Телесериал "Однажды в сказке" как инструмент формирования эстетосферы постмодерна средствами популора

Рахимова Майя Вильевна кандидат философских наук доцент, заведующая кафедрой социально-гуманитарных и психолого-педагогических дисциплин Южно-Уральского государственного института искусств им. П.И. Чайковского 454091, Россия, Челябинская область, г. Челябинск, ул. Плеханова, 41 Rakhimova Maya Vil'evna PhD in Philosophy Docent, the department of Socio-Humanitarian and Psychological-Pedagogical Disciplines, South Ural State Institute of Art named after P. I. Tchaikovsky 454091, Russia, Chelyabinskaya Oblast' oblast', g. Chelyabinsk, ul. Plekhanova, 41 Mayesta@mail.ru Другие публикации этого автора

«Однажды в сказке» - это американский телесериал канала ABC, созданный в жанрах фэнтези и драмы. Премьера сериала состоялась 23 октября 2011 года.

После успешного выхода первых двух эпизодов, канал ABC продлил сериал на полный сезон, состоящий из 22 эпизодов. Учитывая высокий рейтинг среди зрителей, сериал «Однажды в сказке» был продлен и к настоящему времени состоит из шести полноценных сезонов. В данный момент завершаются съемки седьмого сезона.

В мае 2013 года ABC также заказал спин-офф сериала под названием «Однажды в стране чудес», 13 эпизодов которого выходили с 10 октября 2013 года по 3 апреля 2014 года.

В рамках данной работы сериал «Однажды в сказке» интересен как продукт массовой американской культуры, использующий эстетические средства популярной культуры как народной культуры, то есть средства популора.

Прежде чем сосредоточить внимание на характеристике специфических черт телесериала «Однажды в сказке», хотелось бы очертить проблемное поле популярной культуры и популора как форм культуры.

Под популярной культурой современные американские исследователи все чаще подразумевают традиционную культуру, которая самым тесным образом переплетается с фольклором. Исследователи Рей Браун, Колин Маккейб, Оскар Хендлин, Маршалл Фишвик, Джон Ковелти, Лоренс Левайн, настойчиво выделяют в популярной американской культуре именно элемент народности (традиционности), который, по их мнению, является ключевым в эстетической специфике проявления данной формы культуры. В соответствии с тенденциями времени авторы стремятся объединить две культуры - фольклор и популярную культуру - в единую форму культуры. Это в свою очередь создает благоприятную почву для формирования нового подхода к определению природы популярного начала.

Прежде всего, надо сказать, что традиция отождествления концептов (традиционной и популярной культуры; популярной и массовой культуры) - это явление типичное исключительно для американской культуры. В 70-е годы XX века Г. Гэнсом была обоснована идея о тождестве народной, популярной и массовой культуры ^{[4, с. 83]}. Подобное понимание народного, массового и популярного позволяла автору, в частности, отождествлять народное искусство и продукцию в этническом стиле, производимую людьми в качестве коммерческого продукта.

Как разновидность фольклора, Гэнс выделяет «дилетантскую» культуру, к которой причисляет «обычные формы досуга и искусство, производящееся для дома, работы или общественного потребления». Причем дилетантская культура - это не только модернизированная традиционная культура, но и имитация, адаптация коммерческой культуры. Воспринимая в качестве родственных термины «фольклорное», «популярное» и «массовое», автор автоматически уравнивает не только понятия, но и явления, за ними стоящие, вследствие чего народная (традиционная) культура трактуется Г. Гэнсом необычайно широко.

Американский исследователь Лоренс Левайн характеризует популярное искусство как «фольклор индустриального общества» ^{[2, с.4]}. Он же отмечает, что граница между фольклором и популярным искусством, также как и граница между элитарным и популярным искусством, не фиксируема, не статична, не закреплена. К примеру, блюз начинался как форма фольклорной музыки, а превратился в идиому поп музыки, при этом, однако, сохранив собственную принадлежность маленьким, приватным поселениям. Рассуждая об искусстве, Р. Б. Най также призывает рассматривать его как один долгий континуум и все уровни художественных достижений - скорее как взаимосвязанные, чем как разобщенные ^{[3, с.420]}.

