Профессор И. А. Антропов – «вражеский глашатай на научной кафедре»: 1937 год в Свердловском юридическом институте

Насибуллин Рафил Ахнафович кандидат исторических наук доцент, Уральский государственный юридический университет 620066, Россия, Свердловская область, г. Екатеринбург, ул. Комсомольская, 21 Nasibullin Rafil Akhnafovich PhD in History Docent, the department of History of State and Law, Ural State Law University 620066, Russia, Sverdlovskaya oblast', g. Ekaterinburg, ul. Komsomol'skaya, 21 ran.19@yandex.ru Другие публикации этого автора

Трагически сложилась судьба профессора Свердловского юридического института И. А. Антропова. Представитель старой русской интеллигенции, профессор Иван Александрович Антропов (16 апреля 1888–8 августа 1938) [написано по 5, 17] родился 16 апреля 1888 г. в Елабуге Вятской губернии в купеческой семье. Русский. После смерти матери с 6 лет жил у тётки в Чистополе Казанской губернии, учился 2,5 года в приходской школе, затем окончил гимназию в Казани (1906), год проучился на юридическом факультете Казанского университета (1906–1907), затем на юридическом факультете Петербургского университета (1907–1910) у выдающихся профессоров М. И. Туган-Барановского (1865-1919), В. М. Гессена (1868–1920), Л. И. Петражицкого (1867-1931), М. М. Ковалевского (1851-1916), И. А. Покровского (1868-1920), И. М. Тютрюмова (1855-1943), снова на юридическом факультете Казанского университета, который окончил (1912) с золотой медалью за сочинение по гражданскому процессу «Отношение суда к закону в практике гражданских кассационных дел Правительствующего Сената по договорам имущественного и личного найма» и был оставлен для подготовки к профессорскому званию по предложению крупных цивилистов приват-доцента Александра Владимировича Завадского (1873-1915) и профессора Александра Александровича Симолина (1879-1919) – председателя Казанской организации кадетской партии (арестовывался в 1918 г.), участника белогвардейского движения на стороне Колчака и умерший 23 декабря 1919 г. от сыпного тифа во время эвакуации в Иркутск ^[18]. Помощник присяжного поверенного округа Казанской судебной палаты (1912-1917).

В 1913 г. командирован в Берлин для занятий в семинаре, был студентом Берлинского университета вплоть до начала Первой мировой войны. Выехав из Берлина на второй день после начала войны, И.А. Антропов не смог вывезти ни строчки из написанных там (и ранее) работ, исследования «SubLocatio rei в классическом римском и современном русском праве», «Суд и закон о договорах имущественного и личного найма в классическом римском и современном германском и французском праве» (рукопись магистерской диссертации). Через Швецию и Финляндию в сентябре 1914 г. вернулся в Россию, сдал магистерские экзамены (1915), был зачислен приват-доцентом кафедры гражданского права и судопроизводства в Казанский университет, вёл занятия по курсу гражданского процесса. В 1904–1908 гг. – член Российской социал-демократической партии по фракции большевиков. В феврале 1907 г. был избран в Центральный университетский студенческий орган по списку фракции большевиков, где был избран товарищем (заместителем) председателя. С осени 1907 г. отошёл от партийной работы и политики. Осенью 1917 г. с группой университетских преподавателей участвовал в работе «независимых социалистов» ^{[5, л. 68-69]}. Юноша Иван Антропов верил в спасительность революции и большевизма. Думал ли он в 1937-1938 годах о своей вине за революцию? Кто знает. После крушения Российской империи и захвата власти большевиками для И. А. Антропова наступил 20-летний период трудностей и страданий, завершившийся арестом и расстрелом в 1938 г. В сентябре 1918 года накануне взятия Казани красными войсками Казанский университет покинули 102 профессора, преподавателя и сотрудника: к 20 августа 1918 года в Казанском университете работали 85 профессоров, а на июль 1919 года оставалось только 10 профессоров. Казанские юристы М. М. Агарков, С. П. Покровский, И. А. Антропов, В. П. Доманжо, Г. Ю. Маннс, перебравшиеся в Иркутск, сыграли большую роль в становлении юридического факультета открывшегося осенью 1918 года Иркутского университета ^{[12, 15]}. И. А. Антропов – профессор кафедры гражданского судопроизводства Пермского государственного университета (избран в апреле 1918 г., но не доехал до Перми), профессор Омского сельскохозяйственного института по кафедре кооперативного права (октябрь 1918–январь 1920).

Одновременно участник гражданской войны: председатель юридического совещания и помощник управляющего делами при Временном Всероссийском правительстве (Уфимской директории), помощник управляющего делами, юрисконсульт, старший юрисконсульт Управления делами, исполняющий обязанности товарища (заместителя) главноуправляющего делами Совета министров (Правительства) Верховного правителя России А. В. Колчака в Омске (сентябрь 1918 – январь 1920).

