Политико-электоральная структура русскоязычной общины Израиля

Мошкова Татьяна Дмитриевна аспирант, Санкт-Петербургский государственный университет 199034, Россия, Ленинградская область, г. Санкт-Петербург, наб. Университетская, 7-9 Moshkova Tatiana Postgraduate at the Department of Theory and History of International Relations of Saint Petersburg University 199034, Russia, Leningradskaya oblast', g. Saint Petersburg, nab. Universitetskaya, 7-9 tata.midge@gmail.com Другие публикации этого автора

Целью исследования является анализ политического поведения русскоязычных избирателей в Государстве Израиль в конце XX-начале XXI вв. Актуальность проблематики обусловлена следующими факторами. Русскоязычная община представляет собой автономное образование внутри израильского общества. На данный момент у ее представителей есть несколько политических партий, способных в той или иной мере лоббировать ее интересы, что позволяет говорить о том, что русскоязычная община является сегодня важным игроком на политической арене Израиля. Опыт «русского лобби» и общинной партийной политики в Израиле представляет интерес в связи с тем фактом, что интеграция русскоязычной общины в израильское общество происходит не так, как интеграция общин выходцев из других стран.

Специфической особенностью работы является использование герменевтического подхода, который выражается в стремлении автора постигнуть уникальную идентичность конкретной культурной общности и выявить ряд факторов, которые определяющим образом воздействовали на формирование уникальной идентичности такой общности в конкретной исторической среде. Научная новизна работы заключается в попытке автора выявить причины того или иного политического поведения русскоязычных избирателей, а также факторы, способствующие объединению «русских» партийных активистов в «русское» крыло общенациональных партий.

Начиная с 1970-х гг., то есть с периода так называемой «первой волны» репатриации, русскоязычную общину правомерно рассматривать как платформу для политических инициатив. Какие же модели институционализации «русской улицы» можно выделить? Следует отметить, что на протяжении всего периода существования феномена эти модели оставались неизменными: лоббирование интересов «русского Израиля» путем создания секторальных, то есть чисто общинных, партий; формирование «русского фланга», то есть группировки русскоязычных партийных активистов, в рамках общенациональных партий; либо отказ от проведения общинной партийной политики и использование ресурса общеизраильских партий, в первую очередь, партии «Ликуд».

Самые первые политические инициативы выдвигались русскоязычными репатриантами еще до периода «большой алии». После первой волны миграции в 1970-1980-х гг. были предприняты попытки создания «русских» партийных списков. В 1977 г. была основана секторальная партия «Нес», а в 1981 г. — «Список за русских олим» ^{[1, с. 333]}. Однако эти партии не имели большой популярности, и большая часть секторальных политических проектов создавалась каждый раз с чистого листа и осуществлялась методом проб и ошибок. С другой стороны, неверно будет недооценивать значение первых проектов русско-еврейской политики.

Заслуга так называемого «Первого Израиля» (формирующиеся политические элиты ашкеназского, то есть восточноевропейского, происхождения, которые затем составят ядро истеблишмента Израиля) состоит в накоплении опыта влияния на группы секторальных интересов, которые даже до начала периода «большой алии» являлись частью общенациональной политики. Субэтнические группы в рамках политических движений участвовали в деятельности первого предпарламента еврейского ишува (Собрания депутатов) еще во времена британского мандата в Палестине ^{[2, с. 48]}. После провозглашения Декларации независимости Государства Израиль общинные и секторальные лобби наряду с партийными списками всегда являлись группами давления, даже если не были в состоянии преодолеть электоральный барьер ^{[2, с. 48]}.

С началом периода «большой алии» политическое поведение русскоязычных избирателей претерпело некоторые изменения. На выборах 1992 г. за голоса русскоязычного электората боролись правая партия «ДА» и левая партия «ТАЛИ», которые были основаны активистами организаций «Сионистский форум» и «Ассоциация выходцев из СССР», которые являлись конкурирующими ассоциациями репатриантов. Де-факто эти партии выступали в роли сателлитов «больших партий» — «Ликуда» и «Аводы» ^[3]. Следует учесть и существование в то время «Партии олим и пенсионеров» центристской направленности ^{[1, с. 360]}; таким образом, правомерно делать вывод о том, что уже в период «большой алии» «русский Израиль» не мог быть объединен одной идеологией, а раскололся на те же политические лагеря, что и все общество в Государстве Израиль.

