Интерпретации цифровой экономики в механистической и органической философии

Коптелова Татьяна Ивановна кандидат философских наук доцент, Нижегородская государственная сельскохозяйственная академия 603107, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Гагарина, 97 Koptelova Tatyana Ivanovna PhD in Philosophy Docent, the department of History, Philosophy and Sociology, Nizhny Novgorod Agricultural Academy 603107, Russia, Nizhegorodskaya oblast', g. Nizhnii Novgorod, Gagarina, 97 koptelova2210@rambler.ru Другие публикации этого автора

«Цифровое мышление» в «виртуальном мире» современной экономики

Цифровая экономика, как феномен мало известный и ещё не до конца осознанный российским обществом, в начале XXI в. превращается в самостоятельную сферу жизни самой «цивилизованной» части человечества. Поэтому достаточно актуальны различные философские интерпретации, позволяющие раскрыть сущность цифровой экономики и цифровой глобализации. Под цифровой экономикой, как правило, подразумевается та часть хозяйственных отношений, которая опосредуется интернетом, сотовой связью, информационно-коммуникационными технологиями. Примерами здесь могут быть: телемедицина, дистанционное обучение, продажа медиоконтента (кино, ТВ, книги и пр.). Можно рассматривать цифровую экономику не только как продажу, обмен и распределение, но и как производство товаров и услуг с использованием цифровых технологий. При этом современные технологии создают свою парадигму на основе «цифрового мышления». Может ли «виртуальная среда», создаваемая цифровой экономикой дополнить нашу реальность, не лишив нас адекватного отношения к обычному миру? Это жизненно важный вопрос для современного человечества, т. к. от ответа на него зависит последующая адаптация к меняющимся природным условиям и будущее новых поколений. Современной философии известно, что «цифровое мышление» — это, прежде всего, развитие механистической традиции.

«Цифровое мышление», рождённое в механистической традиции, вступает в противоречие с «виртуальным миром», в котором нет математической ясности и чёткости, отсутствует порой конкретный визуализированный объект, и пространственно-временные координаты не являются обязательным условием существования чего-либо. Так, «виртуальный мир» цифровой экономики строится на квантовом принципе суперпозиции альтернативных состояний и оказывается неспособной отличать живое от неживого, поэтому в один ряд интернет-коммуникации могут быть поставлены люди, животные, «интеллектуальные агенты». Что мы видим в самом распространённом определении нейронета. Нейронеет (англ. NeuroNet, NeuroWeb, Brainet) или Web 4.0 — один из прогнозируемых этапов развития «Всемирной паутины», в котором взаимодействие участников (людей, животных, «интеллектуальных агентов») можно будет осуществлять по принципу нейрокоммуникации. Таким образом, «виртуальный мир» препятствует адекватному мышлению, т. к. провозглашаемый принцип нейронной органической связи остаётся чисто формальным основанием из-за неизученности самого феномена природы мозговой активности человека и всех биохимических параметров взаимодействия клеток нервной системы (при этом живое вообще не является предметом «виртуального мира»). С другой стороны, «виртуальность» нарушает и традиционные законы формальной логики (законы: тождества, непротиворечия, исключённого третьего). И в то же время, «цифровое мышление», сформированное благодаря математической логике, индуктивному методу и механистическому принципу, позволило европейской цивилизации к началу XXI в. создать такую техносферу, которая и дальше не сможет существовать без эмпирического знания, классической физики и постоянного творческого участия учёных ^[5]. Сможет ли цифровая экономика преодолеть противоречие между «виртуальностью» и «цифровым мышлением»?