18 ноября 1918 г. ликвидируется Временное Всероссийское правительство, образованное на Уфимском совещании и утверждавшее принцип прямой преемственности от Всероссийского Учредительного собрания 1917 г. Совет Министров на чрезвычайном заседании передал высшую государственную власть в России военному и морскому министру адмиралу А. В. Колчаку, принявшего звание Верховного правителя России и Верховного главнокомандующего её вооружёнными силами. Главной своей целью Колчак объявил «создание боеспособной армии, победу над большевиками и установление законности и порядка» в России. Практически все белогвардейские армии и правительства постепенно признали власть Верховного правителя Колчака.

Совет Министров Российского правительства действовал на основании «Учреждения Совета Министров» 1906 г. Согласно этому документу, на него возлагались следующие задачи: рассмотрение проектов законов, указов, постановлений и новых актов, представляемых на утверждение Верховного правителя; решение вопросов государственного управления, выходящих за пределы компетенции отдельных министров; объединение деятельности министров.

Рабочий аппарат Верховного правителя и Совета Министров был объединён в Управление делами Российского правительства, которое имело следующую структуру. 1. Общая канцелярия, в которую входили: 1-е отделение, осуществлявшее переписку по основным вопросам деятельности министерств и ведомств; 2-е отделение (инспекторское), занимавшееся вопросами кадров высших чиновников I–IV классов; 3-е отделение (секретное), производившее секретную переписку с министерствами и ведомствами; Секретариат Совещания по делам печати. 2. Кабинет Верховного правителя, состоявший из Канцелярии Верховного правителя и Управления коменданта штаб-квартиры Верховного правителя. 3. Управление делами Совета Министров в составе Канцелярии Совета Министров и Юрисконсультской части. 4. Отдел печати. 5. Хозяйственная часть. 6. Бухгалтерия ^[8].

На заседании Совета министров 19 ноября 1918 г. И. А. Антропов был утверждён юрисконсультом управления делами Совета министров: «Журнал № 8 заседания Совета министров Российского правительства 19 ноября 1918 г.: Слушали: 10. Представление управляющего делами Совета министров [Г. Г. Тельберга – Р. Н.] о назначении помощника управляющего делами Времен[ного] Всерос [сийского] пр [авительст]ва И. А. Антропова юрисконсультом юрисконсультской части управления делами Совета министров. Постановили: 10. Представление утвердить» ^[19].

И. А. Антропов работал под началом известных русских юристов Г. Г. Тельберга и Г. К. Гинса. Управляющим делами Верховного правителя и Совета министров являлся ТельбергГеоргий Густавович (1881–1954) – выпускник юридического факультета Казанского университета (1903), приват-доцент Казанского и Московского университетов, профессор Томского университета по кафедре истории русского права, один из организаторов конституционно-демократической партии в Казани, управляющий делами Верховного правителя и Совета министров (ноябрь 1918-май 1919), министр юстиции Совета министров (май-ноябрь 1919), эмигрант, профессор истории русского права в китайском Харбине (1920-1937), владелец книжного магазина в Циндао, с 1940 г. – в США, жил в Нью-Йорке, занимался активной просветительской деятельностью, похоронен на кладбище Новодивеевского монастыря ^[19].

Главноуправляющим делами Верховного правителя и Совета министров, преемником Г. Г. Тельберга на этом посту в августе 1919 г. был назначен Гинс Георгий Константинович (1887–1971) – выпускник юридического факультета Санкт-Петербургского университета (1909), приват-доцент по кафедре гражданского права Петроградского университета, сотрудник Особого совещания по продовольствию, старший юрисконсульт министерства продовольствия Временного правительства, сотрудник периодических изданий «Право», «Журнала министерства юстиции», товарищ министра народного просвещения и товарищ министра иностранных дел Совета министров, председатель Государственного экономического совещания, эмигрант, профессор по кафедре римского права и торгового права Юридического факультета в Харбине, с 1941 г. – в США, преподавал русскую историю и советское право в Калифорнийском университете в Беркли (1945-1954), сотрудник русской редакции радиостанции «Голос Америки» (1955-1964), идеолог русского солидаризма, ставшего официальной идеологией Народно-трудового союза (НТС). Автор мемуаров «Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918-1920. (Впечатления и мысли члена Омского Правительства). – Харбин. 1921» ^[10].

Управляющим министерства иностранных дел Совета Министров был Юрий Вениаминович Ключников (1886-1938) – профессор международного права Московского университета, кадет, эмигрант, в 1923 году вместе с писателем А. Н. Толстым вернулся на Родину. Наряду с Н.В. Устряловым, ведущий идеолог «сменовеховства» – движения, представители которого надеялись на национально-государственную эволюцию большевизма в национальных интересах России. Арестован 5 ноября 1937 г., 10 января 1938 г. был расстрелян за «шпионско-террористическую деятельность».

И. А. Антропов являлся членом подготовительной комиссии по разработке вопросов о Всероссийском представительном собрании учредительного характера и областных представительных учреждениях. После окончания войны предусматривался созыв Национального Учредительного Собрания, призванного разрешить вопрос о форме правления в России. Видный русский историк-эмигрант Сергей Петрович Мельгунов (1879-1956) признавал: «Состав комиссии был достаточно авторитетен и демократичен… Все они [члены комиссии, в том числе упоминался и цивилист Антропов – Р. Н.] примыкали к партии народной свободы» ^{[16, с. 272, сноска 3]}.

