Энциклопедист и аналитик

Гуревич Павел Семёнович доктор философских наук, доктор филологических наук главный научный сотрудник, Институт философии РАН 109240, Россия, г. Москва, ул. Гончарная, 12, стр. 1 Gurevich Pavel Semenovich head of the division at Institute of Philosophy of the Russian Academy of Sciences 109240, Russia, g. Moscow, ul. Goncharnaya, 12, str. 1, of. - gurevich@rambler.ru Другие публикации этого автора

Среди исследователей культуры, стремящихся оценить её неисчерпаемость и глубину, есть энциклопедические имена, профессиональные и разносторонние знатоки мировой художественной практики. Назовём среди них Георга Брандеса, Якова Голосовкера, Григория Померанца, Ипполита Тэна, Ханса Зедльмайра, Александра Веселовского, Иеремия Иоффе. В этом перечне русский историк литературы, литературовед, поборник сравнительного метода Александр Николаевич Веселовский занимает особое место. Издание его трудов в рамках проекта «Российские Пропилеи» (главный редактор и автор проекта Светлана Яковлевна Левит) – значительная акция культуры. В перечень изданных книг входят:

Веселовский Александр. Избранное: Историческая поэтика / Сост. И.О. Шайтанов. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2006. 688 с. (Серия «Российские Пропилеи»)

Веселовский Александр. Избранное: Традиционная духовная культура / Сост. Т.В. Говенько. М.: РОССПЭН, 2009. 624 с. (Серия «Российские Пропилеи»)

Веселовский Александр. Избранное: На пути к исторической поэтике / Сост. И.О. Шайтанов. М.: АВТОКНИГА, 2010. 688 с. (Серия «Российские Пропилеи»)

Веселовский Александр. Избранное: Историческая поэтика / Сост. И.О. Шайтанов. – 2-е изд., испр. СПб.: Университетская книга, 2011. 687 с. (Серия «Российские Пропилеи»)

Веселовский Александр. Избранное: Эпические и обрядовые традиции / Сост. Т.В. Говенько. М.: Политическая энциклопедия, 2013. 639 с. (Серия «Российские Пропилеи»)

Веселовский Александр. Избранное: Критические статьи и заметки / Сост. Т.В. Говенько. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2015. 496 с. (Серия «Российские Пропилеи»)

Веселовский Александр. Избранное: Культура итальянского и французского Возрождения. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2016. 512 с. (Серия «Российские Пропилеи»)

Веселовский Александр. Избранное: Легенда о Св. Граале / Сост. М.В. Пащенко. М.; СПб.: ООО «Петроглиф», 2016. 512 с. (Серия «Российские Пропилеи»)

Веселовский Александр. В.А. Жуковский. Поэзия чувства и «сердечного воображения». М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2016. 512 с. (Серия «Российские Пропилеи»)

А.Н. Веселовский – незаурядный учёный XIX века, известен как теоретик и историк мировой литературы. Его престиж признан во всех отраслях филологического знания, будь то фольклор, медиевистика, литература эпохи Возрождения, русская художественная литература. Поражает глубина его разносторонних познаний и интересов. Если бы труды А.Н. Веселовского получили своевременное признание, это во многом определило бы векторы литературоведения, помогло бы избежать многих ошибок и трактовок. Но влияние его научных изысканий неоспоримо. Представленные тома свидетельствуют о том, что его наследие не утратило своего значения. Трактовки художественных стилей, наследия эпох, отдельных произведений, особенностей поэтики – ничто не утратило своей свежести и злободневности.

Труды академика А.Н. Веселовского не только актуальны сегодня. Они по-прежнему сохраняют статус неожиданного и радостного приобретения. Творческая интуиция исследователя нередко опережала устоявшиеся взгляды, оценки. Сейчас у нас есть все основания судить о том, что он прокладывал ещё не известные маршруты литературоведения. Так филология и фольклористика приобрели бесценный опыт, непреложные каноны.

