Формирование новой парадигмы постсоветского феминистского искусства

1. Введение

Предметом исследования является феминистское искусство в постсоветской России. Его целенаправленные и побочные влияния на социальные гендерные коды в обществе. В частности анализируются академические и художественные практики, с которыми сталкивается феминистское искусство и художницы, работающие в мультидисциплинарных жанрах, направленных на феминистское высказывание и критический дискурс. Дихотомичное разделение на мужское и женское формируется лишь в массовом сознании. Цель феминистского искусства посмотреть на это жесткое разграничение сквозь призму здравого смысла (Естественно, в данном контексте, физиология интересует нас меньше всего). Так же эмансипировать и деконструировать патриархальный порядок в обществе, так-как таковой является архаичным, мизогенным и принижает достоинства женщин. Переориентировать коллективное мышление на новые системы представлений. Изучая границы гендера, можно исследовать причины, по-которым одни свойства маркируются как женские, другие - мужскими. Отрицание пассивной позиции, отведенной женщине социумом, гендерные роли, поиск идентичности, репрезентация мужского и женского в масс медии, стремление к независимости, - вот часть тем, которыми озабочено феминистское искусство ^[4]. И это проблемы нашей собственной жизни, нашего собственного общества. Это не только противостояние угнетению, но и борьба против иерархий, за равный доступ к общественному пространству для всех. Не искусство ради искусства, а полноценное общественное высказывание. Гражданский активизм, имеющий теоретический и практический опыт, направленный на реконструкцию традиционных кодовых наборов ^[2].

2. От рукоделия к привилегиям

Как известно, до недавних пор, женское искусство воспринималось как явление второстепенное и носило декоративно-рукодельный характер. Женское творчество имело определённый контекст, привязанный к гендерным ролям, сформировавшимся в традиционном патриархальном обществе. Например, женское искусство - нежное, чувственное, лишенное рациональности и индивидуальности, оно слабое, домашнее, украшающее, низкое и т.д., в то время, как мужское искусство имело весомое влияние как политическое, так и социальное; оно творилось мастером и гением, оно разумное и высокое, ценилось государством и церковью. В отличие от женского, мужское искусство отражало привилегированный социальный статус в произведениях художника, уделяло пространство для индивидуального самовыражения. Можно обозначить его, как формалистское классическое искусство, претендующее на объективность, стремящееся к универсальным, общепринятым ценностям. В оптике феминистской критики, факт "отсутствия" женщины в истории искусства проявился на уровне репрезентации, равно как на уровне рецепции - женские темы были оттеснены из общего художественного поля.

"Репрезентация не является еще одним модным словом, означающим изображение, рисование, фотографирование или представление. Эти комбинации взаимодействуют с другими дискурсами, пересекаются в определенных местах ... где они приобретают авторитет очевидности....И здесь репрезентация сливается с тем, что Фуко называет режимом истины...". [См. Библиография (8)]

Известно, что феминизм возник в конце XIX в., и начале XX в., как гражданское движение, выступающее за защиту прав женщин и за гендерное равноправие . Это система взглядов, построенная на критике социальных и гендерных иерархий ^[5]. Феминизм ставит под вопрос ежедневные личные события, которые происходят с людьми и не позволяет оставаться нейтральными по отношению к бытовым деталям. На протяжении всей своей истории, феминизм развивался и расширялся, становясь все более весомым социальным явлением. Три волны феминизма изменили многое и продолжают корректировать социальные и политические вопросы. На данном этапе это гражданское движение выступает не только за права женщин, но и человека в целом, вне зависимости от половой принадлежности, учитывая расовые, этнические, социальные и гендерные особенности. Таким образом возник интерсекциональный и транснациональный феминизмы, охватывающие все сегменты общества. Естественно, такое движение создало целый пласт критического женского искусства, затрагивающее проблематику угнетенных, ущемленных и слабых, находящихся вне доминантной группы. Но женскость в феминистском искусстве кардинально отличается от традиционного общепринятого женского творчества, которое не имело социально-политического контекста и маркировалось как ремесло декоративного характера, лишенное привилегированного статуса. Новое женское искусство затрагивает гуманитарные вопросы и вовсе не трактуется как декоративное, второстепенное и незначительное. Феминистские художницы работают в социально критическом ключе и преследуют определенную идеологию, для высказывания которой, используются разнообразные художественные практики. Тот факт, что именно художница берет на себя роль "воспроизводителя" окружающей реальности, наполняет художественное поле новыми нарративами, предлагает посмотреть на жизненные сюжеты с неизвестных ранее зрителю сторон и приобрести знания, которые могут посодействовать формированию нового мировоззренческого мышления у общества. Феминистское критическое искусство помещает и художника, и зрителя в такое пространство, в котором все происходящее с человеком воспринимается как значимое политическое событие, это в свою очередь дает возможность для альтернативной интерпретации уже знакомых нарративов. Например, реинтерпретация стереотипных женских образов в массмедии, бытовые сюжеты, строгие гендерные разделения, материнство и женская сексуальность. Все эти темы предстают перед зрителем сквозь призму феминистской критики и предоставляют возможность иначе взглянуть на привычные мотивы.