Среди членов комиссии находились известные юристы: профессор кафедры уголовного права и уголовного судопроизводства юридического факультета Томского университета, профессор правового отделения факультета общественных наук Иркутского государственного университета (1920-1922), профессор Минского университета (с 1922 г.) Степан Петрович Мокринский (1866 – после 1928) и Валентин Александрович Рязановский (1884-1968) – профессор кафедры гражданского права и гражданского судопроизводства юридического факультета Томского университета, профессор кафедры гражданского права юридического факультета Иркутского университета (1919-1921), профессор кафедры гражданского права и процесса Дальневосточного университета во Владивостоке (1920-1922), профессор (с 1921 г.) и декан (1922-1934) Харбинского юридического факультета, с 1938 г. – профессор университета в Сан-Франциско.

И. А. Антропов – профессор кафедры гражданского права (1920–1924), теории права (1924–1930) Иркутского государственного университета. Всего в университете читал 13 (!) курсов: промышленно–торгового права, теории права, гражданского процесса, права производства, обмена и распределения, права внутреннего советского управления, хозяйственного права, кооперативного права, продовольственного права, основ гражданского и промышленно-торгового права, основ социально-хозяйственного права, истории и теории кооперации, судоустройства, трудового права ^[30]. Юрисконсульт Иркутского губернского союза потребительских обществ (1921–1923) и Иркутской конторы Якутгосторга (1924–1931).

Профессор, заведующий кафедрой хозяйственного права сначала Сибирского института советского права, а после его перевода в Свердловск – Свердловского правового (юридического) института (сентябрь 1931–июль 1937). Женат (1907). Жена – Антропова (урождённая Челышева) Зоя Сергеевна (1889-после 1958), дочь – Наталья (1917-?)., сын – Лев (1913-1994). Лев Иванович Антропов (30 сентября 1913–8 июля 1994) – родился 30 сентября 1913 г. в Берлине, в 1936 г. окончил Уральский индустриальный институт в Свердловске, где работал до 1940 г. В 1939 г. защитил кандидатскую диссертацию в Институте общей и неорганической химии в Москве, в 1945 г. – докторскую (доктор химических наук) в коллоидно-электрохимическом институте АН СССР. Профессор, член-корреспондент АН Украинской ССР, выдающийся учёный в области электрохимии. Заведующий кафедрами электрохимии, физической и коллоидной химии Ереванского политехнического института (1940-1948), кафедрой технологии электрохимических производств, декан химико–технологического факультета Новочеркасского политехнического института (1948–1960), заведующий (1960–1986), профессор–консультант кафедры технологии электрохимических производств Киевского политехнического института, эксперт ЮНЕСКО в Индии (1957–1960), свободно владел английским, французским и немецким языками. В числе его учеников 2 академика и 2 член–корреспондента АН СССР, 10 докторов наук и свыше 50 кандидатов наук ^[14]. Казнь отца И. А. Антропова в 1938 г. за контрреволюционную террористическую деятельность (смотри об этом ниже) не помешала успешной научной карьере его сына в сфере далёкой от марксистской идеологии.

И. А. Антропов – автор научных работ «К вопросу об общедогматической конструкции института экспертизы современного гражданского процесса // Памяти Александра Владимировича Завадского: Сборник статей по гражданскому и торговому праву и гражданскому процессу. Казань. 1917», «Лекции по русскому кооперативному праву» (1918), «Юридическая природа и правовое положение кооперации по законодательству Временного Правительства и по советскому праву» (1920), «Правовое положение профсоюзов при капитализме и в советском строе» (1921), «Октябрьская революция и право» (1927), рукописей «Очерки кооперативного права и кооперативной политики» и «Очерки марксистской теории права». В областной газете «Уральский рабочий», официальном органе Свердловского обкома ВКП (б), 8 мая 1937 г. появилась статья с характерным названием «Вражеский глашатай на научной кафедре» ^[13], подписанная студентом Свердловского юридического института Яковом Исааковичем Кринцеевым (род. в 1918 г., бурят из глухого бурятского села, хорошо успевал по «общественным наукам», тяжело болел туберкулёзом) ^[3]. В ней автор осуждал политическую беспечность и ротозейство в Свердловском юридическом институте. «Разоблачение контрреволюционной троцкистско-право-реставраторской деятельности Пашуканиса и его группы на правовом фронте, которые “с величайшей наглостью делали дело врагов социализма, пытающихся подорвать наше право, – один из мощных рычагов диктатуры рабочего класса и советского государства” (Вышинский, “Правда”), обязывает к усилению большевистской бдительности на этом участке, разоблачению всех антимарксистских взглядов и представлений, долго проповедовавшихся школой Пашуканиса в учебных заведениях.

