На службе у шефа: роль турецкой художественной литературы в репрезентации власти в годы президентства И. Иненю (1938-1945)

Гегамян Варужан Гегамович Аспирант, Восточный факультет, Санкт-Петербургский государственный университет 191011, Россия, г. Санкт-Петербург, ул. Невский, 40-42 Gegհamyan Varuzhan Gegհam Post-graduate student, Secretary, Saint Petersburg Regional National-Cultural Autonomy 191011, Russia, St. Petersburg, Nevskyi Prospekt 40-42 varuzhan.geghamyan@gmail.com Другие публикации этого автора

10 ноября 1938 года от продолжительной болезни скончался первый президент Турции Мустафа Кемаль Ататюрк. На следующий день турецкий парламент почти единогласно избрал Исмета Иненю в качестве нового президента. Началась новая страница в истории Турции, которая еще современниками получила название «Период/время национального шефа» (Milli Şef Dönemi). В 1938-1950 гг., пока Иненю был президентом, имели место значимые изменения почти во всех сферах жизни республики: от идеологических и культурных преобразований до изменения политического строя в стране (переход к многопартийной системе правления) и образования культа личности Иненю. Однако как в отечественной, так и в зарубежной (турецкой и западной) историографии этот период до недавнего времени удостаивался небольшого внимания. Преобладающий историографический нарратив представлял этот период как простое и естественное продолжение прежнего кемалистского режима, созданного Ататюрком. Однако, как справедливо указывает турецкий историк Дж. Кочак, «нельзя утверждать, что в политике Иненю все было по старому и продолжало оставаться таковым» ^{[1, С. 377]}.

Подобная ситуация была связана с более обширной проблемой изучения истории модернизирующихся незападных обществ. Доминирующий подход в исследовании вопросов кемализма и раннереспубликанской истории Турции был продиктован «метанарративом» о модернизированной и вестернизированной Турции. В самой Турции государство тиражировало примордиальный националистический подход к истории, который оставил сильное влияние на известных исследователей Турции и Ближнего Востока двадцатого века (Б. Льюис, С. Шоу, Ф. Ахмад, Н.Г. Киреев, А.Ф. Миллер и другие). С распространением идей модернистских исследователей (Э. Геллнер, Э. Хобсбаум, Б. Андерсон) и новых подходов и методов в исторической науке изменился и исследовательский фокус специалистов по истории Турции. Историков по прежнему интересует тема кемализма, однако в центре исследования ставится уже не центральная власть и его реформы, а проблемы, которым до этого не придавалось достаточной значимости. За последние два-три десятилетия турецкими и западными исследователями были созданы работы, в которых рассматриваются вопросы, посвященные таким темам как структура и механизмы функционирования кемалистской власти, нациестроительство, отношения государства и социума, экономическая и социокультурная повседневность Турции, этническая политика и т.д.

В течение более семидесяти лет Исмет Иненю участвовал и влиял на почти все значимые процессы во внутренней и внешней политике Турции. Однако репрезентация Иненю как в науке, так и в общественном сознании, всегда изображала его в тени Ататюрка ^{[2, С. 4]}. На вышеуказанной новой историографической волне роль Иненю в жизни Турецкой республики подверглась пересмотру. Появились исторические труды, которые затрагивали разные аспекты деятельности Иненю.^[1] В частности, стоит выделить несколько из них. Турецкий автор Дж. Кочак посвятил этой теме двухтомник «Türkiye’de Milli Şef Dönemi» (Период Национального шефа в Турции), в котором рассматривались исторические события, произошедшие в период президентства Иненю ^[3]. Американский историк Дж. Вандерлиппе в своей монографии сфокусировал внимание на исследование зарождения многопартийного режима и роль Иненю в этом процессе ^[2]. Историк М. Хепер в своей работе попытался создать психологический портрет Иненю ^[4]. В отечественной историографии, к сожалению, период «Национального шефа» рассматривался преимущественно в контексте Второй мировой войны, советско-турецких отношений и межпартийной борьбы. Между тем, разные аспекты социокультурной трансформации республики не были подвергнуты основательному исследованию. Нам известен только один труд башкирского исследователя Б.Д. Нуриева «Культура в Турции при Исмете Иненю (1938 – 1950): историческая наука, языкознание и литература», в котором автор рассматривает культурную политику в период правления Исмета Иненю ^[5].

