Историческая динамика психологии свободы в духовности советского человека: опыт 1940 - начала 1990 гг. XX века

Андреев Андрей Владимирович Соискатель, Институт психологии Российской академии наук. 109316, Россия, г. Москва, ул. Ярославская, 13 Andreev Andrei Vladimirovich Post-graduate student, Institute of Psychology of the Russian academy of sciences. 109316, Russia, g. Moscow, ul. Yaroslavskaya, 13 4ndre1y1@gmail.com

Изучению духовной сферы жизни человека в современной психологии отведено одно из ведущих мест. Это связано с тем, что в сложных социокультурных и экономических условиях современной России вопрос полноценного развития духовности человека обретает новую актуальность. Информационное перенасыщение русского общества нравственно сомнительными ценностями, идеалами и образами, при одновременном провозглашении свободы человека без ее содержательной глубины, ставит в опасность сохранение этнической и духовно-культурной целостности многонационального русского народа. Поэтому, одной из главных задач современной психологии является изучение особенностей психологического взаимодействия свободы и духовного становления человека в различные периоды мировой истории. Подобный анализ позволяет установить психологические особенности влияния социокультурных явлений на роль свободы в духовном развитии человека.

В психологическом знании свобода рассматривается, как одно из главных условий разностороннего развития личности. Данный факт подтверждает большое количество научных трудов известных зарубежных и отечественных психологов. А. Маслоу рассматривает свободу, как одну из базовых потребностей человека в его полноценном развитии. По мнению автора, качество свободы зависит от психического здоровья человека, и здоровые люди в условиях свободного выбора выбирают истину, добро, красоту, мир и спокойствие ^{[35, c. 139-161]}. Дж. А. Келли считает, что человек самостоятельно устанавливает меру собственной свободы и зависимости на том уровне, который он выбирает из своих убеждений ^{[25, c. 87]}. С. Л. Рубинштейн трактует свободу человека, как его возможность самостоятельно определить линию своего поведения, отвергнув все решения, несовместимые с ней ^{[18, c. 192]}.

Психология свободы реализуется там, где человек самостоятельно принимает решение на основе осознанных мотивов. В психологии содержание и объем свободы личности не однозначны и коррелируются с объемом осознаваемой реальности, степенью осознанности своих поступков и мерой свободы в соотношении с ее индивидуальным идеалом ^{[27, c. 11]}. Человеческое существование и свобода с самого начала неразделимы. Свобода составляет основу самостоятельного характера жизненного процесса, неотъемлемый атрибут субъективности и выступает, как важнейшее условие самореализации сущностных сил человека. Маршрут свободы – это движение от существующего «Я» к должному «Я», проектируемому в духовном мире человека ^{[8, c. 69]}. Духовность, как основа духовного мира человека, является и исходным началом в достижении психического здоровья, и ориентиром, определяющим критерии полноценного развития личности, и конечной целью, ориентированной на обретение личностной целостности ^{[54, c. 342]}. Е. Ф. Ященко, обобщая научные точки зрения отечественных психологов, видит основу духовной составляющей человека в его самосознании, которое обуславливает индивидуальный стиль поведения личности и наделяет ее неповторимой, социально-нравственной характеристикой ^{[55, c. 146]}.

Полноценное духовное развитие ориентированно на обогащение духовного мира через усвоение духовных ценностей и творческий характер деятельности, которой занимается человек. Духовная ориентированность человека в развитии направлена на формирование индивидуального мировоззрения и системы личностных ценностей, при условии наличия свободы человека и ответственности за нее ^{[32, c. 53]}. Духовное развитие – это постоянный и постепенный процесс саморазвития, выраженный в единстве ценностных переживаний нравственного творчества и свободной воли. При этом личность духовно развивается лишь в той мере, в какой она осваивает, усваивает и развивает высшие ценности бытия, свое духовное состояние ^{[40, c. 208]}.

При рассмотрении психологии свободы в духовном развитии человека, научный интерес исследователей вызывает период отечественного социализма, включающий богатый опыт взаимодействия коллективистской идеологии со свободой и духовной сферой жизни общества. Данный период рассматривается в трудах таких авторов, как: А. А. Гостев ^[13], А. В. Забарин ^[17], И. М. Ильичева ^[22], Л. И. Казакова ^[23], О. В. Лихонина ^[34] и многих других. Существующие научные достижения вносят ценный вклад в изучение явлений духовной культуры общества. Но историческая динамика психологии свободы в духовном развитии советского человека нуждается в дальнейшей научной разработке.

