовки статей из информационного ресурса “Independent’ (www.independent. co.uk) имеют большое количество случаев опущения положительных артиклей, которые можно легко восстановить в данных контекстах по смыслу :

__Discovery that made Hawking the most famous scientist in the world; (the)

__Bid to end university strikes fails as ___ pension proposal rejected; (a, the)

Russian media accuses __UK to meddle in ___ presidential elections. (the,the)

Сравните такое оформление заголовков английских информационных ресурсов с названием художественного произведения Даниеля Дефо “A Journal of the Plague Year”, написанного в «информативном» стиле репортажа о событиях страшной чумы в Лондоне.

Сюда также следует отнести особые синтаксические конструкции, которые требуют «опущения» положительных артиклей. В этом случае неупотребление артиклей диктуется синтаксически, а не стилистически. Однако, как и в случае с газетными заголовками, артикли подразумеваются и в отдельных контекстах могут быть восстановлены. Например, Hewaselected__ PresidentoftheUSA, где неупотребление артикля перед словом President запрещено синтаксически. Сюда также относятся парные конструкции:_ fatherand _ son,_ penand__ink, __youngand__ old, где запрет также обусловлен синтаксически и употребление артиклей также возможно при изменении содержания-намерения высказывания ^{[13, с. 31]}. Как правило, парные конструкции характерны для высокого эпического стиля и используются в художественном повествовании для эмоционального выделения:

…all their predictions ran upon a most dreadful plague, which should lay a whole city, and even the kingdom, waste, and should destroy almost all the nation, both ___man and __beast. (D. Defoe, A Journal of the Plague Year).

… pretendingtheywouldsavethemother, whateverbecameofthechild; andmanytimesboth __ motherand __ childwerelostinthesamemanner. (D. Defoe, AJournalofthePlagueYear).

Приведённые выше примеры взяты из книги Д.Дефо, описывающей ужасные события чумы 1665 года в Лондоне. Несмотря на скрупулёзность и почти журналистскую «дотошность» повествования, нём появляются эпические ноты, особенно там, где автор даёт личную оценку событиям и их последствиям для Лондона и всего королевства или описывает жуткие сцены гибели от чумы рожениц и их детей. Отсюда употребление параллельных конструкций, характерных для возвышенного эпического повествования : ___manand __beast, __ motherand __ child, имеющих особое «фиксированное» употребление артиклей и создающих особый эмоциональный фон. Там, где употребление нулевого артикля свободно от стилистических или синтаксических ограничений, его функционирование напрямую связано с выражением концептуальной категории общего и единичного в соответствии с языковой картиной мира, свойственной англоговорящему социуму ^[14].

Осуществляя категоризацию и именование предметов окружающего мира в английском языке, говорящее лицо делает это в соответствии с особым видением и пониманием мира - языковой картиной мира данного языкового социума. Реализация концептов общего и единичного через противопоставление нулевого артикля двум положительным артиклям затрагивает в современном английском языке, практически, всю номинативную сферу. Более того, по мере развития английского языка, появления новых понятий и обозначающих их лексических единиц, появления новых значений и переосмысления прежних значений она имеет тенденцию к почти безграничному расширению сферы нулевого артикля, охватывая всё новые слова и их значения.

Сказанное можно проиллюстрировать на примере исторического развития обобщающего значения слова fruit, зафиксированное в иллюстративном материале Большого Оксфордского словаря. Собирательное значение этого слова в новоанглийский период было представлено только формой единственного числа с определённым артиклем: Theberries, whichisthefruite, areredde(1577). We take branches from a Tree, to add to the Fruit (1706) ^[15]. В современном английском языке такое употребление слова fruit оформляется нулевым артиклем, о чём свидетельствует иллюстративный материал словарей издания Лонгман: _ fresh fruit and vegetables. Apples, orangesandbananasare_ fruit^[16]. Таким образом, приведённый иллюстративный материал англоязычных словарей показывает, что произошёл своеобразный “сдвиг” нормы в самом понятии и в плане выражения обобщающего значения слова fruit и далее, как следствие, расширение сферы нулевого артикля.

Приведённый пример ещё раз свидетельствует о том, что реализация концептов общего и единичного через противопоставление нулевого артикля двум положительным артиклям осуществляется в соответствии с тем пониманием окружающего мира, которое свойственно данной культуре и данной эпохе. Так, например, в современном английском языке в отношении отдельных видов фруктов можно сказать anapple, apear, aGravenstein(яблоко сорта Гравенштайн), aJonathan(яблоко сорта Джонатан). Однако при употреблении обобщённого названия fruit оказывается, что fruit– это, прежде всего, понятие, обозначающее всё то, что растёт на плодовых деревьях и является съедобным ^[17]. Сравните: Apples, orangesandbananasare_ fruit. В этом случае представить понятие fruit в виде единичного можно только, если это единичное сохраняет некоторую долю обобщения, например, когда оно используется при указании на отдельный сорт или разновидность фруктов или разнообразие плодов:

Melon - a large round fruit with sweet juicy flesh.

Peach – a round juicy fruit that has a soft yellow or red skin and a large, hard seed in the centre.

This dish is made from a mixture of four summer fruits.

Такое употребление с указанием на единичное значение через неопределённый артикль или нуль классификации отмечается также в Большом Оксфордском словаре в примере, датированным концом 18 века: Theglowof _ ripefruitsanddecliningleavesmarktheautumn.