Проблеме единения культур - популярной и народной (традиционной) - уделяет значительное внимание и Рей Браун. Уже в работах периода 60-х годов он неуклонно отмечает, что популярное и народное «являются производными одно от другого, и линии демаркации между ними неопределенны, подвижны» ^{[4, с.84]}.

Данная научная позиция нашла последовательное воплощение в статье «От фольклора к популору», где популярная культура рассматривается как современный (американский) вариант традиционной культуры. Так исследователь пытается осветить проблему, которая начала осознаваться и осмысливаться в США буквально в последнее десятилетие - речь идет о существенном давлении, которое сегодня испытывает национально-культурная идентичность в Америке. Не будет преувеличением утверждение, что Рей Браун как проницательный исследователь, почувствовал нарастающую потребность Америки в обретении собственной народной (традиционной) культуры. Предвидел он и перерождение, модернизацию фольклора, обусловленную многими социокультурными и эстетическими факторами, характерными для современного цифрового пространства, по крайней мере, в пределах своей страны.

Но прежде чем говорить об эстетико-культурном перерождении фольклора, американский исследователь предлагает четко обозначить его смысловые дефиниции ^{[1, с. 24]}. Рей Браун считает, что исторически под фольклором подразумевается повседневная культура масс, которые составляли и составляют основу любого населения.

Само понятие «фольклор» в американских научных интерпретациях предстает как достаточно «открытое» понятие. Фольклор определяется и как термин, характеризующий мистические (духовные) и материальные аспекты любой культуры, передающейся устно, а также посредством наблюдения или имитации. Фольклор предстает и как феномен, исследующий американское мифотворчество на примере традиционной культуры коренных жителей континента - индейцев. Под фольклором понимается и область широко распространенных, но заведомо ложных представлений (мифов) о месте, группе или социальном институте. На этой основе выстроен, в частности, фольклор Голливуда.

Каждая социальная группа обладает собственным ощущением идентичности, ядро которого - фольклорные традиции. Это то, во что люди верят, что вошло в их каждодневную практику (танцы, музыка, пошив одежды и так далее); то, чем люди владеют через навык (умение построить дом, например).

Директор центра фольклористики и этнографии Пенсильванского университета, Мэри Хэффорд говорит о феномене фольк - жизни (folklife): фольклор базируется на том, как люди открывают для себя жизнь, как переживают ее, как выражают себя в большом и разностороннем мире, какое место себе выбирают в нем. Фольк отражается в имени, которое человек получает при рождении, осуществляется через стремление индивида к отождествлению себя со святым праведником, любым иным прообразом или культурным героем.

Фольк - жизнь - это секретный язык детей, рабочий сленг пожарных или врачей. Фольклор формируется и слагается в сегодняшних условиях в жизненном каждодневном опыте обывателей, за разговорами на кухне или с кафедр проповедников и так далее. Фольк - жизнь есть объединение жизни как таковой и ценностей, художественно выраженных в мириадах форм и взаимодействий. Универсальный, разнотипный и многообразный, живучий и бессмертный, фольклор обогащает нацию и формирует американцев в союз, содружество культур ^{[4, с. 87]}.

Интересная деталь: приведенные выше определения фольк-жизни очень близки по смыслу определению популярной культуры, которое дает Рей Браун и его коллеги - Маршалл Фишвик, Оскар Хендлин, Лоренс Левайн, Джон Ковелти.

Рей Браун приходит к выводу, что популярная культура так же, как и фольклор, ориентирована на традиционность, выступает в качестве живого человеческого общения, но только в условиях современного информационного общества.