Взлетом феминистского искусство можно обозначить начало 1970-x гг., в Европейских странах и главным образом в США, в то время, как в СССР заря феминистского активизма пришлась на рубеж 1980-1990 гг., в унисон с распадом машины власти. Именно в этот период деятельность женских организаций начинает адекватно реагировать на сложные социальные проблемы. Появляются независимые феминистские организации и группы. Казалось бы, такой мощный рывок мог бы гармонично вписаться в новые демократические реформы, однако путь концептуального становления женского движения в постсоветский период был далек от однозначности. Параллельно с продвижением феминистского движения, в общественное сознание россиян "вводится" идея об особом духовном предназначении женщин. Наиболее ярким примером этой идеи становится религиозно-философский журнал "Мария". Издание взяло на себя функцию просветительства и духовного возрождения нации. Редколлегия журнала призывала женщин совершить новую, истинно духовную революцию, возрождающую гуманистические ценности. Таким образом женское движение столкнулось с новым явлением, аналогов которому не было в СССР. Женщина получала особую роль со специальными поведенческими кодами, которые связывали ее с материнством, беспорочностью, скромностью, добротой ,что автоматически делало ее слабой, зависимой, ограниченной и ставило на социальную ступень ниже той, на которой находился мужчина ^[4].

2. Стеклянный потолок постсоветского образца

В СССР, социологи и гендерные исследователи, долгое время находились в блокаде от западных научных и философских концепций на тему отношений между полами. После распада Советского Союза гендерный дискурс стал одним из интересовавших научное поле сюжетов ^[1].

"Слова "гендер" и "феминизм" появляются в нашем лексиконе одновременно со словами "перестройка", "демократия", "плюрализм". На руинах советского строя возникают практики искусства, определившие эти новые качества общественного пространства" . [См. Библиография (4)]

В свою очередь, в контексте влияния советской идеологии на гендерное искусство, Людмила Бредихина - критик, куратор, специалист в области гендерных исследований, отметила:"Гендер- почти единственная область, которую советская власть в диалоге с художником так и не смогла присвоить, спустив сверху" . [См. Библиография (5)]

В 1990-е годы, начала вырисовываться новая структура социума и гендерное сообщество оказалось в центре постмодернистской реальности. Потребовалось время и развитие собственных аналитических инструментов, для того, чтоб сориентироваться в создавшейся мультипарадигмальной ситуации и суметь корректно внести женское ментальное пространство в социологический дискурс. Дополнительная сложность состояла в том, что методологические и философские концепции гендерных исследований имели тесную связь с экзистенциализмом, феноменологией, психоанализом , которые "существовали в советском дискурсе лишь под рубрикой критики буржуазных теорий" ^[4] и находили немногочисленных соратников, которые в условиях идеологического контроля, вынуждены были идти на различные ухищрения для развития концепций, для которых гендерная дифференциация служила инструментом понимания западной интеллектуальной критической традиции. Впрочем не только западный феминистский дискурс, но и современное искусство привлекло внимание прогрессивных идеологов, а в частности женское искусство. Интерес этот объяснялся своеобразным подобием символической матрицы перехода и женской позицией, тем, что Браха Лихтенберг - Эттингер называет матричной пограничностью. Советская политика, уравнившая права мужчин и женщин , спровоцировала андрогинное обезличивание между полами в обществе. Однако это не противоречило представлениям о женственности и феминном образе в общественном пространстве, воспринимаемым путем навязывания материнской функции. В дальнейшем, это определило специфику языка, стратегий и актуальность проблематики российского феминистского искусства, в контексте национальных особенностей. Олеся Туркина и Виктор Мазин (арт критики и кураторы художественных проектов) дают определение этому явлению:

"Во-первых, именно женская позиция - переходная в смысле классификации, бюрократической стабилизации господского означающего фаллоса. Во-вторых, женская позиция как истеричная - это позиция вопрошания, позиция задающаяся не только вопросом о себе, о своем поле, но и обращающаяся к господскому дискурсу: "чего Ты от меня хочешь?" Именно вопрос о желании Другого буквально оборачивается вопросом: "кто Mы такие?" . [См. Библиография (4)]