Называя А.Н. Веселовского выдающимся филологом, мы, разумеется, выражаем тем самым масштаб его личности. Он действительно не только теоретик исторической поэтики, но и недюжинный мыслитель, любомудр, способный связать воедино анализ конкретного сюжета с оценкой эпохи, её исканий и размежеваний. Подвижнический труд С.Я. Левит и её соратников позволил извлечь из давних изданий, рукописных копий, коротких заметок жемчужины его стараний. Однако это не просто собирание нужных текстов. Переиздание работ А.Н. Веселовского требует предельной осторожности, строгости и взыскательности. Александр Николаевич постоянно выступал критиком и редактором собственных текстов. Он вносил значимые поправки, корректировал общий замысел, доводил собственную мысль до исследовательской отточенности.

Замысел А.Н. Веселовского, само собой понятно, не исчерпывался лишь критериями научной добросовестности. Он вынашивал также грандиозные планы. Речь шла о том, чтобы в конечном итоге соорудить прочное здание истории мировой литературы как науки. Такая идея при всей своей захватывающей заманчивости не получила реального воплощения.

Нет сомнений в том, что А.Н. Веселовский испытывал присущие его эпохе методологические сложности. XIX век отличался приверженностью к позитивистским установкам в исследовательской работе. Сторонники такого метода полагали, что истинное («позитивное») знание может быть обретено только отдельными специальными науками. Полученные результаты как бы ни отличались они дробностью, отсутствием масштабности, частностью в потоке событий могли затем подлежать синтезу. Недаром О. Конт провозгласил безоговорочный разрыв с «метафизической» традицией. Классический позитивизм исходил из того, что все притязания на раскрытие причин и сущностей должны быть устранены из науки.

Для позитивистов существовал своеобразный культ текста. Их девиз – «Тексты, тексты, ничего помимо текстов». Не только А.Н. Веселовский, но и, скажем, Ипполит Тэн, отдавали предпочтение факту исторической и художественной реальности. «Конечно, у кого-то, привыкшего к иной методологии, это может вызвать психологическую дискомфортность. Зачем это почти естественно-научное перечисление конкретных событий, деталей? Но вот по здравому размышлению улавливаем: за минувшие десятилетия преобразовались оценки, сменились пристрастия. Что же осталось нетронутым? Верховенство его величества Факта. Да, такими были, можно полагать, древние живописцы Помпеи и Равенны. Тождествен классический стиль при Людовике XIV. Узнаваемы статуи на гробнице Медичи. Самодовлеет живое тело, запечатлённое на полотне художника. Живописцы-реалисты в Италии схожи с анатомами. Конкретны и выразительны символические и мистические итальянские школы» ^{[11, с. 5]}.

Аналогичная тенденция – от факта к оценке – сопровождала также и историческую науку. А.Я. Гуревич в своё время отмечал значимость социально-исторической психологии: «Мною была написана статья об особенностях истории как науки. В ней подчёркивалось, что научная деятельность в области гуманитарного, в частности, исторического знания невозможна без применения оценочных суждений, ценностных критериев, определяющихся сознанием историка, его философией, его мировоззрением, не только его личным, но и миропониманием, свойственным той цивилизации, тому обществу, той группе, к которой он принадлежит и умонастроение которой не может не выражать, и что в историописании существенную роль играют те же факторы, что и в художественной литературе» ^{[10, с. 106]}.

Обратимся с этой целью к тому А.Н. Веселовского «Традиционная духовная культура». Мы на самом деле вступаем в творческую лабораторию гениального учёного. Речь идёт о разысканиях в области русских духовных стихов. А.Н. Веселовский сразу подчёркивает, что несомненную ценность имеют не только сами материалы, но неопровержимость тех выводов, которые сделаны при описании обнаруженных сведений. Такая реконструкция материала не столь проста. Восстановление литературных источников, многие из которых утрачены или не найдены, обязывает не только к точности конкретного факта, но и к напряжённой теоретической реконструкции полученных данных.

