К построению понятия проектирования

Розин Вадим Маркович доктор философских наук главный научный сотрудник, Институт философии, Российская академия наук 109240, Россия, Московская область, г. Москва, ул. Гончарная, 12 стр.1, каб. 310 Rozin Vadim Markovich Doctor of Philosophy Chief Scientific Associate, Institute of Philosophy of the Russian Academy of Sciences  109240, Russia, Moskovskaya oblast', g. Moscow, ul. Goncharnaya, 12 str.1, kab. 310 rozinvm@gmail.com Другие публикации этого автора

Проектирование ‒ ключевое слово современной технологии и мышления. Но если достаточно понятно, о чем идет речь, когда мы говорим об архитектурном или машиностроительном проектировании, то, что собой представляет проектирование и программирование экономики, городов, системы образования или, например, государственного управления ‒ это вещи достаточно непонятные. В современной культуре вполне ответственные специалисты, ученые и художники, так же, впрочем, как и безответственные, пишут о проектах во всех мыслимых и немыслимых областях. Похоже, что понятие проектирования быстро девальвируется, его смысл расплывается и ускользает. Приведу навскидку три определения.

«Проектирование зданий и сооружений – это составная часть инвестиционного процесса. С инженерной точки зрения, проектирование зданий, ‒ это последовательность инженерных расчетов, которые в конечном итоге оформляются в виде рабочих чертежей будущего здания, являющихся графической интерпретацией произведенных расчетов. Работа по проектированию здания выполняется с целью реализации архитектурной идеи, заложенной в архитектурной концепции здания, созданной архитекторами по заданию заказчика и утвержденной местными органами власти. Можно ли сделать так, чтобы в современных российских условиях проектирование и строительство здания не превратились для инвестора-застройщика в рискованный эксперимент с непредсказуемыми затратами и неопределенными сроками завершения?» ^[7]

«Проект – это комплекс усилий, предпринимаемых с целью получения конкретных уникальных результатов в рамках отведенного времени и в пределах утвержденного бюджета, который выделяется на оплату ресурсов, используемых или потребляемых в ходе проекта» ^[8].

«Проектирование (от латинского projectus, что означает “брошенный вперед”) ‒ это процесс составления описания, необходимого для создания в заданных условиях еще не существующего объекта по первичному описанию этого объекта путем его детализации, дополнения, расчетов и оптимизации.

Описание объекта может быть задано по-разному: в виде текста, алгоритма, программы, чертежа, таблицы или, что чаще всего, комбинировано в традиционно бумажном или электронном виде. Таким образом, главной особенностью проектирования является работа с еще не существующим объектом. В том отличие проектирования от моделирования, где объект не может не существовать.

Проектирование можно рассматривать с одной стороны как заключительную фазу исследований, а с другой как начальную фазу производства» ^[9].

Думаю, из этих определений трудно понять, что такое проектирование, в чем его специфика как вида деятельности? В частности потому, что пока у нас нет критериев предпочтения тех или иных предлагаемых здесь характеристик.

Еще одна проблема ‒ снижение профессионального и культурного уровня проектировщиков, и не вообще, а относительно быстро меняющихся требований к проектированию и тех сложных задач, которые проектировщик призван решать. Проектировщики слабо ориентируются в самом проектировании: его видах, назначении, границах, ценностях; они плохо представляют, как связано проектирование с другими видами деятельности, прежде всего с научным исследованием, инженерией, управлением; как правило, не могут охарактеризовать отрицательные последствия от своих проектов (часто даже не догадываются о таковых); не осознают свой вклад ‒ а он немалый ‒ в общий кризис нашей цивилизации.

Следующая проблема ‒ определение специфики разных видов проектирования. Например, в нашей стране различаются: типовое и индивидуальное проектирование, проектирование разных видов сооружений, социальное проектирование, дизайнерское и др. К сожалению, эти виды проектной деятельности до сих пор не стали предметом теоретической и методологической рефлексии.