Научная новизна данного исследования заключается в комплексном рассмотрении исторической динамики психологии свободы в духовности советского человека. Рассматриваются те явления социокультурной жизни советского человека, которые влияли на психологию его свободного духовного развития. Определяется значение, которое было отведено психологии свободы человека в его духовном развитии официальной коммунистической идеологией.

Поэтому автор определяет целью исследования выявление особенностей исторического изменения свободы рассматриваемого периода и ее влияния на концепцию духовности человека в социалистическом обществе.

При определении поставленной цели, предметом изучения исследования является историческая динамика психология свободы советского человека. В процессе исследования будет рассмотрена взаимосвязь психологии свободы с социокультурными и политическими явлениями советского общества, которые влияли на ее смысловое содержание в 1940 – начале 1990 гг. XX в.

Для реализации поставленной цели исследования автором использованы: аксиологический метод, феноменологический метод и метод системного анализа. Аксиологический метод позволяет проследить ценностно-смысловое изменение психологии свободы человека и ее последующее влияние на концепцию советской духовности. Феноменологический метод обеспечивает сопоставление информационного материала из различных областей знания, что позволяет исследовать явления свободы и духовности личности на более качественном, высоком уровне. Метод системного анализа обеспечивает содержательно углубленное познание социокультурных явлений, представляющих научный интерес для данного исследования.

Особенности психологии свободы духовного развития человека в различные исторические периоды отечественного социализма существенно менялись. На основе происходящих социокультурных и политических изменений в советском обществе следует выделить: – духовную свободу военного и послевоенного времени (1940-1950); – классическую для отечественного социализма коллективную духовную свободу (1960-середина1980); – духовную свободу переходного периода (1980-начало 1990).

Подобное содержательное разграничение исторических этапов взаимодействия свободы и духовности позволит более углубленно рассмотреть особенности их взаимосвязи и влияния психологии свободы на духовность советского человека. Также данное разграничение поможет дать общую характеристику исторической динамики психологии свободы в духовности советского человека на протяжении периода 1940 – начала 1990 гг. XX в.

Изучение психологии духовной свободы времен Великой Отечественной войны заслуживает отдельного внимания, так как концепция духовной свободы обрела смысл именно в военные и послевоенные годы. С победой в Великой Отечественной войне произошли изменения в общественно – политических настроениях в советском обществе, духовной сфере, создавался нравственно-психологический настрой на будущую мирную жизнь. В самосознании народа отчетливо проявились ожидания большой свободы и демократизации режима ^{[50, c. 212-213]}.

До начала Великой Отечественной войны, в Советской России партией производилось идейное давление на личность, меняющее комплекс мотиваций, поступков и действий человека. Свобода в подобных условиях преподносилась, как заранее сформированная совокупность моделей мышления и поведения, реализуемая исключительно в идейных границах коммунизма. Это было связано с тем, что любому тоталитарному обществу свойственна редукция многообразия окружающей действительности к единому знаменателю – социальной идее, антропологическим компонентом которой является преобразование человеческой свободы и природы в соответствии с идеологическими целями партии и государства ^{[4, c. 167-175]}.

Экстремальные обстоятельства Великой Отечественной войны перестроили общественное сознание советского народа, кардинально преобразовали советское общество и разрушили представления о психологии свободы, как совокупности заранее заданных моделей мышления и поведения человека. С точки зрения психологии война является категорией «пограничной ситуации», практически, не зависящей от его воли и разума человека, угрожающей его здоровью и жизни. Из-за войны произошла идеологическая эволюция тоталитарного режима, и переориентация от лозунгов развития мировой революции к сложным задачам, соответствующим условиям войны, которая доказала ценность таких ориентиров идеологии, как настоящая свобода, гражданственность, патриотизм, политическое единство страны, возвращение к историческим истокам и традициям прошлого. При этом духовный фактор сыграл решающую консолидирующую роль в морально-политическом единстве всех классов и слоев советского общества ^{[48, c. 316]}.

Давая общую характеристику советской духовности 1941-1950 гг., следует отметить, что она рассматривалась, как следствие предельного развития биологически обусловленной психики человека. В психологической науке того времени главенствует мысль, что усложнение психики и социальных отношений определило общественное разделение труда, которое вызвало разграничение духовной и материальной деятельности людей, осуществляемой ими на разных социальных уровнях ^{[2, c. 13]}. Как пишет Б. Г. Ананьев, концепция духовности человека военного и послевоенного времени строится на основе материалистической теории познания, раскрывающей закономерности объективной действительности ^{[2, c. 13]}. Поэтому, такие явления социокультурной жизни, как – религия, нравственность, мораль, этика и право, определяются идеологической надстройкой, производной от экономической модели общества ^{[24, c. 216]}.