Легенды о Георгии обещали много открытий. Поэтому они привлекли внимание филологов, ориенталистов, мифологов. Критические заметки А.Н. Веселовского сами по себе не носят частного характера. Он всё основательнее склоняется к теоретическим обоснованиям. Цель его в том, чтобы проследить сопоставление в народных обычаях специфические выражения, характерные речевые обороты. Лишь потом ученый пытается выявить уникальные, но специфические общие черты, свойственные литературным текстам.

Классификаторский ум А.Н. Веселовского обнаруживает сходство в представленных текстах. Принесение в жертву животных присуще всем народным празднествам. Учёный приходит к мысли, что при изучении народно-поэтического предания о св. Георгии важно обратить внимание и на других святых, имена которых живут в поверьях обрядах. Колоссальная эрудиция учёного позволяет ему обращаться к разным эпохам, к греческим легендам и сказкам. Названный материал трудно назвать статьёй в её классическом варианте. Это свободные заметки, порой состоящие из советов вернуться к тексту, чтобы не упустить важных деталей. А.Н. Веселовский предельно осторожен и аналитичен. Он отказывается следить за позднейшими упоминаниями Диосполя. Его довод безукоризнен: если предание о мучении святого Георгия следует признать относительно древним, то неясности в показаниях Алькульфа едва ли говорит в пользу уже сложившегося литературного сказания.

А.Н. Веселовский отмечает, что в древних, дохристианских легендах о св. Георгии было представлено несколько гипотез. Но, судя по всему, ещё не настало время для окончательного обобщения. Учёный рассматривает вопрос о «Чуде св. Георгия со змием» не только как хронологический, но прежде всего как методологический. Исследователь также отмечает, что легенда о «Чуде св. Георгия со змием» нашла претворение в литературе, искусстве и в народной поэзии. Учёный ставит вопрос об отношении народного творчества к данным литературы, церковного и художественного предания, внесенным извне в народную жизнь. Эти отношения, по его мнению, могут быть различными.

Столь же поучительны и глубоки размышления А.Н. Веселовского об Илии-Гелиосе. Он отмечает, что греческие поверья связаны с солнцем. Как приём мифическое мышление находится на более древней стадии развития. Греческие поверья считали солнце человекоподобным. Соответственно, вознесение пророка на колеснице, как оно изображено на древних христианских саркофагах, сходно с восходом Гелиоса. Сколь ценны, казалось бы, частные детали. Именно эти подробности ложатся в основу серьёзных сравнительных исследований. В частности, при воссоздании компаративистской мифологии.

А.Н. Веселовский немалое внимание уделяет дуалистическим поверьям о миросоздании. В русских духовных стихах превалировал монотеистический взгляд на космо- и антропогонию. Однако идея дуализма не просто постулируется. Она обретает достоверность через колядки, через деревенские стихи, через легенды. И только через стойкую оснащённость обретает нужную доказательность. Исследование А.Н. Веселовского – образец кропотливого поиска и толкования различных источников, Это может быть былина или алтайская сказка, бурятские или якутские сюжеты. Но каждый из этих источников демонстрирует особость темы, её достоверный арсенал.

А.Н. Веселовский постоянно обращается к трудам других исследователей. Он придаёт особую ценность каждому факту или подробности, которая проливает свет на существо литературного процесса, на содержание традиционной культуры. При этом учёный критически относится ко всем подробностям и выводам. Не принижая достижения других исследователей, он уточняет детали, даёт оценку источнику, приводит дополнительный материал, который делает источник более достоверным и ценным.

Христианские легенды, духовные стихи, образы св. Георгия и св. Илии, дуалистические поверья о мироздании, суждения о судьбе, предания о Доле, о Горе-Злосчастии, ‑ все эти сюжеты раскрывают глубину и энциклопедичность мышления А.Н. Веселовского.