Все эти работы так или иначе затрагивают вопросы авторитарного правления и образования культа личности Иненю, однако ни в одном из них подробно не рассматриваются причины и механизмы образования данных явлений. Чаще всего авторитарная система власти и культ личности объясняется как результат вынужденной меры кемалистов для проведения быстрых реформ политической системы и влияния тоталитарных режимов на кемалистскую власть. Между тем, авторитаризм и феномен культа, как мы попытаемся показать, неразрывно связаны с политическими и культурными трансформациями модернизирующейся Турецкой Республики, которые продолжают влиять на историческое развитие этого государства до наших дней.

В данной статье мы продемонстрируем причины возникновения авторитарного правления и харизматического лидерства Иненю в условиях принудительной модернизации, на примере художественной литературы раскроем некоторые механизмы образования и функционирования культа личности турецкого лидера. Также мы рассмотрим другие примеры современных культов на Ближнем Востоке и покажем некоторые закономерности их появления и функционирования.

Авторитарная модернизация

В 1923 году на центральной части территории бывшей Османской империи была образована Республика Турция. Основателем этого государства была военно-бюрократическая младотурецкая элита, которая на протяжении нескольких десятков лет добивалась модернизации османского государства ^{[6, С. 95]}. Этот процесс в итоге закончился образованием нового государства. Новую элиту возглавлял военный Мустафа Кемаль (Ататюрк), который был ярым сторонником ускоренной модернизации турецкого общества и государственного строя по западному образцу ^{[7, С. 199]}. В одном из интервью французскому журналисту Кемаль заявил: «Наша политика, наши традиции, наши устремления будут направлены на то, чтобы Турция стала европейской страной, или точнее, страной, ориентирующейся на Запад» ^{[8, С. 157]}.

Модернизация и вестернизация, согласно трактовке Кемаля и его сподвижников (кемалистов), подразумевали создание секулярной, правовой, националистической политической, экономической и социокультурной систем. Для этого были начаты широкие реформы, которые касались всех сфер жизни молодой республики. По замыслу кемалистов, заимствование политической, экономической и правовой западной культуры должно было привести к перестройке общественных отношений турецкого общества. Однако этого не произошло, что было обусловлено «традиционализмом» турецкого социума.

В условиях принудительной или заимствованной модернизации незападное (в данном случае - турецкое) общество распадается. Вместо традиционных форм коллективной солидарности не образовываются новые естественные формы, которые должны были обеспечить прогрессивное развитие государства и социума ^{[9, С. 740]}. В результате, политические элиты сознательно используют механизмы (симулякры) «власти традиции» для принудительной солидаризации общества. К этим социально сконструированным механизмам относятся властная вертикаль (иерархия), государственная идеология, исторический миф, конструирование новых «традиционных» структур и этничности, харизматическое лидерство ^{[9, С. 741]}. Применение этих механизмов, в свою очередь, приводит к установлению авторитаризма, которая имеет форму так называемых «имитационных демократий» ^{[9, С. 740]}.

Под руководством младотурецкой военно-бюрократической элиты Турция дважды предприняла попытку ускоренной широкомасштабной модернизации. В обоих случаях установленный изначально либеральный политический порядок (по европейскому образцу) имел короткую жизнь и быстро перетек в полноценный авторитарный репрессивный режим, которой были присущи признаки диктатуры ^{[10, С. 176]}. В Османской империи плюралистический режим просуществовал до 1913 года, когда после январского военного переворота младотурецкая «Партия Единение и прогресс» во главе с «триумвиратом» (Энвер паша, Талаат паша и Джемаль паша) установила полный контроль над внутриполитической жизнью империи ^{[10, С.110]}.