В Свердловском юридическом институте не учтено по-серьёзному указание “Правды”. Иначе чем объяснить факт, что научной кафедрой хозяйственного права здесь ведает неразоблачённый буржуазный идеолог, глашатай антимарксистских взглядов в области теории государства и права – проф. Антропов. Чтобы яснее обрисовать политическое нутро Антропова, следует сказать, что в прошлом это – видный колчаковец, юрисконсульт штаба Колчака. Сейчас этот вражеский толкователь теории государства и права, хитро маскируясь, орудует на научной кафедре Юридического института. Политической слепотой руководителей и некоторых научных работников института объясняется, что Антропов, проповедующий в своих «научных» трудах троцкистскую правореставраторскую контрабанду, не разоблачён. Ведь стоит только заглянуть в некоторые его труды, чтобы обнаружить вражеские руки... За все годы работы в Свердловском юридическом институте Антропов был прямым или косвенным образом связан с разоблачёнными троцкистскими группами [студентов – Р. Н.] в институте – Горичева, Воронова (1934 г.), Щипанова и Дукельского (1935 г.), которым он давал свои запрещённые труды [их никто не запрещал – Р. Н.] и которых консультировал».

Студенты А. И. Щипанов и А. М. Дукельский были репрессированы уже в 1935 г. Щипанов Анатолий Иванович родился в 1908 г. в селе Журавлиха Б.-Озёрского района Саратовской губернии в многодетной семье ремонтного рабочего железнодорожного пути. Отец умер в 1929 г., на иждивении матери – школьной уборщицы и старшего брата осталось четверо детей. С 18 лет – ремонтный рабочий станции Мурино Забайкальской железной дороги (1926-1930), секретарь Слюдянского (Слюдянск – районный центр в Иркутской области) райкома ВЛКСМ (1930), член ВКП (б) (1930), красноармеец в Рабоче-крестьянской Красной армии (1931-1932), окончил Слюдянскую семилетнюю школу. Студент Иркутского (Свердловского) института советского права (1932-1935).

Приказом директора института Ю. М. Позана от 29 января 1935 г. «студента III курса судебно-прокурорского отделения Щипанова А. за протаскивание взглядов контрреволюционного троцкизма, за защиту ранее исключённой из Института антисоветской группы студентов, возглавлявшейся Горичевым, из-за неоднократное проявление шовинистического отношения к студентам – нацменам [национальным меньшинствам – Р. Н.] из состава студентов Института исключить» ^{[4, л. 3]}.

Выписка из приказа № 1 от 7 января 1935 г. об исключении студента А. И. Щипанова из института, подписанная временно исполняющим должность директора П. А. Гордеевым и директором Ю. М. Позаном, ещё более лапидарна: «Студента 3-го курса Судебно-Прокурорского Отделения Щипанова А. за прямую защиту сейчас, уже давно осуждённой и разбитой Иркутской парт[ийной]организацией, контрреволюционной, антисоветской группировки под руководством [студента] Горичева, имевшейся в Институте сов[етского]права; за двурушничество, выразившееся в оправдании себя и замазывании своих старых троцкистских взглядов и великодержавного шовинизма; за дезорганизаторскую, контрреволюционную деятельность, выразившуюся в сколачивании вокруг себя всех “обиженных”, гнилых элементов среди студенчества в целях борьбы за место в руководстве Вузом, за продолжение прежней шовинистической позиции по отношению к нацменам, выражающейся в пренебрежительном к ним отношении, в оскорбительных кличках по адресу нацменов, выступающих на собрании и т. д. Из числе студентов исключён 5/I – 1935 года» ^{[4, л. 10-10 об.]}.

Вскоре 30 апреля 1935 г. А. И. Щипанов был арестован, осуждён Особым Совещанием НКВД СССР 14 октября 1935 г. по обвинению в контрреволюционной троцкистской деятельности на 3 года лишения свободы в Воркуте. Освобождён 17 февраля 1939 г. ^[20].

Участник Великой Отечественной войны с 1941 по 1945 годы, пехотинец, старший сержант, командир орудия, был трижды ранен. Фронтовой приказ № 459 Военного совета 2-го Белорусского фронта от 3 мая 1945 г., наградной лист на гвардии старшего сержанта, командира орудия 314 гвардейского стрелкового полка 102 гвардейской стрелковой дивизии А. И. Щипанова: «В боях с немецкими захватчиками старший сержант Щипанов Анатолий Иванович, три раза ранен. 31 декабря 1942 года в боях под Сталинградом в составе 93 артиллерийского полка 93 стрелковой дивизии тяжело ранен в плечо. 8 октября 1944 года в боях в Карелии в составе 65 стрелковой дивизии 38 стрелкового полка тяжело ранен в правую руку, вследствие чего ограничилось движение руки. 24 февраля 1945 года в боях в Померании в составе 314 гвардейского стрелкового полка 102 гвардейской стрелковой дивизии тяжело ранен в челюсть и височную кость. Гвардии старший сержант достоин награждения орденом «Отечественная война II степени». Начальник 1781 эвакогоспиталя майор мед[инской] службы Гартман. Зам. начальник 1781 эвакогоспиталя подполковник Червяков. 17 апреля 1945 г.» ^[7].

