Формирование социологически ориентированного правового учения Иеринга (окончание)

Формирование социологического подхода к праву в творчестве Иеринга происходило на протяжении долгого пути становления и развития оригинального правового мировоззрения. Отдельные теоретические конструкты социологически ориентированного правового учения Иеринга нередко подвергались им модификации в последующих сочинениях и даже в рамках одного сочинения. Это можно сказать и о «Духе римского права» и о «Цели в праве». В предшествующем изложении начальных этапов становления социологически ориентированного правопонимания Иеринга была охарактеризована идеологическая и теоретико-методологическая связь его правовой теории с «юриспруденцией понятий», отталкиваясь от которой развивалось социологически ориентированное правовое учение Иеринга. Кроме того, поэтапно и на примере конкретных социологически ориентированных теоретических конструктов был исследован начальный период становления и последовательного углубления правовых взглядов Иеринга в направлении к целостному социологически ориентированному правовому мировоззрению. Задачи и характер дальнейшего исследования связаны с изучением двух творческих периодов Иеринга, которые характеризуют окончательный переход к социологически ориентированному правопониманию и законченное теоретико-методологическое оформление оригинального социологически ориентированного правового учения.

1. Следующий этап связан с появлением первого венского доклада (всего их было три), который Иеринг читал в качестве своей вводной лекции в связи со вступлением в должность профессора в Венском университете 16 октября 1868 г. Доклад назывался «Является ли юриспруденция наукой?» ^[16]. Вообще нужно сказать, что венские доклады – «Является ли юриспруденция наукой?», «Борьба за право» (1872) ^[17] и «О возникновении правового чувства» (1884) ^[19] - были своего рода ключом к познанию сочинении Иеринга, особенно позднего периода его творческой деятельности. В них содержалась как бы квинтэссенция правопонимания Иеринга.

В рассматриваемом докладе Иеринг выступил как ярый противник позитивизма, который он характеризует в резких высказываниях, как-то: «смертельный враг юриспруденции» ^{[16, с. 52]}, «он низводит юриспруденцию до ручного инструмента и с ним поэтому она должна бороться не на жизнь, а на смерть» ^{[16, с. 52]}, «основное зло юриспруденции, против которого она должна быть всегда начеку» ^{[16, с. 54]}, «позитивистский юрист – бездумное колёсико в правовой машине» ^{[16, с. 50]} и т.п.

Известный социолог права В. В. Лапаева справедливо отмечает, что «…социологическое направление правопонимания в значительной мере выросло из критики позитивного права и противодействия засилью поддерживаемого официальной властью легистского подхода» ^{[5, с. 68]}. В этой связи антипозитивизм Иеринга выражал как раз именно эту тенденцию, о которой пишет В. В. Лапаева. В венский период окончательно оформился переход Иеринга к социологическому пониманию права.

В докладе «Является ли юриспруденция наукой?» Иеринг сформулировал теоретическое обоснование своей правовой теории, разграничив её с позитивизмом и доктриной естественного права. Своё правопонимание Иеринг характеризует как реалистическое, а будущее философии права он видит в том, что она всё «более и более будет углубляться в реальный мир» ^{[16, с. 69]}. Доктрину естественного права Иеринг критикует за то, что она занимается лишь «абстрактными истинами, не касаясь нужд и опытов жизни» ^{[16, с. 63]}. Однако он не отрицает абстрактные истины, не пытается их «упразднить», как это пытался сделать его современник Маркс ^{[6, с. 489]}. В следствие этого социологизм Иеринга всегда носил ярко выраженный философский характер. Г. Радбрух справедливо заметил по этому поводу, что Иеринг рассуждает «подобно философу права в платье социолога», «облекая философско-правовое содержание своего учения в социологическую форму» ^{[9, с. 35]}.

«Взгляд одинокого отвлечённого от мира мышления в состоянии открыть истины в отношении вопросов права, т.е. отношений практической жизни, но миллионы, которые находятся в центре мира, которые знают жизнь, которые знают и чувствуют, что вызывает нужда; они жертвуют всем, и здоровьем, и жизнью, чтобы узнать истину, ведь их чувства и мышление, их интересы и потребности в конце концов придали форму праву – взгляд всех их был закрыт для истины? Кто будет спорить с тем, что во все времена великие мыслители опережали свой время, разве первые лучи восходящего солнца падали в глаза одинокого путника, который пришёл ему навстречу на вершине высокой горы, не раньше, чем в глаза массы, которая ещё спит в долине? Каждый большой прогресс в культуре - это восход солнца в истории, и сравним с ним также в том, что свет достигает вершины горы раньше, чем долины, и лишь постепенно проникает от вершины к низинам. Но в каком ослеплении можно поверить в то, что истина, чьей сценой является практическая жизнь, может быть отыскана на в самой жизни, а в мозгу учёного, что не мыслитель должен разыскивать жизнь, если он хочет её найти, а жизнь мыслителя» ^{[16, с. 65-66]}.

В правопонимании Иеринга философско-социологический синтез абстрактных идей и обусловленности правопознания и правопонимания социальной каузальностью, с одной стороны, демонстрировал особую преемственную связь с традициями философского исследования права, а с другой – характеризовал своеобразие использования и интерпретации Иерингом принципа социального реализма как соответствующей тенденциям его времени основной парадигмальной установки анализа социальный явлений. Сам Иеринг отмечал доминирующее влияние «реализма, который господствует над всей нашей эпохой…» ^{[16, с. 68]}.

