Криминогенная зараженность личности преступника с позиции судьбоанализа L. Szondi

В механизме совершения преступления основную роль, без сомнения, играет личность преступника. Поэтому характеристика этой личности, ее свойства и признаки позволяют определить не только степень общественной опасности деяния, но и выявить причины и условия совершения преступления, разработать прогноз развития преступности в целом и на его основании предложить наиболее эффективные мероприятия по ее предупреждению ^{[8, с. 89-97]}. Поэтому криминологический феномен «личность преступника» по своей правовой, научной и социальной значимости с полным правом можно отнести к числу ведущих научных проблем. Еще на заре развития отечественной криминологической науки видный советский юрист С. В. Познышев, в частности, отмечал: «Ни одно преступление нельзя объяснить исключительно внешними причинами, игнорируя особенности совершившей ее личности» ^{[21, с. 5]}.

Основываясь на фундаментальных исследованиях Ю. М. Антоняна, Ю. Д. Блувштейна, В. Н. Бурлакова, П. С. Дагеля, А. И. Долговой, К. К. Игошева, В. Н. Кудрявцева, Н. Ф. Кузецовой, С. Ф. Милюкова, Г. Н. Миньковского, Э. Ф. Побегайло, А. Б. Сахарова и других, можно объяснить, почему именно в отношении данного феномена разворачивается такое количество научных дискуссий. Так, Ю. М. Антонян и С. М. Иншаков определяют личность преступника как совокупность всех отрицательных качеств, которые могут обусловить какое-либо преступление, а П. С. Дагель акцентирует внимание на социально-политических, психологических и физических признаках лица, совершившего преступление. В. Н. Бурлаков рассматривает личность преступника как сумму социально-психологических свойств личности, которая при определенных ситуативных обстоятельствах может привести к совершению преступления ^{[6, с. 85]}.

Точка зрения В. Н. Бурлакова нам представляется наиболее обоснованной, т.к. акцентирует внимание криминологов на социально обусловленных психологических свойствах и качествах, которые при определенных обстоятельствах могут «разрешить и оправдать» совершение преступления ^[6]. Однако в пылу дискуссий прослеживается общее основание – социально приобретенные свойства личности. Следовательно, личность преступника – совокупность социально-значимых психологических качеств, влияющих на преступное поведение и обусловливающих его.

Характеризуя личность преступника, необходимо подчеркнуть, что ее отличие от законопослушной личности определяется не наличием или отсутствием каких-либо составляющих, «…а, прежде всего, содержанием, направленностью определенных компонентов этой структуры» ^{[3, с. 29]}.

Методологическим основанием предлагаемого исследования является положение, являющееся классическим для отечественных наук правового профиля: «Изучение личности преступника должно строиться на правовой основе - закон должен признавать изучаемую личность субъектом преступления. Поэтому рассматриваемая категория имеет временные рамки: с момента совершения преступления, удостоверенного судом, и до отбытия уголовного наказания, а не до момента констатации исправления. После отбытия наказания человек уже не преступник и представляет интерес не как носитель преступной личности, а как лицо, способное вновь встать на преступный путь, особенно если речь идет о рецидивисте. Следовательно, нужно изучать не только тех, кто уже совершил преступление, но и тех, чей образ жизни, общение, взгляды и ориентиры только свидетельствуют о такой возможности, которая может и не стать реальностью» ^[2].

Личность преступника, как явление типологического порядка, является носителем наиболее устойчивых, существенных социально-психологических черт и свойств. Специфика личности заключается именно в том, что в ней имеются особенности, которые выступают в качестве внутренних психологических причин преступного поведения.

Достижения современной психологии свидетельствуют о том, что основным стимулом человеческой деятельности является мотив. Именно в нем отражено то, ради чего совершается деяние. В мотиве конкретизируются потребности, которые изменяются и обогащаются вместе с изменением и расширением круга объектов, служащих их удовлетворению.

Однако М. И. Еникеев обращает внимание, что традиционно сложившаяся в юриспруденции однонаправленная схема человеческого поведения «мотив →цель →способ →результат» в действительности более сложна. «Модель мотивационной стороны преступления, описываемую в уголовном законе, следует считать весьма условной. Она охватывает, да и то выборочно, лишь отдельные мотивационные факторы, что естественно, не совпадает с фактической моделью мотивационной стороны, присущей реальному преступному поведению» ^{[10, с. 96]}.

Схожее мнение высказывает другой профессиональный психолог Раиль Кашапов, автор книги «Типология личности, или какие мы разные»: «Понимание типов людей и закономерностей их поведения позволяет сгладить острые углы в общении и воспитании, взглянуть на мир другими глазами, объяснить многие особенности поведения людей, их поступки и капризы. Но как бы хороша, ни была какая-либо типология, она не дает рецепта понимания характера или поведения конкретного человека (если это было бы так, тогда легко можно было, определив тип человека, прогнозировать его поступки и действия» ^{[14, с. 5]}.

Учитывая частоту и повсеместность использования понятия «тип», целесообразно более подробно остановиться на самой философии типологического описания. Без сомнения (Сосланд А.С., 1999), «этот род теоретизирования является крайне притягательным. Это связано с обретением иллюзии обладания исчерпывающим знанием о субъекте – особенностях его межличностных отношений, привычек и предпочтений, способов реагирования и слабых мест» ^{[26, с. 109]}. Это в большей степени связано с влиянием, воздействием, управлением на другого, т.е. внешним воздействием с целью получения желаемого результата для воздействующего, так как описание того либо иного типа основано на убеждении в неизменности существующих черт и их обязательному наличию у каждого из тех, кто к нему относится.

Важно подчеркнуть, что «во временном отношении социальная установка к уголовному правонарушению предшествует деятельности, а, следовательно, и мотиву деятельности» ^{[11, c. 188]}, выражая собою лишь предрасположенность, способность действовать определенным образом в отношении некоторого объекта, но не реальную практическую деятельность

В новейших криминологических исследованиях совершенно отчетливо прослеживается методологически важное суждение определяющее направление проводимых нами исследований ^{[28; 29; 30; 34]}. В частности доктор военных наук, профессор К.М. Лобзов утверждает, что еще «до того, как человек начинает проявлять социально аномальную (или антисоциальную) деятельность, в его сознании уже существует «нечто противоправно-ориентированное», которое готово управлять человеком в жизни» ^{[17, с. 218-219]}. Далее ... «Проявления этого «нечто» могут выступать не только внутриличностно (в помыслах, эмоциях человека), но и внешне, вербально, а главное – в его поступках» ^{[17, с. 219]}. И наконец ... «В криминологии в этом случае говорят о криминогенной зараженности индивида, которой он обладает до совершения преступного деяния» ^{[17, с. 219]}.

В конечном итоге, если рассматривать экзистенциально-смысловой компонент криминогенности личности преступника, целесообразно вспомнить высказывание известного австрийского философа, психолога Виктора Франкла, создателя логотерапии, который утверждает, что «стремление к смыслу представляет собой самодостаточную мотивациюи не является ни выражением ни порождением других потребностей…» ^{[35, с. 14]}.

Исходя из методологических особенностей представленного исследования целесообразно обратить внимание на категорию бессознательных мотивов преступного поведения. Криминологи, исследуя феномен преступления, предполагают его основу из корысти, мести, ревности, хулиганских побуждений, не задумываясь, что стоит за ними, какие глубинные психологические реалии вызывают их к жизни, в чем состоит их действительный субъективный смысл.

