Взаимоотношения группы "Кирти" и Коммунистической партии Индии (1925-1942 гг.)

Составной частью национально-освободительного движения Индии первой половины XX в. являлось коммунистическое движение. Его возглавляла Коммунистическая партия Индии (КПИ). Несмотря на то, что эта организация стала индийской секцией Коммунистического Интернационала, она была далеко не единственным проводником интересов Коминтерна в этой стране. Большая роль в индийских планах Третьего Интернационала отводилась эмигрантской (преимущественно сикхской) революционной партии «Гадар» и ее индийскому центру – группе «Кирти», действовавшей в Пенджабе с начала 1920-х гг. до 1942 гг. Взаимоотношение группы «Кирти» и КПИ практически не рассмотрено в отечественной историографии. Привлечение фондов Российского государственного архива социально-политической истории, а также научных трудов индийских исследователей ^[10,12,14] позволяет восполнить этот пробел в истории коммунистического движения Индии первой половины XX в.

Коммунистическая партия Индии была основана в конце 1925 г. Лидер гадаровцев Санток Сингх Дардео присутствовал на ее учредительной конференции, состоявшейся 25-27 декабря в Канпуре. Позднее, в феврале 1926 г., в своей газете «Кирти» он опубликовал статью, в которой выразил поддержку КПИ и постарался убедить читателей, что организация новой партии является «чисто индийской инициативой» и никак не связана с происками Коминтерна ^{[6, с. 306; 13, р. 155]}. Однако этой статьей в ближайшие годы отношения двух организаций ограничились. Индийский центр партии «Гадар» долгое время действовал самостоятельно и не пытался искать союза ни с КПИ, ни с другими прокоммунистическими организациями. Более того, в 1926 г. представитель «Гадар» Раттан Сингх Дабба прибыл в Москву с предложением от своей организации о принятии последней в Коминтерн в качестве индийской секции ^{[3, д. 191, л. 3]}. Согласно данным британской разведки, полученным из перехваченных писем руководителей партии, гадаровцы желали войти в КИ, чтобы обеспечить себе регулярное и достойное финансирование со стороны Москвы ^{[11, р. 279]}. В связи с этим группа «Кирти», в апреле 1928 г. основавшая в Пенджабе рабоче-крестьянскую партию «Кирти кисан сабха», до конца 1933 г. старалась увеличить свои ряды и расширить свое влияние за пределы родной провинции, надеясь стать организацией всеиндийского масштаба. КПИ в этом отношении была для членов «Кирти» скорее конкурентом, чем союзником.

Впервые «Кирти кисан» и компартия Индии попытались наладить отношения весной 1931 г. Согласно докладу Раттана Сингха, из Бомбея к «Кирти кисан сабха» был послан представитель ЦК КПИ с предложением об объединении двух организаций. Сикхи согласились, но потребовали от представителя дать официальный ответ на ряд вопросов, в частности, какова численность партии, кто является ее представителем в Коминтерне, какую работу коммунисты уже провели и чем занимаются в данный момент и т.д. ^{[2, д. 14, л. 72]}.

По словам Раттана, эти вопросы были заданы только для выяснения нынешнего состояния КПИ. Представитель обещал передать на них ответ в течение месяца, однако просьба гадаровцев не была удовлетворена даже полгода спустя, несмотря на повторные запросы. В результате «Кирти кисан сабха» решила, в случае неполучения ответа, созвать конференцию и обсудить на ней вопрос об организации собственной коммунистической партии. Раттан Сингх с упреком отметил: «Если работа партии будет и впредь такой «активной», то… [Индийскому национальному] конгрессу и другим реакционным организациям легко будет предать растущее движение масс» ^{[2, д. 14, л. 72-73]}. Одновременно Раттан не преминул отметить, что и без поддержки КПИ партия «Кирти кисан» уже является сильной и массовой организацией, верно исполняющей решения конгрессов Коминтерна ^{[2, д. 14, л. 74]}.

В 1933 г. Коминтерн избрал для Индии курс на объединение разрозненных коммунистических группировок в единую централизованную партию. В частности, в рамках XIII пленума ИККИ (декабрь 1933 г.) была принята резолюция «Задачи КП Индии». На первое место в этом документе выдвигалось требование организационного строительства компартии Индии, быстрейшей ликвидации фракционной борьбы и слияния всех местных групп КП воедино, превращения их в регулярно функционирующие партийные организации ^{[8, с. 485-486]}.

В рамках исполнения этого распоряжения в декабре 1933 г. в Калькутте состоялась всеиндийская партийная конференция. На ней присутствовали представители различных групп, в том числе и «Кирти кисан сабха». Конференция ставила перед собой цель «сделать первые шаги к объединению всех коммунистических групп Индии в централизованную коммунистическую партию всеиндийского масштаба» ^{[3, д. 485, л. 15]}. Результатом этой конференции стало организационное укрепление КПИ и присоединение к ней нескольких прокоммунистических формирований ^{[7, с. 56]}.