В этот период постулирование социальной реальности в качестве объективной (независимой от человеческого сознания) наряду с антропоцентрической формулой о роли личности и индивидуального сознания явно создавало проблему неоднозначности и противоречивости разрешения артикулированного Иерингом основного вопроса философии (вопроса о соотнесении бытия и сознания) и применения принципа социального реализма к историко-социальной сфере. Признавая социальную реальность объективной, творцом этой реальности Иеринг считает активную созидательную личность. В этот период на основной вопрос философии о соотношении бытия и сознания Иеринг отвечает, что субъективное сознание и деятельность человека порождают объективный порядок (право, нравственность, мораль и т.п.). В дальнейшем, в поздних работах этот подход будет интерпретироваться совершенно наоборот. В рассматриваемый период Иеринг исходит из того, что правовая структура реальности в форме правовых понятий, рефлексируя социальную действительность, создаётся в историческом процессе деятельностью человека и в этом смысле является позитивной. Право, по Иерингу, лишь рефлексирует фактический жизненный порядок, реальную существующую систему отношений, конъюнктуру сил и интересов, практических потребностей и социальных целей, отыскивая для них социально «полезное» решение, придавая социальной жизни стабильность и устойчивость. Только в этой правовой форме социальная жизнь имеет условия для своего существования и развития.

В рассматриваемом первом венском докладе Иеринг заявляет, что конечными источниками права являются «человеческая совесть» и «практическая потребность» ^{[16, с. 66]}. «Первый и начальный источник права, - пишет Иеринг, находится в каждой человеческой груди, второй, который лишь к этому присоединяется, - это потребность, нужда жизни и практический ум, который искал для необходимых целей правовые средства» ^{[16, с. 67-68]}. В этой связи возникала другая проблема, а именно – проблема «обобщения» индивидуального опыта, трансформация его в правовую действительность.

Право, порождаемое практическими потребностями и интересами индивидуума, по Иерингу, предполагает непременное условие своего бытия – постоянное осуществление, так как то, что не осуществляется, не является правом или утрачивает характер права. Субъективное правовое сознание, включающее правовое чувство и представления о справедливости, имманентно включает в себя требование объективации, превращения в реальную правовую действительность в конкретных действия и поступках людей. Субъективное правовое сознание и реальная правовая действительность соотносятся по гегелевской формуле, согласно которой право, не может быть лишь субъективным представлением, которое бы не осуществлялось. Соответственно в правопонимании Иеринга лишь то субъективное правовое представление, которое осуществляется (осуществляется в социальной действительности или в истории, так как «история и исторически обусловленная жизнь» - это «место действия права» ^{[16, с. 68]}) является правовым, т.е. служит удовлетворению интересов и потребностей жизни, рефлексируется коллективным историческим опытом как элемент правовой структуры социальной действительности.

Кроме того, на данном этапе были сформулированы также идеи, представляющие интерес с точки зрения развития социологического правопонимания в творчестве Иеринга, об опасности «отчуждённой о жизни теории» ^{[16, с. 83-84]} и «ведущей роли судьи в дальнейшем совершенствовании права» ^{[16, с. 85-90]}. Когда судья превращается в «бесчувственный толковательный автомат» ^{[16, с. 87]}, то это следует рассматривать, по Иерингу, как одну из существенных опасностей для права и его развития. Судья должен быть критически настроен по отношению к закону и руководствоваться требованиями справедливости ^{[16, с. 87]}. Если судья механически применяет закон, не задумываясь о результате применения им закона, он как бы перекладывает ответственность на законодателя. Но таким образом он сам становится «бесчувственным, мёртвым колесом в машине юстиции» ^{[16, с. 87]}. Решение, которое принимается судьёй, основывается на тех же критериях, которыми должен руководствоваться законодатель, формулируя правовые нормы. Таким критериями являются: идея справедливости, целесообразности или общий смысл права. В этой связи Иеринг приходит к выводу, что задачей судьи является не только применение права, а его обнаружение и отыскание. Иными словами, судья должен стремится к тому, чтобы максимально точно рефлексировать потребности жизни, практические цели и задачи социальной действительности, исключая из правовой системы неправовые элементы, которые либо не отражают реальные потребности жизни, либо по формальным критериям являются неосуществимыми. Судья наделяется, согласно правовой теории Иеринга, функцией социального контроля за правом. С одной стороны, он критически оценивает закон, соизмеряет его с требованиями материальной и формальной осуществимости права, выявляет его правовой смысл, как средства для обеспечения реальных потребностей жизни и интересов. С другой стороны, судья, не ограничиваясь критической функцией, т.е. функцией социального контроля права, призывается к тому, чтобы искать право в конкретном случае, к «совершенствованию и расширению» права ^{[16, с. 89-90]}. Соответственно, в правовой теории Иеринга «судья, практик – это пионер прогресса права» ^{[16, с. 90]}.

2. Последующий этап связан со вторым венским докладом «Борьба за право» (1872). В этом докладе социологизм правопонимания Иеринга получает новое развитие. В содержании доклада нашли отражение как прежние социологизированные теоретические конструкты и исследовательские установки, так и новые объяснительные приёмы и теоретические измерения социологического правопонимания.