Вместе с этим, была важна разработка не только критического дискурса, но и дискурсивная практика в виде концептуальной художественной активности. Однако по сей день связь постсоветских гендерных исследований с феминизмом - проблемная зона. Есть гендерные исследовательницы, которые говорят о себе, что они не феминистки категорически, потому как занимаются наукой. Демонизация понятия феминизм порой происходит в кругах, изучающих гендерную ассимметрию, исследующих правовые аспекты. Эта ситуация пагубно влияет на развитие сотрудничества между феминистским дискурсом и академическим полем, что в свою очередь придает феминистскому движению маргинальность и препятствует доверительному отношению больших общественных групп. Для достижения многоуровневых целей, научная работа и активизм должны идти бок о бок, хотя с точки зрения академии эти два поля не пересекаются ^[5]. Возможно, причиной является то, что в пространстве публичного поля, феминистское искусство расценивается, как смешное, странное, малоинтересное и слишком ангажированное. На самом деле, это активистское искусство, имеющее определенный политический посыл и позицию. На эту тему так же высказалась Наталья Абалакова (одна из разработчиков проекта «Исследования Существа Искусства применительно к Жизни и Искусству» , ТОТАРТ), которая подчеркнула важность совмещения теоретической и художественной работы в целом и в своем опыте, в частности:

"средства современного искусства позволяют размышлять о социальных проблемах, оставаясь художником" . [См. Библиография (5)]

С помощью гендера можно вернуть искусству право на приватность, которое было в центре внимания московских концептуалистов. Более того, в феминистской парадигме, приватность трактуется как действенный рычаг, позволяющий прямо, либо косвенно, влиять на сознание общества.

"Понятно, что в условиях российского общества и особенно - российской художественной реальности - говорить о проблемах гендера напрямую невероятно сложно" . [См. Библиография (5)]

Возникает вопрос, почему же столь важное течение в искусстве и в гражданском активизме, которое стремится осведомить общество о проблемах и нуждах, вопросах и недовольствах, большей половины населения России, остается в маргинальной зоне, не получает институционной сцены и официального признания (Согласно данным Госкомстата, в 2010 ( год переписи населения) в России было 66,1 млн мужчин и 76,8 млн женщин, то есть разница в 10,7 млн). Можно предположить, что в постсоветском пространстве, иметь собственную, четкую политическую позицию не очень прилично. Художнику не принято говорить о своих проблемах и личных переживаниях. Но когда это личное переживание отражает проблематику большинства, оно становится общим. Об этом написала Кэрол Ханиш в статье "Личное - это политическое", опубликованную в 1970 в сборнике «Хроника второго года: освобождение женщин». Слово «политическое» используется как синоним распределению власти, а не в узком понятии электоральной политики ^[7]. B стране, где власть и ее система не обновляются и герметично закрыты для внешних факторов, с трудом можно ожидать кординальных перемен на уровне общественного сознания. Сложилась такая проблемная ситуация, что феминистское искусство существует не в галереях, а на улицах или в альтернативном формате, видимо потому, что галереи видеть у себя такого рода искусства не хотят.

«Одной из этих причин является бытовой сексизм художественной среды.Нужно обслуживать богатого заказчика да и бороться с системой изнутри тяжело, особенно молодым женщинам » .[См. Библиография (5)]

3.Феминистское искусство в России

Не смотря на трудности, с которыми сталкивается российское феминистское искусство, оно отчаянно пробивает себе путь к общественному сознанию. Тому свидетельствуют многочисленные выставки, фестивали, самиздаты и сами художницы, которые отвоевывают свое место на художественном поле, не отходя от своих политических идей. В 2010 г. прошла выставка "Zen D'art" , которую организовала феминистка Наталья Каменецкая. Около 20-25лет она собиралась создать так называемый "музей женского искусства" на постсоветском и советском пространстве. Это проект, который показывает, что , несмотря на формальное равенство женщин и мужчин в советском дискурсе, существовало особое пространство женского искусства. Оно было не политизированным и представляло собой гетто, исключенное из общего художественного потока. В профессиональном поле тогда было негласное понятие, что не смотря на то, что большим художником может стать только мужчина, женщина тоже может создавать специальное женское искусство, которое скорее прикладное и декоративное. Иными словами, женское искусство не могло быть политически и социально насыщенным. Большинство художниц, которые выставляли свои работы на выставке "Zen D'art", не позиционировали себя как феминистки. Их методами были скорее ирония и инверсия, но не прямой политический протест. Многие из них видели различия между женским и мужским социальным пространством, но не старались найти причины этого отличия. Через несколько месяцев после этой выставки, художница и активистка Елена Максимова открыла в Сахаровском центре выставку под названием "Не только 8 марта".Там были представлены листовки, плакаты и документальные фотографии, но основным произведением стала феминистская инсталляция, которую сделал Елена, созданная на грани агитации и искусства. В этой инсталляции речь шла об изнасилованных женщинах, которые рассказали о том, что с ними произошло. Это были манекены, скрытые, как трупы, черными пакетами в человеческий рост, и на черном фоне белыми буквами был текст - прямая речь этих женщин. Таким образом, в художественное пространство включилась проблема от первого лица. Так же на выставке был проект Умной Маши - анонимной художницы, которая сделала серию критических плакатов, основанных на контрасте публичных высказываний и реальной жизни известных российских женщин. Это была работа с медийным пространством и заключалась она не в воспроизведении контекста, а в направленной на него критики ^[5]. Алена Мартынова, создала работу под названием "Все на продажу" (1998 г., рис. 1), в которой художница предложила прейскурант секс-услуг, которые она была готова оказать любому желающему, и приложила свою фотографию в нижнем белье. Этот радикальный жест был способом поговорить о свободе каждой женщины распоряжаться собственным телом. Другая художница, Елена Ковылина, пригласила всех желающих сразиться с ней на боксерском ринге, установленном в галерее ХL. Перформанс назывался "Бокс" (2005 г., рис. 2 ) и был посвящен дадаисту Артюре Краване. Художница заявляла, что женщины имеют право отстаивать свое место в художественном пространстве, участвуя в честном поединке. За 20 дней до перформанса Елена ежедневно тренировалась в настоящем боксерском клубе.