Духовность военного и послевоенного времени трактуется в контексте духовной силы русского народа и связывается с мощным аппаратом человеческого сознания. Как пишет Б. Г. Ананьев, под духовной силой подразумевается широта и многообразие культурных и ментальных смыслов советского человека. Категории духа и души, в концепции духовности изучаемого периода, рассматриваются вторичными от мозга и человеческого тела явлениями общественного сознания ^{[1, c. 4-10]}. По мнению А. Н. Леонтьева, идейная разобщенность категорий материального и духовного, спровоцировала бы в советской науке появление иллюзорного представления о духовном мире человека, как независимом от объективных материальных процессов жизни ^{[31, c. 96-97]}.

Кардинальные изменения в понимании психологии свободы духовного развития в военное и послевоенное время были связаны со становлением вариативности мышления советского человека. В духовной сфере изменилось само восприятие жизни, люди стали более критично оценивать происходящее, расширились горизонты их сознания ^{[14, c. 124-130]}. Война стала духовным очищением народа и пошатнула идеологические стереотипы советского мышления. Она пробудила в человеке способность критически оценивать жизненные ситуации ^{[21, c. 16-28]}. Также намечалось формирование личного взгляда человека на будущее его страны. С войны вернулись люди иного психологического склада, прикоснувшиеся к другой духовной, политической и экономической культуре, прошедшие осознание вариативности бытия и ценность личностного выбора ^{[20, c. 79]}. Не смотря на то, что к началу 1940-х гг. XX в. в СССР сформировалась система тотального контроля всех сфер личной и общественной жизни, в тяжелые военные годы власть была вынуждена пойти на уступки и расширить возможность реализации свободной воли человека. Экстремальные военные условия вынуждали советских солдат и тружеников тыла быстро делать сознательный, самостоятельный выбор в стремительно изменяющихся обстоятельствах. Обособляясь от официальной идеологии, развивалась концепция не «маленького» человека, имеющего значение только будучи вовлеченным в общественный производственный процесс, а человека – единоличного вершителя истории. Таким образом, война нанесла серьезный удар по идеологической психологии «человека-винтика» ^{[9, c. 86]}.

Свобода в духовном развитии человека военного и послевоенного времени была ориентирована на духовно-культурное наследие, как средство активизации чувства патриотизма и социального единства общества. Это было связано с тем, что в военный период советская идеология была дополнена идеями о Боге, церковности, русской истории и стойкости русского духа. Помимо возрождения патриотизма и религиозности, в общественном сознании военных лет произошла активизация архетипа соборности, как общества-монолита, сплотившегося ради достижения общезначимой цели. В военные годы активное развитие получила концепция советского народа, как носителя богатого исторического наследия, военных и духовных подвигов своей страны. На второй план отошел принцип пролетарского интернационализма и игнорировался классовый антагонизм с военными союзниками ^{[29, c. 37-65]}.

В 1944 г. происходит активизация архетипа «народ – спаситель отечества и Мира», как части передаваемого из поколения в поколение коллективного бессознательного, которое содержит в себе мировоззрение, нравственный закон и миропонимание. Советский народ начинает осознавать себя, как исключительный народ победитель, спаситель человечества и его духовного наследия. В концепции советской духовности послевоенного времени, колоссальное значение и новый смысл обрели ответственность и сознательность советского человека. Патриотическая идея становится ведущей в духовной сфере жизни советского общества. Усиливается пропаганда национальной исключительности, утверждается приоритет многонационального русского народа во всех областях науки и культуры ^{[29, c. 37-40]}. В литературе послевоенного времени формируется единый психологический образ советского героя, наделенного духовной простотой, трудолюбием, сильной волей, патриотизмом, храбростью, нравственной целостностью и непоколебимостью ^{[39, c. 47-49]}. ^{[10, c. 73-78]}. Вместе с духом свободы пришли процессы, блокирующие его через мифотворчество и культ личности. Духовный подъем идеологически стимулировался властью, так как был эффективным средством возрождения разрушенной и измученной войной страны, но подвергался тотальному контролю из-за того, что политические структуры тяготели к авторитарным формам организации духовной жизни общества ^{[20, c. 79]}. В науке продвигались идеи о том, что только социалистическое общество дает человеку подлинную свободу. Хозяйственная демократия СССР преподносилась, как высшая форма политической демократии и свободы личности. Вырабатывался идеологически корректный психологический концепт, что экономически равное общество тождественно свободному обществу ^{[11, c. 15-27]}. Усиленный партийно-государственный диктат, по отношению к духовной сфере общества, продолжался вплоть до смерти И. В. Сталина и был следствием роста национального самосознания советского общества. Духовные процессы, берущие начало в 1941-1945 гг., получили дальнейшее развитие после 1956 г. – разоблачения культа личности И. В. Сталина и переворота в мировоззрении миллионов людей ^{[48, c. 316-340]}.