Во-первых, Иеринг ранее писал о том, что право возникает, образуется и развивается в длительном и напряжённом процессе, продолжающемся тысячелетия, и этот процесс сопряжён с миллионами человеческих жизней и судеб, ценой жизни и свободы которых были добыты простые истины, что человек как таковой может быть субъектом права или свободным (это сопоставление равнозначно в правопонимании Иеринга), что основная задача государства – осуществлять право и справедливость до максимально возможных пределов, и т.п.; эти простые (но правовые!) истины составляют вечное достояние человечества. В «Борьбе за право» социально-историческое познание и интерпретация права обобщается через сопоставление понятий «борьба» и «работа». Борьба за право, которая сопровождает исторически процесс возникновения, образования и развития права, является основным фактором эволюции права. По своей сути, «право – это постоянная работа, и не только государственной власти, но и всего народа» ^{[18, с. 23]}. «Вся жизнь права … зрелище беспрестанной борьбы и работы всей нации…» ^{[18, с. 23]}. «Каждый индивид, который оказывается в состоянии необходимости утверждать своё право, принимает участие в этой национальной работе, вносит свою лепту в дело осуществления правовой идеи на земле» ^{[18, с. 23]}.

Во-вторых, борьба за право понимается не только как историческая закономерность социального развития и эволюции права, но, поскольку Иеринг видит в праве основную движущую силу социальных изменений и социального развития, он формулирует программу социального развития посредством борьбы за право и призывает своих современников к этой непрестанной работе, которая ведёт к позитивным социальным изменениям и прогрессу права и общества. Позиция Иеринга о значение фактора борьбы в социальном развитии сближала его с социальной теорией его современника Маркса, который в «классовой борьбе» видел основной движущий закон истории. Обсуждая схожую общественно-политическую и правовую проблематику и при этом, используя схожие категории (борьба, интересы), оба мыслителя занимали антагонистические позиции. Социальные теории обоих внесли значительный вклад в развитие юридико-социологических исследований. Классовая борьба Маркса должна вести к установлению бесклассового общества при коммунизме. Исполнителем этой программы социального развития, по Марксу, является отдельный общественный класс – пролетариат, который является носителем революции. Классовая борьба направленна на уничтожение одного класса другим, радикальной смены существующих отношений господства. Программа социальных изменений, согласно марксизму, отличалась радикальным стремлением преобразовать социальную действительность. В этой программе задавалась конечная цель – бесклассовое общество.

Борьба за право, согласно Иерингу, является основным фактором прогресса права. Она не направленна против правопорядка, а должна вестись в рамках правопорядка. Борьба за право необходима для обеспечения жизненных условий индивидуума, общества и государства. Борьба за осуществление права в жизни людей (именно такой смысл вкладывает Иеринг в эту идею) является главным условием стабильности и устойчивости социальной жизни и социального развития, позитивных социальных изменений, прогресса права и реализации им своего назначения. Адресатом программы социальных изменений и социального развития, по Иерингу, являются не общественные классы, как у Маркса, а каждый отдельный гражданин. Он призывается к борьбе за право (во всех отношениях участие в ней является моральной обязанностью) для осуществления правового прогресса в жизни общества. Борьба за право в интерпретации Иеринга представляет собой своего рода политическое поручение каждому гражданину. Непосредственно в тексте выступления Иеринга от 11 марта 1872 г. ^{[25, с. 35]}, а не в печатной расширенной версии, которая была издана в этом же году, но позднее ^[17], использовался термин «задача» или «задание», «поручение» («Aufgabe») для характеристики обязанности каждого гражданина осуществлять своё право, вступаться за него, утверждать и оспаривать своё конкретное право, но не только для того, чтобы реализовать конкретное право отдельной личности, но обеспечивать жизнь права вообще, правовой порядок жизни и прогресс права. Иеринг, в частности, говорил, что «каждый индивид имеет нравственную задачу содействовать осуществлению истины и права в жизни» ^{[25, с. 36]}. Кроме того, «задача каждого, там, где его право ставится под сомнение, оспаривается, его осуществлять, вступая за него. Отказывается он выполнить свою задачу, тогда он отказывается не только от своего собственного интереса, но и от интереса всего общества; он совершает прегрешение против своих сограждан» ^{[25, с. 36]}. В расширенной печатной версии доклада Иеринг заменил термин «задание» или «поручение» на термин «обязанность» («Pflicht»). Несмотря на стилистическое «ужесточение» требований к каждому отдельному индивидууму в отношении его участия в осуществлении права, смысл, однако, остался принципиально тот же. Каждый отдельный гражданин должен участвовать, а точнее соучаствовать в осуществлении, утверждении и дальнейшем развитии права. Утверждение права является решающей, ключевой обязанностью гражданина по отношению к обществу. В идеологическом контексте требование, призыв к современникам участвовать в борьбе за право, а Иеринг был сторонником либеральных взглядов, характеризовало программу социальных изменений и социального развития, выдвинутую Иерингом, как либеральную, акцентированную на социально-активистскую позицию каждого члена общества, каждого отдельного гражданина.

В этой связи известный немецкий социолог Г. Шельски справедливо отмечал, что особенностью социальной теории Иеринга было то, что он не только сформулировал оригинальную «социологическую теорию социальных изменений посредством права», в которой право играло решающую роль, но и предложил конкретную программу социальных и личных действий ^{[28, с. 166-167]}. В противном случае, т.е. вне такой программы конкретных социальных и личных действий, политические последствия анализа факторов социального развития предоставляются произвольным и политически противоположным интерпретациям и применениям. Таким образом, участие каждого гражданина в осуществлении, отстаивании и развитии права является политической программой теории социальных изменений и социального развития посредством права.