До сих пор в практике правоприменения чрезвычайно редко обращаются к сфере бессознательного для установления действительных мотивов противоправных действий. «Объяснение субъективных причин значительной части преступлений, особенно насильственных и сексуальных, носит поверхностный характер и не способствует решению актуальных проблем борьбы с преступностью» ^{[22, с. 41]}. Обычно мотив не «извлекается» из личности, а приписывается ей исходя из внутренней оценки преступных действий, на базе установившихся норм и традиций.

В данной статье мы поставили перед собой задачу определения специфических психологических свойств преступника (психологических деформаций), которые его отличают от личности законопослушного гражданина. Совокупность этих свойств, в их системной взаимосвязи, была ранее нами определена как «криминогенная зараженность личности» ^{[31, с. 152]}. А вероятность совершения преступления мы определяли через понятие «уровня выраженности криминогенной зараженности личности» ^{[31, 152]}. Ведь отдельное психологическое свойство человека не может рассматриваться в качестве фактора, порождающего преступное поведение ^{[7, с. 72-75]}.

Как утверждается в коллективной монографии под редакцией известного криминолога, доктора юридических наук профессора А.И. Долговой «отдельные качества личности, включая темперамент, характер, жесткость, малодушие, могут лишь способствовать или препятствовать совершению преступления, но ни в коем случае не обрекать фатально человека на то, что бы быть преступником» ^{[16, с. 128]}.

Правоприменители, занимаясь доказыванием вины, игнорируют остальные, весьма важные аспекты совершенного преступления. Так, из поля зрения упускается феномен личности преступника и важнейший ее элемент – криминогенная зараженность. Личность представляет собой социальное качество человека. Но оно не приобретается с момента рождения, а формируется в процессе общественных отношений и является продуктом социализации человека ^{[6, c. 117]}. В то же время нужно понимать, что личность преступника, ее специфические свойства и качества наиболее полно проявляются именно в момент совершения преступления. Следовательно, психологические криминогенные особенности личности, отраженные в понятии «криминогенная зараженность личности», также не возникают внезапно или одномоментно. Требуется значительное время для их формирования.

Совершение преступления подтверждает наличие криминогенной зараженности и является ее объективным и реальным показателем. Криминогенная зараженность личности возникает не в момент совершения преступления, начало этого процесса может быть заложено задолго до совершения преступления. Поэтому ее можно рассматривать не только как результат, но еще и как процесс формирования. В последнем случае криминологи говорят о так называемой криминализации личности, т. е. о процессе наделения человека антисоциальными свойствами и качествами.

Следовательно, используя различные психологические методики, мы можем их обнаружить заранее, до совершения преступления. Нам представляется, что изучать их сущность и особенности лучше, анализируя, прежде всего, личность преступника с рецидивом преступления, у которого криминогенная зараженность достигает самого высокого уровня.

Исходя из заявленного нами генезиса криминогенной зараженности личности преступника, целесообразно вспомнить позицию, высказываемую доктором психологических наук, профессором Ю.А. Шарановым о том, что одним из направлений теоретических и практических исследований может быть «разработка психологических технологий прогнозирования и расследования тяжких и особо тяжких преступлений …» ^{[36, с. 53]}.

Исходя из предложенной нами методологии проводимого исследования ^{[28; 29; 30; 34]}, полученные результаты динамики изменения характеристик уровня выраженности и особенностей проявленности криминогенной зараженности личности преступника в рамках гуманструктурологического подхода ^{[1; 19; 38]} (в зависимости от категории совершенного преступления) ^{[28; 29; 39]}, нуждаются в феноменологической проверке с применением других психодиагностических методик. В проводимых ранее исследованиях феномена криминогенной зараженности личности преступника ^{[28; 29]} в представленном исследовании помимо предложенного психодиагностического инструментария, основанного на теории личности - русскоязычной версии Я-структурного теста G. Ammon (ISTA) (Ю. Я. Тупицин, В. В. Бочаров и др., 1998) ^{[19; 38]}, мы приняли решение также использовать проективную методику – тест L. Szondi ^{[12; 13; 37]}.

Указанный тест до недавнего времени достаточно редко использовался в отечественной психологической практике. В его основе лежит разработанная швейцарским психологом Леопольдом Зонди (Сонди) судьбоаналитическая теория глубинной психологии личности ^[37]. В последнее время этот тест начинает широко использоваться благодаря работам Л. Н. Собчик ^[25], переводам классических трудов по судьбоанализу В. В. Джос ^[9] и др. Данные методики (т. ISTA, т. L.Szondi) совершенно независимы друг от друга. Их сопоставление дает возможность качественно и количественно сравнить соответствие глубинных потребностей-побуждений, особенности гуманструктурологии индивида, осужденного за совершение преступления. Представляется возможным сопоставить данную психологическую констелляцию с видом преступного поведения.

Обработка полученной тестовой информации в исследуемых группах проводится ^{[27, c.19]} по следующим количественным и качественным параметрам:

- качественный анализ;

- количественный анализ;

- анализ данных полученных по методике «семантического ключа» ^[9].

1.Качественный анализ:

- сравнительная оценка гистограмм векторных пространств;

- интерпретация ведущих состояний потребностно-побудительной сферы.

Весь спектр возможностей 4-х векторных пространств (S, P, Sch, C) представляется 16-ю вариантами (от 00 до ± ±) факторных сочетаний в каждом. Констелляция тенденций и взаимовлияние векторов побуждений характеризуют взаимоотношение индивида с окружающей средой и мобилизацию его внутренних ресурсов в этом процессе. Учитывая относительную однородность представленных групп, представляется возможным выявление манифестаций ведущих векторных картин в рассматриваемых группах с их последующей сравнительной оценкой;

- сравнительная оценка горизонтально сплавленных однонаправленных тенденций векторных картин. Горизонтальное сплавление тенденций в любом варианте, когда векторная плоскость любого профиля состоит из однонаправленных тенденций, представляет собой самоуправление противоположных стремлений побуждений. «Любое сплавление представляет собой самоуправление противоположных стремлений побуждения, поскольку благодаря сплавлению тенденций одно стремление ликвидирует опасность, которую несет его стремление-партнер» ^{[13; с. 86]}. Одно стремление сглаживает опасность, несущую другим стремлением, находящимся с ним в паре.

2.Количественный анализ:

а) оценка изменения «побуждений середины» (Р, Sch - векторы), как направленности внутренней цензуры. Побуждения середины - это «параксизмальное побуждение (Р) обусловливающее моральное (е) и этическое (hy) поведение человека, а также Я-побуждения (Sch), которые определяет ценностную ориентацию (k) и духовную цензуру (р)» ^{[13, с. 192]}. Если побуждения края могут указывать на те опасности, которые возникают исходя из человеческих отношений в контакте и сексуальной жизни, то середина указывает на деятельность в психике, посредством которой происходит попытка нейтрализации опасностей края. Факторы середины дают информацию ^{[13, с. 194]} об этических (е), моральных (hу), практических, направленных на оценку реальности (k) и духовных (р) силах личности. В целом, относительно природы системы цензур, правомочно следующее деление:

1. социально-позитивные устремления середины:

- внутренняя, этическая цензура совести - +е;

- внешняя, моральная цензура стыда - -hу;

- реальная оценка с решением об отказе - -k;

- идеальная, духовная цензура - +р.