Историческую динамику психологии свободы в духовности советского человека 1940-1950-х. гг. следует охарактеризовать со стороны ее перехода от идеологически идеализированных теоретических и практических ориентиров развития к практически значимым, обоснованным ориентирам, проверенным в тяжелых условиях военного времени. К подобным ориентирам следует отнести такие психологические качества личности, как: духовную простоту, патриотизм, ответственность, волю, отвагу советского человека и его стремление к нравственной целостности. Поэтому свобода, выраженная в вариативности мышления при духовном развитии и становлении человека, как защитника своей Родины, показала свою большую значимость через духовный подвиг русского народа. Вместе с тем, положительная тенденция к изменению психологии свободы в сторону ее большей вариативности и самостоятельности была нивелирована тоталитарным режимом. Условия для свободного духовного развития человека снова существенно усложнились.

С 1960-х. гг. XX в. для психологии духовности советского человека начинается особенный период. Развенчание культа личности И. В. Сталина, падение «железного занавеса», ориентированность на мирное сосуществование с буржуазным западом и государственная программа построения коммунизма к 1980-м гг., внесли существенные изменения в советскую идеологию и духовность ^{[38, c. 403-407]}. Давая комплексное описание концепции духовности рассматриваемого исторического периода, следует указать, что авторами, как и в 1940 гг., делается акцент на исключительно эволюционном происхождении человека. Но значение духовного производства в психологии значительно возрастает. Духовность и духовное производство, оставаясь вторичными от экономики явлениями, приобретают равнозначную с ней ценность, а у некоторых психологов даже противопоставляются ей. Так С. Л. Рубинштейн пишет, что, противопоставляться категории материального мира, психическая деятельность может лишь в качестве духовной, так как она насыщается содержанием в процессе общественно организованного познания. При этом образы, идеи и мысли, являющиеся средствами последующей мыслительной работы, хоть и создают относительно автономную реальность, обладают исходной материальной основой ^{[46, c. 41-43]}. Духовность рассматриваемого периода трактуется, как: нравственность, мысли, чувства, характер, ценности, интересы, намерения и цели человека, которые формируются под воздействием экономической и социальной жизни общества ^{[5, c. 294-307]}. Как пишет К. К. Платонов, психика человека в своем развитии ушла предельно далеко от психики высших животных. И весь процесс исторического духовного развития человека вплоть до социализма, определил его особый морально – нравственный облик, который и есть душа в ее материалистическом понимании ^{[43, c. 65-67]}.

Духовное развитие советского человека являлось средством его идеологической консолидации и носило ярко выраженный коллективный характер. Духовное производство, играющее ключевую роль в советской духовности, главной своей задачей ставило удовлетворение умеренных духовных потребностей человека и обеспечение последующего развития социалистического общества ^{[3, c. 1-5]}.

Качество духовной культуры определялось уровнем ее воздействия на общество, ее практической отдачей. А главным критерием оценки значимости духовного произведения являлась его корректная идейная направленность. Качество духовного развития сводилось к компромиссу между индивидуальными и коллективными интересами человека, как носителя одухотворенных влечений ^{[36, c. 37-39]}. Облеченные в оболочку идеологии общечеловеческие ценности уходили на второй план, так как духовное богатство личности определялось ее идейным содержанием, а последнее коммунистическим сознанием ^{[16, c. 143]}. В советской психологии духовное развитие личности достигалось благодаря вовлеченности в социум, и данная вовлеченность определяла как личностное общее с социумом, так и частное, принадлежащее только личности, но не противоречащее общему ^{[49, c. 262-263]}.