Вопроса об объединении «Кирти кисан сабха» и пенджабского центра КПИ на конференции в Калькутте не ставилось. В тот момент этого не требовал и Коминтерн. Даже наоборот, 22 сентября 1933 г. ИККИ отправил пенджабским коммунистам телеграмму, в которой просил не только не ликвидировать местную рабоче-крестьянскую партию (т.е. «Кирти кисан сабха»), но использовать ее связи с массами, работать в ней и продолжать вербовку в ее ряды ^{[8, с. 343]}.

Однако именно в 1933-1934 гг. между членами партии «Кирти» назрел серьезный конфликт по вопросу об отношении к КПИ, который ловко подогревался снаружи членами компартии. Судя по докладам члена группы «Кирти» Рам Кишана, предоставленным Коминтерну летом 1940 г., к 1934 г. внутри партии возникли две группировки. Одна из них, более многочисленная, воспринимала свою организацию как полноценную коммунистическую партию, которая должна бороться за усиление своего влияния. Вторая возглавлялась Сохан Сингхом Джошем, генеральным секретарем «Кирти кисан сабха», который являлся участником известного «Мирутского процесса» над коммунистами в 1929-1933 гг. и за время, проведенное в тюрьме, попал под влияние членов компартии. С. С. Джош и его сторонники внутри «Кирти кисан» продвигали мысль о том, что единственная подлинно коммунистическая сила в Индии – это КПИ, официально признанная Коминтерном. Следовательно, существование других самостоятельных коммунистических организаций будет лишь ослаблять эту силу, а значит, необходимо прилагать усилия для централизации материальных и людских ресурсов в одном официальном центре, что на деле означало постепенную ликвидацию «Кирти кисан сабха». Разумеется, в тот момент такая идея не могла найти отклик у большинства членов партии. Джош и его единомышленники воспринимались гадаровцами как подлые интриганы и предатели. Летом 1934 г. Сохан Сингх покинул партию, создав отдельную организацию ^{[1, д. 57а, л. 12-13]}. «Кирти кисан сабха» как единая партия перестала существовать, расколовшись на два формирования – группу «Кирти» и группу С. С. Джоша.

В результате в Пенджабе сложилось три основных коммунистических центра: группа «Кирти», во главе которой стоял Гурмух Сингх Лалтон, группа С. С. Джоша и пенджабское отделение КПИ, которую гадаровцы воспринимали как параллельную коммунистическую партию ^{[1, д. 57а, л. 10]}.

Несмотря на все разногласия, и в группе «Кирти», и в КПИ, а также в Коминтерне осознавали, что для успеха коммунистического движения как в Пенджабе, так и во всей Индии было крайне важно разрешить противоречия между всеми группами и наладить их тесное плодотворное сотрудничество. Для этого весной 1936 г. в Индию был послан Ачар Сингх Чина, видный член партии «Гадар» и выпускник Коммунистического университета трудящихся Востока. Первым делом гадаровец посетил однопартийцев в Пенджабе, выяснив у Гурмуха Сингха положение дел. Затем он отправился в Бомбей, в ЦК КПИ, где беседовал с секретарем Пуран Чанд Джоши и членом политбюро Аджой Кумар Гхошем. Вместе с последним, а также другим членом политбюро Р. Б. Бхардваджем Ачар Сингх вернулся в Пенджаб. Общими усилиями на базе трех групп в августе 1936 г. был создан Провинциальный Комитет Коммунистической Партии, секретарем которой стал Чина ^{[5, д. 9, л. 19]}.

Казалось, все вопросы были разрешены. Однако уже осенью 1936 г. один за другим были арестованы сначала Гурмух Сингх, а затем и сам Ачар Сингх. Через некоторое время Гурмух отправил членам группы «Кирти» письмо, в котором выражал уверенность, что в его аресте виновен Карм Сингх Манн, член группы С. С. Джоша и его близкий друг. Разумеется, против этого обвинения стразу же выступили сам Сохан Сингх и его товарищи, а также некоторые представители КПИ. Даже Ачар не был уверен в правильности мнения Гурмуха. В результате в новом Провинциальном Комитете разгорелась новая вражда, настолько сильная, что дальнейшее существование комитета было невозможно, а вопрос о «руке Манна в аресте Гурмуха Сингха» стоял между группами несколько лет ^{[1, д. 55, л. 1-2]}. Расследованием дела пытался заниматься Бхардвадж. В конце 1936 г. он навестил Ачара Сингха в его родной деревне, где тот находился под домашним арестом. «После разговора со мной и другими товарищами, он [Бхардвадж] пришел к заключению, что при существующих обстоятельствах пенджабский комитет не мог работать. Поэтому он распустил его и назначил меня и Сохан Сингха Джоша представителями от Центрального Комитета [КПИ] в Пенджабе», – вспоминал Ачар Сингх Чина ^{[5, д. 9, л. 19-20]}. Переговоры об объединении между группами имели место и позднее, но они приводили лишь к углублению противоречий между группой «Кирти» и КПИ.

