Роль музыкального образования в распространении системы академических традиций и сложении её регионального варианта: в контексте проблемы «центр–периферия» (на примере Енисейской губернии)

Царёва Евгения Сергеевна кандидат искусствоведения доцент, и.о. зав. кафедрой оркестровых струнных инструментов ФГБОУ ВО "Сибирский государственный институт искусств имени Дмитрия Хворостовского" 660049, Россия, Красноярский край, г. Красноярск, ул. Ленина, 22 Tsareva Evgeniya Sergeevna PhD in Art History associate professor, acting Head Department of Orchestral Stringed Instruments of Dmitri Hvorostovsky Siberian State Academy of Arts 660049, Russia, Krasnoyarskii krai, g. Krasnoyarsk, ul. Lenina, 22 evatcareva@gmail.com Другие публикации этого автора

Значимая роль в сибирском культурном пространстве принадлежит Красноярскому краю, обладающему разветвлённой системой функционирования академического искусства. Одним из показателей её развития является наличие трёх ступеней профессионального музыкального образования, предпосылки формирования которых были успешно заложены в годы существования Енисейской губернии (1822–1925) – времени активного «строительства фундамента» академических традиций на этой территории. Проблемы музыкального образования одни из самых обсуждаемых тем в современном мировом научном сообществе. Определённое место данному вопросу уделено в отечественных музыкально-краеведческих (в частности проведенных на сибирском материале) диссертационных исследованиях ^{[4; 7; 9; 12]}. В настоящей статье нас интересует историко-культурологический аспект формирования музыкального образования, роль этого процесса в глобальном распространении традиций академического искусства и сложении их в региональный вариант системы.

Академические традиции, независимо от их пространственной принадлежности, зиждутся (в силу своего генезиса) на нормах и образцах музыкального языка и мышления, сложившихся в европейском профессиональном письменном искусстве Нового времени. Система, зародившаяся в Западной Европе в XVI–XVII веках, распространившись к ХХ столетию по всему миру, стала универсальной. Её взаимодействие с различными традиционными культурами породило многочисленные национальные композиторские школы. Русская музыкальная культура сформировалась как неповторимый вариант общеевропейской и как одно из крупных мировых явлений. Она оказала влияние на развёртывание художественного процесса в глобальном масштабе и на локальном уровне. Периферия страны воспринимала западноевропейскую систему и её академические формы во многом сквозь призму русского варианта.

Функционирование и развитие академических традиций в обществе предполагает наличие сложной системы музыкальной коммуникации. Ещё Б.В. Асафьев очерчивал триаду, составляющую её базис – это деятельность трёх главных субъектов: композитора, исполнителя, слушателя ^[1]. Вместе с тем неотъемлемым звеном «цепочки» следует назвать и педагога. Таким образом, в числе основных элементов, формирующих академическую музыкальную культуру присутствуют связанные между собой композиторское творчество, исполнительство, слушательская аудитория, образование, которые, в свою очередь, становятся целыми системами для элементной базы более низкого порядка.

Обозначенная многокомпонентная структура, при условии системной развитости, «разветвлённости» каждого элемента, являет собой модель функционирования академического искусства в культурных центрах. На периферии она представляет адаптивный к местным условиям, возможностям и потребностям вариант. Это выражается в усечённом «наборе» её компонентов, их состоянии и специфике, несоразмерности развития. Формирование названных «блоков» происходит несинхронно, последовательность их появления и «разрастания» также отличается региональными особенностями. Музыкальному образованию принадлежит особая роль в процессе расширения ареала функционирования европейской культурной системы. Рассмотрим это на красноярском примере.

Будущие окружные центры Енисейской губернии – Енисейск, Красноярск, Канск, Ачинск – были основаны в течение XVII века (1619, 1628, 1636, 1683) как военные крепости-остроги на этапе освоения края и присоединения его к российскому государству. Статус города они получали позднее: Енисейск – в 1676, Красноярск – в 1690, Канск и Ачинск – в 1782 году. Минусинск был заложен уже в мирное время, когда набеги сибирских кочевых племён прекратились, в 1739 году как село Миньюсинское (позже – Минусинское) и городом стал в 1822 году. Основной частью их жителей являлись славяне из Европейской и Центральной России. Среди остального населения малый процент составляли представители зарубежной Европы, которые часто попадали на сибирскую территорию в числе ссыльных и военнопленных ^{[14, с. 7]}. Доминантным механизмом распространения академических музыкальных традиций в Красноярье стало личностное посредничество. Причем уже изначально наметились два пути их освоения: прямой, где посредниками являлись европейцы, и опосредованный, когда перенос новых традиций уже в адаптированном и переработанном варианте осуществляли русские. Ещё в XVII веке в Красноярье стали проникать элементы нового музыкального мышления. В XVIII столетии с активным распространением европейской музыкальной модели за пределы своего исторического возникновения и интенсивным освоением российской метрополии западных ценностей, информационные потоки в Сибирь увеличивались, но «целина» культурной почвы Приенисейского края препятствовала их «приживлению».