В 1950 г. А. И. Щипанов проживал в Первомайском овцесовхозе (ферма № 3, профессия не указана) Балаганского района Иркутской области. Это видно из его запроса институту о высылке дубликата диплома или справки для районного военкомата. Дальнейшая судьба репрессированного «троцкиста», израненного русского воина и защитника А. И. Щипанова, нам неизвестно. Известно лишь то, что до 1985 г. он не дожил, так как его нет среди награждённых орденом Отечественной войны участников войны, которым тогда очень правильно наградили всех доживших до 40-летнего юбилея победы фронтовиков.

Дукельский Адольф Максимович родился в 1903 г. в г. Царицыне в семье железнодорожного рабочего. Поляк. По окончании семилетней школы им. Эдисона в 1922-1924 гг. работал в деревообделочном комбинате в Царицыне, в 1924-1927 гг. служил в Рабоче-крестьянской Красной армии в 5 железнодорожном полку станции Орша, работал в Сталинградском комбинате деревообделочной промышленности (1928-1929), студент Сталинградского техникума изобразительного искусства по конструкторскому отделению с профилем техника-конструктора гражданских сооружений (1929-1932). Служащий слюдяной фабрики и городского совета в Иркутске (1932-1933). Беспартийный, одинокий. Студент Иркутского (Свердловского) правового института (1933-1935) ^[2]. Арестован 4 мая 1935 г., приговорён Особым совещанием при НКВД СССР 14 октября 1935 г. по обвинению в контрреволюционной троцкистской деятельности к 3 годам лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях. Срок отбывал в Воркутинском отделении Ухтпечлага – Ухтинско-печорский исправительно-трудовой лагерь. Освобождён 4 марта 1939 г. ^[11].

По советским меркам А. И. Щипанову и А. М. Дукельскому повезло. Они были арестованы в апреле-мае 1935 г. и осуждены во внесудебном порядке 14 октября 1935 г. (значит, проходили по одному делу), срок отбывали в Воркуте, освобождены в феврале–марте 1939 г. В 1937-1938 гг. за аналогичные деяния срок лишения свободы значительно увеличивался и по истечении срока наказания могли и не освободить, а могли освободить и повторно лишить свободы. Реакция на директивную статью «Уральского рабочего» руководства Свердловского юридического института последовала незамедлительно. Профессор Свердловского института Советского строительства Г. Ривин представил 5 мая 1937 г. (раньше газетной заметки, опубликованной 8 мая) рецензию стенограммы лекции профессора Антропова «Кредитно-расчётные правовые отношения» ^{[6, л. 80-81 об.]}. Профессор Г. Ривин – это предположительно Григорий Соломонович Ривин – с 1937 г. работал в Казанском юридическом институте ^{[1, л. 19]}, затем в Казанском филиале Всесоюзного заочного юридического института, а с 1959 г. – в связи с его ликвидацией на кафедре гражданского права и процесса юридического факультета Казанского государственного университета, преподавал до 1960-х гг. трудовое право и гражданский процесс, кандидат юридических наук, доцент, автор работы «Правовое регулирование дисциплины труда рабочих и служащих по советскому законодательству. – Казань, 1948» ^{[21, с. 48]}.

В рецензии автор предопределил последующие обвинения профессора Антропова в политически вредных, антимарксистских формулировках, извращающих марксистско-ленинское учение. В качестве доказательства, как это было принято в марксистской науке, служили цитаты из «священных текстов» Сталина и Ленина.

Рецензент обнаружил следующие «политические извращения» И. А. Антропова: «Один из пороков лекции: подмена анализа правовых форм экономическими рассуждениями, что является отражением и влиянием контрреволюционной ликвидаторской политики Пашуканиса в отношении советского права… В лекции приводится цитата из заключительного слова т. Сталина на XIV съезде ВКП (б) по вопросу о торговой и денежной системе в условиях пролетарской диктатуры… Тов. Сталин, освещая диалектику развития торговли и денежной системы в условиях пролетарской диктатуры, подчёркивает, что социалистические элементы овладевают этими элементами буржуазии [деньги, кредит, банки – Р.Н.] и тем самым последние перестают служить “орудием буржуазии”, их назначение изменяется принципиально коренным образом в пользу социализма. У проф. Антропова получается по смыслу текста, что с одной стороны ещё остаётся оружие и методы буржуазии, с другой они меняют принципиально свою природу. Такой комментарий даёт запутанное и извращённое освещение вопроса, с предельной ясностью изложенного тов. Сталиным…

Проф. Антропов, характеризуя общественное устройство СССР, говорит о создании фундамента социалистической экономики, но не говорит о том, что в нашей стране “уже осуществлена в основном первая фаза коммунизма, социализм” /Сталин/… Совершенно неправильно приписываются Сталину слова – термин “уничтожение” государства. Известно, что в ряде работ т. Сталин, излагая марксо-ленинскую диалектику “засыпания”, отмирания государства, не пользуется термином “уничтожения”…