В республиканской Турции Народно-республиканская партия (НРП), которая служила для Мустафы Кемаля политической опорой, монополизировала власть в стране с 1925 года. С середины 1930-х партия слилась с государственным аппаратом ^{[8, С. 216]}. Попытки создания оппозиционных партий заканчивались неудачей ^[11]. Имело место тотальное вмешательство государства во все сферы жизни - от экономической до социально-политической ^{[8, С. 216]}. Кемалистские реформы насаждались сверху и не оставляли возможности для равного диалога с населением. Это вызывало недовольство и оппозиционную реакцию большинства ^[12]. Правящая элита применяла механизмы солидаризации общества. Главенствующей идеологией стал кемализм, создавался исторический миф единства турецкой нации, властная вертикаль была основой политической системы.

В создавшихся условиях авторитарной модернизации особенно усиливалась роль лидера страны. С одной стороны, лидер становился стержнем новой иерархической вертикали власти, которая функционировала на основе личной преданности ^{[9, С. 745]}. С другой стороны, лидер, через свою харизму, обеспечивал консолидацию традиционного общества в условиях модернизационных реформ ^{[9, С. 745]}. При этом, харизматический образ лидера являлся ключевым, потому что в обществе, где доминирует субстрат архаического мышления, именно сверхчеловеческие личностные качества дают лидеру возможность использовать легитимное насилие в управлении.

Необходимость в харизматическом лидерстве особенно сильно осознавалась в период однопартийной власти в Турции (1925-1946). Мустафа Кемаль (1923-1938), будучи одним из (но не единственным) руководителей кемалистской революции, сразу после установления своей единоличной власти начал конструкцию своего харизматического образа, который очень быстро перерос в его культ ^{[13, С. 132]}. Харизматическое лидерство давало ему возможность сохранить и развить сложившеюся авторитарную систему власти, а также обеспечить реализацию модернизационных реформ.[i] Приемник Ататюрка, Исмет Иненю (1938-1950), который также был представителем указанной военно-политической элиты, был избран в качестве президента с точки зрения сохранения и развития системы и дальнейшей солидаризации общества ^{[2, С. 31]}.

Харизма и властная коммуникация

Харизма является тем фильтром, через который лидер общается со своей аудиторией, обеспечивая процесс властной коммуникации, так необходимой для ее легитимности. Если естественные харизматические качества отсутствуют, харизматические образы лидера конструируются через разные каналы (медийные и публично-пространственные площадки) и формы (речевые/вербальные, визуально-декоративные и игровые). В определенных условиях,[ii] сакральное облагораживание и возвышение личности лидера через пропаганду приводит к образованию культа личности ^{[14, С. 12]}.

Кемалистская власть уделяла важное место властной коммуникации через харизматический образ лидеров. Кроме кадровых, институциональных, социально-культурных и экономических действий политическое руководство Турции с первых же дней начало укреплять свою образно-символическую сторону, таким образом укрепляя и материализуя властный диалог с обществом. В свою очередь этот диалог способствовал легитимизации харизматического лидерства и подпитывал устои властной системы. Общество становилось участником коммуникации с властью через символические действия и пропагандистские «спектакли», таким образом передавая харизматическому лидеру обратные сигналы и легитимизируя власть последнего.

Для репрезентации образов власти применялись разные медиумы. Главенствующая роль в деле распространения образов власти принадлежала печатной прессе. Печать являлась наиболее разветвленным средством пропаганды ^{[15, С. 4]}. Кроме периодической прессы, которая находилась под строгим контролем власти ^[16], агитацией занимались также созданные специально для распространения идей кемализма журналы «Кадро» (Kadro), «Юлькю» (Ülkü), «Фикир Харекетлери» (Fikir Hareketleri), «Варлык» (Varlık), а также другие печатные периодические и непериодические издания и материалы (книги «Справочник десятилетия» («Onuncu Yıl Rehberi»), «Книга-ежегодник 15-летия НРП» («Cümhuriyet Halk Partisi On Beşinci Yıl Kitabı»), локальные печатные издания Народных домов («Kaynak», «Halkevi», «Doğuş», «Taşpınar» и т.д.) и другие. Важными атрибутами пропаганды являлись уроки турецкой революции (Türk İnkılâp Dersleri) в университетах, уроки по Истории и гражданству в школах (Tarih ve Yurttaşlık Bilgisi Dersleri).