2. социально-негативные устремления середины:

- тенденция к злу, накоплению ярости, гневу, мести, зависти и ревности - -е;

- неуемное честолюбие, желание выделиться - +hу;

- страсть к обладанию, корыстолюбию - +к;

- тенденция винить окружающих - -р.

b) анализ изменения величин факторной напряженности векторных пространств.

Помимо вышеуказанных в нашем случае используются количественные и качественные оценки полученных данных и их сравнительный анализ по методике, предложенной В. В. Джос – «семантического ключа структуры побуждений к тесту Зонди» ^{[9, с. 182]}. Основная идея семантического ключа основывается на целостности восприятия и функционирования значений побудительных тенденций, рассматриваемых в тесте.

Комплексное использование применяемых психодиагностических подходов возможно в рамках предложенной Л. Н. Собчик теории ведущих тенденций, ^{[25, с. 186, 189]} как перспективно возможное феноменологическое обоснование полученных результатов сравнительного анализа гуманструктурологии исследуемых категорий осужденных.

С этих позиций нами была произведен сравнительный анализ личностных особенностей осужденных за различные виды преступлений с позиций судьбоаналитического подхода L. Szondi. В частности, проведено исследование 4х групп осужденных за преступления против личности – n= 100 (ст. 105, 111 УК РФ – «нсл.»), против собственности – n= 100 (ст. 158, 161, 162 УК РФ – «сбст.»), совершивших преступления в сфере половой свободы и половой неприкосновенности личности (далее – в сфере сексуальности) – n = 100 (ст. 131, 132, 133, 134, 135 УК РФ – «секс») и совершивших преступления за незаконное изготовление, приобретение, хранение, перевозку, пересылку либо сбыт наркотических средств или психотропных веществ – n=100 (ст. 228УК РФ – «228»). Данные группы являются однородными по социально-демографическим, статусно-криминальным признакам, в период проводимого исследования находились в равных средовых условиях – учреждение исполнение наказания особого режима, что определяет степень их принадлежности и погруженности в криминальную субкультуру.

Исчисленные значения тенденций потребностно-побудительной структуры для анализа результатов по предложенной схеме для исследуемых групп представлены на основе исходных данных (см. табл. 1 - 8).

Анализ результатов, полученных при помощи теста L. Szondiрассматривается в трех направлениях (В.М. Труш, 2004):

1. Сравнительная оценка выраженности картин векторных пространств (см. табл. 10, 11);
2. Анализ и интерпретация ведущих состояний побудительной сферы; анализ полученных данных с использованием методики «семантического ключа», предложенной В.В. Джос ^{[9, с. 182 - 186]} (см. табл. 12, 13);
3. Количественный анализ.

В количественном отношении анализ ^{[27, с. 19]} проводится по следующим параметрам:

1. анализ уровня напряженности (!) ^{[13, с.55-57; 25, с. 132]} (см. табл. 9) тенденций и факторов гуманструктурыисследуемых групп;

2. сравнительный анализ горизонтально сплавленных тенденций векторных картин (см. табл. 15, 16) и структуры побуждений осужденных исследуемых групп.

При последующем анализе и интерпретации векторных картин, определении значений доминирующих тенденций следует учитывать их уровень напряженности (см. табл. 9) по схеме – (+/–/±) на основе представленных данных (см. табл. 1-8).

Исходя из базовых положений теории гештальт терапии « …тревога (постоянно присутствующая в неврозах) как результат прерывания возбуждения… » ^{[20, с. 12]}, можно подтвердить ведущее положение, характеризующее личность преступника. « … наличие тревожности, бессознательное ощущение призрачности и хрупкости своего бытия, опасение небытия качественно отличают преступника от непреступника и выступают основными причинами преступного поведения» ^{[4, с. 123]}.

Предварительное определение числового значения реакций с количественным напряжением структуры побуждений определяется необходимостью последующей интерпретации смыслового содержания соответствующих векторных пространств – S, P, Sch, C. Реакции с количественным напряжением относятся к полным реакциям, «с точки зрения психологии побуждений, говорит о том, что испытуемый перегружен соответствующей потребностью, но «разрядить» ее в данное время не в состоянии» ^{[13, c. 55]}.

Исходя из представленных данных (см. табл. 9) можно утверждать, что во всех группах проявляется количественное напряжение в векторе сексуальности (S).

Смысловое толкование полученных вариаций тенденций и векторных картин осуществляется исходя из классического варианта ^{[13, с. 106]}, а также современных отечественных исследований индивидуально-личностных свойств, с учетом теории ведущих тенденций ^[25].

Данные для сравнительного анализа и оценки уровня выраженности картин векторных пространств для групп «228», «сбст.», «лчн.», и «секс» представлены в таблицах 10, 11 на основе исходных данных. Выделены (полужирный шрифт) максимально манифестирующие векторные картины:

Диалектика проявления и реализации векторных картин тенденций гуманфакторов по предложенной методике выглядит следующим образом. «Пробившиеся на передний план тенденции образуют переднеплановый профиль (ППП) индивида, а оставшиеся на заднем плане – теоретический комплементарный профиль (ТКП).

ППП и ТКП дополняют друг друга до целостного профиля (ЦП), который состоит из восьми амбивалентных реакций (ЦП = 8 раз по ±)» ^{[37, с. 47]}. Исходя из истолкования их соотношения « … ППП и ТКП раскрывается индивидуально вариабельная внутренняя диалектика, разыгрывающаяся на уровне бессознательного между побуждениями, находящимися на авансцене, и побуждениями, находящимися за кулисами души. Обращаем внимание на симультанность деятельности впереди идущей (ППП) и истинной позади идущей (ТКП) стороны личности, т.е. на одновременность их воздействия» ^{[13, с. 211]}. «Диагностическая роль ЭКП заключается, с одной стороны, в оценке соотношения сил передне- и задне- плановых стремлений. …. и достигается она анализом конкорданности (согласованности) ЭКП, во-первых, с ППП, а во-вторых, с ТКП» ^{[13, с. 214]}.

Учитывая заявленное базовое методологическое положение о том, что «передний и задний план» личности образуют ее психическую целостность» ^{[37, с. 62]}, обе экзистенции «Я» оказывают контрастное влияние, представляемое симультанно (одновременно) и суксессивно (последовательно).

«Если переднеплановое «Я» выбирает профессию, в которой человек разряжает, в первую очередь, тенденции своего заднего плана… Заднеплановое влияние может распространяться на мир желаний и идей, черты характера, симптомы психических заболеваний, работу сновидений, выбор фантазий и игр людей» ^{[37, с. 148]}. Более предметно диалектика соотношения ППП/ТКП с учетом ЭКП может быть обнаружена через биографический ретроанализ, актуальные наблюдение и эксперимент.

Рассматривая векторные пространства в рассматриваемых группах возможно констатировать:

S – вектор.

Во всех исследуемых группах превалирует векторная картина (+h -s) –«инверсия цели побуждением» ^{[13, с. 88]}, проявляется в самоценности проживаемого чувственного компонента вне реального объекта либо в отношении образа идеализированного партнера». В варианте выраженной напряженности (!, !!, !!!) (см. табл. 9) – неудовлетворенность в персональной любви с проявлением самопожертвования. Данная векторная картина является наиболее вариабельно-выраженной в группе «228».

P – вектор.