К. Реннер характеризуется в одном месте /с. 31 стенограммы/ как “австро–марксист, социалист-утопист”. Меж тем известно, что Карл Реннер, /он же Карнер/ – один из подлейших меньшевистских теоретиков II интернационала, извращающих и опошляющих марксизм, как в области экономики, так и в области права. Реннер “не просто “социалист-утопист”, а “лакей буржуазии”, как его называет В. И. Ленин, агентура буржуазии в рабочем движении» ^{[6, л. 80-81 об.]}. В адрес Карла Реннера (1870-1950) – лидера австрийской социал-демократической партии, теоретика австромарксизма, видного австрийского государственного деятеля (первый федеральный канцлер Австрии после распада Австро-Венгерской империи (1918-1920), первый президент Австрии после Второй мировой войны (1945-1950)) допускалась только отборная брань. Не нужно опровергать оппонента, противопоставить ему какие-либо аргументы, достаточно разоблачить его как продажного агента буржуазии.

Комиссия, созданная дирекцией и профсоюзным комитетом Свердловского юридического института под председательством доцента С. А. Голенева, проверила конспекты по финансовому праву ряда студентов III курса (Коблова, Николаева, Игналина, Потанина и др.) и провела беседы с ними ^{[6, л. 82]}. Неумолимо надвигалось коллективное разоблачение, осуждение, увольнение, арест и расстрел старого профессора.

К статье прилагаются два приложения из ранее не публиковавшихся документов из Государственного архива Свердловской области (ГАСО), подготовленные к печати автором статьи.