Значительная часть образов власти создавалась через речевые/вербальные конструкты, которые появлялись на указанных носителях. Как отмечает отечественный историк М. Бойцов, речевые образы имеют разные выражения - от простых именований и трактатов о царской власти и о долге гражданина до метафор и эпосов о нем ^{[17, С. 18]}. Сам текст (в первую очередь бюрократический текст) является инструментом распространения и подчинения власти. Как показал американский исследователь Б. Мессик, создание и интерпретация текстов, как административных и юридических, так и священных, являются основными путями обоснования и управления власти в исламском обществе, создания иерархической вертикали власти ^{[18, С. 252-253]}.

Особое место в конструкции вербальных образов власти занимали художественные произведения. Поэмы, романы, стихотворения, песни и другие художественные произведения, в которых имели место метафорические и фигуративные описания власти и личности лидера, благодаря своему содержанию были понятны широкому слою населения. Это было обусловлено двумя факторами. Во-первых, использование символики из традиционного тюркского фольклора делало властную коммуникацию намного более понятным для турецкого общества (в отличии от заимствованных новых символов из западной политической культуры). С другой стороны, стихотворения и поэмы, чтение которых было важным ритуалом во время национальных праздников и на днях памяти, по своему содержанию были знакомы турецкому населению, так как затрагивали темы недавнего прошлого: войны, переселения и т.д ^{[19, С. 196]}.

Использование художественных произведений для конструкции харизматического образа власти было особенно широко распространено в период правления президента Исмета Иненю.

Конструкция харизматического образа Иненю

Образовавшийся после смерти Ататюрка вакуум во власти, а также логика сохранения и развития установленной политической системы и нужда харизматического лидерства в условиях продолжающейся модернизации подразумевали создание нового образа сильного лидера в лице Иненю с присущей ее харизматичностью. С этой целью с первого дня началось возвышение и сакрализация личности Иненю, что постепенно переросло в его культ. Значимым событием в создании харизматического лидерства Иненю был чрезвычайный съезд НРП в декабре 1938 года, во время которого президент Иненю был провозглашен неизменным председателем партии и «Национальным Шефом» (Milli Şef) ^{[20, С. 3]}. Присуждение титула национального шефа сопровождалось обоснованием, в которой, в частности, говорилось: «Политические партии являются политическими обществами, которые образовали граждане, объединенные вокруг своих убеждений для защиты национальных и отечественных высших интересов. В естественных условиях те представители нации, у которых схожие политические взгляды, сосуществуют отдельно. Только Шеф может объединить их и собрать в рамках одной организации. Во всех странах и в особенности там, где недавно была принята партийная система, очень важна роль национального шефа. Так как именно национальный шеф должен формулировать политические идеи и, усовершенствуя их, трансформировать в принципы, укоренять их в мозгах политических слоев и постоянно политически просвещать людей. НРП вел народ во время его борьбы за независимость и развитие… НРП сосредотачивает в себе всех граждан [Турции]. Принимая во внимание вышеуказанные обстоятельства, решено, что тот, кто будет избран президентом партии, должен нести звание «национальный шеф», чтобы иметь необходимый авторитет для осуществления вышеуказанных функций НРП. Считаем, что этот шаг наилучшим образом будет содействовать продвижению интересов страны» ^{[20, С. 35-36]}. Это решение можно считать манифестацией создания культа Исмета Иненю. Известный тюрколог К. Карпат так описывает создавшуюся ситуацию в первый период правления «Шефа»: «До 1946 г. президент был полубогом, который обожествлялся со стороны граждан, партийцев и СМИ. Критика в адрес президента жестоко наказывалась» ^{[21, С. 183]}.