Судьбоносным для русскоязычной общины становится 1995 г., когда Натан Щаранский основал секторальную партию «Исраэль ба-Алия», которая в первые годы своего существования пользовалась огромной популярностью в среде русскоязычных израильтян. «Исраэль ба-Алия» получила большое количество голосов репатриантов (175 тысяч) и 7 мандатов на выборах 1996 г. и закрепила свой успех на выборах 1999 г., получив 172 тысячи голосов и 6 мандатов, что являлось свидетельством готовности «русского Израиля» использовать свои ресурсы и занять свою собственную нишу в израильской политической системе координат ^[4].

Несмотря на успех партии «Исраэль ба-Алия», идеологические разногласия внутри общинной ячейки вскоре вышли на первый план. В результате, к концу 1990-х гг. в Кнессете были представлены уже три секторальные партии, на которые фактически распалась партия Щаранского по всему комплексу проблем в израильском обществе. Кроме, собственно, центристской по своей сути «Исраэль ба-Алия», были также правая партия «Наш дом Израиль», ориентировавшаяся на построение в стране рыночной экономики, а также левая социалистическая партия «Демократический выбор», главой которой являлся Роман Бронфман ^[5].

К следующим выборам в 2003 г. партии Либермана и Бронфмана подошли уже в составе общенациональных политических блоков — левого «МЕРЕЦ» и правого «Национального единства». «Исраэль ба-Алия», которая раньше обладала монополией на «русскую улицу», потеряла две трети своего электората. Часть репатриантов поддержала на этих выборах партию «Шинуй», часть — «Ликуд». В результате «Исраэль ба-Алия» получила лишь 2 депутатских мандата и через некоторое время была поглощена «Ликудом», исчезнув с политической карты Израиля ^[6].

Такое положение вещей было для большого количества русскоязычных израильтян аргументом в пользу сотрудничества с общеизраильскими партиями. В течение 1990-х гг. попытки поиска компромисса с общенациональными движениями уже предпринимались, однако ни одна из них не увенчалась успехом.

Подводя итоги первых десяти лет нахождения русскоязычных репатриантов на политической карте страны, можно сделать следующие выводы. Во-первых, у «алии 1990-х гг.» не получилось структурировать институты лоббирования своих интересов. Этим обусловлены низкий уровень представительства общины на всех уровнях власти в государстве и ее ограниченное влияние на внутреннюю и внешнюю политику Израиля. Однако, с другой стороны, в этот период важен сам факт осознания русской общиной своего политического потенциала, что привело к приобретению достаточно высокого статуса в обществе коренных израильтян и местных политических элит. Выйдя на политическую орбиту Израиля, представители «русского» истеблишмента сформировали ядро «русской улицы», которое к 2003 г. было структурировано в рамках нескольких политических лагерей.

Первый лагерь — сторонники А. Либермана и его правой партии «Наш дом Израиль», после выборов имеющие от 3 до 5 мандатов ^{[7, с. 146]}. Второй лагерь — сторонников А. Шарона — сформировался в 2001 г., когда граждане Израиля не выбирали, кто войдет в новый Кнессет, а отдавали свои голоса за кандидатов на пост премьер-министра. Поэтому неверным будет утверждение, что «русская фракция» лагеря шаронистов поддерживала партию «Ликуд», их лозунг звучал «Шарон во главе Ликуда» ^{[7, с. 150]}.

После того, как в 2005 г. в партии «Ликуд» произошел раскол, сторонники этого политического бренда последовали за Шароном и вошли в состав его новой партии центристской направленности «Кадима». И столь же массово, разочаровавшись в новых лидерах «Кадимы», вернулись в «Ликуд» после того, как Шарон прекратил свое участие в политической жизни страны ^{[7, с. 161]}. Таким образом, с 2008 г. эта группа избирателей является зоной влияния «Ликуда».

Наконец, третий лагерь представляет собой бывший электорат секторальной партии Н. Щаранского «Исраэль ба-Алия», которая, как отмечалось выше, была одной из самых популярных в 1996 г., но прекратила свое существование после поражения на выборах в 2003 г. Политическая практика Израиля не знала другого такого случая, когда исчезнувшая с политической арены партия сохранила свой «домашний электорат». Инфраструктуру «Исраэль ба-Алия» не смог освоить ни один из ее политических конкурентов. За эту группу избирателей, эквивалентную шести мандатам, идет острая борьба между партия «Наш дом Израиль», узкосекторальными партиями русской общины и общеизраильскими партиями, которые в своей деятельности демонстрируют так или иначе «русский акцент».