Приложение № 1

Замечания на лекцию проф. Антропова ^{[6, л. 80-81 об.]}

1. Как видно из названия темы, лекция должна быть посвящена изучению кредитно-расчётных правоотношений. Меж тем в лекции освещаются, главным образом, экономические вопросы: сущность и роль банков при капитализме и в переходном периоде. В довольно пространном введении в лекции проф. Антропов заявляет, что студентам уже известны роль и значение кредита, роль банков, т. к. соответствующие знания получены при изучении политэкономии. Какие же основания пережёвывать экономические вопросы в явный ущерб правовому анализу. Если не знать названия темы и вводных замечаний, трудно догадаться, что лекция имеет своим предметом изучение правовых форм кредитно-расчётных отношений. В результате правовые вопросы в лекции освещены бегло и поверхностно. В этом, на мой взгляд, заключается один из пороков лекции: подмена анализа правовых форм экономическими рассуждениями, что является отражением и влиянием контрреволюционной ликвидаторской политики Пашуканиса в отношении советского права /порок, который до недавнего времени был присущ ряду «специалистов»–правовиков/. 2. Экономические рассуждения, данные в лекции по ряду отдельных вопросов нечётки, беспредметны или же извращают марксо-ленинскую теорию. Так, /на стр.10. стенограммы/ дано следующее определение банков: «банки, кредит и деньги – это форма кредитно–банковского обращения». Это беспредметное, никчёмное определение, в лучшем случае – тавтология. 3. В лекции приводится цитата из заключительного слова т. Сталина на XIV съезде ВКП (б) по вопросу о торговой и денежной системе в условиях пролетарской диктатуры. Приводя соответствующую цитату, проф. Антропов даёт следующий «комментарий»: «Методы и орудия буржуазии – это ещё деньги, ещё кредит, ещё банки /подчеркнуто мной, Г. Р./, но с другой стороны»… дальше говорится о принципиально новой природе кредита и денег в условиях пролетарской диктатуры /последнее разумеется правильно/, т. е. по смыслу приведённого текста стенограммы получается, что в условиях пролетарского государства сохраняются «орудия буржуазии». Тов. Сталин в цитируемом заключ[ительном] слове говорит: «Дело вовсе не в том, что торговля и денежная система является методом «капиталистической экономики». Дело в том, что социалистические элементы нашего хозяйства, борясь с элементами капиталистическими, ОВЛАДЕВАЮТ ЭТИМИ МЕТОДАМИ И ОРУЖИЕМ БУРЖУАЗИИ / подчёркнуто мною – Г.Р./ для преодоления капиталистических элементов, что они с успехом используют их против капитализма, с успехом используют их для построения социалистического фундамента нашей экономики». /см. Ленин и Сталин, т. Ш, 1936 г., стр. 36/. Таким образом, тов. Сталин, освещая диалектику развития торговли и денежной системы в условиях пролетарской диктатуры, подчёркивает, что социалистические элементы овладевают этими элементами буржуазии и тем самым последние перестают служить «орудием буржуазии», их назначение изменяется принципиально коренным образом в пользу социализма. У проф. Антропова получается по смыслу текста, что с одной стороны ещё остаётся оружие и методы буржуазии, с другой они меняют принципиально свою природу. Такой комментарий даёт запутанное и извращённое освещение вопроса, с предельной ясностью изложенного тов. Сталиным. 4. В лекции проф. Антропов говорит о том, что слова т. Сталина о новой функции денег целиком и полностью подтвердились и тут же продолжает /с. неразборчиво стенограммы/: «фундамент социалистической экономики создан, а сейчас мы уже, товарищи, получили оформление всего нашего здания – конституцию социалистического общества», и известно, построение фундамента социалистической экономики уже завершилось ещё в третьем решающем году I-й пятилетки /см. решения XVII партконференции/. Проф. Антропов, характеризуя общественное устройство СССР, говорит о создании фундамента социалистической экономики, но не говорит о том, что в нашей стране «уже осуществлена в основном первая фаза коммунизма, социализм» /Сталин/. Проф. Антропов юридически трактует Конституцию как оформление «здания»/какого – Г. Р./. Конституция – не просто оформление здания, в виде орнамента, не внешняя оболочка, а закрепляет победы социализма, закрепляет принципы социализма, осуществленных в нашей стране. «Конституция – это регистрация и законодательное закрепление тех завоеваний, которые уже добыты и обеспечены» /Сталин/. Надо было дать чёткую и ясную характеристику нашего общественного устройства и новой Конституции СССР в соответствии и в духе указаний т. Сталина. Меж тем проф. Антропов «науки не выдумал», своих открытий не сделал, в освещении вопроса запутал. 5. В одном месте стенограммы говорится о закономерности развития банков и тут же говорится о закономерности развития банков в условиях пролетарской диктатуры, при этом формулировка вопроса способна породить грубое, ошибочное, принципиально неверное понимание вопроса, будто закономерности развития банков в советском государстве вытекают из закономерностей развития капиталистических банков, что является грубейшим извращением марксизма. В дальнейшем изложение вопроса о развитии банков, проф. Антропов придерживается этой извращающей марксо–ленинскую теорию формулировки. 6. Советское кредитное право определяется как «основная /Г.Р./ форма политики социалистического государства» /с. 24/, почему сов[етское] кредитное право – «основная форма политики» – это секрет лектора. Очевидно, речь может идти об «особой» /специфической/ форме политики. Но и последнее определение, до недавнего времени принятое некоторыми правовиками, не удовлетворяет, на мой взгляд, требованиям марксо–ленинского определения советского социалистического права. Сов[етское] социалистическое право – это активная воля рабочего класса, воля народа, выраженная и закреплённая в законе. Вопрос об определении социал[истического] права необходимо обсудить на кафедре Института. Необходимо также обсудить, что понимает проф. Антропов под пролетарским правом /в лекции говорится о пролетарском и социалистическом праве/. 7. К. Реннер характеризуется в одном месте /с. 31 стенограммы/ как «австро–марксист, социалист-утопист». Меж тем известно, что Карл Реннер, /он же Карнер/ – один из подлейших меньшевистских теоретиков II интернационала, извращающих и опошляющих марксизм, как в области экономики, так и в области права. Реннер «не просто “социалист-утопист”, а “лакей буржуазии”, как его называет В. И. Ленин, агентура буржуазии в рабочем движении. Следует отметить, что, наряду с приведённой оценкой, искажающей, затушевывающей действительную сущность социал–реформизма, социал–фашизма, в дальнейшем в лекции Реннер характеризуется, как социал–фашист и дается критика «теории» Реннера. 8. В лекции проф. Антропов, ссылаясь на т. Сталина /цитаты из трудов т. Сталина по этому вопросу не приводятся/, говорит: «уничтожение, отмирание государственной власти происходит путём коренного усиления и укрепления её /последнее, разумеется, правильно/. Тут же сказано, что аналогично государству «уничтожается» и банк в коммунистическом обществе. По поводу приведённого тезиса проф. Антропова необходимо отметить следующее: a) во-первых, совершенно неправильно приписываются Сталину слова – термин «уничтожение» государства. Известно, что в ряде работ т. Сталин, излагая марксо-ленинскую диалектику «засыпания», отмирания государства, не пользуется термином «уничтожения». б) Ленин в работе «Государство и революция» подчёркивает, что «выражение государство отмирает выбрано очень удачно, ибо оно указывает на постепенность процессов и на стихийность его». в) В указанной работе Ленин, разоблачая искажение оппортунизмом взглядов Энгельса об отмирании государства, говорит: «на деле Энгельс пишет об уничтожении пролетарской революцией государства буржуазии, тогда как слова об отмирании относятся к пролетарской государственности после социалистической революции». г) Ленин в одном месте названной работы /т. XXI, с. неразборчиво/, говоря об уничтожении–отмирании государства, тут же поясняет: «мы ставим себе конечной целью уничтожение государства, т. е. всякого организованного систематического насилия, всякого насилия над людьми вообще». д) в лекции совершенно неправильно ставится знак равенства меж «уничтожением» государства и «уничтожением» банков при полном коммунизме. По отношению к банкам ничего не сказано о необходимости на высшей фазе коммунизма аппарата учёта для «управления вещами», сравните программы ВКП (б): «по мере организации планомерного общественного хозяйства это приведёт к уничтожению банка и ПРЕВРАЩЕНИЮ ЕГО В ЦЕНТРАЛЬНУЮ БУХГАЛТЕРИЮ КОММУНИСТИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА» /издание 1936 г. с. 67/. Марксо-ленинская диалектика конкретна и революция в применении к данному вопросу она [так в тексте документа] требует различения меж аппаратом «управления людьми», который отмирает при полном коммунизме и аппаратом «управления вещами», который развиваясь и преобразуясь, сохраняется и на фазе коммунистического общества. Приведённая же в лекции формулировка антидиалектична по своему существу. Представляя эти замечания кафедре гражданского права Юридического Института, считаю необходимым отметить, что не представляется возможным судить о том, подвергалась ли стенограмма корректуре и что лекция никем не подчищена. Считаю необходимым обсудить содержание лекции на кафедре гражданского права. Г. РИВИН. Институт Сов. строительства Ленина, 42 5/V – 1937 г.