В рассматриваемых группах осужденных превалирует векторная картина (+e -hy) – демонстрация совестливости, добропорядочности, терпимости, стыдливости с одновременным подавлением злобно гневливого компонента в стремлении демонстрировать себя окружающим ^{[13, с. 112]}. Данная векторная картина является наиболее вариабельно выраженной в группе «228».

В группе «лчн.» равнозначно параллельно с векторной картиной (+e -hy) присутствует векторная картина (+e ±hy), толкование которой варьируется в зависимости от состояния векторных пространств S, Sch, C. В частности ^{[13, с. 114-115]},:

- демонстрация напоказ (+hy) своей доброты (Р + –);

- уход от моральных разногласий (±hy) и искупление вины (+е);

- наплыв аффектов (Р+ +), сопровождаемый тенденцией к утаиванию себя (-hy);

- симультанно действующее на заднем плане накопление каинистических притязаний (Р – 0).

Sch-вектор

В группах «228» и «секс» превалируют векторная картина (-k +p), как сдержанность (см. табл. 10, 11), которая определяются наличием механизма отрицания и запретов (-k-негация) при стремлении всем быть и все иметь (+p) ^{[13, с. 147]}. В случае векторной картины (-k +p) происходит эвакуация предосудительных побуждений из сферы сознания. Комплементарно, на заднем плане в данном варианте присутствует картина Sch (+k –p) –интропроекция т.е. своенравие ^{[13, с. 145]}. Все то, что проецируется (– р) на окружающий мир, тут же опять присваивается себе (+k), как неспособность отказать себе. В моменты прорывов подавленных побуждений (спиртное, наркотики, высокоинтенсивные внешние воздействия) возможны самые непредсказуемые поступки и совершение преступлений. Основой осуществляемого выбора является актуальная динамика тенденций вектора P – этико-моральной сферы.

В группе «сбст.» превалируют: векторная картина (-k 0p) – вытеснение, когда «функция, занимаемая позиции (k) отрицает стремления побуждений, проникающие в сферу осознанных желаний …» ^{[13, с. 138]}. Комплементарно, на заднем плане в данном варианте присутствует картина Sch (+k ±p) – «личность постепенно смиряется с покинутостью» ^{[13, с. 133]} и осуществляет поиск возможности суррогатного воссоединения. Параллельно присутствует векторная картина (-k ±p) – сдерживаемая проекция ^{[13, с. 148]}.

Глубинный смысл данной векторной картины(-k ±p)определяется через сравнение с полной Я векторной картиной – Sch± ±. В представленном вектором образовании (Sch - ±) исключена функция, соединяющая личность с реальностью (+k),« … отсутствует мост в воспринимаемый мир. ....Это состояние Я называется отчуждением, «из которого «скрывающийся» может внезапно вернуться в прежнее состояние. Он снова выходи в мир и, овладев миром, через какое–то время снова скрывается…» ^{[13, с. 148]}.

Этот процесс определяется наличием комплементарно заднепланового Я (Sch + 0), полярно противоположной векторной картине, которая регулярно делает попытки прорваться в сферу актуальной личностной реализации. Это процесс проявляется, как «гиперактивность, часто кажущийся грубым захват и подчинение себе всех ценных объектов мира, безмерные притязания на обладание, которые зачастую успешны» ^{[13, с. 149]}.

В группе «лчн.» превалируют: векторная картина (+k -p) - интропроекция, т.е. своенравие ^{[13, с. 145]} как неспособность отказать себе, которая ранее была подробно описана (см. группа «228») и (+k ±p) – смирение с покинутостью ^{[13, с. 133]}, описана (см. группа «сбст.»). Комплиментарные проявления данных манифестирующих векторных картин: (-k+p) – сдержанность и (-k 0p) – вытеснение. Возможные поведенческие проявления определяются сочетанием представленных исходя из особенностей средового взаимодействия и состояния этико-моральной сферы, представленной вектором параксизмальности (Р).

В группе «секс» превалируют: векторные картины (-k 0p) - вытеснение, (- k +p) - торможение, т. е. сдерживание, стремящееся к расширению Я влечений, (- k -p) - тенденция к приспособлению, «проекция является одним из признаков муштрованного Я» ^{[25, c. 159]}. Смысловые характеристики данных векторных картин практически полностью описывают базовую динамику психологического состояния лиц, системно совершавших преступления в сфере сексуальности ^{[18; 23; 32; 33]}, т.е. наряду со своенравием присутствуют – торможение, вытеснение, приспособление.

Учитывая, что во всех исследуемых группах (см. табл. 10, 11) в Sch – векторе манифестирует векторная картина (-k +p) либо в ППП («228», «секс»), либо в ТКП («лчн.») или как составляющая тройной тенденции («сбст.»). Целесообразно остановиться более подробно на данной векторной констелляции.

В Я – векторе диагональное расщепление ^{[13, с. 88]} (-k +p) описывается, как сдержанность, скованность, отрицаемая инфляция ^{[13, с. 158]}. Рассматривая в «Патологии побуждений» часть Б, синдроматику маниакально-депрессивного расстройства, можно обнаружить, что синдром меланхолии характеризуется:

1. Диагональным расщеплением в Я, которое рассматривается.

2. Тритенденцией в контактах (см. ниже, С – вектор) ^{[12, с. 123]}. Далее, рассматривая проявление меланхолии, L. Szondi обращает внимание, «что при меланхолии относительно часто встречаются …. массированные телесные ощущения…» ^{[12, с. 112]}. Таким образом, мы еще раз подтверждаем высказанное нами утверждение о значимости экзистенциала телесности, как источника феноменальности личности при рассмотрении преступника как лица, совершившего преступное деяние ^[34].

Учитывая, что термин меланхолия практически вышел в современной психологической науке из употребления, весь спектр проявлений может обозначать «то, что сейчас называют депрессией» ^{[24, с. 89-90]}.

С – вектор.

В ППП трех рассматриваемых групп - «228», «сбст.», «секс» - доминирует векторная картина (0d +m) – «поиск нового объекта не является настоятельным и неотложным, так как индивид чувствует себя принятым, не отторгаемым» ^{[25, с. 161]}. В группе «лчн.» - доминирует векторная картина (±d –m) – «блокада контактов ослабляется в результате тенденции к поиску» ^{[25, с. 162]}, которая является дополнением до полного профиля (±d ±m) выше рассмотренных групп.

Учитывая диалектику соотношения ППП/ТКП, смысловые проявления данных векторных картин могут ситуационно спонтанно меняться.

Дополнительно в группе «228» доминирует векторная картина (-d +m) в варианте сверх давления (!, !!, !!!) (см. табл. 9) – данная позиция определяется, как «болезненно выраженная инертность. …делает невозможной какую-либо перемену в контактной жизни» ^{[25, с. 162]}, при наличии «гипертонии потребности в сцеплении, которая стоит на грани страсти» ^{[25, с. 164]}. В смысловом отношении данная картина полностью соответствует бытийной позиции, занимаемой стажированными потребителями ПАВ, что подтверждает обоснованность решения суда о применении уголовного наказания в виде лишения свободы. Соответственно, можно допустить, что и для остальных исследуемых групп («сбст.», «лчн.», «секс») феноменологическое значения представленной потребностно-побудительной сферы отображают их базовые бытийные состояния.

Исходные данные теста L. Szondi по методике «семантического ключа» для удобства обработки в таблицах 12, 13 представлены их «удельным весом».