Механицизм, представленный в «цифровом мышлении», создаёт особую методологию, которая наиболее ярко выражена в законах и принципах научного познания И. Ньютона. Органическая философия, сформированная на основе логике живого (гилозоизм, витализм, «цельное знание», органицизм и т. д.), противоположна механицизму современной западной науки потому, что отказывается разбивать целое на части и предлагает рассматривать уникальность, индивидуальность каждого отдельного функционального единства (организма). При этом цельность и жизнеспособность объекта познания, следуя органической философии, необходимо определять не через причинную детерминацию прошлого, а при помощи целевой обусловленности будущего, потенции увеличения многообразия. Другими словами, вместо количественного принципа механистической философии органическая логика предлагает качественный взгляд на предмет, исходя из конечной цельности мироздания, а не из ограниченности самой вещи, взятой абстрактно вне пространства и времени. Поэтому важнейшие принципы органической философии, были разработаны В.И. Вернадским (учение о ноосфере), И.И. Мечниковым (принцип согласованности всего живого), сторонниками классического евразийства 20-30-х гг. ХХ в. (представление о «месторазвитии» и «географическом индивидууме»), Л.Н. Гумилевым (пассионарная теория этногенеза).

Для выявления сущности цифровой экономики, возможностей её применения и развития необходимо рассмотреть данное явление с позиции различных интеллектуальных традиций. С механистической точки зрения, цифровая экономика — вершина научно-технического развития, символизирующая «пост-историю», глобализм, обещающий всеобщие материальные блага. А с позиции органической философии, цифровая экономика — это, прежде всего, достижение европейской цивилизации, несущее в себе особые национальные черты (индивидуализм, эгоизм, почетание материальных ценностей, стремление к господству). Так, цифровая экономика в органической философии рассматривается как результат развития коммерческой деятельности европейской цивилизации и как возможность распространения интернет-коммуникаций во всех сферах хозяйственной жизни у всех народов. При этом органическая философия обращает внимание на тот факт, что высокий уровень технического развития современного общества сочетается с нравственной деградацией, о чём свидетельствует характер культуры «цивилизованной» Европы, ориентированный не на альтруизм, а на эгоизм, на упрощение жизни, а не на многообразие. Поэтому в глобальной сети-интернет может идти торговля людьми, наркотиками, оружием. Духовно-нравственное отставание от технического развития способствует тому, что современные средства коммуникации общество лучше всего использует в торговле. В связи с чем важнейшими вопросами для современных экспертов выступают: «перспективные модели рыночно-ориентированной науки», развитие рыночно-ориентированной научной деятельности, трансформация «виртуального рынка» (от традиционного посредничества к сетевому провайдингу). К сожалению, рынок (банальная купля-продажа) заслоняет собой все другие сферы, всё многообразие человеческого творчества. И возникает проблема узкой специализации цифровых технологий, т. к. область, где всё можно сосчитать — торговля, но «виртуальный рынок» выходит за рамки обычных расчётов. Неужели, торговля — это самый главный предмет всех интеллектуальных возможностей и потребностей человечества?

Коммерческое использование цифры

Обращая внимание на узость применения цифровых технологий, органическая философия возвращает нас к пониманию цифры. Цифра — это идеальный объект, созданный человеческим разумом как один из способов отношения, взаимодействия с окружающим миром. Математическая формула — наиболее абстрактное представление о предметно-вещественной реальности. При этом идеальное (выражаемое идеей, мыслительным процессом), соединяясь с иллюзией «виртуального», претендует в начале XXI в. на свои собственные пространственно-временные характеристики, что позволяет ввести в широкий оборот среди чиновников и экономистов термин «цифровое пространство». Что это означает? Создание иллюзорного несуществующего мира в экономике — «виртуального» ничто? Или цифровая экономика — это один из возможных способов упрощения (унификации) экономических отношений, преодоление противоречий между иллюзией и цифрой? Возможно, цифровая экономика — всего лишь средство наиболее простой и короткой коммуникации в хозяйственной жизни общества, упрощение времени и пространства? На все эти вопросы необходимо ответить для того, чтобы сохранить возможность действительного творческого экономического развития будущих поколений.