Во второй половине 1930-х гг. члены группы «Кирти» направили в Москву большое количество писем, в которых жаловались на группу С.С. Джоша, а также на оказывающих им поддержку членов КПИ. Причем действия Сохан Сингха, дело Манна и многое другое было лишь предлогом, чтобы выразить политическое недоверие руководящим работникам компартии Индии. Особое усердие в этом деле принимал, конечно, Раттан Сингх Дабба. В письме от 1 мая 1938 г. Раттан прямо писал: «Я полностью осознаю, что для меня нелегко говорить против членов ЦК КПИ, признанного КИ. Но обстоятельства таковы, что я должен выразить свое мнение откровенно без колебания. Мне кажется, что ЦК КПИ целиком находится в руках тайной полиции» ^{[1, д. 59, л. 215-216]}. Далее он требовал прекращения всякой поддержки ЦК КПИ со стороны ИККИ.

В свою очередь, КПИ имела свои серьезные претензии к гадаровцам. Дело в том, что руководство партии «Гадар» и группы «Кирти», отчаявшись добиться статуса секции Коминтерна, попытались найти другой путь. После обучения в Коммунистическом университете трудящихся Востока гадаровцы отправлялись в Индию, внедрялись в КПИ и старались захватить руководство этой организацией. В результате внутри самой компартии развернулась фракционная борьба. Коминтерн периодически получал из Индии жалобы на эту тему. Например, из ЦК КПИ писали 9 сентября 1934 г., что приехавшие в Пенджаб гадаровцы сформировали в местной ячейке компартии свою фракцию. В нее вошли Бхагат Сингх Бильга, Теджа Сингх Сватантра, Буджа Сингх, Дженан Сингх и Дулла Сингх ^{[1, д. 59, л. 217]}. В марте 1935 г. в Москву пришло новое письмо с жалобами на Бхагата и Теджу. Согласно этому письму, Бильга и Сватантра самовольно покинули места, в которых должны были вести работу, и на протяжении нескольких месяцев в компартии о них ничего не знали. Связной ЦК КПИ также просил, чтобы Коминтерн обязательно инструктировал присылаемых товарищей, чтобы они работали в Индии под руководством партии и «не имели непосредственной связи с Центром» (т.е. с Москвой) ^{[1, д. 28, л. 14]}. А в 1936 г. секретарь ЦК КПИ П. Ч. Джоши прямо просил Коминтерн: «Когда едут из Москвы в Индию наши индийские [товарищи], никогда не забывайте сообщить нам, считаете ли их фракционерами, лично честолюбивыми или нет... До сих пор они доставляли нам больше забот, чем пользы» ^{[1, д. 59, л. 217-218]}.

О фракционной деятельности членов партии «Гадар» в Индии Коминтерн знал и благодаря письмам самих гадаровцев. Например, в мае 1935 г. по согласованию с Восточным Секретариатом Раттан Сингх написал письмо для членов своей организации. «Я рассказал нашим друзьям [т.е. Коминтерну. – Н.Ж.], что во главе Бюро (ЦК Индийской КП) находится предатель… Вы не беспокойтесь, ибо мы все с вами и по возможности поможем вам… Ваша задача – организовать хорошую, крепкую партию… Если вы считаете, что партию надо реорганизовать, то сделайте это [так в документе]», – писал Раттан ^{[1, д. 28, л. 12]}. Стоит отметить, что Восточный Секретариат отказался отправлять это письмо в Индию.

Несмотря на многочисленные попытки гадаровцев дискредитировать членов КПИ в глазах Коминтерна, все их усилия оставались безуспешными. Многочисленные наветы на признанную секцию КИ скорее вызывали у Москвы сомнения относительно самих членов партии «Гадар» и группы «Кирти» – действительно ли они являются убежденными коммунистами, как говорят о себе. Тем не менее, несмотря на весь груз вражды, именно группа «Кирти» первой протянула индийским коммунистам руку для перемирия и выступила с инициативой к полноценному объединению. Уже с середины 1938 г. группа «Кирти» взяла ориентацию на развитие и укрепление отношений с КПИ. А немного позднее гадаровцы сами заговорили о необходимости объединения двух организаций.