Отдельно-векторное, «мозаичное» толкование полученных результатов считается недопустимым, возможен лишь взаимосвязанный анализ (L. Szondi, 1961), соответственно, полученные результаты могут быть истолкованы следующим образом.

Общее соотношение выраженности тенденций в ППП обеих групп для социально-негативных, «мужских» и социально-позитивных, «женских» представлены как:

- для осужденных группы «228» – социально негативных реакций 42,4%, социально позитивных реакций 57,6%, тип установки в большей степени экстравертирован;

- для осужденных группы «сбст.» – социально негативных реакций 49%, социально позитивных реакций 51%, тип установки в большей степени интровертирован;

- для осужденных группы «лчн.» – социально негативных реакций 48%, социально позитивных реакций 52%, тип установки интровертирован;

- для осужденных группы «секс» – социально негативных реакций 28%, социально позитивных реакций 72%, тип установки экстравертирован.

Соответственно, исходя из вышеописанной диалектики соотношения ППП/ТКП/ЭКП, наиболее разноплановым способом отреагирования обладают осужденные группы «секс». Для данной категории лиц допустимо выраженное изменение принятой социальной позиции в сочетании с изменением типа установки, экстраверсивной позиции на интравертивную, и наоборот, при взаимодействии индивид/среда. Для остальных осужденных (группы - «228», «сбст.», «лчн.») в равной степени характерно проявление, как социально позитивных, так и социально негативных тенденций.

Представленные значения в табл. 13 дают возможность рассмотреть имеющиеся данные с диалектико–прогностической позиции. Это позволяет перспективно оценить возможный характер проявления тенденций, как устойчиво типично сформированных.

Проводя анализ с использованием методики «семантического ключа» системного изменения уровня выраженности тенденций гуманфакторов в рассматриваемых группах, с учетом варьирования уровня криминогенной зараженности, прежде всего, существенно значимым является системный характер изменения значений тенденций гуманфакторов (+k), (-k), (+p) и (-s) в ППП (см. табл. 12 - выделено полужирным шрифтом).

Эгосистолический ^{[13, с. 135; 25, с. 152]} фактор ^{[13, с. 40-41]} (k) в проявлениях своих тенденций (-k, +k) ^{[13, с. 40-41]} в рассматриваемых группах осужденных за совершенные преступления имеет следующий вид (см. табл. 12 - выделено полужирным шрифтом), при этом тенденция (-k), негация, во всех исследуемых группах является манифестирующей (см. табл. 12 - выделено чертой):

1. (+k)₂₂₈ = 0,08; (+k)_сбст = 0,07; (+k)_лчн =0,07;(+k)_секс = 0,04;
2. (-k)₂₂₈ = 0,66; (-k)_сбст = 0,65; (-k)_лчн =0,64; (-k)_секс = 0,52.

«Сущность эгосистолического фактора (k) это – одобряющая или отрицающая позиция, которая «обеспечивает самосохранение индивида через адаптацию к реальности»^{[37, с. 51]}. Его функция различается двумя противоположными тенденциями Я: включение в себя – интроекция (+k) и отрицание (отречение) (-k)»^{[25, с. 153]}.

«Интроекция – это изначальное и бессознательное элементарное стремление «Я» к овладению, во внутреннюю, и присвоению значимых объектов, ценностных представлений и содержаний внешнего и внутреннего мира» ^{[37, с. 51-52]}.

«Негация (-k), или способность говорить «нет», является отчасти бессознательным, а отчасти сознательным элементарным стремлением «Я» к избеганию, отказу, торможению, отчуждению и вытеснению определенных притязаний побуждения, представлений и идеалов, угрожающих самосохранению личности» ^{[37, с. 51-52]}.

Так как изменения обоих тенденций фактора – (k) в исследуемых группах носит системный характер, можно допустить его смыслообразующее влияние на формирование криминогенности личности преступника. Проявление в ППП наличия и изменения обоих тенденций (k)-фактора, дает основание предполагать его системообразующее влияние на особенности личностного проявления у лиц исследуемых групп.

Обращает внимание, что для ППП (см. табл. 12) соотношение величин удельного веса проявленности (–k) тенденций на порядок превышает удельный вес (+k). В этой связи, можно утверждать, что у лиц, обладающих уровнем выраженной криминогенности и допускающим совершение противоправного деяния, актуально выраженными проявлениями являются - приспособление, сдерживание, вытеснение, отчуждение, негативизм ^{[13, с. 127]}. Однако периодически, в зависимости от индивидуально-ситуационных особенностей, возможны спонтанные отреагирования проявлений (+k) тенденций – «элементарное стремление Я овладевать, присоединять, капитализировать представляющие ценности объекты и представления все ценное содержащееся во внешнем и во внутреннем мире» ^{[13, с. 123]}.

Основываясь на современных исследованиях в концепции теории ведущих тенденций (Л.Н. Собчик, 1997), представляется возможным с позиций индивидуально-личностного подхода рассмотреть динамику характерологического изменения у лиц исследуемых групп, определяемую фактором «k»:

- тенденция (+k) – предполагает: «рассудочность, эмоциональная холодность, эгоистическая сосредоточенность на внутреннем мире собственных переживаний, оторванность от практических забот, склонность к широким обобщениям, оригинальность и независимость суждений, своеобразие поступков, избирательность в общении, педантичность, недоверчивость, скрытность, замкнутость»;

- тенденция (–k) – предполагает: «неуверенность в себе, повышенная мнительность и тревожность, сдержанность в проявлении чувств, застенчивость, стремление к избеганию конфликтов, ориентация на нормы поведения своего круга общения, повышенное чувство вины» ^{[25, с. 195]}.

Учитывая вышеизложенное соотношение ППП и ТКП (предъявляемое и удерживаемое), с учетом системного характера изменения для обеих тенденций фактора (k), в исследуемых группах можно допустить их спонтанную смену манифестаций. В этом случае также возможно изменение в спектре проявления на противоположный ряд – принятие сменяется отречением, эгоизм и логичность уступают место иллюзорному отказу и обесцениванию.

Аналогичный характер изменения в исследуемых группах осужденных к отбытию наказания за совершенные преступления в структуре побуждений (ППП) для эго-диастолической тенденции (+p) имеет следующий вид:

(+p)₂₂₈ = 0,46; (+p)_сбст = 0,39; (+p)_лчн =0,35; (+p)_секс = 0,24.

Тематическое значение тенденции (+р) – «инфляция, … выраженная эго-диастола. Это тенденция быть всем. … При этом Я не воспринимает противоположных тенденций, проникающих в сознание. …Инфляция – это такое состояние, когда Я разрешает непереносимые для него противоречия тем, что просто не воспринимает противоречия, тем, что перестает их замечать» ^{[13, с. 131]}.

Соответственно, из ТКП возможно проявление (– p) – тенденции, но спонтанно архаическим неосознаваемым характером проявления – «тенденция к поиску для бессознательных побудительных стремлений соответствующего (геннотропного) объекта в окружающем мире. Таким образом, желание выносится в окружающий мир и для него ищется (d) объект. Мы предполагаем, что всякий поиск объекта, наряду с фактором d, …. опирается на проекцию» ^{[13, с. 132]}.