Таким образом, следующее после неудачных для «русской улицы» выборов десятилетие (2003-2013) стало временем поиска организационной платформы, которая была бы адекватна для всех лагерей и активистов, которые говорили от имени этих групп.

Поскольку итоги выборов 2003 г. сформировали в среде русскоязычных израильтян определенные настроения, для активистов «русской улицы» стала очевидна диспропорция между тем высоким уровнем поддержки, которую русскоязычные израильтяне оказывали общеизраильским движениям и партиям, и очень низким уровнем доступа к ресурсам партии, который был получен ими взамен. Идея возвращения русскоязычной общины на политическую карту страны в рамках своей собственной секторальной партии вновь стала очень популярна в русскоязычной среде ^{[8, с. 245]}. Опрос, проведенный через год после выборов, показал, что 50% респондентов говорили о необходимости возрождения эффективного русского политического лобби. 30% опрошенных заявляли о своей готовности поддержать общенациональные партии в том случае, если внутри них будут функционировать сильные репатриантские фракции, и только 12% полагали, что общеизраильские партии при любом раскладе способны адекватно представить интересы общины ^{[8, с. 250]}.

Эти данные свидетельствуют о том, что в среде русскоязычных израильтян в 2004 г. наблюдалась та же ситуация, что и в 1990-х гг., когда симпатии общины разделились между секторальными и общеизраильскими партиями. Подобный расклад стимулировал активность внутрипартийных общинных организаций.

Тем не менее, принципиально новых идей активисты репатриантских политических элит не выдвигали. Обсуждения велись вокруг уже известных моделей, первая из которых заключалась в том, чтобы занять нишу общинной политики в рамках секторальных партий, вторая — войти в рамках организованных групп репатриантов в состав общеизраильских партий и лоббировать интересы общины, используя уже существующие механизмы, третья — создать при общеизраильских партиях общинные филиалы в виде спутниковых организаций, используя также и оставшуюся инфраструктуру секторальных партий русскоязычной общины периода «алии 1990-х гг.».

Наиболее релевантной представлялась первая модель, которую выбрали для себя участники политических группировок «русской улицы», сумевшие сохранить инфраструктуру общины. Приверженцами первой модели стали сторонники Н. Щаранского, А. Либермана и Р. Бронфмана.

Результаты участия партии «Наш дом Израиль» в блоке «Национальное единство» разочаровали сторонников Либермана, в связи с чем после выборов 2003 г. партия принимает решение действовать самостоятельно, а не в рамках блока ^{[9, с. 1]}. Вместе с тем, партийные лидеры не хотели, чтобы «Наш дом Израиль» воспринималась обществом как «русская» секторальная партия и отказались от самоопределения, которое было дано перед выборами 2003 г. («партия, большая часть избирателей которой говорит на русском языке» ^{[9, с. 12]}); напротив, они взяли курс на создание «русской партии с израильским акцентом» ^{[9, с. 13]}. Этот факт является доказательством того, что Либерман и его сторонники стремились получить голоса не только своего «домашнего электората», который всегда входил в их традиционную сферу влияния, но и голоса бывших сторонников «Исраэль ба-Алия», которые после ее исчезновения с политической арены страны еще не определись со своими политическими предпочтениями.

Следует отметить, что лидеры прекратившей свое существования «Исраэль ба-Алия» Натан Щаранский и Юлий Эдельштейн не исключали для себя возможности занять новую нишу самостоятельной общинной партийной политики. Большое количество активистов среднего звена также были недовольны уходом партии с политической арены Израиля, утверждая, что огромное количество проблем «русской улицы», связанных с социально-экономическим развитием, еще предстоит решить, поэтому «Исраэль ба-Алия» нельзя исчезать с политического поля страны или становиться частью «Ликуда». В связи с этим через год после выборов Н. Щаранский организовал встречу с бывшими партийными функционерами, на которой обсуждалась возможность реанимации инфраструктуры общинной русской партии ^[10].

Кроме того, какое-то время в русскоязычной общине была популярна идея создания объединенной партии Щаранского и Либермана, которую лидеры «русской улицы» обсуждали в том числе между собой. Эта партия задумывалась как альтернатива партии «Ликуд», которая, по мнению Либермана, уже стала популистской и утратила свою способность эффективно влиять на внутриполитическую ситуацию ^{[11, с. 119]}. Подобно предыдущим инициативам, этот проект не получил развития, во многом по той причине, что ни Либерман, ни Щаранский не готовы были играть роль второго плана.