После присуждения Иненю звания «Национального Шефа» началось «обобществление» образа президента посредством СМИ, которым принадлежало первенство в деле конструкции речевых образов харизмы президента. На первых полосах, в редакторских колонках, в статьях и в новостных рубриках встречались разного рода тексты, в центре внимания которых находилась личность президента. В такие дни, как день «Первой битвы при Иненю», «Второй битвы при Иненю», День подписания Лозаннского мирного договора, дни рождения Иненю «героические» и «великие» действия Национального шефа помещались на первую полосу газет и занимали почти всю страницу. Приведем несколько примеров из передовых турецких газет конца 1930-х и начала 1940-х годов: «Исмет Иненю был избран президентом единодушно и с аплодисментами» ^[22]; «Видеть нашего нового государственного шефа во главе нас - есть самая большая гарантия [сохранения] режима» ^[23]; «...ты сейчас во второй раз обновляешь неудачную судьбу, которая перевернулась со смертью Ататюрка...» ^[24]; «Победоносный командир, честный и верный политический деятель - Исмет Иненю» ^[25]; «Мы на его пути и всегда будем идти вперед, к лучшему за нашим новым шефом…» ^[26]. Несколько страниц газеты «Тан» (Tan) были полностью посвящены Иненю и носили название «Символ турецкой силы» ^[27]. А в журнале «Йеди Гюн» (Yedi Gün) вышли несколько больших очерков об Иненю, носящие красноречивое название: «Триумфальный и настоящий символ нашей национальной истории Исмет Иненю и его жизнь» ^[28]. «Геройственный, спокойный, правильный и честный государственный деятель: новый Турецкий президент Исмет Иненю» - под таким заголовком вышла газета «Улус», в котором рассказывалось об отношении других государств к президенту Иненю ^[29]. В журнале «Юлькю» (Ülkü), в главном печатном органе «Народных домов»[iii], периодически публиковались статьи и колонки, в которых читателям «объяснялось» значение титула «национальный шеф». Например, в разных статьях говорилось, что «Национальный Шеф – отец народа», «Он – воспитатель» и «все Его усилия направлены на образование и воспитание народа», «народ отдал свое будущее в надежные руки Национального Шефа», «Он представляет национальные чаяния», «подчиняться Национальному Шефу – значит исполнять желания народа» и т.д. ^{[30, С. 167]}.

Хвалебные и возвышающие личность президента Иненю высказывания встречались не только в основных газетах и журналах, но и появлялись в периодике более локального значения, как, например, газеты национальных меньшинств. В армянском культурно-литературном журнале «Ай Хоснак» («Հայ խոսնակ») можно встретить такую реакцию на избрание Иненю президентом: «Две гениальные фигуры: Ататюрк и Исмет Иненю»; «...мы с глубоким почтением преклоняемся перед новым и мудрым лидером» ^{[31, С. 51-53]}.

В большинстве текстов, которые касались президента Иненю, независимо от их формы и значения преобладали разные возвеличивающие президента эпитеты. Созданные в годы президентства Иненю титулы, звания и эпитеты должны были составлять символическую основу харизмы и власти Национального шефа над правящей государственной машиной и населением. Эпитеты в сознании общества превращались в символы реальности. Титул «Национального шефа» (Milli Şef) приобрел значение синонима для Иненю. В официальной документации, в партийной переписке к Иненю обращались именно как «Шеф» или «Национальный Шеф». Так, например, на уже упомянутом чрезвычайном съезде НРП в декабре 1938 года секретарь съезда Аднан Мендерес завершил собрание чтением предложения, которое декларировало о преданности съезда президенту Иненю. В этом тексте можно увидеть сразу несколько эпитетов, которые возвышают личность Иненю: «Мы с глубоким уважением предлагаем передать Великому президенту Турецкого государства и могущественному Башбугу доблестной турецкой армии, Национальному Шефу Исмету Иненю, который сегодня был избран неизменным председателем нашей партии, наше решение о сердечной преданности к нему» ^{[32, С. 38-39]}.

«К Иненю»

Как уже было отмечено, создание образов культа харизматического лидерства Иненю интенсивно проходила в художественной литературе. В условиях однопартийного авторитарного режима культурная жизнь Турции находилась под строгим контролем правящего режима, что значительно ограничивало возможности оппозиционных к власти культурных движений и течений ^{[33, С. 99]}. С приходом к власти Иненю доминирующей идеологией в сфере культуры стал «турецкий гуманизм», которая должна был обеспечить вестернизацию турецкой культуры. В основе этой идеолого-мировоззренческой установки легла идея о синтезе турецкой культуры с античной греко-римской культурой. Как отмечает Б. Нуриев, с 1939 года «официальная культурная политика властей стала проводиться в русле новой идеологии под лозунгом “возврата в античную греческую и римскую культуру”» ^{[34, С. 227]}.