С позиций индивидуально – личностного подхода (Л.Н. Собчик, 1997) характерологическими особенностями, имеющими тенденцию к снижению, согласно представленного ряда, (+р) для осужденных исследуемых групп будет ^{[25, с. 195-196]}:

- тенденция (+р) – «спонтанность, общительность, непосредственность поведения, максимализм в эмоциональных проявлениях, амбициозность, стремление к лидированию, высокая самооценка, склонность к риску, чувство соперничества, предприимчивость, импульсивность».

Соответственно, спонтанно и неосознанно возможны проявления тенденции (–р) – «избирательность в контактах, скрытность, подозрительность, ранимость в отношении критики, скептическая оценка чужого мнения, настороженность, тенденция приписывать окружающим собственную враждебность, стремление к правдоискательству».

Учитывая предмет проводимого исследования, особенности проявления криминогенной зараженности личности преступника, в зависимости от состояния его потребностно-побудительной сферы представляется важным отметить, что «Л. Зонди называл этот фактор (p) гуманистическим, так как он связан с потребностью человека делать осознанным (+р) бессознательные тенденции (–р) и передавать сознательному «Я» способность» ^{[37, с. 53]} находить объекты значимых отношений. В представленном ряду структуры побуждений в ППП для рассматриваемых групп осужденных эго-диастолическая тенденция (+p) носит убывающий характер при росте уровня выраженности криминогенной зараженности личности преступника. Следовательно, логично допустить, что криминогенная зараженность индивида и степень его личностной осознанности находятся в обратно пропорциональной зависимости.

Так же значимо рассмотрение характера изменения в структуре побуждений (ППП) в исследуемых группах осужденных к отбытию наказания за совершенные преступления для тенденции (-s), которое имеет следующий вид:

(–s)₂₂₈ = 0,56; (–s)_сбст = 0,47; (–s)_лчн =0,45; (–s)_секс = 0,4.

«В основе фактора (s) лежит двойственная тенденция к активности (+s) и к пассивности (–s), являющаяся сутью этого фактора. Обе тенденции относятся не только к половой жизни (сексуальной активности и пассивности), но и к активности в профессиональной деятельности и вообще к жизни» ^{[13, с. 74]}.

Тематическое значение, с позиций индивидуально–личностного подхода (Л.Н. Собчик, 1997), тенденции (–s) – «нерешительность, мягкость, склонность к идеализации объекта привязанности, конформность, сочувствие к людям, тенденция к глубокой привязанности при слабо выраженной сексуальной озабоченности, миротворческие тенденции» ^{[25, с. 193]}.

Однако, учитывая диалектику соотношения ППП и ТКП в обратно пропорциональном соотношении возможно спонтанное, минимально контролируемое проявление тенденции (+s) – «решительность, жесткость, предприимчивость, лидерство, эгоистичность, трезвый взгляд на жизнь, уверенность в себе, властность, независимость, отсутствие озабоченности переживаниями других людей, нежелание ограничить себя в чем либо, преклонение перед достижениями технической мысли, страсть к скоростям, спартанские черты, воинственный характер, агрессивность, сексуальная активность без выраженной склонности к глубокой привязанности» ^{[25, с. 192]}.

Рассмотренные изменения исчисленных значений рядов представленных тенденций,(+k), (–k), (+p) и (–s), в исследуемых группах осужденных («228», «сбст.», «лчн.», «секс») носят системный характер. Это позволяет допустить присутствие в потребностно-побудительной структуре преступников личностных особенностей, выраженность и смыслообразующая характеристика которых находится в зависимости от категории совершенных противоправных деяний. В частности:

1. (+k), (–k) – предполагает занятие позиции принятия (+k) либо отвержения (–k) в отношении происходящего c возможностью лабильной смены данной позиции;
2. (+p) – сужение инфлятивного (Я - быть всем) стремления к конкретным объектам, процессам с периодическим поиском объектов возможного размещения (–p) имеющихся притязаний;
3. (–s) – нерешительность, мягкость, склонность к идеализации объекта привязанности, с наличием скрытых (+s) реакций, обусловливающих «напряженность деструктивных тенденций» ^{[25, с. 142]}.

Существенный интерес представляет собой сравнительный анализ внутри цензурных образований.

Доминирующие (см. табл. 12, 13, выделено - подчеркнуто) тенденции с учетом их напряженности (см. табл. 9) представлены в рассматриваемых группах следующими сочетаниями:

• в ППП:

–для осужденных группы «228» - социально негативные реакции – (–p), (+d), (+s), социально позитивные реакций – (–k), (–hy), (+h);

–для осужденных группы «сбст.» - социально негативные реакции –(–h), социально позитивные реакций – (–k);

–для осужденных группы «лчн.» - социально негативные реакции – (+d), (+s), социально позитивные реакций – (–k), (+h), (+m);

–для осужденных группы «секс» - социально негативные реакции –(–p), (+d), социально позитивные реакций – (+h), (–hy), (–k).

• в ЭКП:

– для осужденных группы «228» -социально негативные реакции –(–h), (–e), (+hy), социально позитивные реакций – (+h), (+p);

– для осужденных группы «сбст.» - социально негативные реакции – (+d), (+s), социально позитивные реакций – (–k), (+e);

– для осужденных группы «лчн.» - социально негативные реакции –(+d), социально позитивные реакций – (+m);

– для осужденных группы «секс» - социально негативные реакции –(–h), (–p), (+hy), социально позитивные реакций – (–k).

Исходя из степени напряженности (см. табл. 9), наиболее нагруженными, тенденциями для осужденных всех групп являются – (h) и (s) тенденции вектора сексуальности (S).

Смысловое содержание данных констелляций ^{[9; 13; 25]} следующее:

• в ППП/ТКП– для осужденных группы «228»:

– (+p –h) – иллюзорное желание возможного снятия противоречий с помощью чувственного обладания;

– (+h –p) – стремление к созданию дуального чувственного объединения с конкретным объектом;

• в ППП/ТКП – для осужденных группы «сбст.»: (–k) – отказ и неприятие обращенных притязаний – попытка путем сдерживания и приспособления к требованиям окружающей среды, (+k) –интроекция, включение в «Я» значимых объектов, как внешнего, так и внутреннего мира, возможность построения устойчивых смысловых ориентиров во внутренней картине мира индивида;
• в ППП/ТКП – для осужденных группы «лчн.»: (+d +m) – внутри личностный конфликт, обусловленный стремлением к поиску и неспособностью выйти из предшествующих связей/отношений, (–d–m) – блокирование контактов, отчуждение от мира. Застревание в состоянии оторванности и одиночества делает невозможным выход личности на поиск нового объекта. Выход из непереносимости данного состояние предполагает, как возможность, уничтожение объекта залипания;
• в ППП/ТКП – для осужденных группы «секс»: (–k –p) –позиция вымуштрованного приспособления в ожидании возможного всемогущества, желания быть всем и всем обладать(+k +p).

Уровень выраженности картин векторных пространств осужденных исследуемых групп и тенденций побудительной сферы, полученных с использованием методики «семантического ключа» соотносятся как «фигура» и «фон» в терминах гештальтпсихологии ^{[5, с. 28-35]}.