Популярная культура распространяется и устно, и через средства массовой информации, она функционирует как внутри коммерческих интерпретаций, так и за их пределами. Она шире, «современней» традиционного понимания фольклора, но при этом тесно связана именно с фольклорной традицией. Основу традиции в фольклоре, равно как и в популярной культуре, составляют множественные компоненты - это и индивидуальные элементы, и народные (традиционные) элементы, и «литературный» опыт, но все они поглощаются, прорабатываются, ассимилируются через многократный повтор и вариацию в эстетический образец, представляющий собой ценность и естественное продолжение данной группы людей как целостности.

Рей Браун отмечает особенную важность «духовной консервации» традиционных знаний, опыта и умений в условиях современного общества, членом которого он себя считает - «общества, которое впитало в себя сотни и тысячи собранных по всему миру разных эстетик и культур». Поскольку в целом американское общество, этнически неоднородное, предстает как мощный конгломерат этносов и культур, постольку население страны обогащает свое эмоциональное, внутреннее содержание путем сохранения укладов и обычаев традиционной им культуры, а также воссоздания исконных ремесел страны. Этническое население Америки обладает собственными традициями и коллективным прошлым. Но традиции и коллективная «память» отдельных этнических групп формируют не только «базу данных» этих групп, а также и современную картину мира всего американского общества в целом.

Как представляется, в предлагаемых обстоятельствах традиционная культура (фольклор) США вынуждена приспосабливаться к новым условиям информационного пространства, причем достаточно быстро. При этом фольклор, как феномен и как структурная единица (понятие) испытывает давление и влияние самых разных социокультурных и эстетических динамик, начиная от средств массовой коммуникации, новых культурологических концептов и завершая многочисленными, разносторонними укладами жизни простого населения.

Современное американское общество, с точки зрения Рея Брауна, представляет собой результат развития популярной культуры этой страны, более того, общество управляемо ею. Напомним, что Рей Браун трактует ее как повседневную культуру, культуру «каждого дня». Он говорит о популярной культуре как о «культуре людей», «культуре народа», то есть как о традиционной культуре.

Рей Браун отмечает, что «если присмотреться внимательнее, можно заметить, что популярная культура и фольклор суть «близнецы», сросшиеся на уровне сердца и головы». В их сиамской родственной связи допустима лишь одна поправка: популярная культура обращена как в настоящее, так и в прошлое, в то время как фольклор только из глубины старины взирает на настоящее.

Не вдаваясь в дискуссию по поводу ортодоксальности взглядов отдельных фольклористов, Рей Браун акцентирует внимание на работах тех исследователей, которые учитывают взаимозависимость разных форм культуры, вращающихся в горниле информационного общества. С точки зрения Рея Брауна, такие фольклористы, как Линда Дег, Арчи Грин, Алан Дандес, Майкл Ковен, понимают необходимость «сцепки» фольклора и популярной культуры, что позволяет им многоаспектно подходить к интерпретации непосредственно самого феномена фольклора.

Линда Дег, к примеру, обращает внимание на крепкую взаимосвязь традиционной культуры со средствами массовой информации. Она считает, что СМИ «высвободили фольклор из узких рамок идентификации его как феномена низшей социальной прослойки населения» ^{[4, с. 88]}.

Современный фольклор определяется как «общее культурное пространство, характеризующее образ мышления, верований, а также способы самоидентификации человека». И положительная роль, которую играют средства информации в данном случае, не вызывает сомнений, поскольку через эти механизмы современный реципиент расшифровывает значения фольклора для собственного пользования. Человечество становится свидетелем новой эры, в которой фольклор приобретает особую силу и престиж. Задача фольклориста, по мнению Линды Дег, заключается в том, чтобы правильно понять значения составляющих элементов фольклора, и это делает фольклористику как никогда прежде значимой междисциплинарной наукой».

Майкл Ковен наделяет принципиальной значимостью исследования в области популярного кинематографа. Автор отмечает влиятельную силу современных средств коммуникации на коллективное сознание, и в этой связи пишет о процессе гомогенизации культуры. Кроме того, он обращается к работам, в которых отчетливо выявляются традиционные культурные шаблоны, впоследствии заложенные в матрицу популярных телепередач и фильмов.