Важное место в этой новой культурной парадигме занимало возвеличивание личности Иненю и НРП, которое в первую очередь проходило через художественную литературы. Учитывая высокий процент безграмотности среди населения Турции, роль художественных произведений усиливалась.[iv] Они использовались во время разных праздников и ритуалов, которые в свою очередь способствовали бессознательному усвоению информации населением.

Художественная литература 1940-х годов была важным местом борьбы и распространения идей и идеологий. В частности, именно видные представители турецкой прозы (Якуп Кадри Караосманоглу, Нурулла Атач, Фалих Рыфкы Атай и другие) являлись идеологами «турецкого гуманизма». Несмотря на существование оппозиционных групп писателей (таких, как поэты левых убеждений (Назым Хикмет, Сабахаттин Али и другие) [v] и поэты с «мусульманскими консервативными убеждениями» (Неджип Фазыл)), именно эта группа доминировала в турецкой художественной литературе ^{[34, С. 89]}. Они воспевали республиканский строй, национально-освободительную борьбу турецкого народа и роль Национального шефа в современной турецкой истории. Образ «Национального шефа» появлялся в разных жанровых категориях (поэма и проза, драматургия, фольклор), где тщательно и с усердием отмечалась деятельность президента ^{[1, С. 378]}. Своими произведениями представители этой группы пытались поддержать Иненю и его политику ^{[33, С. 100]}. Обратимся к некоторым примерам.

На следующий же день после избрания Иненю президентом одна из главнейших газет - ежедневник «Джумхуриет» (Cumhuriyet) - опубликовала стихотворение известного турецкого писателя Юсуфа Зия Ортача, посвященное Иненю. В стихотворении, носящее название «Иненю», автор сравнивает президента с вулканом, с вершиной горы, называет «автором победного мира (Лозаннский мир)» ^[35]:

Ты вершина горы...

Ты добавил луч света в нашу двадцатилетнюю жизнь,

Ты создал страну, на горизонте которого пылает солнце

Ты поставил подпись под самым блестящим победным миром.

Ты вулкан, пылающий с решительностью,

Ты море надежды, ты след молнии на века,

Эй, попутчик славной победы. Ты наш Исмет!

Дух нашего отца с небес поздравляет тебя![vi]

Встречающиеся в этом произведении сравнения Иненю с природой и природными явлениями носили частый характер в культурной продукции об Иненю. Эти явления имеют глубокие корни в традиционной тюркской культуре. Так, например, образ молнии занимает особое место в тюркской культуре и символизирует главное, самое мощное оружие бога ^[36]. Гора и вершина горы символизирует величие и центральность, и личность Иненю помещается в эту метафору.

С природными и другими метафорами перекликается стихотворение, которое появилось в праздничном номере газеты «Улус», посвященном празднику 23 апреля. В этот день в Турции отмечался День детей и национального суверенитета. Праздник играл важную роль в деле конструкции образа молодой, сильной республики и кемалистской власти ^{[19, С. 184-198]}. На странице, которая была полностью посвящена детям, были представлены произведения для самых маленьких читателей, в центре представлены фигуры Ататюрка и Иненю. Их окружают другие символы республики и благополучия - флаг, семья, архитектор Синан, весна. Каждому символу посвящено стихотворение либо короткий рассказ. За авторством Бейти Тургута под изображением Иненю было представлено детское стихотворение «Исмет Иненю» ^[37].

Исмет Иненю

Ты подоспел на помощь в тот момент,

Когда турецкая нация за жизнь боролась,

Ты добился тех идеалов, к которым стремился,

Ты дважды повоевал при Иненю;

Ты сделал все, чтобы преодолеть сложности.

Распространилась по четырем сторонам

Твоя слава,

История этого славного командира окружила.

Нету равных солнцу Иненю, светящимся над нами.

Этот свет, это солнце родилось от великого турка

И прогнало врагов из родины нашей.

Возвышайся с турецкостью, с историей,

Поднимайся, вставай как солнце над нами!

Отождествление Иненю с солнцем имело важное метафорическое значение, так как образ солнца часто встречался в древнетюркской культуре. Солнце символизировало культ предка, что еще раз упоминается в данной строке стихотворения: «...Этот свет, это солнце родилось от великого турка» ^{[38, С. 22]}.