Проектирование у нас часто понимается как вид деятельности и технологии. При этом оно рассматривается вне культурно-исторической и социальной среды, например, просто как последовательность задач, объектов, действий и операций, средств, продуктов. Эти представления вполне можно сравнить с распространенной концепцией модернизации управления. Существует убеждение, что достаточно нам взять, освоить западные технологии управления, как наше производство станет эффективным. Перестройка управления по западному образцу обещает выход на западные биржи и, следовательно, столь нужные нам инвестиции и другие западные преференции. Однако эти непосредственные убеждения являются не более чем современными мифами, искажающими правильное понимание проблем управления. В настоящее время, если иметь в виду философию управления, требуется критика этих мифов, осмысление реальной ситуации, сложившейся в сфере управления, причем не только отечественного, но и западного, обсуждение возможностей и путей изменения данной ситуации, специальный разговор о российских условиях и российской модели управления. В качестве альтернативы можно сформулировать два предварительных тезиса. Первый, инкорпорация в российскую экономику западного менеджмента – это эффективный способ поставить наше хозяйство под контроль и отвести ему место сырьевого источника и рынка сбыта для западных товаров. И второй, социальные технологии, а управление, также как и проектирование относится именно к таковым, тесно связаны с определенными типами социальности; они не могут быть взяты (освоены) без соответствующей трансформации социальных отношений и форм социальной организации ^[3].

Альтернативный указанному подход ‒ анализ деятельности и технологий в контексте культурно-исторической и социальной среды. В этом случае стоит задача реконструкции становления, развития и функционирования проектирования и программирования.

Выступая на семинаре Вадима Карастелева и Рустема Максудова с серией докладов о проектировании, я встретил критику, особенно со стороны Карастелева. Он в частности говорил, что тот вид проектирования, который я называю «традиционным», ссылаясь в качестве примеров на архитектурное и машиностроительное проектирование, был характерен для социализма в СССР, но в настоящее время представляет собой скорее музейный экспонат. Что в настоящее время нет социальных условий для реализации традиционного проектирования. Зато в реальном социальном пространстве современный проектировщик вынужден учитывать требования рынка, ресурсное обеспечение (доступ к ресурсам), вожделения власти и многое другое, незнакомое советскому времени. Отвечая Карастелеву, я привел такие аргументы.

Во-первых, что понимать под традиционным проектированием? Если проектирование в рамках жесткого идеологического нормирования и экономии 20-30 годов, описанные Марком Мееровичем, при условии, что человеческая масса рассматривалась как пластилин в руках социальных проектировщиков, то да, это отчасти музейный экспонат ^{[4, с. 46-62]}. Отчасти потому, что нет-нет, а этот подход снова дает о себе знать в действиях наших властей и проектировщиков. Но если под традиционным проектированием понимать «классическое проектирование», сложившееся в капиталистическом обществе в конце XIX, первой половины ХХ столетия, предполагающее не только конкуренцию, но и удовлетворение потребностей горожан, или если имеется в виду проектирование в СССР в 60-70 годах, когда сложились разные социальные субъекты (власти разных уровней, ведомства, большие предприятия и учреждения) и допускалась возможность удовлетворения их запросов, то в этом случае традиционное проектирование представляет собой важный и действующий до сих пор способ создания архитектурных сооружений, технических изделий и среды.

Во-вторых, никто не утверждает, что традиционное проектирование является единственным видом проектирования. Нет, есть «нетрадиционные» виды проектирования (градостроительное проектирование, дизайн, социальное проектирование и др.), причем очень разные. Само собой, существуют и виды проектирования, действующие в современных рыночных условиях. В том числе как в России, сильно отличающиеся по социальным условиям от рыночных, характерных для западной экономики. Все эти виды проектирования, естественно, нуждаются в методологическом осмыслении и анализе.

Как я вижу эволюцию проектирования? Из архитектурного и машиностроительного проектирования, которые в 30-е годы эффективности, «проектная идеология» (пример ее работы А.В.Розенберга ^{[5, с. 23, 34]}) была перенесена на другие виды деятельности ‒ реконструкцию и строительство городов, дизайн, социальное реформирование, методологию, а позднее, вообще, создание нового в любой области, не исключая творчество в отношении человека. Правда, оказалось, что в новых видах проектирования приходилось от много отказаться: от разделения труда между проектированием и сферой изготовления, от возможности без принципиальных ошибок разрабатывать на «бумаге» функционирование, неясно было также, какие условия и конструкции могут обеспечить объекты, задуманные проектировщиком. Зато начинали выходить новые виды деятельности: политические решения, согласования с пользователями, а также их участие в проекте, поиск и создание ресурсов, программирование и другие. В «нетрадиционном проектировании» (так я назвал эти виды деятельности, а А.Г. Раппапорт ‒ «проектирование без прототипов» ^[2]), по сути, сохранялись только три момента ‒ замышление нового, разработка функционирования, причем, как правило, негарантированного, и установка на реализацию. При этом анализ показывает, что на развитие нетрадиционного проектирования большое влияние оказали, с одной стороны, идеология сетевого планирования, сложившаяся в ходе послевоенной гонки вооружений, с другой ‒ идеи методологии проектирования, сложившегося в СССР в контексте «проектного движения» (проектного подхода).

