Еще один аргумент против стадии возбуждения уголовного дела

Афанасьев Алексей Юрьевич кандидат юридических наук адъюнкт адъюнктуры Нижегородской академии МВД России 603950, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Анкудиновское Шоссе, 3 Afanas'ev Aleksei Yur'evich PhD in Law Adjunct at Nizhni Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia 603950, Russia, Nizhegorodskaya oblast', g. Nizhnii Novgorod, ul. Ankudinovskoe Shosse, 3 afanasev_alexey@bk.ru

Репин Максим Евгеньевич начальник смены дежурной части отдела полиции № 5 Управления МВД России по г. Нижнему Новгороду 603001, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Нижневолжская Наб., 12 Repin Maksim Evgen'evich head of the duty shift at Police Department No. 5 of the Directorate of the Ministry of Internal Affairs of Russia for Nizhni Novgorod 603001, Russia, Nizhegorodskaya oblast', g. Nizhnii Novgorod, ul. Nizhnevolzhskaya Nab., 12 me_repin@mail.ru

На первый взгляд может показаться, что указанная в названии статьи проблема уже «избита», что она уже неоднократно становилась предметом обсуждений и исследований, и что «нового» в ней ничего нет. Однако, несмотря на это по сей день правоприменители сталкиваются с массой производных от стадии возбуждения уголовного дела проблем, до сих пор соответствующего решения данной ситуации нет, а оно требуется… Это и заставляет искать пути разрешения, в том числе качественно новые, оригинальные.

Современный уголовный процесс содержит в себе значительное количество спорных, иной раз, весьма противоречивых положений (действий, процедур, институтов и т. д.). Очевидно, что возбуждение уголовного дела, выступая одной из таких процедур, справедливо приковывает к себе внимание представителей как уголовно-процессуальной науки, так и практики.

В ней собралось все: от проблемных аспектов ее практической реализации – до несовершенной уголовно-процессуальной регламентации. О тех и других проблемах уже неоднократно отмечалось различными авторами ^{[13; 16]}. Разумеется, говоря о подобных недостатках, они приходили к выводу о необходимости исключения данной стадии из уголовного процесса.

Приведем некоторые из имеющихся на сегодняшний день аргументов против стадии возбуждения уголовного дела с нашей интерпретацией:

- дореволюционный уголовный процесс подобной особой стадии не содержал ^{[1, с. 7-10]}, и ничто не мешает обратиться к истории и пересмотреть нынешнюю стадию;

- действующий УПК РФ «стирает» границы между стадиями досудебного производства путем расширения перечня следственных и процессуальных действий возможных до возбуждения уголовного дела (расширение ведет, по мнению некоторых авторов, к стиранию грани между стадиями возбуждения уголовного дела и предварительного расследования и, в конечном счете, может сделать первую вообще не нужной) ^{[2, с. 20]}, что делает бессмысленным разделение на стадии возбуждения уголовное дела и предварительного расследования;

- стадия возбуждения уголовного дела не влечет никаких особых правовых последствий, в частности процедура возбуждения уголовного есть всего лишь придание производству официального вида путем присвоения номера уголовному делу ^{[3, с. 74]};

- процессуальная форма осуществления стадии возбуждения уголовного дела является субъективным барьером в деятельности стороны обвинения ^[4];

- наличие этой стадии в современном уголовном процессе России мешает оперативному ходу расследования преступления и ведет к утрате доказательственного материала ^{[5, с. 84]};

- запутанность процесса доказывания на данной стадии, так как произведенные следственные и процессуальные действия до возбуждения уголовного дела дублируется на предварительном расследовании ^{[6, с. 102]}.

Очевидно, это всего лишь малая часть доводов представителей уголовно-процессуальной науки, выступающих за ликвидацию анализируемой стадии. Тем не менее, как можно заметить, все приведенные аргументы весьма убедительны и, по сути, задевают за самые уязвимые места изжившей себя стадии. Безусловно, есть и те, кто поддерживает действующую процедуру возбуждения уголовного дела ^{[7, с. 114-120]}. Однако их аргументация бессильна, поскольку она не учитывает нынешнее деформированное состояние стадии возбуждения уголовного дела и основана на устоявшемся годами возвышении мнимой ее значимости.

На наш взгляд, стадия возбуждения уголовного дела требует кардинального пересмотра вплоть до ее исключения из уголовного процесса еще по одному основанию – повышенному уровню коррупционного риска уголовно-процессуальных решений о возбуждении уголовного дела и об отказе в возбуждении уголовного дела, сосредоточенного в соответствующих нормах УПК РФ. Данный аргумент возник не случайным образом, а нашел свое подтверждение научно-экспериментальным способом в рамках уже проведенного исследования ^{[8, с. 110-160, 171-190]}.