Оригинальные суждения были высказаны Иерингом о цели социальных изменений и социального развития. В отличие от своего современника Маркса, который цель социального развития видел в создании бесклассового общества при коммунизме, Иеринг исходил из того, что будущее не может быть заложено и спроектировано какой-либо интеллектуальной формулой. Его отношении к будущему отличали агностицизм и открытость к социальным изменениям и прогрессу. Соответственно, будущее не задаётся, по Иерингу, никаким сознанием. Прогресс общества и права представляет собой, согласно учению Иеринга, вечное становление, бесконечную циркуляцию социальных изменений. В этом процессе «вечного становления», социального прогресса и развития права должны принимать участие все поколения, чтобы способствовать поддержанию этого процесса. В сознании участников результат социального развития является нецелеположенным, т.е. он не содержится в индивидуальном сознании.

Терминологически новым было в этот период обозначение объективного права как «законного порядка жизни». Следует отметить, что оно появилось не сразу в тексте сочинения «Борьба за право», а лишь в третьем издании, которое вышло в свет годом позднее в 1873 г. ^{[18, с. 25]}. Понятием «законный порядок жизни», которое имело разные реализации в тексте сочинения, Иеринг обозначает правовую социальную действительность, ту, в которой отражается реализуемая на основе и посредством права программа социальных изменений и социального развития. Социальная действительность может быть и без права, но только как правовая действительность, когда право вплетено в социальную жизнь, она приобретает свойства стабильности, способности к позитивным изменениям и развитию. Право, будучи «встроено в поток жизни», придаёт действительности особое состояние. Соответственно, право в этой связи представляет собой саму социальную действительность, только рассматриваемую под определённом исходным углом зрения, как «законный порядок жизни». В этом порядке совершается «вечное становление права». Всё конкретное право первоначально через обобщение возвышается до уровня правовых представлений и правовых норм.

Далее проявляется ещё один социологически важный компонент правопонимания Иеринга. Правовые представления и правовые идеи, – они реализуется, будучи помещены в поток жизни, в социальную действительность, в борьбу за право, в противоположные и противостоящие интересы, в реализации и борьбу страстей, характеров и потребностей. Сами правовые идеи, правовые понятия не обладают достаточными силами и способностями осуществлять социальные изменения и социальное развитие. Иеринг, хотя и опирался в значительной степени на теоретический концепт гегелевской философии о диалектике развития, но принципиально возражал против развития понятия (идеи) органическим путём, отрицая, что идея обладает внутренней способностью к развитию и программой своего развития. Для реализации, осуществления права (это одна из главным тем социологизма правопонимания Иеринга) необходимо, чтобы правовые идеи и правовые представления соединялись с конкретной конъюнктурой сил и интересов в обществе. Иными словами, для осуществления нового права необходимо реальное, практическое социальное давление. Правовые идеи или правовые представления, связываясь с определённой конъюнктурой интересов, встраиваются в социальную действительность, становятся её элементом, рефлексируя реальное состояние и соотношение сил и интересов в обществе, потребностей и особенностей конкретно-исторической ситуации. Через социально-исторически обусловленные ситуации, силы и конъюнктуры интересов, через социально-политические силы и ситуации правовые представления и правовые идеи повсюду снова становятся конкретным правом. Этот общий процесс становления права характеризуется как развитие, которое регламентируется статистическими, а не динамическими закономерностями. Это позволяет рассматривать развитие права как приводящее к результату, который не охватывается сознанием участников (борьба за субъективное право, которая является одновременно борьбой за объективное право; борьба за субъективное право как борьба за осуществление правовой идеи или идеи права). В характеристике закономерностей развития права, как статистических, позиция Иеринга сближалась с правилом «параллелограмма сил» и идеей «социальной равнодействующей» в описании Энгельсом закономерностей социального развития. В «Борьбе за право» Иеринг прямо сопоставляет развитие права с правилом параллелограмма сил ^{[17, с. 11]}.

В последующих сочинениях Иеринга – в «Цели в праве», третьем венском докладе «О возникновении правового чувства» и некоторых других – тема становления и развития права и обусловленности этого процесса формулой социально-исторической правотворческой ситуацией получит дальнейшее развитие и обоснование.

Согласно теории Иеринга, право выполняет функцию социальной стабилизации не по принципу status quo, так как право и правовой порядок находятся в процессе постоянного, неограниченного, вечного становления. «Конкретное право, которое однажды возникло, претендует на неограниченное, т.е. вечное продолжение, оно есть ребёнок, который поднимает руку на свою мать; оно насмехается над идеей права тем, что оно на неё ссылается, так как идея права – это вечное становление» ^{[17, с. 16]}.

В период появления сочинения «Борьба за право» Иеринг уделял особое внимание проблеме мотивов человеческих поступков. Занявшись темой объяснения права с помощью категорий «интересы» и «потребности», он использовал эмпирико-аналитический метод для исследования социальной действительности, а не просто фактологический анализ. Все мотивы человеческих поступков делятся Иерингом на две группы: простые или материалистические мотивы и идеальные или этические мотивы. Простые мотивы имеют эгоистическую природу; они характеризуются понятиями: «польза», «выгода», «преимущество» и т.п. Идеальные или этические мотивы носят нравственный характер. Мотивы поступков человека могут комбинироваться, иметь приоритетный характер по отношению к другим мотивам, развиваться от простых к возвышенным и далее к идеальным. Они обуславливаются действием разнообразных факторов, влияющих на силу мотивов и их реализацию: правовое чувство, социальный момент, профессия, образование, условия среды (в широком смысле), национально-государственный характер, природные условия, ступень исторического развития общества и т.п. При этом, поскольку Иеринг апологет права и исходит из того, что только право обеспечивает индивиду возможность стабильного и гарантированного осуществления своих интересов и удовлетворения потребностей, среди всех мотивов индивида самым важным в деле осуществления права Иеринг признаёт то, что право представляет собой «условие морального существования личности», утверждение, отстаивание права – это «собственное моральное самосохранение личности», а «без права» человек «опускается на уровень животного» ^{[17, с. 27-28]}.