Получается, что многие современные авторы, занимающиеся фольклорной тематикой, не ограничивают свою научную деятельность узко направленными специализированными изысканиями, но, чувствуя предельную динамичность современного общества, стремятся выйти за пределы консервативного подхода к исследованию фольклора.

Если говорить об авторах, интересующихся проблемами популярной культуры, то здесь также наблюдается стремление выйти на новый уровень изучения, поскольку популярная культура воспринимается уже не как только продукт массовой культуры, но как продукт традиционной культуры. И те, и другие склонны видеть в слиянии двух культур естественное и оправданное потребностями современности, развитие культуры. В связи с этим обстоятельством возникает вопрос и об усовершенствовании терминологии.

Рей Браун предлагает преобразовать термин «фольклор» в термин «популор».

Что касается этимологии понятий, то здесь автор вполне обоснованно отождествляет «folklore», где «folk» переводится как народный; относящийся к простому народу, популярный и «populore», где «popular» переводится как народный; адаптированный, популярный, а «lore»в обоих словах переводится как практические знания, профессиональные знания, верования. Соответственно, и «фольклор» и «популор» есть «народные, популярные практические знания».

Получается, что современная традиционная культура - это не только собирательное понятие, характеризующее обычаи отдельных этносов. Это «вибрирующая» вокруг человека культура, живой «пульс» современности. Поэтому вполне закономерной и своевременной представляется идея об объединении двух близких по духу концептов. Термин «популор» в качестве аналога понятию «традиционная культура» предполагает более обобщенную его трактовку, соответствующую модернизированному, социально расширенному контексту. Благодаря подобному переосмыслению становится очевидным изменение как функционирования современной культуры в целом, так и предназначения популярной культуры, долгое время остававшейся в тени и не находящей своего истинного применения в культурной практике.

Если мы обратим внимание на телесериал «Однажды в сказке», то увидим, что в сериале есть и элементы традиционной культуры (фольклора), и элементы повседневной культуры, а также активно используются элементы массовой культуры.

В телесериале в причудливой форме перемешаны герои старинных и современных известных и не совсем известных сказок мира. Превалирует западноевропейская традиция сказок - это немецкие, английские, французские, итальянские сказки. Но встречаются и арабские истории, а также истории малых народов Азии, Африки. Авторы сериала смело замешивают в сценарий традиционные народные предания с литературными сказками и современной обыденностью, лишенной сказочности, а потому – уязвимой, ущербной, остро нуждающейся в надежде и вере в чудо.

Надо отметить, что сериал «Однажды в сказке» подхватывает традиции альтернативного раскрытия сюжета и парадоксального смешения в один постмодернисткий плавильный тигель разных историй и интерпретаций, которые успешно заложил мультсериал «Шрек» - пионер новых эстетических предложений, как в мультипликационных технологиях, так и в эстетико-культурном и мировоззренческом подходах к творчеству и повседневности.

В мультфильме о Шреке непривычно для зрителя обыгрываются идеи подлинной красоты и гармонии. Зрителю предлагается переосмыслить понятия прекрасного и безобразного на примере принцессы Фионы, огра Шрека и лорда Фаркуада. Устами Осла со зрителем время от времени «говорит» профессиональный психоаналитик, а Шрек, объясняя Ослу специфику экзистенциальной природы великанов, сравнивает себя с луковицей, что очень напоминает размышления философов постмодернизма о мире как капусте или луковице, мире, многослойном, скрывающем за многочисленными слоями глубину жизненной сути.

Одним словом, мультфильм «Шрек», как продукт культуры постмодерна, рассчитан сразу на разного зрителя: и просвещенного интеллектуала и мало в чем заинтересованного обывателя; и на взрослого человека, и на ребенка. Как и подобает продукту культуры постмодерна, «Шрек» крушит и ломает привычные стереотипы и шаблоны мировоззрения, закладывает новые культурные коды восприятия действительности, как, например, в случае со странным, но очень гармоничным союзом между Ослом и Драконихой и так далее.