Другая перформистка, Микаэла, во время перформанса "Сцена" (2014 г., рис. 3), устроила самую настоящую "женскую" истерику с битьем тарелок и стаканов. Она разбивала о пол посуду и возмущенно рассказывала, с какими проблемами и непониманием ей приходится сталкиваться в мире, где правят мужчины и мнение женщин никто не считает нужным учитывать. Другая серия произведений, исполненных Викторией Ломаско, в жанре социального графического репортажа, называется "Девочки" Нижнего Новгорода" (2013., рис.4). Художница провела несколько дней в дискретных квартирах, где принимают клиентов нижегородские секс-работницы, нарисовала их портреты и записала наиболее яркие реплики. Героини рисунков имеют мало общего с образами проституток, запечатленными в массовом сознании, скорее это обычные женщины, делающие тяжелую работу. Так же под руководством Виктории Ломаско и куратора Надежды Плунгян, два года подряд проходил фестиваль социальной графики "Феминистский Карандаш" (2012, 2013 гг. ), в котором приняли участие более 35 художниц. Были представлены графические работы, посвященные границам между женской дружбой и лесбийскими отношениями в общественном сознании (Умная Маша, рис. 5), портреты обитательниц психиатрических учреждений (Яна Сметанина) и т.д. Стоит обратить внимание и на активистские художественные объединения, такие как Ганди, которое выступило с акцией "Изнасиловали - рожай" (2015 г., рис.6), против законопроекта, запрещающего делать аборт, а также отсутствия государственной защиты для жертв изнасилования. Граффити с православным аистом в погонах с ребенком в клюве были нарисованы на улицах Петербурга. Еще одна петербургская группа проблемам материнства в современном обществе. Три женщины рассказывают о своей нелегкой судьбе, а им отвечает хор из консервативного дедушки, бабушки, ребенка, повторяющего "мамочка, ты самая лучшая у меня"(рис. 7) . Работа рассказывает о том, как в патриархальном обществе, не готовом обеспечить матерей какими-либо льготами, каждая пытается выживать как может, сталкиваясь с осуждением и непониманием со всех сторон ^[4].

4. Выводы

Для того, чтобы восприятие явления феминизма и феминистского искусства обществом в целом, и в частности теоретической и художественной сферами изменилось, в своей повседневной деятельности феминистским активисткам и художницам следует популяризировать гендерные теории и феминистское искусство. Стоит заметить, что важными перспективами феминистского искусства, являются гражданский активизм, распространение искусства через граффити, стикеры, социальные сети, видео и зины-рисованный самиздат. Феминистское искусство ориентировано не только на специалистов в сфере искусствоведения и гендерных исследований, но прежде всего на любого зрителя, желающего самостоятельно разобраться в феномене феминистской риторики. Завоевать обширную непрофессиональную аудиторию и сделать искусство понятным и доступным для масс, возможно привлечением внимания общества к социально острым темам, которые поднимаются в произведениях и актах феминистских художниц. Данный вид искусства может стать мощным рычагом влияния на формирование общественного сознания. Так же важно развитие институций, с помощью которых можно получить систематическое образование, для выработки вербального и визуального языка, выражающего ценности феминистского дискурса. Тем самым, большее число художников и активистов сумеют правильно привлечь внимание к социальным проблемам, с которыми сталкиваются ежедневно миллионы людей, корректно вдохновить тех, кто опасается открыто выражать свои взгляды, предоставить платформу высказыванию угнетенных групп, дать возможность субъекту усомниться в правильности привитых ему по умолчанию общественных норм.