В правовой теории Иеринга связь права и личности, среди всех социологических теорий его времени и будущих интерпретацией его теории последователями правовых воззрений Иеринга, была наиболее подчёркнута. В этой связи проявлялось оригинальное разрешение проблемы соотношения права и нравственности.

1. Следующий этап развития социологического правопонимания Иеринга был связан с сочинением «Цель в праве», которое вышло в свет в двух томах (1877-1883). Методологически это сочинение в контексте развития социологизма в правопонимании Иеринга было самым разработанным из всех сочинений Иеринга. Вопросам понятийной разработанности его правовой теории, методологической упорядоченности он уделяет значительно больше внимания, чем в прежних сочинениях. Научная программа сочинения не была принципиально новой. В значительной степени Иеринг подверг обобщению и упорядочению уже обсуждавшиеся им понятия и теоретические концепты. В «Цели в праве» Иеринг последовательно проводил мысль о том, что право есть практическое целесообразное понятие. В «Духе римского права» он утверждал, что не может быть никаких правовых норм или правовых институтов, которые бы не выполняли определённую функцию, в «Борьбе за право» право рассматривалось как целевое понятие, теперь Иеринг утверждал практически тоже самое, что все правовые учреждения, нормы институты обусловлены определённой практической разумной целью. «Цель является творцом всего права», - заявляет Иеринг в качестве эпиграфа. В «Духе римского права» он утверждал, что источником права являются потребности жизни, которые рефлексируются и обеспечивают правом, в докладе «Является ли юриспруденция наукой?» заявлял, что конечными источниками права являются человеческая совесть и практическая потребность, в «Цели в праве», во введении он поясняет, что «основная идея» этого сочинения состоит в том, что «цель является творцом всего права, что не существует правовой нормы, которая не была бы обязана своим происхождением какой-то цели, т.е. какому-то практическому мотиву» ^{[21, с. V]}. Практическая обусловленность права, направленность его на удовлетворение и защиту жизненных потребностей и интересов были, соответственно, лейтмотивом сочинений Иеринга с начала 1850-ых гг. Поэтому «новой» телеологию Иеринга в «Цели в праве» сложно назвать, разве только в случае, если попытаться отыскать в ней попытку разрешения проблемы оригинального обоснования рационализма в праве в контексте преемственности правопонимания Иеринга конструкту «идеи права» в гегелевской философии. Хотя Иеринг полагал, что он обрёл новую теоретическую почву для его правового учения, противопоставив диалектике понятия диалектику цели, в действительности теоретические основы интерпретации права с помощью понятия «цель» были сформулированы Гегелем в его философии истории и философии права. В лекциях по философии права в разделе о «гражданском обществе» (§ 183) Гегель писал: «Эгоистическая цель обусловлена всеобщностью; право мне необходимо для моей эгоистичной цели (курсив наш. – В. Г.), и через это моя эгоистическая цель становится способом существования всеобщего» ^{[15, с. 177]}. В лекциях Гегеля по философии права (§ 127) есть и такое выражение: «Жизнь как совокупность целей (курсив наш. – В. Г.) имеет право пойти наперекор абстрактному праву… право требовать, чтобы человека не принесли полностью в жертву праву» ^{[1, с. 171]}. Новым было то, что Иеринг понимал цель как практический мотив, обусловленный реальными потребностями и интересами, в то время как Гегель цель в праве интерпретировал как одно из проявлений (осуществление) абсолютной идеи.

Концепт интересов и потребностей жизни, который определял в значительной степени оригинальность правопонимания Иеринга и теоретическое обоснование которого последовательно развивалось в его основных сочинениях, приобретает на данном этапе развития социологизма правопонимания Иеринга обобщённую характеристику - «жизненные условия общества». Саму идею объяснять социальную действительность и обусловленность права понятием «жизненные условия общества» Иеринг, как он сам признавался ещё в «Борьбе за право», позаимствовал у Ш.-Л. Монтескье. В своём главном сочинении «О духе законов» Монтескье исходил из того, что «законы должны находится в … тесном соответствии со свойствами народа», природой и принципами правительства, а также «они должны соответствовать физическим свойствам страны, её климату…, качествам почвы, её положению, её величине, образу жизни её народов, … степени свободы, … богатству, численности, торговле, нравам и обычаям…» ^{[7, с. 11]}. Формулировка «жизненные условия общества» была придумкой Иеринга, но сам теоретический концепт о связи права с условиями среды (физическими, национальными, политическими) был разработан Монтескье. По мнению Монтескье, закон представляет собой «человеческий разум, насколько он управляет народами земли; а законы политические и гражданские каждого народа должны быть не более как частными случаями приложения этого разума» ^{[7, с. 11]}. Таким образом, если Монтескье считал источником права человеческий разум, управляющий всеми людьми, и от законодателя, дедуктивно прилагающего этот разум, требовал учитывать физические, национальные и иные условия при издании законов и даже в определённых случаях бороться с физическими условиями, указывая законодателю на его истинное призвание, то Иеринг в жизненных условиях общества видел непосредственное содержание права, которое должно точно отражаться в правовых понятиях и правовых нормах, а источником права считал практические потребности и мотивы (цели).