Наконец, в-третьих, мой подход к анализу сложных явлений типа наука, техника, искусство (сюда относится и проектирование) предполагает культурно-историческую реконструкцию становления и развития этих феноменов. Я вслед за своим учителем, Г.П.Щедровицким считаю, что в сущность подобных явлений делает вклад не только современная социокультурная ситуация, но не меньше предшествующие их состояния. В этом плане, говоря о проектировании, я имею в виду генетический инвариант проектирования в ситуации его становления и эволюции. Он как теоретическая конструкция естественно будет отличаться и от эмпирических случаев исторического становления проектирования и от более поздних его современных видов.

Поставим теперь такой вопрос: каким образом охарактеризовать проектирование, учитывая его эволюцию? Как самостоятельный вид деятельности и практика проектирование сложилось в начале прошлого столетия. Именно этот вид проектирования я назвал традиционным. Почти сразу начинается экспансия идеологии проектирования (т.е. осознанных образцов и принципов проектирования) на новые ситуации и задачи. Под ее воздействием формируются два варианта типового проектирования (на Западе и в СССР) и начинают складываться разные виды нетрадиционного проектирования (градостроительное проектирование, дизайнерское, социальное, перманентное и др.). При этом, как следует из проанализированных в моих работах кейсов, нетрадиционное проектирование существенно отличается от традиционного. Например, в нетрадиционном проектировании проектировщик не может опираться на существующие прототипы. Он должен заново создавать (конституировать) проектируемый объект. Чтобы охарактеризовать разрабатываемые процессы и определяющие их условия, должен вести исследования и формулировать концепции этих процессов. Должен формировать среду и стратегии реализации проекта. Кроме того, нетрадиционное проектирование предполагает формирование ряда новых видов деятельности (включение в проектирование пользователей, сложный менеджмент, экспертизу и оценку проектов и др.), кардинально меняющих существующие представления о проектировании.

Анализ проектов нерадиционного проектирования показывает, что полагание и конструирование объекта проектирования в данном случае происходит с опорой на исследования и два «языка» ‒ системный и предметно-системный. В традиции ММК в качестве первого языка выступал системно-структурный язык, разработанный в рамках методологии и теории деятельности, а в качестве второго ‒ схемы теории деятельности и мыследеятельности ^{[5, с. 68-109]}. Но в общем случае в других видах проектирования и программирования используются другие варианты системного подхода и другие варианты системно-предметного языка

Сравни. Андрей Большунов, поясняя, почему в ходе проектирования «общественных форм», аббревиатура ОФ (это принятые населением социальные концепции типа Бог, капитализм, деньги, коммунизм и др. ‒ В.Р.), приходится вести исследования, пишет следующее.«Архитектор, проектировщик зданий проектирует здания потому, что они есть, и в его “голове” есть опыт проектирования, строительства и эксплуатации зданий… Проектировщика зданий от проектировщика ОФ отличает одно обстоятельство: есть много ещё пустырей, на которых можно возводить здания “с нуля”; но там, где живут люди, нет мест, которые были бы лишены ОФ; проектирование и производство ОФ никогда не осуществляется на пустом месте. Поэтому начинать приходится с идентификации действующей ОФ и решения, и что с ней делать…Я хочу сказать, что “исследование” в проектировании ОФ является имманентным проектированию процессом. Маркс проектирует общественную форму, которую определяет как “коммунизм”, и пишет в этом проектном контексте политэкономию капитализма. Если бы он этого не сделал, его проект ни чем не отличался бы от утопий Т.Мора и пр. “Язык проектирования” здесь не может быть построен в парадигме “описания того, чего ещё нет”. У Маркса “проект коммунизма” ‒ проект того, что должен сделать пролетариат, исходя из его положения в общественных отношениях; Маркс специально подчеркивает, что пролетариат сделает это независимо от того, что думает об этом тот или иной пролетарий или, даже, весь пролетариат в целом. Это тезис, конечно, связан с тем, что Маркс отвергал наличие у классов субъектности, которая реализуется в трансгредиентной своему положению, своей классовой ограниченности позиции. Но в результате такой “операции” он вынужден был присвоить субъектность себе, как свою исключительную привилегию (у революции, писал он, должна быть голова, идеи которой должны овладеть массами). Но я ещё раз подчеркну, и проектная деятельность зданий не описывается языком, построенным по принципу “описания того, чего ещё нет”. Проектировщик зданий проектирует то, что есть ‒ здания… если мы не держим этих контекстов, то наши "общественные проекты" превращаются в то, что Фейерабенд называет научным и либеральным фашизмом (и это ещё один аргумент за то, почему общественное проектирование должно быть одновременно и исследованием)» ^[1].