С учреждением в 1822 году Енисейской губернии темпы развития Красноярья значительно ускоряются, интенсивно формируются экономика, промышленность, увеличивается приток образованного населения из европейской части России, знакомого с новыми музыкальными традициями, в стремительно растущие сибирские города. Уверенно складывается динамичная городская культура с определённым набором художественных потребностей и типом мышления у её носителей, где присущие традиционной музыке на первоначальном историческом этапе лидирующие позиции в формировании фоносферы утрачиваются, уступая авансцену новоевропейскому искусству. Во второй половине XIX – начале ХХ столетия общеевропейская академическая музыкальная система, уже успешно функционирующая и стремительно развивающаяся в российской меторополии, активно «трансплантируется» (пересаживается) (термин Д. Лихачёва) в городское пространство Енисейской губернии, готовое к её принятию. В регион привносятся традиции музыкального исполнительства, композиции, педагогики, восприятия музыкальных ценностей. Заимствуясь из внешнего культурного источника, они остаются и существуют уже в новых условиях, постепенно обрастая локальными компонентами.

Исторически в первую очередь происходит становление исполнительства и сложение слушательской аудитории. Со второй половины XIX века в городах губернии интенсивно формируется локальная инфраструктура академических исполнительских традиций, реализующая музыкальные ценности, создаваемые российскими и европейскими композиторами. Её основой и главным двигателем к «разрастанию» выступает любительское музицирование, которое получает широкое распространение, постепенно выходя из домашних рамок на концертные площадки и приобретая устойчивые и регулярные формы. Организуются любительские симфонические и камерные оркестры, различные ансамбли, светские хоры, развивается сольная концертная практика. Вместе с этим строятся новые залы, зарождается музыкальная журналистика и критика. Запуск Транссибирской магистрали в 1895 году способствует увеличению числа гастролирующих артистов в Енисейской губернии.

Говорить о системном развитии композиторского творчества в Енисейской губернии не приходится, однако, на рубеже XIX–XX веков, появляются местные авторы, чьи немногочисленные произведения вливаются в бытующее академическое звуковое пространство, основанное на мировом музыкальном наследии. Вместе с тем значимые фигуры, такие как С.М. Безносиков и П.И. Иванов-Радкевич, сочинявшие в духовных, симфонических, оперных, камерных вокальных и инструментальных жанрах, можно назвать «местными» лишь условно. Они получили профессиональное музыкальное образование в Петербурге (С.М. Безносиков окончил консерваторию, П.И. Иванов-Радкевич – Придворную певческую капеллу), а в Красноярске проживали некоторое время. Несмотря на лидирующие позиции исполнительской сферы, в её становлении наблюдаем схожие тенденции. Она включала представителей постоянного населения (в основном любителей), но «разрасталась» во многом за счёт «пришлых» творческих ресурсов (политических ссыльных, военнопленных, светских и армейских музыкантов, временно оказавшихся на сибирской территории) и «качественно» держалась на их профессионализме. Для укоренения заимствованной академической модели, её локализации, приобретения способности функционирования в едином географическом ареале без постоянных донорских «вливаний» извне необходимым являлось создание системы профессионального музыкального образования, осуществлявшей подготовку собственных творческих кадров. Её формирование в Красноярье шло замедленными темпами, как в контексте сложения местной академической культуры, так и значительно отставало от соседних сибирских губерний – Томской, Омской, Иркутской.

В Енисейской губернии имперского периода, не имевшей в отличие от упомянутых территорий музыкальной школы как таковой, существовали адаптивные пути получения начальных музыкальных знаний. В городах Красноярья развивалось музыкальное воспитание и обучение в рамках низшей и средней духовной, военной и светской школ, полупрофессиональных и любительских творческих коллективов, музыкальных кружков и секций при различных клубах и обществах, частной педагогической практики. Не следует исключать и такой путь освоения навыков игры на музыкальных инструментах, как разнообразные самоучители и «школы». Передовой интеллигенцией Красноярска неоднократно предпринимались попытки создания специальных музыкальных классов – в конце XIX века и уже в начале следующего столетия, но планы или не воплощались в жизнь, или их реализация оказывалась краткосрочной ^{[12, с. 106]}. Первое постоянно действующее музыкально-образовательное учреждение в Енисейской губернии было открыто уже с приходом к власти большевиков. В апреле 1920 года в Красноярске начала работу Народная консерватория. Она соединяла в себе черты современных начальной и средней профессиональной музыкальных школ и имела два отделения: инструментальное и инструкторско-педагогическое. На первом – преподавались фортепиано, смычковые, духовые, народные инструменты, сольное пение, второе – готовило музыкальных работников для сельских кубов (так называемых инструкторов), учителей пения для общеобразовательных школ и организаторов хоров ^[12]. Открытие Народной консерватории и её дальнейшее непрерывное функционирование в различных формах (техникум, училище, колледж) стало решающим событием в длительном процессе распространения и освоения академических традиций на территории Красноярья и сложения их в локальный вариант системы.