Цифровая экономика способна изменить существующую реальность, но она также может создать мир обмана, не соответствующий действительности. И главный недостаток интернета как основы цифровой экономики и как глобальной коммуникации XXI в. - это ограниченность, определяемая технологическими возможностями и коммерческими интересами ^[4]. Коммерческие интересы универсальны, но, с позиции органической философии, они представляют собой всего лишь один из фрагментов хозяйственной жизни народов. Проблему соотношения глобального и национального, опосредованного и непосредственного, отвлечённого и вовлечённого необходимо разрешить в цифровой экономики. И существует, как минимум, две точки зрения по данному вопросу. Так, в парадигме механистической философии глобальное представляется как нечто непосредственное (самый короткий и дешёвый путь для связи и торговли), объединяющее начало, вовлекающее народы в единую семью, образованную европейской культурой. В органической философии, наоборот: национальное — это нечто естественное и непосредственное, самобытная реализация исторического пути народа. Так, органическая философия принимает единство мира как нечто изначальное, отражающееся в цельности отдельной культуры, а механистическая пытается конструировать новый глобальный мир не на основе согласования многообразия, а путём повсеместного внедрения общих принципов. Именно в условиях национальной культуры можно говорить о вовлечённости личности, социальной группы, в конкретный процесс этнического развития и в процесс всемирного становления. Так, представление о национальной самобытности как необходимом условии существования человечества сохранила в себе парадигма органической философии.

Самобытность национальных культур с неповторимым укладом хозяйственной жизни в парадигме органической философии тесно связана с проблемой природной согласованности. Данная проблема рассматривалась в теории этногенеза Л.Н. Гумилёва как гармоничные отношения, выстраиваемые между этносом и ландшафтом. Но ещё раньше проблема природной согласованности была представлена в творчестве И.И. Мечникова. Так, один из законов природы ведёт к увеличению в мире нестройных движений, энтропии, но он нарушается, по убеждению Мечникова, благодаря существованию живых организмов. Учёный делает предположение, что живые организмы «представляют собою сита, через которые из приносимых к ним отовсюду движений, неправильных, нестройных, просеиваются только движения определенного направления, благодаря чему нестройность переходит в стройность» ^{[8, с. 11]}. Понятие согласованности рассматривается на межвидовом, внутривидовом и, наконец, на уровне конкретного организма. Тем самым в основе любого единства, с точки зрения органической философии, лежит не унификация, а согласованное многообразие. И будущая экономика на региональном и глобальном уровне может развиваться как функциональное целое, раскрывающее новые грани и возможности. В противном случае — унификация, одним из вариантов которой может стать цифровая экономика, приведёт к упрощению и гибели системы.

Органическая философия подчёркивает тот факт, что без согласованности и многообразия невозможно адекватное понимание существующей реальности. Но любая технология акцентирует внимание лишь на одной из сторон взаимодействия. Узость современных технологий — это математический расчёт и одномерность «цифрового мышления». Всё, что не вычисляется, а это спонтанность жизни, творчества, духовные потребности человека, обречено быть за рамками цифровой экономики. Но цифровая экономика претендует на всеобщность, она ставит перед современным человечеством вопрос об оцифровке человеческих потребностей и математизация культуры. Процесс математизации культуры уже запущен благодаря интернет-технологиям, и человек таким образом активно схематизирует собственное существование.

Цифровая экономика не только может делать ещё более опосредованным отношение человеку к миру вообще, к миру товаров и услуг, в частности, но и способна скрывать подлинные связи и отношения в сфере торговли, в вопросах различного уровня жизни и её качества. Так, создаётся «мирок» для простого обывателя, ориентированный на определённый комплекс потребностей, который навязывается извне и не является индивидуальным образом жизни. Лишь иллюзия «своего» и «свободы выбора». При этом некоторые исследователи склонны считать, что благодаря современным технологиям увеличится значение индивидуального подхода к формированию товаров и услуг, т. к. цифровая экономика сможет смоделировать все, что угодно ^{[2, 3]}. И зачем человеку жить в обычном мире, цифровая экономика предлагает ему «дополненную реальность»? С этой целью современные эксперты уже рассматривают трансформацию виртуального рынка, неразрывно связанную с формированием «нового типа логистических посредников», образующих его логистическую инфраструктуру. Такие посредники должны не только оказывать логистические услуги участникам виртуальных сделок, но и замещать «традиционных оптово-розничных посредников» в товаропроводящих сетях. При этом логистическое посредничество ставит под вопрос такую положительную возможность цифровой экономики, как новую модель формирования добавочной стоимости, где значение посредников всех уровней должно сократиться. Пусть сокращение посредников само по себе не ново, оно характерно и для традиционного общества, при натуральном хозяйстве посредники (торговые агенты) и сама купля-продажа отсутствуют. Существует множество традиционных этнических моделей организации хозяйственной жизни, где нет класса коммерсантов. Но особенность цифровой экономики — это формирование добавочной стоимости в глобальном мире, где всё можно сделать максимально ясным и прозрачным или наоборот — окончательно погрузить обывателя в мир обмана, в иллюзию подлинности вещей и отношений. И в чём заинтересованы профессиональные коммерсанты, ориентированные на быструю прибыль?