В конце 1950-х. гг. XX в. советскими авторами предпринимаются попытки демократизации свободы, как перехода от большевистской диктатуры. Но существующая однопартийная политическая структура исключала возможность проявления реальной инициативы масс, а официальная наука и пропаганда сознательно обходили данное обстоятельство ^{[45, c. 353-355]}. Поэтому ключевым элементом концепции духовной свободы рассматриваемого периода стало ее коллективное начало, контролируемое идеологией. Т. С. Лапина, рассуждая о категории индивидуальной свободы в контексте нравственного выбора советского человека, выделяет две ее структурные составляющие: идеологическую и психологическую. При этом автор указывает, что идеологическая составляющая носит статус идейной первоосновы индивидуальной свободы, а ее психологический элемент носит второстепенный, определяемый идеологическим содержанием характер. Автор считает, что психологически свободный человек может принять решение и на основе отсталых взглядов, неверных идеологических позиций, что будет в итоге знаменовать его несвободу ^{[30, c. 55]}. Н. И. Рубцов пишет, что свобода детерминирована осознанной необходимостью человека и изменяющимися историческими условиями его существования. Любая попытка искать свободу за пределами природы и общества, за пределами необходимости и практики, основана на мистическом представлении о свободе. Свобода носит коллективный, классовый характер и выражается в преодолении тех ограничений, которые не отвечают интересам прогрессивных классов ^{[47, c. 14-23]}. Н. Н. Крутов пишет, что личный опыт не позволяет человеку полноценно осознать единство собственных и общественных интересов из-за социальной неоднородности общества, различий в семейном положении и неравенства материального уровня жизни людей. Поэтому нравственный облик личности заранее задан и сформирован в идеале как постулат идеологии, и от личности требуется лишь принятие этого идеала ^{[28, c. 163]}. Выше свободы человека в идеологической интерпретации находится марксистско-ленинское мировоззрение, обладающее безраздельными полномочиями в сфере регулирования социокультурной жизни общества. Определение направления развития общества на основе марксистско-ленинского мировоззрения определяется коммунистической партией, сознание которой также стоит выше свободы личности. Волевое и духовное самоопределение человека представляется вторичными психологическими процессами, первостепенную значимость имеет политика, которая опирается на независящие от воли и сознания людей объективные закономерности строительства коммунизма ^{[12, c. 63-66]}. При этом, как пишет А. В. Мялкин, возможность личностной проверки истинности идеологии категорически запрещается, подобный волевой акт является безнравственным поступком и очерняет внутренний мир каждой личности, решившейся подвергнуть сомнению ее господствующие нормы ^{[37, c. 99]}. Фактически, «правда» уже дана действующей идеологией, а личностное становление и формирование внутреннего мира, включая идейный потенциал духовности, не должно никаким образом выходить за рамки идеологически корректной правды ^{[51, c. 142-145]}. Поэтому не личность самостоятельно определяла путь своего духовного развития, а коммунистическая партия осуществляла процесс управления духовным развитием общества посредством идеологического воспитания и развития в идейных границах социализма ^{[10, c. 4-7]}.

Историческую динамику психологии свободы в духовности советского человека 1960 – середины 1980-х гг. следует охарактеризовать со стороны ее перехода от идеологии, как тоталитарного давления, к идеологии, как научно обоснованной области знаний. Советская идеология, после освобождения от тоталитарной направленности, выступила и духовным ядром, и ориентиром духовного развития человека. Пользуясь нравственными общечеловеческими ценностями, идеология поддерживала созданную модель свободы и духовности. Это связано с тем, что духовность, включающая императив духовно – нравственного поведения и мышления, должна быть исторически обусловлена, иметь практическое обоснование. Духовность, помимо прочих ее научных характеристик, является синтезом исторического опыта и психологии общественных процессов, направленных на сохранение исторического наследия ^{[13, c. 139-161]}. Поэтому нельзя построить, пусть и содержательную, но идеализированную модель духовности, в которой концепция свободы и непреложный императив духовного развития расходятся с реалиями жизни и поведением людей. Постулаты идеологии, как ориентирующее ядро свободы и духовности, в основном, носили идеалистический характер, и чем больше модель советской духовности продолжала существовать, тем меньше соответствовала реальности ^{[38, c. 403-407]}. При подобном смысловом диссонансе советская наука продолжала строить стратегию свободного духовного развития в соответствии с нормами господствующей идеологии. Подобная историческая динамика психологии свободы в духовном развитии человека во многом и определила сложную ситуацию 1980-х гг. XX в. ^{[44, c. 244]}.