Гипотеза исследования такова: норма УПК РФ, содержащая коррупциогенный фактор, создает коррупционный риск и может привести к совершению коррупционных преступлений должностными лицами уголовного процесса.

О каких же коррупциогенных факторах идет речь? Здесь нам ответ дает специальное антикоррупционное законодательство ^[9] и применительно к УПК РФ могут быть такие факторы как:формулировка «вправе», широкие дискреционные полномочия, юридико-лингвистическая неопределенность.Среди норм УПК РФ, регламентирующих возбуждение уголовного дела и отказ в возбуждении уголовногодела, имеется соответствующая коррупциогенная норма в виде юридико-лингвистической неопределенности.

Эточ. 2 ст. 140 УПК РФ, где говорится, что «основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных данных (курсив наш. – А. Ю., М. Е.), указывающих на признаки преступления», которая в связке с ч. 1 ст. 146 УПК РФ: «При наличии повода и основания, предусмотренных статьей 140… орган дознания, дознаватель, руководитель следственного органа, следователь… возбуждают уголовное дело…» и создает коррупционно-опасную ситуацию. На это же положение ссылается и норма УПК РФ об отказе в возбуждении уголовного дела – ч. 1 ст. 148 УПК РФ: «При отсутствии основания для возбуждения уголовного дела руководитель следственного органа, следователь, орган дознания или дознаватель выносит постановление об отказе в возбуждении уголовного дела» заставляет обратиться к ч. 2 ст. 140 УПК РФ, где содержится та самая неопределенная формулировка «наличие достаточных данных», чтобы понять есть ли основание или нет ^{[8, с. 105]}.

Насколько реален коррупционный риск, образуемый данным коррупциогенным фактором, то есть ч. 2 ст. 140 УПК РФ, возможно установить лишь опытным путем – с помощью кластерного анализа эмпирических данных о коррупционных преступлениях, а именно случаев получения взятки должностными лицами при принятии уголовно-процессуальных решений о возбуждении (об отказе в возбуждении) уголовного дела. Что и было сделано в рамках исследования и было установлено, что если следователь (дознаватель) или иное уполномоченное УПК РФ на это лицо принимает уголовно-процессуальное решение о возбуждении уголовного дела либо об отказе в возбуждении уголовного дела, то на 86% вероятно, что он получит взятку. Соответственно, ч. 2 ст. 140 УПК РФ, содержащая юридико-лингвистическую неопределенность «при наличии достаточных данных» и является коррупциогенным фактором и коррупциогенность данного положения – 86%. Иными словами, на 86% вероятно, что именно данное положение позволяет правоприменителям (следователю, дознавателю, руководителю следственного органа, должностным лицам органа дознания) получать взятки ^{[8, с. 134, 138]}.

Данное положение можно подкрепить значительным количеством примеров из практики, когда следователь (дознаватель) получал взятки при решении вопроса о возбуждении (об отказе в возбуждении) уголовного дела. В частности, 25 сентября 2014 г. был задержан следователь Управления СК России по Тульской области, который при проверке сообщения о преступлении в отношении жителя области решил получить от него 3 млн. руб. за вынесение постановления об отказе в возбуждении уголовного дела ^[10]; 1 февраля 2016 г. задержан старший следователь одного из территориальных отделов МВД по Кабардино-Балкарской Республике при получении взятки в сумме 35 тыс. руб. от жителя Баксанского района, подозреваемого в совершения кражи из продуктового магазина в г. Нарткала, за «невозбуждение» уголовного дела в отношении подозреваемого ^[11]; следователь следственного отдела органа внутренних дел по г. Серпухов вымогал деньги у одного из инспекторов отделения службы 6-го отдела полиции Управления полиции на метрополитене ГУ МВД России по г. Москве, в отношении которого велась проверка по факту незаконного проникновения в жилище, за не возбуждение уголовного дела. Данный следователь был задержан с поличным при получении им 100 тыс. руб. ^[12]. Как видно из последнего примера, зачастую, получение взятки сопряжено с вымогательством, ответственность за которое предусмотрена специальной нормой п «б» ч. 5 ст. 290 УК РФ.

А возможность для такой свободы распоряжения правом на возбуждение либо на отказ в возбуждении уголовного дела предоставляется, как мы установили, именно диспозитивной нормой – ч. 2 ст. 140 УПК РФ, где закреплено что «наличие достаточных данных», указывающих на признаки преступления является основанием для возбуждения уголовного дела. То есть отсутствие «достаточных данных» есть основание для отказа в возбуждении уголовного дела. Об этом же нам говорит ч. 1 ст. 148 УПК РФ – «Отказ в возбуждении уголовного дела», которая пересылает правоприменителя к той самой ч. 2 ст. 140 УПК РФ.