Собственное оригинальное определение права, которое сформулировал Иеринг в первом томе «Цели в праве» было следующим: «Право является воплощением обеспеченных посредством внешнего принуждения благодаря государству жизненных условий общества в широком смысле слова» ^{[21, с. 399]}. Жизненные условия общества, понимаемые в самом широком смысле, составляют, по Иерингу, субстанциональный момент понятия права, его содержание. Принуждение, которое обеспечивается государством, характеризует лишь формальную сторону понятия права. При этом право понимается именно как «воплощение» жизненных условий общества. Право таким образом есть имманентная часть социальной действительности. Посредством права, а точнее в правовой форме, жизненные условия общества получают «наивысшее воплощение», так как только в этой - правовой - форме они обладают способностью к стабильному и устойчивому развитию, не заданному какой-либо конечной целью, а осуществляющемуся непрерывно и вечно. По Иерингу, история права не знает конечных целей.

Все «жизненные условия общества» подразделяет Иеринг на несколько групп: внеправовые, смешанно-правовые и чисто правовые ^{[21, с. 352]}. К первым относятся те условия, которые касаются отношения человека к природе. Право имеет власть над человеком, но природа ему не подвластна, поэтому те условия, которые связаны с использованием человеком природных ресурсов, Иеринг относит к категории внеправовых условий. К смешанно-правовым условиям, обеспечивающим существование общества, относятся такие, которые в первую очередь опираются не на право, а на природу и основные инстинкты и побуждения человека: самосохранение, продолжение рода, работа и гражданский оборот ^{[21, с. 358]}. В случае, когда речь идёт о смешанно-правовых условиях, право задействуется в исключительных случаях, приходит на помощь, когда естественные регуляторы оказываются не в состоянии выполнить свою функцию. Наконец, чисто правовыми называются, согласно правовой теории Иеринга, те условия, при которых «общество для цели обеспечения его безопасности опирается исключительно на право» ^{[21, с. 358]}.

Кроме того, так как целью права является обеспечение жизненных условий общества, то соответственно общество рассматривается в правовой теории Иеринга как субъект цели. Однако внутри общества выделяются «особенные субъекты цели», к которым он относит: индивидуума, государство, церковь и объединения или союзы людей. Для каждого субъекта цели характерны свои «жизненные условия», которые связаны с жизненными условиями общества, так все указанные субъекты цели выделяются лишь как элементы структуры общества. Все названные субъекты, включая само общество, составляют «персонифицированные целевые центры всего права», «на этих пяти субъектах основывается всё право» ^{[21, с. 362]}. Соответственно, все правовые учреждения и все правовые нормы группируются сообразно этим пяти видам субъектов цели. По мнению Иеринга, на основе выдвинутой им классификации «персонифицированных целевых центров», в «отношениях, целях и задачах этих пяти субъектов цели» раскрывается вся жизнь общества и, выдвинутая им идея целевых центров, является «вечно действующей целевой схемой права» ^{[21, с. 362]}. В соответствии с классификацией субъектов цели, в правовой теории Иеринга предусматриваются многочисленные частные теоретические схемы для объяснения применения исходного основания-посылки, что право обеспечивает посредством государственного принуждения разнообразные жизненные условия общества. Эти схемы предполагают более дробные классификации жизненных условий субъектов цели.

В «Цели в праве» аргументация Иеринга носит преимущественно социологически-утилитаристский характер. Взяв за основу понятие «практической разумной цели», Иеринг объявляет цель творцом всего права. Право обеспечивает социальную жизнь (её стабильность, прочность, гарантированность) и социальное развитие. Оно является главным движущим фактором позитивных социальных изменений. Право опирается на социальную цель, от которой оно черпает своё содержание: «целью права является обеспечение жизненных условий общества» ^{[21, с. 345]}. В этой связи Иеринг явно обозначил одну из основных социологических проблем, с которой позднее занимался М. Вебер, а именно проблему соотношения рациональности целей и рациональности ценностей. Вебер различал юридический и социологический способ рассмотрения права. Юридический способ означает установление «нормативного смысла» правовой нормы, который логически представляется наиболее правильным. Социологический способ рассмотрения права – это, по Веберу, поиск ответа на вопрос о том, что «фактически» ради чего-нибудь происходит внутри общества, «поскольку существует шанс, что участвующие в общественных действиях люди … рассматривают определённые порядки как действующие субъективно и практически обращаются с ними, т.е. ориентируют свои действия на них» ^{[29, с. 53]}. Кроме того, практически повторяя Иеринга (в частности, градация мотивов социальных поступков в «Борьбе за право», классификация жизненных условий общества и социальных целей в «Цели в праве»), Вебер, как обобщение предлагаемого им понимания права, писал: «Право (исключительно в социологическом смысле) ни в коем случае не гарантирует лишь экономические, а самые разнообразнейшие интересы, от как правило элементарнейших - защита чисто личной безопасности до чисто идеальных благ» ^{[29, с. 79]}.

По Иерингу, цель порождает право и правовой порядок. Лишь в правовой форме общество стабильно существует и устойчиво развивается. Далее, целью права является обеспечение жизненных условий общества, его жизненных, практических потребностей и целей. Субъектами целеполагания (носителями и выразителями практических потребностей и целей, обеспечиваемых посредством права) являются общество и существующие внутри него ещё четыре типа субъектов: индивид, государство, церковь и общественные объединения. Многообразие социальных и индивидуальных целей (хотя все иные субъекты цели рассматриваются лишь как существующие внутри общества, т.е. имеют социальную природу, являются субъектами социальных целей), согласно правовой теории Иеринга, признаётся не только фактологически, но требует конкретных действий индивидуумов, направленных на установление и осуществление практических, социальных целей, поскольку право, которое опирается на эти социальные цели и поддерживает возможность их стабильного осуществления или достижения, зависит от того, что оно осуществляется. Но откуда берётся значение или содержание целей? Известный немецкий правовед, философ права А. Кауфман справедливо заметил по этому поводу, что это была своего рода ахиллесова пята правовой теории Иеринга ^{[14, с. 120]}.