Вначале 1980-х гг. XX в. советскому обществу стало очевидным, что многообещающий план по строительству коммунизма не был реализован. Вера в постулаты советской идеологии разрушалась, в обществе происходило стремительное переосмысление предложенной государством концепции мировосприятия ^{[38, c. 403-407]}. Поэтому советской властью, базирующейся исключительно на коммунистической идеологии, были предприняты попытки усиления ее рационального обоснования с помощью науки. В научной литературе появляются оптимистичные заявления и прогнозы на светлое будущее страны, развитие экономики, культуры, улучшение финансового благополучия граждан ^{[15, c. 212-215]}. Но подобные заявления никак не повлияли на необратимые социокультурные и политические процессы разрушения идеологических основ советского общества, что в первую очередь негативно сказалось на изменении его духовного содержания. Поэтому рассматриваемый период является переходным для содержания советской модели духовности и свободы. Концепция советской духовности в это время претерпевает существенные изменения. В научной сфере происходит переосмысление советской и мировой духовной культуры.

Не смотря на переосмысление советским обществом содержания его духовной сферы жизни, в советской науке еще бытует классическое понимание духовности и свободы. Утверждается, что содержательные границы духовности человека задаются актуальным периодом исторического развития и материальными отношениями между людьми, а научное материалистическое мировоззрение является доминантой духовной жизни советского общества ^{[6, c. 389-390]}. Духовная деятельность определяется, как познавательный процесс, направленный на теоретическое освоение природы, общества и самого человека. Она является отражением материальной деятельности, которое наделено опережающим моментом, строящим мыслительные модели еще не реализованных проектов. Особое место в сфере духовной культуры отводится ее политической составляющей, неразрывно связанной с официальной коммунистической идеологией ^{[41, c. 8-13]}. Свобода в духовной сфере жизни общества обладает коллективным характером, а нравственная устойчивость личности, ориентированная на высокие социалистические идеалы, обладает повышенной цельностью ^{[53, c. 74-87]}.

С середины 1980-х гг. XX в. советская психология приобретает гуманистическую ориентированность на человека, как созидателя, следующего за общечеловеческими ценностями, готового к свободному творческому труду и саморазвитию ^{[33, c. 153]}. Изменение научных взглядов вызвало смысловой переход от идеологически заданной свободы к ее индивидуальному духовному поиску. Так М. В. Ковальчук делает особый акцент на самоопределении человека и на защитные механизмы психики, которые он применяет для собственного разностороннего развития. Также автором особое внимание уделяется расширению границ сознания личности. М. В. Ковальчук указывает на опасность «узости» сознания, а также бегства от открытости, целостности и свободы. Человек трактуется автором, как универсальное бесконечно-конечное парадоксальное существо. Психология личности преподносится как искусство, при этом в ней открыто прослеживается концепция: «духовно развитый человек для духовно развитого человека», а не «духовно развитый человек для партии и государства» ^{[26, c. 120-135]}. Ю. М. Орлов пишет, что новая эпоха, начавшаяся с последней четверти XX в., характеризуется появлением идеи ненасильственного мира, которая приобретает облик международных договоров и деклараций. Автором критикуется универсальная советская формула: «свобода – это осознанная необходимость». Автор пишет, что, осознавая необходимость, можно действовать с отвращением к делу и тем самым становиться несвободным ^{[42, c. 133-155]}. В итоге, после 1990 г., духовность уже связывалась с индивидуальной свободой, инициативами, творчеством, экономическим ростом и благополучием. Индивидуализм перестал восприниматься негативно, а занял главенствующее место в формировании новой модели отечественной духовности. Вместе с тем, духовная неопределенность, сложные экономические условия, пропаганда зарубежного потребительского образа жизни и засилье нравственно сомнительных художественных произведений поставили духовность, как созидающее явление, под угрозу полного исчезновения ^{[38, c. 403-407]}.

К 1990 г. формируется неопределенность духовной основы советского человека. Об этом свидетельствует научный труд В. С. Библера. Автор пишет о духовной неопределенности будущего человека на рубеже XX-XXI вв., о его нравственных и личностных исканиях. По его мнению, длительная подчиненность духовно – нравственной сферы бытия людей советской идеологии, обусловила незащищенность массового сознания и некоторую потерянность человека в стремительно изменяющихся условиях жизни ^{[7, c. 44-45]}.