Расширение ареала функционирования культуры европейского типа и создание региональной академической модели неразрывно связано с проблемой взаимодействия центра и периферии. Многослойность смыслового содержания коррелятивной пары «центр–периферия» в искусстве и культуре обусловливает активизацию к ней исследовательского внимания в XXI веке, при этом обнаруживаются новые грани проблемы, которые рассматриваются в различных сферах музыкального знания, в том числе в краеведческих работах. Ещё Н.К. Пиксанов в 1920-х годах, изучая российскую провинциальную культуру, обозначил существование «непрерывного обмена, двух постоянных встречных токов, сплошного массового движения между центром и периферией, столицей и провинцией» ^{[8, с. 52]}. Современные исследователи продолжают изыскания в этом направлении. Так, Е.Б. Трембовельский констатирует факт наличия «обоюдополезного кровообращения» между столицей и провинцией ^[11], а М.Н. Дрожжина и И.П. Козловская на краеведческом материале анализируют ротационные процессы в контексте данного бинома ^[3].

На примере Енисейской губернии особая роль музыкально-образовательных учреждений рельефно проявляется в их влиянии на состояние взаимосвязи центра и периферии, приводящем к развитию её до уровня диалога – необходимого для полноправного включения Красноярья в отечественное, а шире – мировое академическое пространство. Обратимся к некоторым идеям Ю.М. Лотмана, предложенным им в рамках концепции культурного диалога. Последний рассматривается исследователем как главный механизм межкультурного взаимодействия, общения, который, заключает в себе два важнейших аспекта – попеременную «активность передающего и принимающего», а также выработку «общего языка общения», – и делится на определённые этапы ^{[6, с. 122]}. В нашем случае анализируются развивающиеся коммуникативные связи в рамках культуры одного типа – европейского – между академической музыкальной системой центра (российской метрополии и зарубежной Европой) и молодой «подрастающей» культурой периферии (Енисейской губернии).

Ю.М. Лотман обращает внимание на такие условия диалога, когда первый из его участников («передающий») обладает большим запасом памяти (опыта), а второй («принимающий») заинтересован усвоить себе этот опыт ^{[6, с. 122]}. В этих условиях и происходит становление академических традиций в музыкальной культуре Енисейской губернии. Согласно Ю.М. Лотману, «сначала наблюдается односторонний поток текстов, которые откладываются в памяти принимающего, причем память на этом этапе фиксирует также тексты на чужом, непонятном языке» ^{[6, с. 122]}. В Красноярье со времени основания казаками первых острогов поступает из транслирующего центра поток информации, которая постепенно накапливается, наслаивается в культурном пространстве периферии. Следующим этапом, по мысли учёного, «является овладение чужим языком и свободное им пользование, усвоение правил порождения чужих текстов и воссоздание по этим правилам аналогичных им новых» ^{[6, с. 122]}. Этот этап на красноярском материале видим в конце XIX – начале XX века, когда в Енисейской губернии по образцу столичных городов складываются типичные формы европейски ориентированной концертно-театральной жизни. Затем наступает, по словам Ю.М. Лотмана, «критический момент»: «чужое», часто коренным образом трансформируясь, «становится своим». «В этот момент роли могут меняться: прини­мающий становится передающим, а первый участник диалога переходит на приём, впитывая поток текстов, текущий уже в обратном направ­лении» ^{[6, с. 122]}.

Попытками «укоренить» новые традиции в регионе, сделать их «своими», были шаги в направлении становления профессионального музыкального образования в городах Красноярья во второй половине XIX столетия, выражавшиеся в создании и популяризации перечисленных выше адаптивных форм получения музыкальных знаний. В свою очередь это вызывало встречные центростремительные импульсы. У сибиряков возникала потребность в совершенствовании музыкальных навыков, и появлялось стремление заниматься музыкальной деятельностью профессионально. Талантливая молодёжь уезжала учиться в российские консерватории. В конце XIX – начале XX века с расширением системы народного образования в Енисейской губернии и развитием музыкального обучения в средней школе обозначенные центростремительные движения увеличиваются. Выпускники Красноярских учительской семинарии И. Головко и М. Сладковский обучались в Санкт-Петербургской консерватории, духовной семинарии П. Словцов и мужской гимназии Л. Козлов, А. Иванов-Радкевич, Н. Иванов-Радкевич – окончили Московскую консерваторию, женской гимназии Н. Тарасова и Л. Аракина – Петербургскую консерваторию ^[12]. Примеры можно продолжать и далее.