Разрешение вопроса о наличии либо отсутствии основания относительно любого уголовного-процессуального решения является определяющим. И потому ч. 2 ст. 140 УПК РФ выступает определяющей и центральной нормой не только для принятия решения о возбуждении уголовного дела либо об отказе в возбуждении уголовного дела, но и для всей уголовно-процессуальной стадии возбуждения уголовного дела. Исходя из того, что решение о возбуждении либо об отказе в возбуждении уголовного дела составляет основу данной стадии, весьма справедливо утверждение, что вся стадия возбуждения уголовного дела и заключается на этом уголовно-процессуальном решении.

Таким образом, для современного российского уголовного процесса назрела острая необходимость ликвидации данной стадии из уголовного процесса, а соответствующих норм из УПК РФ, поскольку иные законодательные манипуляции не способны нейтрализовать (снизить) такой повышенный уровень коррупционного риска.

О подобных кардинальных мерах высказывались весьма именитые ученые-процессуалисты такие как Б.Я. Гаврилов, А.С. Александров и ряд других ^{[13, с. 18; 14]}. Очевидно, что такое исключение не может быть произведено без учета ряда условий, которые носят принципиальное значение для уголовно-процессуальной системы. Ликвидация норм УПК РФ о возбуждении уголовного дела и всех иных норм УПК РФ, существующих в виду наличия «уголовного дела» не должна привести к проблемам в функционировании механизма уголовно-процессуального реагирования на противоправное деяние, реализации процессуальных гарантий, полномочий, возложенных на должностных лиц уголовного процесса, а также контрольно-надзорного потенциала уполномоченных органов (прокуратуры, суда и др.) в досудебном производстве.

Последним аргументом для столь решительных мер является то, что исключение практически никаким образом не отразиться на эффективности уголовного процесса, поскольку нынешняя форма стадии возбуждения уголовного дела по мнению большинства авторов выступает «формальностью» или даже кантовской «вещью в себе» ^[4]. Остается перестроить нормы УПК РФ для их реализации в «новых» условиях, где не будет процедуры возбуждения уголовного дела.

Уголовно-процессуальная наука и практика уже давно выдвигала предложения по совершенствованию досудебного производства, касающиеся именно ликвидации стадии возбуждения уголовного дела и закреплении иной формы начала досудебного производства. Высказывалась позиция, что производство по делу необходимо возбуждать подачей заявления о фактических событиях, содержащих противоправность ^{[15, c. 16; 16, с. 34]}. В настоящее время уже существует практика внедрения такого порядка начала производства по сообщению о преступлении. Так, обширно используется англосаксонская модель уголовного процесса в странах СНГ, Прибалтики и др., которая в частности не предусматривает стадии возбуждения уголовного дела.

К примеру, в уголовном процессе Украины досудебное расследование начинается с момента внесения заявления, сообщения о совершенном преступлении в Единый реестр досудебных расследований – ЕРДР (ст. 214 УПК Украины) ^[17], в Грузии – после получения информации о преступлении (ст. 100 УПК Грузии) ^[18], в Эстонии – после совершения первого следственного или иного процессуального действия (ст. 193 УПК Эстонии) ^[19], в Казахстане – с регистрации заявления, сообщения об уголовном правонарушении в Едином реестре досудебных расследований либо после производства первого неотложного следственного действия (ст. 179 УПК Казахстана) ^[20].

Попытки по реформированию российского уголовного процесса по типу англосаксонской модели уже предпринимались. Существуют по этому поводу и проекты по внесению изменений в УПК РФ, в частности «Доктринальная модель уголовно-процессуального доказательственного права Российской Федерации» ^[14]. В данной Модели, которая по своей сути есть отголосок УПК Украины, Грузии, Казахстана, в ст. 8.1 предлагается начинать досудебное производство «…с регистрации сообщения о преступлении в Реестре досудебных производств (РДП)» ^{[14, с. 79]}.

Основываясь на результатах реформирования уголовно-процессуального закона в зарубежных странах, а также достижениях отечественной уголовно-процессуальной науки в области совершенствования досудебного производства, был сформирован авторский законопроект по внесению изменений в положения действующего УПК РФ ^{[8, с. 273-279]}. Данные проект, представляя собой научно-обоснованный и экспериментально-доказанный результат творческой работы, есть пища для дальнейших размышлений как для ученых-процессуалистов, правоприменителей, так и законодателей. Вероятно, судить о том, что насколько удачно было произведено снижение степени коррупционных рисков в анализируемых нормах, возможно лишь после внедрения предложенных законодательных инициатив в действующее законодательство и сформирования соответствующей правоприменительной практики.