Как указывает М. Х. Хаджаров, духовная безопасность общества проявляется через различные формы и виды деятельности по защите субъектами своих ценностей, идеалов и традиций. Поэтому процесс разрушения идеологически ориентированной модели советской духовности с ее идеалами, ценностями и культурой в 1990-е гг. обусловил угрозу духовной безопасности общества переходного типа ^{[52, c. 72-83]}. А. А. Зиновьев отмечает, что крушение системы ценностей и психологических опор духовности, сопровождалось потерей цели общества в строительстве коммунизма и утраты идеи об исторической миссии советского народа. Доминирующим стало состояние неопределенности. Права и демократические свободы отходили на второй план, их место занимала идеология потребителя ^{[19, c. 417-418]}. Смысловая и духовная неопределенность общества предопределила разрушительную для исторического наследия манипуляцию общественным сознанием, отголоски которой чувствуются до сих пор. При этом вопрос этнической и духовно – культурной цельности русского народа по-прежнему остается не решенным. Как отмечает А. А. Гостев, главными условиями сохранения культурной и этнической целостности общества является духовно-культурная связь, как минимум, трех поколений, а также сохранение культурно значимого прошлого и представления об обозримом будущем. Для культурной сохранности России необходима поддержка проектов, направленных на оздоровление общества и защиту духовно-информационного пространства от деструктивных явлений, враждебных духовно-нравственным традициям многонационального русского народа ^{[13, c. 234]}.

Историческую динамику психологии свободы в духовности советского человека 1980-х-начала 1990-х гг. следует охарактеризовать со стороны утраты ее идеологического обоснования и ориентиров свободного духовного развития. Для советской модели духовности 1980-1990-х гг. характерна деструкция ее автономного содержания и осознание сопричастности человека к мировой духовной культуре. Также в данный период происходит переход от идеи коллективного характера формирования духовности к ее индивидуальному формированию, переход от категории свободы, как данности советской идеологии, к свободе, как индивидуальному духовному поиску, и последующая утрата духовного содержания личности и ее духовной памяти в период кризиса 1990 гг.

Проведенный анализ психологии свободы в духовном развитии человека в период 1940 – начала 1990-х. гг. XX в. позволил установить следующее:

1. Историческую динамику психологии свободы в духовности советского человека 1940-1950-х. гг. следует охарактеризовать со стороны ее перехода от идеологически идеализированных теоретических и практических ориентиров развития к практически значимым, обоснованным ориентирам, проверенным в тяжелых условиях военного времени. К подобным ориентирам следует отнести такие психологические качества личности, как: духовную простоту, патриотизм, ответственность, волю, отвагу советского человека и его стремление к нравственной целостности. Поэтому свобода, выраженная в вариативности мышления при духовном развитии и становлении человека, как защитника своей Родины, показала свою большую значимость через духовный подвиг русского народа. Вместе с тем, положительная тенденция к изменению психологии свободы в сторону ее большей вариативности и самостоятельности была нивелирована тоталитарным режимом. Условия для свободного духовного развития человека снова существенно усложнились. В экстремальных условиях Великой Отечественной войны духовная свобода получила практическое обоснование и предопределила активизацию социальных архетипов: «человек – единоличный вершитель истории» и «народ – спаситель отечества и Мира». Это обстоятельство вывело духовное развитие человека на качественно новый, самостоятельный уровень, не соотносящийся с официальной идеологией коллективизма. Подобное изменение общественной психологии определило ужесточение политического контроля духовной сферы жизни людей.

2. Историческую динамику психологии свободы в духовности советского человека 1960 – середины 1980-х. гг. следует охарактеризовать со стороны ее перехода от идеологии тоталитарного давления, к идеологии научно обоснованной области знаний. После освобождения от тоталитарной направленности советская идеология выступила и духовным ядром, и ориентиром духовного развития человека. Пользуясь нравственными общечеловеческими ценностями, идеология власти поддерживала созданную модель свободы и духовности. В советской модели духовности человек считался свободным, пока его мышление и поведение соотносилось с идеологически корректным духовным идеалом. В противоположном случае, он считался не свободным, заблуждающимся, отделившимся от модели свободного общества, созданной идеологией. Поэтому советская духовность включала в себя четко обозначенные, практически полезные ориентиры духовного развития, с содержательной (идеологической) наполненностью, обеспечивающие обоснование политического режима и развитие общества. Постулаты советской идеологии, формирующие смысловое ядро свободы и духовности, во многом носили идеалистический характер. Таким образом, чем больше модель советской свободы и духовности продолжала существовать, тем меньше соответствовала повседневной реальности. При подобном смысловом диссонансе советская наука продолжала строить стратегию свободного духовного развития в соответствии с нормами господствующей идеологии. Подобная историческая динамика психологии свободы в духовном развитии человека во многом и определила сложную ситуацию 1980-х гг. XX века.