После революционных эстетико-культурных акцентов, предложенных зрителям Шрека, телесериал «Однажды в сказке» воспринимается вполне спокойно, если не сказать обыденно.

Тем не менее, персонажи традиционных сказок в сериале «Однажды в сказке» претерпевают не менее грандиозные трансформации, чем персонажи «Шрека». Каждая серия раскрывает альтернативную версию жизненных перипетий ключевых персонажей привычных сказок. Зритель узнает, почему сверчок Джимини из сказки о Пиноккио решил стать сверчком, кто на самом деле является жутким волком в сказке о Красной шапочке, почему королева из сказки о Белоснежке стала такой злой, и наконец, кто такой на самом деле Румпельштильцхен. Нет привычного деления на хорошего героя и плохого злодея, хотя красной нитью через весь сериал и звучит привычный информационный шаблон, что «у злодеев не может быть счастливого финала», или что «злодей не может жить долго и счастливо».

Эстетика постмодерна требовательно и настойчиво демонстрирует многослойность сюжетных линий, их взаимосвязь и нетривиальность. Злодеи не рождены злодеями, так же как и в сердце каждого героя есть своя червоточина.

Сценаристы Адам Хоровиц и Эдвард Китсис активно используют прием «флэшбэка», который уже разработали и использовали при создании телесериала «LOST». Этот прием позволяет проследить причинно-следственные факторы жизненных перипетий и нравственных решений, которые принимал персонажи. Кроме того, по ходу развертывания сюжета зритель привыкает к неоднозначности при бинарной идентификации «плохой – хороший», так как ее практически нет, равно как и в жизни.

Сериал замешивает современную обыденность со сказочным миром, приглашая зрителей в городок Сторибрук, расположенный в штате Мэн. Жители городка живут вполне заурядной жизнью и совсем не подозревают о своей сказочной экзистенциальной природе. Тем не менее, все они родом из сказки, из Зачарованного леса, на который когда-то обрушилось заклятье. Каждый из персонажей обладает, как обыденным именем (в Сторибруке), так и своим настоящим, сказочным именем. Так, например, Белоснежку зовут Мери Маргарет, прекрасного принца – Дэвид, черного мага Румпельштильцхена – Мистер Голд, а злую королеву – Реджина. Эта двойственность, характерная для героев и злодеев сериала, будет сопровождать зрителя на протяжении всей сюжетной линии: два места обитания, два имени, две альтернативных версии судьбы.

Философия жизни в сериале «Однажды в сказке», как и в «Шреке», на первый взгляд, достаточно проста. Семья, поиск любви, смысла жизни и гармонии, но от этой простоты жизнь персонажей не становится легче. Наоборот, зритель является свидетелем многочисленных ошибок со стороны персонажей, которые ведут героев к проблемам, трудностям, способным растянуться на несколько веков и эпох. И только большими внутренними усилиями, работой над собой и навыком смирения, персонажам «Однажды в сказке» изредка удается ощутить полноту гармонии и внутренней тишины.

Конечно, в сериале драматические коллизии приправлены сказочными средствами заклятий, могущества магических предметов, возможностями перемещения меж альтернативных миров. Но спасает и героев, и злодеев в основном не магия, а повседневная рутинная работа над ошибками, осознание своей неправоты, размышление о себе и своем предназначении.

В результате смелого использования средств популярной культуры и популора, а также средств постмодерна, рождается не только новая сказка, но и новая эстетосфера. Эстетосфера, в которой нет больше места для фрагментарности, линеарности мышления и замкнутости на одной культуре или традиции, но в которой присутствует кантилена культурных кодов, экзистенциальных смыслов, равно как и жизненных нитей судьбы героев со злодеями и неоднозначности, как первых, так и вторых.

В этом смысле средства популярной культуры как культуры современной повседневности, средства популора как современного осмысления фольк-культуры и средства постмодерна помогают складывать новую реальность, транслирующую новые жизненные смыслы и основы мировоззрения новой эпохи – постиндустриальной, информационной, цифровой – это уже кому как больше нравится.