Приложение № 2

Вражеский глашатай на научной кафедре

Кринцеев Я., студент Свердловского юридического иснтитута

^[13]

Разоблачение контрреволюционной троцкистско-право-реставраторской деятельности Пашуканиса и его группы на правовом фронте, которые «с величайшей наглостью делали дело врагов социализма, пытающихся подорвать наше право, – один из мощных рычагов диктатуры рабочего класса и советского государства» (Вышинский, «Правда»), обязывает к усилению большевистской бдительности на этом участке, разоблачению всех антимарксистских взглядов и представлений, долго проповедовавшихся школой Пашуканиса в учебных заведениях.

В Свердловском юридическом институте не учтено по-серьёзному указание «Правды». Иначе чем объяснить факт, что научной кафедрой хозяйственного права здесь ведает неразоблачённый буржуазный идеолог, глашатай антимарксистских взглядов в области теории государства и права – проф. Антропов.

Чтобы яснее обрисовать политическое нутро Антропова, следует сказать, что в прошлом это – видный колчаковец, юрисконсульт штаба Колчака. Сейчас этот вражеский толкователь теории государства и права, хитро маскируясь, орудует на научной кафедре Юридического института.

Политической слепотой руководителей и некоторых научных работников института объясняется, что Антропов, проповедующий в своих «научных» трудах троцкистскую правореставраторскую контрабанду, не разоблачён. Ведь стоит только заглянуть в некоторые его труды, чтобы обнаружить вражеские руки. Например, в работе «Октябрьская революция и право» Антропов обходит и замалчивает чёткое марксистское понятие о производственных, классовых отношениях и классовых противоречиях.

В другом месте Антропов писал: «Государство – наиболее общая и публично-властная территориальная организация классового господства». Но ведь это же полное извращение марксистско-ленинского определения сути государства, как аппарата господствующего класса и продукта непримиримых классовых противоречий общества. Таким извращением является толкование Антроповым права, которое, по его мнению, «надстройка, состоящая из особых идеологических общественных отношений, особой психики и особой идеологии». Как известно, марксистское определение права совершенно иное, оно есть «воля господствующего класса, возведённая в закон» (К. Маркс).

Это не всё. В вопросе союза пролетариата с крестьянством Антропов протаскивал явно вражескую контрабанду. Он клеветал на наши братские компартии в следующей тираде: «В советской России всё новые и новые миллионы на деле учатся управлять нашим государством. Чемберлены этого не хотят знать. Не знает, к сожалению, и рабочий авангард Западной Европы».

Не будем приводить многих иных фактов вражеской фальсификации. Удивительно одно, что этот человек до сего времени выступает с фальшивыми, лженаучными лекциями по предмету хозяйственного права.

В лекциях Антропов продолжает протаскивать чуждую идеологию, извращает учение Ленина–Сталина о государстве, утверждает, что Карл Реннер, Отто Бауэр являются австро-марксистами, а Каутский – «марксистом» в Германии, процеживая сквозь зубы, что у них имеются «зёрнышки фашизма». Хороши зёрнышки!

За все годы работы в Свердловском юридическом институте Антропов был прямым или косвенным образом связан с разоблачёнными троцкистскими группами в институте – Горичева, Воронова (1934 г.), Щипанова и Дукельского (1935 г.), которым он давал свои запрещённые труды и которых консультировал.

Не унимается он и в последнее время, приближая к себе политически неустойчивых студентов, «воспитывая» их на вражеский лад. Так, например, Ступин, являющийся секретарём комсомольской организации, который был тесно связан с троцкистом Чесноковым и рьяно защищал Чеснокова вплоть до ареста последнего, и который демагогически разлагает комсомольскую организацию, является «любимым учеником» и близким Антропову человеком.

Перед Юридическим институтом поставлена серьёзнейшая задача выковки достойных кадров, проводников революционной законности, проводников Сталинской Конституции, которые, «будучи чутки к революционным потребностям момента, умели бы каждый шаг осмыслить с точки зрения основных задач политики партии и марксистской теории и в то же время, что главное, были бы чужды только “юридического фетишизма”» («Правда»). И особенно нетерпимы здесь политическая беспечность и ротозейство.