Согласно качественным и диалектическим методам толкования структуры профиля побуждения, как индивида, так и группы ^{[13, с. 192-193]}, их возможно представить, как побуждения края (S,C) и побуждения середины (P, Sch) ^{[13, с. 192]}. «Функциональное значение разделения профиля на две половины с целью его истолкования важнее, так как побуждения края сигнализируют всегда о тех опасностях побуждений, которые возникают благодаря отношениям между людьми, складывающимся в контакте и в сексуальной жизни. Середина, напротив, указывает на те действия защиты в психике, благодаря которым личность пытается спастись от опасностей края» ^{[13, с. 192]}. Управление архаическими опасностями «края» (S (h,s), C(d, m)) производится посредством «центра» (P(е, hу), Sch(к, р)), факторы которого являются, в зависимости от их направленности, составляющими цензуры. Исходя из имеющихся данных (см. табл. 12)оформляем таблицу, отображающую структуры социальной цензуры побуждений (см. табл. 14).

Где: осужденные группы - «228» – 1; «сбст.» – 2; «лчн.» – 3; «секс» –4.

Более объективная картина в данном соотношении возможна с использованием коэффициента управления цензуры (К_упр.), который рассчитывается по следующей формуле:

К _упр.N = ∑tdc’+’/ ∑tdc’−’;

Где:

К _упр.N – коэффициент управления для группы;

tdc’+’ – тенденции цензуры социально-позитивной направленности группы;

tdc’−’ – тенденции цензуры социально-негативной направленности группы.

Исходя из данных табл.

К _упр.1 = 2,22/0,58 = 3,82;

К _{упр. 2} = 1,83/0,65 = 2,81;

К _{упр. 3} = 1,84/0,71 = 2,59;

К _{упр. 4} = 1,78/0,64 = 2,78.

Где:

Купр.1 - коэффициент управления группы осужденных «228»;

Купр.2 - коэффициент управления группы осужденных «сбст.»;

Купр.3 - коэффициент управления группы осужденных «лчн.»;

Купр.4 - коэффициент управления группы осужденных «секс».

Следует отметить, что в рассматриваемой линейке показателей представленных групп проявляется снижение способности к управлению цензуры структуры побуждения в следующем порядке: «228» - «сбст.» - «секс» - «лчн.».

Рассмотрим количество горизонтально расположенных тенденций (см. табл. 15, 16) в качестве показателя возможности самоуправления противоположных стремлений и побуждений. «Одно стремление делает неопасной, опасность, несущую другим стремлением, находящимся с ним в паре» (L.Szondi, 1961, Л.Н.Собчик, 1997.). Увеличение горизонтально расположенных тенденций в ППП указывает на увеличение способности психической саморегуляции, рост ее адаптационных возможностей.

Рассмотрение количественного соотношения горизонтально расчлененных тенденций в исследуемых группах в качестве способности структуры побуждений к саморегуляции, ^{[12, с. 121]} обращает наше внимание на увеличение данного показателя в следующем направлении – «228» - «сбст.» - «лчн.» - «секс». Данное, на первый взгляд, противоречие следует рассматривать с учетом уровня выраженности криминогенной зараженности и степени осознания рецидива совершения преступления. Наличие уровня выраженности криминогенной зараженности, характеризующей вероятностную возможность совершения преступного деяния (Кпу < 1,24) ^{[28, с. 42-43]} в сочетании с адаптивностью и способностью к саморегуляции характеризует лиц осознанно и системно совершающих преступления. Это соответствует базовой характеристике объекта проводимого исследования – лица, содержащиеся в СИН особого режима (неоднократно судимые).

Представляется значимым выявить соотношение данного показателя отдельно для тенденций «края» (S(h,s), C(d, m)) и «середины» (P(е, hу), Sch(к, р)) (см. выше). Соответственно:

- (S, C)₂₂₈ = 36; (S, C)_сбст.= 40; (S, C)_лчн.= 36; (S,C)_секс = 37;

- (P, Sch)₂₂₈ = 26; (P, Sch)_сбст. = 26;(P, Sch)_лчн. = 39;(P, Sch)_секс = 49.

Следует отметить, что уровень саморегуляции векторных пространств, относящихся к «краю» (S, P) обладают практически одинаковым уровнем выраженности, а аналогичные характеристики «середины» (P, Sch) имеют тенденцию к увеличению. Соответственно, можно предположить, что в зависимости от категории совершенного преступления, лица в своей психологической структуре имеют различное качественное и количественное наполнение векторных пространств (P, Sch), что требует различную степень саморегуляции, как способности принятия себя и возможности пребывания в законопослушном социуме. Учитывая выше рассмотренное содержание векторных картин возможно утверждение, что определяющим является содержание Sch –вектора, т.к. содержание Р – вектора для всех исследуемых групп является идентичным - (+e -hy).

Количественный аспект, обусловливающий влияние на особенности личностной организации, представлен системным характером изменения тенденций - (+k), (-k), (+p) и (-s), в исследуемых группах.

Качественная сторона представлена наиболее устойчивыми констелляциями тенденций факторов при учете соотношения ППП/ТКП/ЭКП - «228» = (-h+p), (+h -p); «сбст.» = (-k), (+k); «лчн.» = (+d +m), (-d -m); «секс» = (-k -p), (+k +p).

Учитывая степень напряженности векторных пространств рассматриваемых групп, прогностичность полученных констелляций тенденций потребностно – побудительной сферыв рассматриваемых категориях лиц («228», «сбст.», «лчн.», «секс»), в зависимости от тяжести совершенного преступления, влияющими на формирование криминогенной зараженности личности будут следующие проявления и сочетания тенденций – (h !-!!!), (-k-p), (+k+p).

Вывод.

Таким образом, рассматривая соотношение манифестирующих векторных картин, исходя из метода «края и середины» ^{[13, с. 192-210]}, представляется возможным определить смысловые значения потребностно – побудительной сферы лиц в рассматриваемых группах по их совпадению и различию.

Структура побуждения для всех лиц исследуемых групп («228», «сбст.», «лчн.», «секс») характеризуется количественной напряженностью вектора сексуальности (S).

В данном векторном пространстве (S) во всех рассматриваемых группах манифестирует векторная картина (+s -h), смысловое содержание которой с учетом наличия количественного напряжения тенденций –«неудовлетворенность в персональной любви с проявлением самопожертвования». Однако, исходя из уровня выраженности криминогенной зараженности, о чем дает основание утверждать неоднократная судимость лиц, входящих в состав исследуемых групп, а также режим содержания (колония особого режима), индивид не стремится изменить свою позицию в отношениях и ограниченно способен брать на себя какую-либо ответственность принимать значимые решения. Это подтверждается значением манифестирующей векторной картины, (0d +m) вектора контакта (С) для групп - «228», «сбст.», «секс» - «поиск нового объекта не является настоятельным и неотложным ….» ^{[25, с. 161]}. Для лиц, входящих в группу «лчн.» манифестирующей векторной картиной С-вектора является (±d –m) – «блокада контактов ослабляется в результате тенденции к поиску» ^{[25, с. 163]} которая является дополнением до полного профиля (±d ±m) выше рассмотренных групп.

Учитывая диалектику соотношения ППП/ТКП, смысловые проявления данных векторных картин могут ситуационно спонтанно меняться.

Рассматривая данное соотношение S – C векторных пространств в этико-моральном аспекте которое проявляется через манифестирующие характеристики этико-моральной сферы, вектора параксизмальности (Р).