В другом стихотворении уже упомянутого З. Ортача можно встретить еще один тюркский мифологический образ. Так, в стихотворении «К Иненю» автор сравнивает президента Турции с лошадью, который побеждает дракона:

...На горизонте человечества твое имя превратилось во флигель мира,

Оно конь, державший у себя поводья воинственного дракона! ^[39]

Как известно, в тюркской культуре конь занимает большое место, символизируя защиту, силу добра ^[29]. Между тем, в тюркской культуре дракон является символом подземелья ^{[40, С. 277]}.

В период президентства Иненю было создано большое количество художественных произведений, в которых, как мы уже увидели, возвеличивалась его личность. Так, например в 1943 году в Измире было издано произведение Исмаила Челика, в котором он описал жизнь Исмета Иненю, при этом почти превращая его в святого ^[41].

Наряду с этим создавались также музыкальные композиции. Стоит отметить, что песни и марши стали использоваться в пропагандистских целях особенно активно в 1940-х. В частности, они применялись во время предвыборных кампаний (начиная с 1943 года) ^{[42, С. 102]}. Песни и речи Иненю записывались на граммофонные пластинки и распространялись среди народа ^{[43, С. 353-355]}. Во многих песнях припев был посвящен Иненю. Например, в произведении «Тюркю[vii] Иненю» (İnönü Türküsü)[viii], можно услышать такие строки:

...У нас Иненю, спасающий родину.

Повелител наш Иненю Исмет,

Много хлопот он доставил врагу на фронте,

Глава победы - Иненю Исмет,

Отец турок - Иненю Исмет ^[44].

Примечательно то, что Иненю называется отцом турок, что перекликается с образом «другого» отца народа - Ататюрка. Песня была создана в пик усиления культа Иненю, что и дало возможность для претензий на присвоение образа отца народа, который был прочно закреплен за Ататюрком. Подобные «претензии» не были единичными. Так, в песне «Дастан[ix] об освобождении турка» (Türkün Kurtuluş Destanı) встречаем такие строки:

Он потопил Севр, и добился права в Лозанне,

Всех заворожил на политической арене.

Он непрестанно думает о государстве и народе,

Он присоединил страну железными сетями к Анкаре,

Это Иненю, наш отец и наш башбуг Иненю ^{[42, С. 103]}.

В художественных произведениях мы часто встречаем упоминание Лозанны. Символ Лозанны сопровождал образ Иненю повсеместно. Одним из главных символических основ для авторитета Иненю со дня основания республики являлось Лозанское мирное соглашение. Еще в статусе министра иностранных дел, Иненю возглавил Анкарскую делегацию на переговорах в Лозанне, в итоге которых был подписан мирный договор. Этот договор стал одним из важнейших символов Турецкой кемалистской республики. Официальная трактовка истории представляла Иненю как главного героя и автора «этой политической победы». Особую важность политический символ Лозаннского договора приобрел в период президентства Иненю как один из главных механизмов построения харизмы «героя-президента», «принесшего блестящий победный мир». В этом контексте применялись разные эпитеты, которые характеризовали Иненю: «Герой, разорвавший цепи рабства» ^[45], «Лозан - это Иненю!» ^[46] и т.д. Праздник дня Лозанны отмечался по всей стране и служил важным каналом тиражирования образа Иненю.

В качестве примера стоит привести уже упомянутое стихотворение писателя Юсуфа Зия Ортача. В стихотворении, наряду с другими похвалами, есть такие строки:

Ты добавил луч света в нашу двадцатилетнюю жизнь,

Ты создал страну, на горизонте которого пылает солнце

Ты поставил подпись под самым блестящим победным миром (подчеркивание - автор).

Во время предвыборной кампании 1939 и 1943 года НРП активно начала использовать аудио-пластинки, на которых записывались не только речи Иненю, но и песни, посвященные Национальному шефу ^[47]. В одной из песен мы находим такие слова:

Он потопил Севр, и добился права в Лозанне,

Всех заворожил на политической арене.

...

Это Иненю, Иненю наш отец и наш башбуг ^{[42, С. 103]}.