Тома книг А.Н. Веселовского, посвящённые историческое поэтике, включают в себя работы широкого тематического диапазона: от сравнительного изучения мифа и итальянской сказки до биографических трудов о Боккаччо. Учёный был видным представителем сравнительно-исторической школы в литературоведении XIX в. В этот период усиливались процессы интеграции культур. Проходили испытания различные методы сопоставительного анализа литературных факторов, гипотез. Рождались предположения о генезисе поэзии. Заявляла о себе проблема древнейших миров. . Становилось очевидным, что темы и сюжеты обладают свойством пересечения границ. Брались на учёт различные заимствования, свидетельствующие об истоках и почве. Антропологическая теория («теория самозарождения», этнографическая школа) Э. Тэйлора поставила на повестку дня вопрос о единстве законов художественного творчества. Культурно-историческая школа (И. Тэна и его последователей) настаивала на первостепенной роли исторического принципа анализа литературных процессов. Она стремилась показать связь художественной динамики с развитием общества. Так началось масштабное изучение истории национальных литератур.

А.Н. Веселовский был хорошо знаком с европейской филологией. Об этом свидетельствует его вступительная лекция и курс истории всеобщей литературы, прочитанный в Имперском Санкт-Петербургском университете 5-го октября 1870 г. Учёный был не только энтузиастом сравнительного изучения эпоса, но он выступал в роли скептика. Он сличал сказки с ее литературными переложениями в легенду, драму и народную книгу. Здесь своеобразная тождественность очевидна. Но случалось, что в рассказ вторгаются новые черты, необычная обстановка, иные ценностные установки, далекие от оригинала. Тем не менее, укрепляется представление о связи между первообразами народного творчества в слове и мифе и позднейшими формами сознательной литературы.

По мысли исследователя, первое обнаружение мифического творчества обнаруживается уже в создании языка. В этом случае неисчерпаемость объективного мира закреплялась целым рядом субъективных впечатлений, выраженных звуками. Мифические представления о действительности разнились и разнообразились, закреплялись словом. По замечанию А.Н. Веселовского, религия и история вторгаются в миф только с историческим раздроблением индоевропейской расы. Мифология не знает хронологии. Но память постепенно соединяет все частности воедино. Поэтому в каждом мифе мы прежде всего видим сложность ряда накоплений.

А.Н. Веселовский приложил много усилий к изучению фольклора. Книга работ Александра Веселовского «Избранное: Эпические и обрядовые традиции» ^[8] продолжает публикацию фольклористических изысканий академика. Начало этой ценнейшей работы относится к тому «Избранное: Традиционная духовная культура» ^[7]. Основное место в данном издании занимает фундаментальное исследование Веселовского – «Южнорусские былины» (1881, 1884). Обладает несомненной ценностью работа «Гетеризм, побратимство, кумовство в купальной обрядности (Хронологические гипотезы)» (1894). В отличие от мифов (бессознательной формы художественного творчества) фольклор – особый вид искусства. В древнейших формах он, как и миф, синкретичен: соединяет в себе особенности различных видов искусства.

Составитель подчёркивает, что опубликованные тексты являются библиографической редкостью. Работы А.Н. Веселовского оказали огромное влияние на возникновение и развитие отечественного былиноведения и фольклористики в целом. Если судить отвлечённо о таком произведении А.Н. Веселовского, как «Былина о Садко», может сложиться впечатление, что автор обстоятельно пересказывает сюжетные приключения данного персонажа. Однако каждый раз в детальном воспроизведении событий возникает и исследовательская оценка. Так, А.Н. Веселовский замечает: «Разобранная нами былина может быть названа типическою для других песен этой группы, сохранивших её по частям, с опущениями и исключениями» ^{[8, с. 436]}.

Прибегая к размышлениям об отношении исторической и мифологической критики к разным видам мифа, А.Н. Веселовский отстаивает принцип народно-исторической методологии. Ценны размышления А.Н. Веселовского о сравнительной мифологии и её методах. Он показывает, что главная черта, которая характеризует психическую деятельность первобытного человека, – это склонность к олицетворению. Природа всегда представлялась живущей, думающей и страдающей. Об этом свидетельствует изучение народной поэзии и древнейших её остатков. Между тем некоторые учёные отрицатели сравнительную мифологию как ненаучную, самочинную. Её нередко старались даже пародировать.