Во всех рассматриваемых группах осужденных превалирует векторная картина (+e -hy) – демонстрация совестливости, добропорядочности с одновременным подавлением злобно гневливого компонента в стремлении демонстрировать себя окружающим ^{[13, с. 112]}. В группе «лчн.» равнозначно параллельно присутствует векторная картина (+e ±hy) – толкование которой варьируется в зависимости от состояния векторных пространств S, Sch, C. В частности - демонстрация своей доброты, уход от моральных разногласий и стремление к искуплению вины, утаивание возможных аффективных состояний ^{[13, с. 114-115]}.

Соответственно, напряженность S – C«края» и диаметральная двойственность Р – вектор минимизируется и упорядочивается состоянием Sch– вектора.

Для осужденных групп «228» и «секс», напряженность S-C векторных пространств, при наличии диаметрально противоположного соотношения этико-моральной сферы (P - вектор) в Я регулируется механизмом сдерживания описываемом векторной картиной (-k +p), которая определяются наличием механизма отрицания и запретов (-k-негация) при стремлении всем быть и все иметь (+p).

Дополнительно в группе «секс» превалируют: векторная картины (-k 0p) – вытеснение, (- k -p) - тенденция, к приспособлению, «проекция является одним из признаков муштрованного Я» ^{[25, c. 139]}. Данные векторные сочетания позволяют индивиду обеспечить себе, как внутреннюю (угрызения совести), так и внешнюю (скрытность) безопасность.

Рассматривая полученные данные по методике «семантического ключа», можно говорить о системных особенностях проявления потребностно-побудительной сферы у лиц рассматриваемых групп («228», «сбст.», «лчн.», «секс»). В частности, (+k) и (-k) имеют линейный характер изменения, характеризующийся обратно пропорциональной зависимостью (см. табл. 12) от роста криминогенной зараженности личности преступника ^{[30, с. 59]}.

Учитывая количественное преобладание (-k) тенденции, наиболее характерным будут проявления «отчасти бессознательным, а отчасти сознательным элементарным стремлением «Я» к избеганию, отказу, торможению, отчуждению определенных притязаний…. » ^{[37, с. 52]}, которыми в данном случае (см. табл. 9) являются побуждения вектора сексуальности (и его гедонистические эквиваленты). Результирующее психофизиологическое состояние является основой формирования страх/тревожного компонента уровень проявленности которого отличает мировосприятие законопослушного гражданина от преступника.

Аналогичной тенденцией с обратно пропорциональной зависимостью к росту криминогенной зараженности в рассматриваемых группах обладает (+p). В плане прикладной значимости наряду с выше изложенным предполагается возможным допустить, что криминогенная зараженность индивида и степень его личностной осознанности находятся в обратно пропорциональной зависимости. Учитывая природу (+р) тенденции – способствоватьк осознаванию, можно допустить, что уровень выраженности криминогенной зараженности личности обратно пропорционален уровню осознанности.

Снижение выраженности (-s) тенденции по рассматриваемым группам утверждает тезис о том, что увеличение уровня выраженности криминогенной зараженности на бессознательном уровне способствует накоплению активности, как агрессивности с низким уровнем контроля и контейнирования.

Если доминанты векторных картин позволяют определять вероятностно наиболее характерные личностные проявления, то методика «семантического ключа» дает возможность выявить наиболее устойчивые «фоновые» проявления, характерные для носителей преступного поведения рассматриваемых групп.

В частности (см. табл. 9), наиболее напряженно нагруженными, тенденциями для осужденных всех групп являются – (h) и (s) тенденции вектора сексуальности (S). Что еще раз подтверждают положение о личности преступника, как тревожной личности.

Так для осужденных из групп:

- «228» - характерно снятие противоречий чувственного характера со значимым объектом иллюзорным способом;

- «сбст.» - характерно сдерживание и приспособление к окружающей среде с последующим стремлением включения в «Я» значимых объектов, как внешнего, так и внутреннего мира;

- «лчн.» - характерно наличие внутриличностного конфликта, застревания в отношениях при невозможности выхода из них, что формирует состояние отчуждения, оторванности и одиночества. Выход из непереносимости данного состояние предполагает, как возможность, уничтожение предполагаемого объекта залипания;

- «секс» - характерна позиция вымуштрованного приспособления в ожидании возможного всемогущества, желания быть всем и всем обладать.

Соотношение преобладания социально-позитивного проявления потребностно – побудительной сферы, над социально-негативным, по степени убывания представлена следующим образом - «228» - «сбст.» - «секс» - «лчн.».

Рассмотрение способности индивида к саморегуляциипотребностно – побудительной сферы за счет горизонтально сплавленных тенденций в одном векторе обращает внимание, на первый взгляд, на парадоксальное системное преобладание данного параметра в рассматриваемых группах относительно увеличения уровня выраженности криминогенной зараженности.

Возможность саморегуляции потребностно – побудительной сферы возрастает с увеличением уровня выраженности криминогенной зараженности.

Мы считаем, что данное линейно системное соотношение определяется необходимостью адаптироваться к условиям окружающего социума и необходимой способностью к саморегуляции, что характеризует лиц осознанно и системно совершающих преступления. Данное утверждение подтверждается анализом горизонтальности тенденций исходя из деления «края и середины». Во всех группах горизонтали «края» (S; C) практически количественно мало различимы. Однако аналогичный показатель «середины» линейно увеличивается в следующей последовательности - «228» - «сбст.» - «лчн.» - «секс». Учитывая, что потребностно-побудительная сфера «края» является архаически более древней, чем побуждения «середины» ^{[13, c. 30]}, можно допустить, что лица, склонные к системно-категориальному совершению преступлений, отличаются качественным и количественным наполнением содержанием всех векторных пространств с приоритетом Sch –вектора, т.к. содержание Р – вектора для всех исследуемых групп является идентичным - (+e -hy).

Количественный аспект, обусловливающий влияние на особенности личностной организации, представлен системным характером изменения тенденций - (+k), (-k), (+p) и (-s) в исследуемых группах.

Качественная сторона представлена наиболее устойчивыми констелляциями тенденций факторов при учете соотношения ППП/ТКП/ЭКП - «228» = (-h+p), (+h -p); «сбст.» = (-k), (+k); «лчн.» = (+d +m),(-d -m); «секс» = (-k -p), (+k +p).

Учет степени напряженности векторных пространств рассматриваемых групп, прогностичность полученных констелляций тенденций потребностно – побудительной сферыв рассматриваемых категориях лиц («228», «сбст.», «лчн.», «секс»), в зависимости от тяжести совершенного преступления, вероятностно влияющими на формирование криминогенной зараженности личности, дает следующие проявления и сочетания тенденций – (h !-!!!), (-k-p), (+k+p).

Для практики предупреждения преступлений большое значение имеет перспективная (прогностическая) оценка личности, которая может быть получена на базе системного анализа сочетания указанных психологических деформаций. Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу о том, что прогноз о вероятности (возможности) совершения преступления должен быть основан на оценке совокупности определенных психологических качеств и свойств, от которой возникнет эффект нового качества - способность совершить преступление. В конечном счете, деятельность по предупреждению преступности на индивидуальном уровне зависит от разработки методик, позволяющих обнаружить признаки криминогенной зараженности личности, которая будет основой прогнозирования индивидуального поведения и применения дифференцированных и индивидуализированных мер профилактического и правового воздействия.

Следующим этапом исследования феномена криминогенной зараженности личности, исходя из методолого-философского обоснования ^{[29, c. 55-58]} является проведение сравнительного анализа результатов, полученных по т. ISTA и т. Зонди.