3. Историческую динамику психологии свободы в духовности советского человека 1980-начала 1990-х гг. следует охарактеризовать со стороны утраты ее идеологического обоснования и ориентиров свободного духовного развития. Для советской модели духовности 1980-1990-х гг. характерна деструкция ее автономного содержания и осознание сопричастности человека к мировой духовной культуре. В данный период происходит: переход от идеи коллективного характера формирования духовности, к ее индивидуальному формированию; переход от категории свободы, как данности советской идеологии, к свободе, как индивидуальному духовному поиску; последующая утрата духовного содержания личности и ее духовной памяти в период кризиса 1990 гг. Если советская модель духовности придерживалась принципа «духовно развитый человек для общества и государства», то с начала 1990-х гг. отечественные концепции свободного духовного развития придерживаются принципа «духовно развитый человек для духовно развитого человека».

4. Давая общую динамику психологии свободы 1940 – начала 1990 гг. XX века, следует отметить, что в сложное военное время прослеживается положительная динамика изменения психологии свободы в духовном развитии человека, а в послевоенный период – ее снижение из-за усиления диктатуры государственной власти. С 1960 гг. происходит формирование устойчивой модели свободного духовного развития человека, как важного социального элемента общества, просуществовавшей до середины 1980 гг., которой было свойственно отсутствие положительной динамики психологии свободы в духовном развитии человека. Из-за ослабления государственной цензуры и демократизации политики, к середине 1980 гг. формируется положительная динамика изменения психологии свободы в духовном развитии. Но с начала 1990 гг. происходит снижение положительной динамики из-за утраты корректных психологических ориентиров свободного духовного развития. Осознание в военное время большой значимости и ценности индивидуального, свободного выбора, определило общественное ожидание положительного изменения государственной политики в духовной сфере жизни общества. Но ужесточение тоталитарной политики вызвало смысловой диссонанс в обществе, так как изменившаяся общественная психология и психология свободы более не укладывались в жесткие идейные рамки тоталитарного режима. Последующее упразднение тоталитаризма, падение «железного занавеса» и официальная научная программа по легитимации и демократизации постулатов коммунистической идеологии усилили психологическое обособление многих членов общества от официальной политической программы партии. При этом советская наука продолжала строить стратегию свободного духовного развития в соответствии с нормами господствующей коммунистической идеологии. Последующее ослабление официальной пропаганды к середине 1980 гг. и увлеченность многих исследователей в научной сфере психологическими идеями индивидуализма и идейной независимости человека, определили утрату коллективных ориентиров свободы и духовного развития. Свобода предстала самоцелью, без корректного содержательного наполнения, обеспечивающего полноценное духовное поведение и развитие человека. Коммунистическая идеология, раскритикованная за пропаганду и манипуляции общественным сознанием, была отвергнута с такими положительными ориентирами для свободного духовного развития человека, как: патриотизм, ответственность, воля, отвага и стремление к нравственной целостности. Если в нестабильных условиях военного времени, под руководством партии была проведена активизация всех созидающих ориентиров свободного духовного развития человека, что положительно отразилось на общественной психологии, то в 1980-начале 1990-х. гг. социокультурная неопределенность вызвала искажение нравственного содержания психологии свободы.

5. Иллюзорность ориентиров свободного духовного развития, или их абстрактность, нивелируют свободу и обращают ее в произвол. При подобной динамике свободы, духовность человека нравственно обесценивается и утрачивает свое колоссальное значение для его разностороннего развития. Приведенные данные подтверждают, что свобода в духовном развитии может быть реализована только через исторически обусловленные, практически обоснованные и четко обозначенные ориентиры, выраженные в сохранении духовно-нравственных традиций, культуры и общечеловеческих ценностей. Данное высказывание подтверждает, что при формировании идеологами социалистических ориентиров свободы человека, приоритетную значимость играла экономическая модель развития общества и производная от нее культура. Полученные в результате исследования данные могут представлять научный интерес для психологов, социологов и философов, занимающихся разработкой вопроса взаимодействия категории свободы с духовной составляющей человека и общества в различные периоды мировой истории.