Применительно к России для того, чтобы всё стало наиболее ясным и очевидным при помощи «дополненной реальности», согласно проекту Правительства РФ, Генпрокуратура должна выступить в качестве главной площадки для «обкатки» цифровой экономики ^[9]. Как правило, в отечественной цифровой экономике выделяют следующие составляющие (сегменты). Верхний уровень – конкретные программы и продукты, где создаётся добавочная стоимость. Средний – это слой компетенций, где формируются платформы, на базе которых возникают продукты, это пространство для новых исследований и разработок. И третий уровень – это базис, состоящий из инфраструктуры, квалифицированных кадров и регуляторной среды, которая благоприятствует трансформации под цифровые технологии. Разработанная в 2017 г. в Минкомсвязи программа развития цифровой экономики подробно рассматривает второй и третий уровни. Главная цель создания цифровой экономики в России — это конкурентноспособность отечественных товаров на мировом рынке. Но возможно ли обеспечить самостоятельное и самобытное будущее народов России, исходя лишь из отдельных национальных экономических моделей, навязывая единый образец организации хозяйственной жизни всем? Во всех ли сферах жизни современного общества должна быть коммерция? Коммерческая основа цифровой экономики представляется со всей очевидностью в парадигме органической философии.

Коммерческая сущность интернета доказывает первичность финансового капитала по отношению к самому «технологическому» способу связи. Поэтому необходимо помнить, что коммерция — это всего лишь один из сегментов экономики. Коммерция не является обязательной составляющей хозяйственной жизни для всех времён и народов, как она преподносится сегодня с позиции мирового финансового капитала. С точки зрения органической философии, экономическое развитие — это не только и не столько рост (численное преумножение одномерно вычисляемого материального богатства), сколько увеличение разнообразия форм организации хозяйственной жизни, ориентированной на конкретное пространство и время в истории многочисленных этносов планеты Земля.

Цифровая экономика и спонтанность творчества

С механистической точки зрения можно высоко оценить производственные возможности цифровой экономики. Так, главным достоинством «виртуального мира» цифровой экономики многие её сторонники считают тот факт, что там «можно делать что угодно». И не только в случае создания онлайн-игры (где можно двигаться независимо от закона тяготения, путешествовать по космосу без скафандра и многократно умирать), но и при испытании, совершенствовании новой техники, любого товара. Поэтому цифровая экономика может «обогнать» «аналоговую экономику», которая вынуждена каждый раз проводить краш-тест, ломая машины в реальности, а не в «виртуальной среде». Но вседозволенность в «виртуальном мире» не выплеснется ли в реальный, и тогда человек уничтожит планету, не успев даже задуматься о последствиях. «Виртуальность» воспитывает невнимательность, конфликтность, безответственность, творческую пассивность, жадность как результат недостатка удовлетворения духовных потребностей человека ^{[6, с. 77-79]}. Поэтому первичные продукты цифровой экономики — это весьма опосредованные явления: «интернет вещь», «сквозные технологии», «дополненная реальность», «индустрия 4.0», «умная фабрика», «сети связи пятого поколения», «инжиниринговые услуги проторипирования», «криптовалюта» и т. д. Все эти предметы связаны с «виртуальным миром». «Виртуальный мир» представляет собой всего лишь один из элементов человеческого мышления, и недопустимо сводить к нему всю мыслительную деятельность человека, что осуществляют некоторые современные исследователи ^[10].