Проблему соотношения рациональности целей и рациональности ценностей Иеринг пытается решить, и интерпретирует её с точки зрения доктрины социального эвдемонизма или социального утилитаризма (такая альтернативная формулировка содержится у самого Иеринга). Теоретической основой социального утилитаризма в правовой теории Иеринга были взгляды британских утилитаристов Й. Бентама и Д. Милля. Поскольку право обеспечивает удовлетворение практических целей и потребностей индивида, как социального существа, постольку Иеринг полагает, что проблема рационализма ценностей может быть разрешена социально утилитаристски, т.е. исходя из категории общественной пользы или общего блага. Соответственно полагает Иеринг, что значение целей определяется идеей общественной пользы. В первом томе «Цели в праве» он утверждал, что в основе любого нравственного миропорядка, в том числе «порядка права», лежит схема из трёх лапидарных положений: «я для себя, мир для меня и я для мира» ^{[21, с. 50]}. В этом проявлялась особая, неразрывная артикулируемая Иерингом связь личности и общества, из которой эмпирико-аналитическим путём выводилась систематика социальных целей. На этой основе он сформулировал двухполюсную модель справедливости, которая определяет критерии ценностных суждений. Двухполюсная модель справедливости в правовой теории Иеринга включает в себя два типа ценностных индикаторов: свободный индивидуум и человеческое общество, разделённое на государства (общество толковалось Иерингом с точки зрения идеи человечества). Последнее рассматривалось как воплощение всех людей и осуществляемой ими культуры. Эти ценностные индикаторы действуют всегда в неразрывной связи, что и даёт основания для характеристики формулы справедливости, которую предложил Иеринг, как двухполюсной. Это терминологическое обозначение впервые было предложено известным немецким правоведом, крупнейшим из современных знатоков творчества Иеринга в Германии О. Берендсом ^[11-13]. Соответственно этой формуле – двухполюсной модели справедливости, как полагает Иеринг, индивидууму могут и должны быть установлены лишь такие правовые ограничения, которые необходимы для обеспечения безопасности существования всех членов общества, а с другой стороны, развитие общества предполагает и требует, чтобы индивидууму была обеспечена максимально возможная мера свободы в его социальной жизни и пространство для развития и реализация свой творческой, созидательной деятельности. Развитие общества и права ведёт к тому, что на каждой отдельной стадии или ступени эволюции формируются суждения о том, что в конкретной (данной) социально-исторической ситуации признаётся «правильным» для обеспечения жизненных условий общества. Из представлений о «правильном» или «неправильном», «более правильном» или «менее правильном» для обеспечения жизненных условий в конкретной социально-исторической ситуации формируются ценностные суждения. По мнению Иеринга, речь при этом не идёт о том, что таким путём полученные критерии являются истинными суждениями, так как они не являются абсолютными критериями оценки того, что определённое состояние развития общества и права является истинным или неистинным ^{[21, с. 437]}. По существу, Иеринг различает истину как критерий верифицируемого познания и правильность как критерий ценностных суждений о принципах, которые направляют поступки человека и оцениваются как таковые с точки зрения их социально-релевантных последствий.

Как справедливо заметил О. Берендс, Иеринг использовал свой теоретический конструкт двухполюсной модели справедливости для критики позитивного права своего времени ^{[13, с. 240-241]}. Но кроме того, важно отметить, что эта же модель использовалась для анализа особенностей обусловленной практическими потребностями и социальными целями конкретной социально-исторической правотворческой ситуации, которая ведёт к формулированию новых правовых принципов и созданию нового права.

2. Последний этап развития социологического подхода к праву в творчестве Иеринга был связан с изданием второго тома «Цели в праве» (1883) и последовавшего сразу за ним третьего венского доклада «О возникновении правового чувства» (1884). В этот период самым главным событием в развитии правопонимания Иеринга был радикальный разворот в разрешении основного вопроса философии (вопроса о соотношении бытия и сознания) и последовавших за этим модификаций некоторых исходных принципов его правовой теории. «Отношение объективного нравственного порядка, к которому я наряду с правом, - пишет Иеринг, причисляю также мораль и нравы, и субъективного нравственного чувства для меня совершенно перевернулось, не последнее представляется мне отныне как источник первого, … а первое как источник последнего» ^{[22, с. X]}. «Субъективное нравственное чувство – это не исторический prius, а posterius реального, благодаря практической цели созданного мира, и только, когда оно образовалось на основе независимо от него возникшего мира, и когда оно набралось сил, подаёт оно свой голос, чтобы то, что оно выучило в мире, применить к миру, масштаб, который оно путём бессознательной абстракции общих принципов заимствовало у него, чтобы применить к нему самому, т.е. чтобы выставлять требование, чтобы он принципы, которые он до сих пор несовершенно реализовал, осуществлял бы совершенно – это ребёнок, который, когда он вырос, критикует мать согласно её собственным поучениям» ^{[22, с. X-XI]}.

Соответственно произошедшему в понимании Иеринга развороту в разрешении вопроса о соотношении бытия и сознания появляется новая теоретическая посылка в его теории – фактическая правовая действительность порождает правосознание, правовое чувство, правовые представления, правовые идеи. В этой связи возникает другой вопрос о том, как из чисто эмпирических конкретных фактов формируется идеальная конструкция субъективного правового сознания. По мнению Иеринга, каждому человеку присуща характерная способность и потребность обобщения чисто эмпирических фактов. Эту способность человека Иеринг признаёт, рассматривая её как присущий каждому разум, но толкует её не априорно, как это делала философия, а как необходимо возникающий в отношении любого опыта процесс абстрактного мышления.