Однако это объединение затягивалось, причем делалось это снова компартией. Причину такого поведения хорошо раскрывает обращение ЦК КПИ к группе «Кирти», которое было сделано 2 мая 1940 г. Позиция коммунистов заключалась в следующем: 1) в Индии есть только одна коммунистическая партия – признанная Коминтерном КПИ; 2) каждый человек, считающий себя коммунистом, должен быть членом этой партии; 3) все организации, позиционирующие себя как коммунистические, в том числе группа «Кирти», должны быть распущены, а их члены обязаны войти в официальную компартию на индивидуальной основе ^{[1, д. 57а, л. 62-63]}. При этом руководство КПИ называло неприемлемым желание членов «Кирти» получить представительство своих членов в ЦК и политбюро и требовало от гадаровцев объединения без каких-либо условий с их стороны.

В группе «Кирти» такой ответ сначала вызвал бурю возмущения. Однако позднее ее руководители, проявив большое смирение и мудрость, согласились на выдвинутые коммунистами условия. 15 июля 1941 г. ЦК «Кирти» принял «историческое решение… без всяких условий вступить в [КПИ] и передать ей все свои средства, фонды и организации» ^{[4, д. 188, л. 52-53]}.

Казалось, что все противоречия преодолены, и торжественное объединение двух организаций состоялось. Но не тут-то было… В начале 1942 г. представитель «Кирти» Бхагат Рам Тальвар передал советскому послу в Кабуле свой отчет о деятельности коммунистической группы, который больше напоминал гневную тираду о компартии. Гадаровец писал, что члены КПИ, вместо того, чтобы благосклонно отреагировать на резолюцию «Кирти» об объединении двух партий, пошли на обострение отношений и начали выдвигать новые претензии и «возводить разные лживые обвинения» на работников группы «Кирти» ^{[4, д. 188, л. 60-61]}.

Не желая того, определенную помощь в достижении объединения двух организаций оказали британские власти. Во время репрессий, развернутых колониальным правительством после начала Второй мировой войны, а также после массовых арестов, обрушившихся на индийских коммунистов 26 июня 1940 г., многие видные лидеры КПИ и группы «Кирти» оказались в концентрационном лагере Деоли в провинции Раджастхан ^{[14, р. 60]}. Тяжелые условия заключения и совместная борьба против них (заключенные устраивали длительные голодовки) в конечном итоге сплотили членов КПИ и «Кирти». С. С. Джош впоследствии писал, что именно в стенах лагеря Деоли возникло упомянутое «историческое объединение ^{[10, р. 306]}. В тюрьме коммунисты образовали объединенный комитет из шести членов, в который входило по три представителя от каждой организации: Бхагат Сингх Бильга, Гурмух Сингх Лалтон и Ачар Сингх Чина – со стороны «Кирти», С. C. Джош, Карм Сингх Манн и Абдул Азиз – от пенджабского отделения КПИ ^{[14, р. 67-68]}. После своего освобождения из тюрьмы 1 мая 1942 г. эти коммунисты смогли примирить друг с другом остававшихся на свободе членов своих организаций. В результате долгожданное объединение группы «Кирти» и пенджабского отделения КПИ состоялось 28 мая 1942 г. ^{[14., p. 68]}.

Важно отметить, что даже это событие не поставило окончательной точки в разногласиях индийских коммунистов. Индийский историк Ч. Л. Канганивал отмечает, что бывшие члены группы «Кирти» внутри единой КПИ фактически находились в положении изгоев и были вынуждены держаться вместе, создав свою обособленную фракцию ^{[12, р. 135]}. Это обстоятельство иллюстрирует, например, Всеиндийский конгресс КПИ, прошедший в конце мая 1943 г. Помимо выработки нового устава и программы действий, на этом съезде был избран Центральный Комитет, в который входили представители всех коммунистических групп, объединенных в КПИ. Среди двадцати двух членов этого комитета присутствовал только один бывший гадаровец – Икбал Сингх Хундал, всегда пользовавшийся большой благосклонностью членов компартии ^{[9, p. 382]}.

Итак, между Коммунистической партией Индии и пенджабской группой «Кирти» сложились тяжелые отношения, обусловленные рядом противоречий. Группа «Кирти» на протяжении многих лет претендовала на роль индийской секции Коминтерна, в связи с чем КПИ воспринималась ей скорее как конкурент, чем возможный союзник. Члены индийского центра партии «Гадар» старались добиться своей цели различными средствами, включая попытки внедриться в руководство компартии или опорочить его в глазах Коминтерна. В свою очередь КПИ ревностно охраняла свой статус главной коммунистической силы в стране, и даже когда «Кирти» выступила с предложением об объединении двух организаций, восприняла его враждебно. Однако в конечном итоге осознание необходимости преодоления разногласий взяло верх в руководстве обеих партий, и в 1942 г. группа «Кирти» вошла в состав пенджабского отделения КПИ.