Парадигма органической философии показывает, что коммерция ориентирована исключительно на куплю-продажу, а не на производство конкретного материального объекта. Поэтому, цифровая экономика создаваемая на средства финансового капитала, как правило, представлена ведущими экспертами мировых финансовых организаций. Так, например, специалист и советник по цифровой стратегии и государственной аналитике Всемирного банка Рандип Судан. Чём же представлены тренды цифровой экономики? Прежде всего, это так называемые «технологии дополненной реальности», которые можно применять в различных сферах жизни общества: от домохозяйства до государственного управления, от средств массовой информации до машиностроения. При этом предлагается использование цифровых платформ для обработки больших массивов данных, с использованием искусственного интеллекта и «блокчейн-технологий». Как известно, блокчейн — это распределенная база данных, которая содержит информацию о всех транзакциях, проведенных участниками системы, но данные здесь хранятся в виде «цепочки блоков», в каждом из которых записано определенное число договоров и операций. Такая организация записи данных будто бы стимулирует участников рынка поддерживать работу системы. Но блочное хранение информации не раскрывает все операции, совершённые в системе, поэтому у рядового пользователя нет целостного представления о всём положении дел, есть лишь данные по блокам. На этой основе возрастают возможности манипуляции пользователями, создаётся мир иллюзии, обмана. Поэтому цифровая экономика в руках азартных людей и авантюристов может действовать под скрытым лозунгом: «Обман, манипулирование, эксплуатация!» При этом обычному человеку будут гарантированы: отсутствие свободы выбора, невозможность духовного творчества. Так, ещё одним трендом цифровой экономики является кибербезопасность и, в тоже время, цифровые двойники.

Многие эксперты отводят России особое место в будущей мировой глобальной цифровой экономике. Место это определено географически. Так, соучредитель и директор SecDev Group (Канада) Рафал Рогозински 7 декабря в Аналитическом центре при Правительстве РФ на мероприятии в рамках Инициативы по развитию цифровой экономики в Российской Федерации обратил внимание на два важных показателя: 70% и 51%. «То, что сердце интернета бьется в Северной Америке - миф, - уверенно заявил Рогозински, - 70% глобального интернета находится в регионе Евразии, там же зарегистрированы и 51% всех расходов на IT-отрасль, и Россия, таким образом, находится в самом центре развития новых трендов» ^[1].

Одним из примеров создания инфраструктуры цифровой экономики может быть концепция губернатора Ульяновской области Сергея Морозова, принятая летом 2017 г., с говорящим названием «Умный регион». Данный документ синхронизирован с программой «Цифровая экономика Российской Федерации» и включает в себя мероприятия по цифровизации здравоохранения, образования, ЖКХ и т.д.. Мудрый русский язык расставляет свои акценты, и слово «умный» ещё не означает «разумный». Хитрость, направленная на удовлетворение сиюминутных интересов — это ум. Но разум предполагает знание традиций многих поколений, способность сочетать прошлое, настоящее и будущее в планировании и осуществлении человеческой деятельности. Видимо поэтому, уровень развития цифровой экономки в нашей стране пока определяется как степень готовности использования и воздействия цифровых технологий на экономику, а не как экономическая эффективность, наукоёмкость, высокий профессионализм работников разных сфер и качество образования. Подобное понимание цифровой экономики и возможности её применения в России весьма поверхностно. Недостаточно видеть в цифровой экономике лишь два сектора: информационно-коммуникационные технологии и контент-индустрию с электронными медиа. А где, собственно, сама «экономика», хозяйственная жизнь, творческая адаптация к постоянно меняющимся природным и социальным условиям? Как можно развивать цифровую экономику в России, закрывая экономические факультеты в технических и аграрных вузах? На эти вопросы предстоит ответить российскому обществу.