Интересно и то, каким образом руководитель семинара Вячеслав Марача, отвечает на критику в адрес Большунова. «В данном конкретном случае Александр Соколов смотрит на проблему общественного проектирования сквозь имеющиеся у него онтологию деятельности и понятие проектирования ‒ вместо того, чтобы предположить, что общественные формы ‒ не деятельность, а общественное проектирование ‒ не проектирование в смысле имеющегося у него понятия. Я допускаю, что у Александра очень хорошее понятие проектирования, охватывающее все известные до сих пор его виды: инженерное, организационное, архитектурное, социальное (социально-инженерное) и т.д. Т.е. “все, что есть”. Но замечу, что я перед семинаром, отвечая на вопрос Александра (очень точный и правильный!), противопоставил общественное проектирование всем этим известным типам проектирования. А.Большунов, надеюсь, привнес достаточные содержательные аргументы в обоснование этого отличия» ^[1].

Возникает принципиальный вопрос: можно ли все перечисленные здесь виды проектирования подвести под привычное понятие, учитывая к тому же, что эволюция проектирования продолжается, а также, что сама проектная идеология под влиянием этой эволюции меняется? Если проектирование определять, ориентируясь на традиционное проектирование, то нетрадиционное выглядит не как проектирование, а если наоборот, принимая за идеал проектирования нетрадиционное проектирование, то традиционное выпадает из этого ряда. Или другой вопрос: можно ли в этом ряду разных видов проектирования выделить инвариант, и чем он задается? Может быть, идеей проектирования (она была намечена еще Платоном ^{[5, с. 17]}), но в современном варианте? Тогда проектирование ‒ это, с одной стороны, задание и разработка объекта в семиотической плоскости, что предполагает проблематизацию, схематизацию, исследования, конструирование, нормирование, с другой ‒ создание этого объекта в материале на основе создаваемого проекта. Но тем не менее, некоторые виды проектирования под это определение не подходят.

Может быть тогда, инвариант проектирования характеризовать через особенности проектного мышления и дискурса. В этом случае проектирование ‒ это процедуры схематизации и построения идеальных объектов, подчиняющиеся установкам на реализацию проекта, на построение моделей двух родов (функционирования и строения), на разработку программ создания проектируемого объекта в материале, на поиск оптимальных решений, а также движение от абстрактных (общих) решений к конкретным. Но опять же ряд видов проектирования этим инвариантом не покрываются.

Я думаю, указанные затруднения можно обойти, сменив саму стратегию построения понятия, а именно, перейдя от статических характеристик проектирования к динамическим (на преимущество динамических понятий в свое время обращал внимание методолог В.Я.Дубровский). Будем считать проектированием не тот или иной идеал проектирования (например, традиционное проектирование или типовое, или нетрадиционное, или перманетное, предложенное Б.В.Сазоновым ^[6], или какой-нибудь еще другой вид), а меняющиеся в процессе эволюции образ и методологическую рефлексию проектирования. В состав этого образа и рефлексии должны входить, по меньшей мере, четыре образования. Во-первых, идея проектирования, которая меняет свою форму по мере эволюции проектирования. Например, в настоящее время разработка объекта проектирования понимается не только в мыслительном и семиотическом планах, но также в компьютерном и виртуальном вариантах. Соответственно, реализация ‒ это не просто построение в материале, а скорее второй план «программирования», т.е. определенный вид организации и управления сложной сферой деятельности.

Во-вторых, сюда должны входить концепция и характеристики традиционного проектирования как первого вида деятельности и образца, в которых удалось реализовать замысел (идею) самого проектирования и показать, что такой способ создания новых изделий (техники) может быть эффективным. Естественно, по мере эволюции проектирования эти концепции и характеристики будут уточняться и даже переосмысляться.

В-третьих, в состав образа и рефлексии проектирования должны входить характеристики и концепции проектного мышления и дискурса, но опять же переосмысленные относительно разных этапов эволюции проектирования и разных видов проектирования.

В-четвертых, сюда должны входить социокультурные и институциональные характеристики (ситуации). Например, в своих работах и выше я рассматривал три таких ситуации: капиталистическую в период становления традиционного проектирования, социалистическую, в рамках которой сложилось типовое советское проектирование, и переходную 60-70 годов ^[4]. Естественно нужно анализировать и современную ситуацию.