В начале 2005 г. на очередном съезде «Ликуда» было провозглашено окончательное слияние с этой партией «Исраэль ба-Алии». Бывшие партийные функционеры «Исраэль ба-Алия» получили 128 мест в партийном Центре ^{[11, с. 122]}. Щаранский так прокомментировал это событие: «Мощная группа русскоговорящих израильтян в ЦК Ликуда - это огромный успех для Алии… Теперь у нас появились совершенно иные возможности, и можно не сомневаться, что мы используем их во благо Алии и Израиля… Я не считаю, что представляя Алию [я] должен забывать об интересах всего государства — о его еврейском характере и безопасности. Мы уже не будем партией со своей программой, но будем влиять на изменение программы Ликуда таким образом, чтобы она соответствовала интересам репатриантов» ^{[11, с. 122]}.

Щаранский и Эдельштейн после слияния своей партии с «Ликудом» взяли курс на работу не с репатриантскими проблемами, а на кооперацию с остальными лоббистскими группировками в рамках партии. В частности, излагая свою позицию касательно заполнения «русской квоты» в партийном Центре, Натан Щаранский открыто заявлял о необходимости, с его точки зрения, создания внутри «Ликуда» эффективного блока активистов, который работал бы на благо не только русскоязычных репатриантов, но и вообще всего израильского народа ^{[2, с. 63]}.

Не поддержала своих бывших коллег бывший депутат от «Исраэль ба-Алия» Марина Солодкина. Она полагала, что необходимо, используя оставшуюся инфраструктуру партии, создать партию-спутник «Ликуда», которая бы обладала широкой автономией и направляла свои усилия на решение проблем «русского Израиля». Таким образом, квота в 128 мест в Центре партии для бывших функционеров «Исраэль ба-Алия» стала бы штабом такой внутрипартийной группировки, причем заполнить эту квоту, как считала Солодкина, должны не сторонники Щаранского и Эдельштейна из партийной верхушки, а, скорее, лидеры на местах ^{[2, с. 64]}.

Такая перспектива была, безусловно, привлекательна для большого количества активистов среднего звена, особенно в городах на периферии Израиля, где Солодкина пользовалась огромным авторитетом. Эти активисты утверждали, что в случае открытого конфликта с Щаранским они готовы будут вслед за Солодкиной присоединиться к любой израильской партии, даже «ШАС».

В конце концов, ситуация развивалась именно по такому сценарию. Солодкина поддержала план Шарона по одностороннему размежеванию и вслед за ним ушла в «Кадиму». В рамках новой партии Шарона Солодкина предпринимала попытки реализации своего проекта, мобилизовав усилия репатриантов ^{[2, с. 64]}. Кроме того, Солодкиной удалось переманить в «Кадиму» достаточно большую часть активистов «Исраэль ба-Алия», которые составили «русский штаб» партии, а из него затем выбирались «лидеры на местах». Помимо этой группы в «Кадиму» также перешли сторонники Шимона Переса, которому не удалось выиграть выборы на пост лидера партии «Авода» ^{[2, с. 65]}.

Во время борьбы за пост лидера «Кадимы» Солодкина заняла нейтральную позицию. При этом она начала реализацию плана по созданию своего собственного лагеря. Она прекратила свою деятельность в рамках партии, объясняя это отсутствием ресурсов для помощи репатриантам через органы государственной власти, а также о своем разочаровании в руководстве «Кадимы». Фактически, Солодкина предложила восстановление партии «Исраэль ба-Алия», что означало бы претензии реанимированной партии, во-первых, на те мандаты «русской улицы», которые на выборах получила партия «Кадима»; во-вторых, на голоса тех русскоязычных израильтян, которые после распада «Исраэль ба-Алия» поддержали «Наш дом Израиль».

Нужно отметить, что параллельно с этим в рамках партии «Кадима» развивался еще один проект «русской улицы», напоминавший тот, который в рамках «Ликуда» пытались реализовать Щаранский и Эдельштейн. Во главе проекта стоял Зеэв Элькин, предложивший массово записывать русскоязычных израильтян в партию с целью повлиять на решения партийного руководства, когда доля репатриантов в партии станет достаточно велика. При успешном развитии эта модель могла бы развиться в платформу общеизраильского политического движения с «русским крылом»; примеры такого развития уже были внутри партий «Моледет» и «Шинуй», однако тогда руководство партий не допустило завершения подобных проектов ^{[12, с. 167]}.