Создание Народной консерватории, соединившей в себе стремления творческой интеллигенции организовать специальные классы в Красноярье и государственные приоритеты советского времени, стало, пожалуй, тем самым «критическим моментом» «приживления» новой («чужой» для азиатской части России) традиции. Речь о её кардинальной ломке «на основе семиотического субстрата принимающего» ^{[6, с. 122]} не идёт, так как в Красноярске она укоренялась в русскую почву, а шире – в общеевропейскую, чего нельзя, например, сказать при анализе процессов становления академического музыкального искусства в национальных республиках Сибири (Тыве, Бурятии, Якутии, Хакасии) ^[10]. Однако и в Енисейской губернии центральный культурный опыт подвергся определённой коррекции, необходимой для адаптации его в условиях периферии.

Если изначально отношения между культурными центрами России и Европы, с одной стороны, и Енисейской губернией, с другой, складывались по типу «донор-реципиент» и предусматривали в основном однонаправленное, центробежное воздействие, то формирование на периферии системы профессионального музыкального образования (и первый значимый прорыв в этом процессе – открытие Народной консерватории), обеспечили не только укоренение академической модели, её локализацию и большую самостоятельность в регионе, но и возможность адекватного ответного движения – неотъемлемого условия диалога. В нашем случае «ответный поток» не превосходит «мощностью» «провоцирующее его воздействие», однако роли участников контакта поднимаются до уровня «учитель-ученик», который предполагает некое двунаправленное, динамизированное, развивающееся взаимодействие – диалогичное по своей сути. Роль «учителя» не ограничивается лишь «донорской» передачей знаний и навыков, в процессе всё более эволюционирующей музыкальной коммуникации его функция «передающей» стороны обогащается полученными от взаимодействия с развитым «учеником» обновлёнными, модифицированными принципами, идеями, нормами.

Значительно влияние учреждений профессионального музыкального образования на укрепление и стабилизацию встречных движений между тем или иным регионом и внешним центром, а главное – они служат отправной точкой к созданию новых центров, обрастающих «своей» периферией, т.е. выступают мощным механизмом распространения академических традиций на новые территории. Так, Народная консерватория как постоянно функционирующее музыкально-учебное заведение обеспечивает творческие и финансовые условия для стабильной работы и продолжительного пребывания в Красноярске приезжих высокообразованных специалистов. С её появлением поток сибиряков в музыкальные центры России изменяется качественно и количественно. Народная консерватория значительно укрепляет культуротворческие позиции столицы губернии, а её деятельность непосредственно участвует в формировании единого культурного пространства региона, объединённого внутренними движениями и обладающего собственным центром (Красноярск) и периферией (уезды). И здесь речь идёт не только об образовательных задачах, решение которых предусматривает потоки абитуриентов со всей губернии и обратное движение уже квалифицированных кадров. Народная консерватория изначально берёт на себя и филармонические функции, организуя гастрольную концертную деятельность в городах и сёлах Красноярья. В итоге, благодаря постоянной работе учебного учреждения, академическая музыкальная система Енисейской губернии увеличивает свои возможности к самовоспроизводству. Она поднимается на вышестоящий уровень, получает больше самостоятельности и развивается не только в силу внешних связей между метрополией и провинцией, но и за счёт регионального, относительно автономного «кровотока», становясь устойчивей и менее уязвимой к непростым условиям формирования в провинции.

Как видим, музыкальному образованию принадлежит ключевая роль в процессе «приживления» академических традиций, формирования их локальных составляющих и необходимых условий функционирования на новых географических территориях. Именно посредством профессиональных музыкальных учебных учреждений некогда «чужие» традиции становятся «своими», осуществляется их сохранение, трансляция, преемственность и воспроизводство в регионе. Создание в Красноярье системы профессионального музыкального образования, начало которого было положено в Енисейской губернии, стало главным мостом между центром и периферией, столицей и провинцией, обеспечивающим их диалог и культурное развитие. Кульминацией процесса, запущенного в губернии в 1920-е годы, явилось сложение трёхступенчатой пирамиды в последней четверти ХХ века в Красноярском крае, включающей сеть музыкальных школ, училищ и ВУЗ (Институт искусств), открывшийся в 1978 году. С каждым годом воспитанники учебных учреждений региона всё увереннее заявляют о себе в отечественном и мировом культурном пространстве, полноправно включаясь в международную орбиту академического искусства. Одновременно существенно расширилась периферия Красноярска. Центробежные импульсы, идущие из города, оказывают воздействие не только на распространение и развитие академических традиций на территории Красноярского края, но и имеют непосредственное сильное влияние на музыкальную культуру соседних республик – Хакасии и Тывы.