С точки зрения органической философии, России необходимо отказаться от абстрактной экономики с целью сохранения многонационального культурного единства, всего множества этнических традиций организации хозяйственной жизни. Важно помнить о промышленном капитале, без которого невозможно поддерживать жизнеспособность современной техносферы. Реальные материальные объекты должны оставаться в поле зрения современных политиков и экономистов, и «дополненную» реальность «виртуальной экономики» необходимо сочетать с конкретными пространственно-временными характеристиками природного ландшафта, исторической ситуации, с контекстом национальной культуры.

Отвлечённая «виртуальность» цифровой экономики может быть использована финансовым капиталом. Дело в том, что финансовый капитал основывается на спекулятивном обращении денежных средств. Спекуляции на финансовых рынках показывают, как мнение, сговор в оценке «экспертов», в конечном итоге, как информация (идея) превращаются в реальную прибыль (деньги). А за деньгами стоит действительная жизнь множества людей, их труд, потребности, будущее новых поколений, судьбы народов. Материальные блага, возникающие здесь из идеи (идеального), демонстрируют один из способов обмана с целью отчуждения результатов труда (реальной предметно-вещественной деятельности) у одних в пользу других. При этом преобладают авантюризм и «разумный эгоизм» самых сильных или самых хитрых, и не берётся во внимание качество и сама возможность жизни отдельных людей и народов. Некоторые исследователи замечают, что цифровая экономика«способна также затмить базовые технико-технологические процессы, научно-технические инновации, не вписывающиеся прямо в цифровое направление, и тем самым сузить пространство развития и пространство экономических отношений» ^{[7, с. 153]}.

Тотальность цифровой экономики рассматривается порою как необходимость устранения «цифрового неравенства». Так, к 2024 г. в России планируется ликвидировать «цифровое неравенство» в сфере инфраструктуры, т. е. во всех труднодоступных районах страны установить современные виды связи (инфраструктура должна стать смарт-инфраструктурой). Смарт-инфраструктура предполагает формирование сервисной платформы, предоставляющей собой набор цифровых полуфабрикатов, на базе которых можно создавать «новые платформы». Так, в целях самого разного рода безопасности одним из таких сервисов может быть, например, сервис электронной идентификации и аутентификации физических и юридических лиц. Возможно, цифровая экономика эта основа тоталитарного общества будущего? При этом тотальный контроль со стороны государственных организаций может объясняться необходимостью обеспечения киберустойчивости и кибербезопасности.

Особого внимания заслуживает и тот факт, что именно государство должно выступить катализатором процессов трансформации. Поэтому апробирование цифровой экономики сразу затронет ключевые сферы жизни общества: здравоохранение, образование, ЖКХ («умный город»), госуправление. Это те сферы, которые особенно зависят от творческой активности как отдельной личности, так и общества в целом. Таким образом, необходимо определить основную направленность цифровой экономики. И, с позиции органической философии, главная цель здесь — это формирование экономической системы, ориентированной на многообразие жизни, без товарного фетишизма и отчуждения. Цифровые технологии в хозяйственной жизни могут обеспечить прозрачность и чёткость единого правового поля, удешевить и упростить коммуникации между производителем товара и конечным потребителем. И это не значит, что класс современных коммерсантов должен превратиться в группу сетевых менеджеров. Цифровая экономика способна снизить зависимость промышленного производства от финансового капитала. Финансовый капитал можно полностью заменить полноценным, самодостаточным промышленным капиталом, или (кому не нравиться ассоциация с менее развитым индустриальным обществом) капиталом материального производства, включающим в основные фонды новейшие технологии, научные открытия и высококвалифицированный человеческий труд. И в этом случае особенно важно человеческое творчество во всех сферах жизни общества и особенно в хозяйственной организации. Так, духовное творчество сообщает спонтанность экономике, что не всегда положительно оценивается с позиции механистической философии. Но именно спонтанность способствует адаптации к новым условиям и сохраняет цельность и пластичность экономической системы общества. Жизнь спонтанна, не вычисляема. Подлинно новое — это духовные идеалы, индивидуальная жизнеутверждающая альтруистическая устремлённость в будущее. Без этой устремлённости невозможно создать созидательную, человеко- и природоориентированную цифровую экономику.