В январе 1946 года была создана Демократическая партия (Demokrat Parti). После июльских парламентских выборов в стране фактически перестал существовать однопартийный режим. В республике намного свободнее начала действовать пресса. Иненю лично одобрил создание новой партии. В мае 1946 года во время партийного съезда он отказался от титулов «Национальный шеф» и «Неизменный президент» партии.

Однако вышеуказанные политические преобразования не помешали, чтобы вокруг личности Иненю продолжалось конструирование образа великого лидера страны. В стране продолжали ставится статуи и бюсты Иненю, создавались и проводились культурные мероприятия, которые носили его имя, печатались работы, возвышающие личность президента Иненю. Была издана первая турецкая энциклопедия, носящее имя Иненю (İnönü Ansiklopedisi) (1943-1951), издавались почтовые марки, присуждались государственные премии имени Иненю (1946) и т.д. Возвеличивание культа Иненю через художественную литературу продолжилось до 1950 года. Одним словом, все формы конструкции харизмы продолжали действовать, иногда теряя только в масштабах. Основываясь на вышесказанном, можно заключить, что хоть и после 1945 года титул «Национального Шефа» был отменен, однако государство продолжало конструкцию культа Иненю.

***

С приходом новой власти в лице Демократической партии (1950) этот процесс приостановился. Однако практика конструкции образов харизматической власти (в том числе через художественную литературу) периодически применяется в политической жизни Турции и особенно усиливаются в периоды появления авторитарных тенденций власти. Так, показательна в этой связи фигура Аднана Мендереса, который сменил Иненю в качестве главного политика страны 1950-1960 гг. Изначально Демократическая партия во главе с Мендересом в короткие сроки попыталась убрать из публичного пространства символы власти и культа Иненю (были переименованы городские пространства, главный памятник Иненю на центральной площади Таксим был окончательно спрятан с глаз, со всех государственных учреждений были убраны портреты Национального шефа и т.д.). После чего Мендерес начал конструкцию своего сакрального образа, которое к концу его правления постепенно перерос в культ личности ^{[48, С. 238]}.

В современной Турции наглядным примером создания культа личности является образ президента Реджепа Тайипа Эрдогана. Начав политическую карьеру наравне с другими руководителями «Партии справедливости и развития», Эрдоган постепенно усилил свое влияние через свою харизму и подчинил себе весь партийный и государственный аппарат. Сегодня его харизматические образы распространяются через разные медиумы, в том числе и через литературные формы (стихотворения ^[49], художественные фильмы ^[50] и песни ^[51]), таким образом обеспечивая общественную мобилизацию.

Конструкция харизматического лидерства являлась важным элементом политической культуры почти во всех тех государствах Востока, где в условиях принудительной модернизации социальные конструкты традиционного общества подвергались трансформации. Эта особенность модернизации ярко проявила себя в других странах Ближнего Востока и республиках бывшего СССР. Так, американский исследователь Лиза Ведин подробно показала, что конструкция харизмы и культ Хафеза Асада в Сирии служили в качестве инструментов для подчинения и мобилизации масс и создания диалога с властью ^[52]. Похожую функцию выполнял культ Саддама Хусейна в Ираке ^[53]. Интересный пример конструкции харизмы представляет из себя президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов (носит титул «Аркадаг»), который заменив на этом посту Сапармурата Ниязова («Туркменбаши») сначала объявил о реформах, но очень быстро построил еще более жесткий авторитарный режим и начал конструкцию собственного культа, на котором держится вся государственная политическая система ^[54].

Заключение

Подводя итоги исследования, мы можем констатировать следующие выводы:

1. Заимствованная модернизация незападных (восточных) обществ чаще всего приводит к установлению авторитарного режима в государствах Востока. В таких условиях значимую роль играет сознательное создание образа харизматического лидерства, которое способствует сохранению политической властной системы и обеспечению властного диалога с обществом.
2. Зарождение культа личности и конструкция харизматического лидерства в Турции происходила в первую очередь через вербальные формы, так как художественные произведения, в которых имели место метафорические и фигуративные описания власти и личности лидера, благодаря своему содержанию и форме, были понятны широкому слою населения.
3. Сравнительное рассмотрение культов в других авторитарных режимах с турецким случаем раскрывает некоторые общие закономерности зарождения и роли харизматического лидерства в современном восточном обществе.