В этой связи несомненный интерес представляет употребление форм слова fruit, в комментариях, сопровождающих наглядный материал в словарях Лонгман, изданных в разные годы. В первом издании 1978 года – это форма fruits, в третьем издании 1995 года – эта форма fruitс подклассами citrusfruitsи tropicalfruits. Эти примеры, несомненно, свидетельствуют о концептуальных изменениях в представлении о понятии fruit, которые имеют место в англоязычном социуме в последнее время.

Таким образом, современный английский язык выстраивает свою систему соотношения единичного и общего в отношении понятия fruit, отличную, например, от той, которая существует в современном русском языке, где обобщённость понятия передаётся множественным собирательным фрукты. Единственное значение слова фрукты в русском языке не употребляется. Как отмечают толковые русские словари, единственное число слова фрукты – фрукт - приобрело в разговорном русском языке негативный характер и употребляется в переносном смысле в значении «человек»: Ну, он и фрукт! ^[18]. Это значение встречается в ограниченном контексте, например, в рекламе напитка - Наглый фрукт! Поэтому для русского, изучающего английский язык, очень трудно понять, что обобщённое представление о множестве плодов, растущих на плодовых деревьях, может передаваться через форму единственного числа с нулевым артиклем.

Другим примером особого подхода к именованию вещей и понятий объективного мира, лежащего в основе вербальной категоризации мира в английском языке и роли артиклей в выражении результатов этой категоризации, могут служить слова, обозначающие еду или напитки. Известно, что для людей, говорящих на английском языке, существительные, обозначающие вещества, - это то, что с трудом поддаётся какой-либо конкретизации. Поэтому, когда необходимо указать, о каком напитке идёт речь, т.е. выразить обобщённое единичное значение - значение классификации, вместо неопределённого артикля употребляется нулевой:

Coffee or tea? – Tea, please.

Такое употребление, фактически, равно употреблению слова, обозначающему вещество, в словарной статье, где оно не привязано к определённому контексту, а лишь в обобщённом виде передаёт значение лексической единицы без какой-либо количественной конкретизации, привязанной к ситуации.

Употребление неопределённого артикля для выражения единичности конкретного предмета, например, в привычном для русскоговорящей аудитории значении “одной порции (чашки) чая”, также возможно, причём со всеми словами, обозначающими напитки: Givemeacoffee (atea). Такое употребление становится всё более распространенным, однако оно встречается только в особом дискурсе – при использовании английского языка в ресторанах и кафе быстрого обслуживания (fast food restaurants), где важно указать количество порций. Употребление единичного значения atea, как показывает иллюстративный материал словаря Лонгман, по-прежнему, является для англичан более привычным и традиционным совсем в ином значении – значении “события”: a social gathering (встреча с друзьями или знакомыми за чашкой чая):

We went to a tea the day before.

Напротив, в других языках, например, в турецком языке, единичное употребление bir çay (atea) прочно ассоциируется с маленькой украшенной золотом стеклянной чашечкой, в которой обычно подают посетителям чай^[19]. Для говорящих на турецком языке, точно так же, как и для заимствовавших у тюркских народов обычаи чаепитья русских, единичное употребление этого существительного в соответствии с дифференциацией по известному всем количеству – чашки - является традиционным. В русском языке также даже допускается употребление слова чай во множественном числе, указывающее на множество порций чая (ср. рус. чаи гонять), но оно является идиоматически связанным. Поэтому русским, изучающим английский язык, сложно употреблять артикли с английским словом tea, где единичное представление по количеству (atea) является непривычным, хотя само понятие чай как напитка русским говорящим хорошо знакомо. Как видно из приведённых примеров, для русских употребление слова чай связано с другими обычаями и представлениями, т.е. оно является обусловленное культурой и историей русского народа.

Употребление слова tea в единичном значении возможно в специальном английском языке, связанным с технологией выращивания чая, и может означать сорт чая:ateagrowninthemountainsofCeylon^[4]. В специальном (техническом) дискурсе и в английском языке и в русском языке возможно также употребление множественного числа классификации для указания на различные сорта чая: англ. herbalteas, fruitteas, рус. травяные чаи, фруктовые чаи.

В заключение отметим, что концептуальная категория общего и единичного, лежащая в основе вербальной категоризации мира, в современном английском языке получила своё языковое выражение через противопоставление нулевого (обобщающего) артикля двум положительным артиклям. Появление значащего отсутствия положительных артиклей – нулевого артикля - делает английский язык уникальным в плане выражения данной концептуальной категории средствами языка.

Как показал проанализированный материал, отражение объективного мира словесными средствами английского и русского языков, несмотря на всю несхожесть и историческую и культурную специфичность понятий в этих языках, в принципе сопоставимо и может быть описано в терминах переводимых эквивалентов. Эта сопоставимость обусловлена единой логико-мыслительной базой, свойственной всем людям. Единство глобальной концептуальной системы человека, на которой строятся отдельные национальные концептуальные системы и картины мира, также обусловлено единством социального опыта, материального мира и единой биологической (физиологической) организацией человека. Однако интерпретация этого социального опыта и его концептуальное обоснование определяется культурными и историческими особенностями каждого общества и находится в постоянном движении. Именно эта постоянно изменяющаяся концептуальная основа, затрагивающая очень абстрактные понятия, такие, как понятия общего и единичного, пронизывает весь номинативный лексико-грамматический строй английского языка и через появление новых категориальных форм артикля позволяет выразить особый взгляд на мир, который свойственен английскому языковому сообществу. Это ещё раз свидетельствует о том, что человеческий язык вообще выступает лишь как средство символического представления определённой национальной концептуальной системы, на которой строятся соответствующие языковые системы.