Несмотря на то, что восстановление «Исраэль ба-Алия» представлялось маловероятным, лагерь Либермана отнесся к возможной угрозе достаточно серьезно. Один из лидеров «Наш дом Израиль», Юрий Штерн, отправил Солодкиной письмо, в котором заявил, что его возмущают многочисленные призывы последней в прессе к созданию новой репатриантской партии, поскольку такая партия в лице «Наш дом Израиль» уже существует ^{[12, с. 170]}. Партия Либермана, по словам Штерна, должна быть единственной общинной партией, способной в полной мере представить интересы «русской улицы», что доказывает тот факт, что на последних выборах «Наш дом Израиль» добилась редкого для себя успеха, получив 11 мест в Кнессете ^{[12, с. 181]}.

Таким образом, по мнению Штерна, любая попытка создать еще одну секторальную партию приведет лишь к расколу «русского Израиля» на два лагеря, в то время как задача лидеров «русской улицы» должна заключаться как раз в том, чтобы не допустить распыления сил общины.

Солодкина, принимая аргументы Штерна, в ответном письме тем не менее заявила, что почти полтора миллиона человек, составляющих сегодня русскоязычную общину, не могут придерживаться одинаковой точки зрения, поэтому и общинных партий должно быть несколько ^{[12, с. 185]}. В качестве альтернативы Солодкина предлагала созыв надпартийного форума «русского Израиля», в который вошли бы не только профессиональные политики, но и предприниматели, деятели культуры, работники общественных организаций. Такая структура, по мнению Солодкиной, была бы гораздо более эффективна, нежели «русские» партии.

Концепция Солодкиной была построена, по сути, на тех принципах, которых в годы своего существования придерживалась «Исраэль ба-Алия». Несмотря на то, что лагерь Солодкиной составляли в основном активисты среднего звена в периферийных городах, ее личный авторитет был настолько велик, что лидеры «Кадимы» не могли допустить ее уход из партии и создание самостоятельного проекта, поэтому приложили максимум усилий для того, чтобы удержать Солодкину в партии.

Таким образом, «Кадима» и «Ликуд» являлись основными общеизраильскими партиями для «русской улицы». Поделив между собой в непрерывно «плавающей» пропорции голоса «шаронистов «русского Израиля»», они ставили своей целью не допустить того, чтобы все русскоязычные избиратели голосовали за партию Либермана.

Таким образом, модели институционализации «русской улицы» на протяжении всего периода эволюции «русского лобби» предлагались одни и те же: представление интересов общины через механизмы секторальной — общинной — партии, формирование «русского крыла» в рамках общеизраильских партий, либо использование ресурсов только общенациональных партий.

За годы существования «русской улицы» политический инструментарий, выработанный группами давления, отличается разнообразием. Израильский истеблишмент стремится регулировать поведение субэтнических сообществ и освоить определенный электорат. Однако стоит отметить, что лидеры секторальных партий, несмотря на кажущуюся революционную фразеологию, готовы сотрудничать с общенациональными силами и не претендуют на захват власти в стране. Инициативы по созданию социально-ориентированной партии «русского Израиля» могут закончиться выдвижением ряда социальных лозунгов, однако организованной политической группировки так и не будет создано, что доказывают подобные нереализованные проекты в прошлом.

Даже в том случае, когда руководители вновь созданного движения добиваются победы своих представителей на выборах в муниципальные советы, а затем открыто заявляют о наличии у них парламентских амбиций, ни одной из узкосекторальных партий не удается преодолеть электоральный барьер. Опросы общественного мнения показывают, что 65% русскоязычных репатриантов поддержали бы объединенную русскую партию, если бы она была создана, но 58% из этих 65% при этом не верят в реалистичность такого проекта ^{[2, с. 62]}.

Причиной такого развития событий является тот факт, что Израиль — государство, построенное по принципу национализма. Этот фундамент израильского общества не позволит развиться ни одной узкосекторальной инициативе, поэтому первая модель институционализации «русской улицы» на сегодняшний день не представляется релевантной. В связи с этим даже партия А. Либермана «Наш дом Израиль», традиционно считавшаяся «русской» общинной партией, со временем трансформировалась скорее в общеизраильскую партию с «русским» акцентом, что является примером второй модели. Многие же русскоязычные избиратели отдают свой голос за общенациональные силы, в первую очередь, за партию «Ликуд», находящуюся сегодня у власти.