В докладе «О возникновении правового чувства» Иеринг писал: «Наше правовое чувство зависит от реальных фактов, которые осуществляются в истории; однако ими не ограничивается, потому что оно как раз обобщает конкретное и приводит к нормам…» ^{[20, с. 280-281]}. Но если правовой порядок, правовая действительность формируют, создают правовые идеи и правовые установления, определяют содержание нашего правового чувства, то откуда возникает потребность в реформировании однажды возникшего права и правового порядка? Иеринг полагает, что всё дело состоит в той самой способности к абстрактному мышлению. Так, Иеринг, объясняя потребность в изменении и реформировании права, писал: «Не подлежит сомнению то обстоятельство, что наше правовое чувство часто противится правовым учреждениям, что мы чувствуем себя в противоречии с этими учреждениями. Откуда появляется это противоречие, если наше правовое чувство является ничем иным, как продуктом правового порядка, который нас окружает? И на это я отвечаю, это основано на той способности к абстракции человеческого духа, без которой нам человек вовсе не может мыслиться, которая при каждом конкретном случае что-нибудь абстрагирует» ^{[20, с. 296]}.

Иеринг понимает этот процесс формирования правового чувства (представлений о праве и справедливости) из фактической правовой действительности, из чисто эмпирических фактов этой действительности посредством способности человеческого мышления к абстрагированию, которая задействуется при каждом случае столкновения человека с конкретным эмпирическим фактом, одновременно как социально-коллективный процесс, и как процесс индивидуальной социализации.

Социальная действительность интерпретируется Иерингом как «бушующая сфера страстей, интересов, характеров», «поток жизни», в который встраивается право и, преодолевая сопротивление этого потока, в борьбе за право, за своё осуществление, право превращает фактическую действительность в правовую, оно обеспечивает условия для стабильности социальной жизни во всём признаваемом многообразии практических мотивов и потребностей и устойчивого социального развития. Правовой порядок включает в себя множество отдельных существующих элементов социальной правовой действительности, отдельных порядков в виде действующих законов, функционирующих правовых учреждений, заключаемых в гражданском обороте договоров, уголовно-правовых санкций и т.п. Все эти правовые порядки, так как они основаны на практических мотивах и целях, представляют собой социально полезные, пригодные целесообразные способы разрешения конкретных социальных ситуаций – будь то практическая нужда или столкновения и соотношения сил и интересов. Соответственно появляется формула конкретного фактического порядка, возникшего через применение целесообразных способов и средств удовлетворения практических потребностей и интересов, который имеется как действующий правовой порядок или право, либо признаётся в качестве такового и т.п. В этом случае как раз задействуется (как сознательно, так и бессознательно) внутренне присущая каждому человеку способность к абстрактному мышлению. Постепенно решение конкретного случая возвышается до принципа. Иеринг исходил из того, что опыт и сравнение направляют разум человека таким образом, чтобы он мог распознать общее и продолжительное в конкретных правовых ситуациях. Лишь «человеческий разум» и «человеческий опыт», по мнению Иеринга, делают человека умнее. С этой способностью, которая проявляется в разумном и эмпирико-сравнительном мышлении, человек вступает в мир, но «вскоре он замечает, - пишет Иеринг, что он должен покорится определённым законам, если он хочет жить совместно с другими; эти опыты накапливаются, и так проявляются, наконец, принципы, которые касаются его совместной жизни с другими» ^{[20, с. 282]}.

В дальнейшем речь идёт о привыкании человека к существующему порядку права, т.е. существующему объективному порядку удовлетворения практических потребностей и интересов, разрешения сталкивающихся сил и интересов. Через это привыкание к действующему правовому порядку происходит идентификация правового чувства индивидуума с правом, протекает процесс правовой социализации индивидуума. В 1894 г., т.е. два года спустя после смерти Иеринга, из рукописей в наследии Иеринга был опубликован мужем его дочери В. Эренбергом фрагмент сочинения «История развития римского права» ^[23], которое сам автор так и не успел закончить и опубликовать. Во введении к этому фрагменту, которое называлось «О задаче и методе изложения истории права», Иеринг писал, что в каждом случае «право уже должно было быть прежде, чем его рефлекс проявится в душе человека» ^{[24, с. 421]}, что «внешний порядок общества должен был уже сложиться прежде, чем индивидуум мог бы извлечь из него своё требование» о применении общественного принуждения ^{[24, с. 421]}. В этом же сочинении он описывает исторический процесс приспособления правового чувства к праву, который делится на три последовательно протекающих стадии: «превосходство права перед правовым чувством – совпадение обоих – превосходство правового чувства перед правом» ^{[24, с. 427]}.

Обозначив проблему правовой социализации индивидуума, Иеринг стал одним из первых правоведов, кто обратился к исследованию проблемы правовой и нравственной социализации индивидуума, причём не только взрослого человека, но, что особенно подчёркивало оригинального его подхода – к правовой социализации ребёнка. Хотя его правовая теория в этом отношении не была, если рассматривать с современной точки зрения, методологически разработанной и совершенной, тем не менее, значение социологического исследования правовой социализации ребёнка в творчестве Иеринга представляет интерес и для современной социологии права, так как эта проблема по-прежнему остаётся актуальной и не содержит однозначных решений.