Неожиданной для современных представлений о личности выглядит работа А.Н. Веселовского «Из истории развития личности: женщина и старинные теории любви»

^{[6, с. 237-295). Появление самого слова «личность» относят обычно к XVIII в. Но А.Н. Веселовский пишет: «Средние века привыкли называть веком развития личности, едва не ограничивая это понятие каким-то соединением безграничной свободы и культом личной силы»]}.6, с. 237]. А.Н. Веселовский отвергает это представление. Он настаивает на том, что личность предполагает прежде всего самосознание, сознание своей особенности, своей отдельной ролb в культурной среде. Средние века, по мнению А.Н. Веселовского, не добрались до личности. Но перевороты в политических теориях сопровождались развитием личности.

А.Н. Веселовский затрагивает и темы любви. В XIII и XIV вв. платоническая теория любви становится открытой модой в литературе южной Европы. Плотское ощущение одухотворялось до самых отвлечённых привязанностей, возводясь под конец к некоему общему началу, который правит миром. Учёный касается также эстетического ощущения природы. Оно сложилось в раннюю пору, но нашло отражение в поэзии и искусстве. А.Н. Веселовский раскрывает разные типы отношения к природе, в том числе и такие, которые рождают сентиментальность, мировую скорбь.

В истории, как это очевидно, случаются не только переломы. Она знает периоды возвышения и упадка. Но, по мнению А.Н. Веселовского, нередко начало упадка и начало зарождения оказываются совместными. Эпоха Возрождения принадлежит к таким рубежам истории, когда сравнительный анализ явлений искусства становится обязательным и продуктивным. Именно поэтому время Ренессанса производит впечатление значительного разнообразия. А.Н. Веселовский далёк от отвлечённого любования эпохой Возрождения. Он рассматривает противоречия Ренессанса. А.Н. Веселовский указывает, к примеру, на расхождение между жизненными требованиями и идеалами, которые родились в учёном уединении. И вот ещё: чем отвлечённее и объективнее занимался Петрарка классической древностью, тем шире раскрывалась пропасть между ним и христианством, которое определяло облик новой культуры. Одним словом, противоречия практики и теории язычества и христианства, христианской и языческой нравственности, этики и эстетики – таковы внутренние противоречия эпохи Возрождения. Развитие гуманной, обогащённой самосознанием личности сопровождалось закреплением личной неволи.

В трудах А.Н. Веселовского отразилась и тема героики. Мифический эпос, несомненно, выражал эту сторону жизни и искусства. Поэмы о Сиде, по его мнению, раскрыли народно-исторический момент испанской жизни с её демократическим идеалом героизма (Сид) – в противоположность феодальным и королевским идеям, проникающим во французский эпос. Эпос представляет собой новую формацию. А.Н. Веселовский видит в качестве условий его появления выход племён из безразличия родового быта к историческим движениям.

А.Н. Веселовский обращает внимание также и на греческий роман. Это скорее провозвестие данного жанра («образчик рода»). Но ему суждено было богатое развитие. Учёный сразу фиксирует внимание на незаурядности данного феномена. Греческие романы III-VI столетий поражают любого человека, который знаком с общим ходом развития греческой литературы. Этот феномен представляется как аномалия. Авторы как бы предумышленно отвлекаются от реальных отношений жизни. Их тема – любовь. Содержание романов исчерпывается личными чувствами героев. Личный вымысел превалирует над преданием. Исследователь ставит вопрос: насколько тема любви была подсказана жизнью, в какой мере условия греческого быта допускали фактическое развитие той страсти, которая получила выражение в античном искусстве? А.Н. Веселовский характеризует общие черты, которые связывают эротическую поэзию с любовным романом времён новой софистики.

Пожалуй, наиболее значимым томом в данном издании можно считать тот, что посвящён культуре итальянского и французского Возрождения. Мы уже располагаем многими трудами: Б. Бернсон «Живописцы итальянского Возрождения» ^[1], А.Ф. Лосев «Эстетика Возрождения: антология: в 2 т.» ^[16]. Но взгляд А.Н. Веселовского на данную эпоху универсален. В поле его внимания находится не только поэзия, но также и науки. Особую ценность представляет раздел «История личности», частично представленный уже в книге «На пути к исторической поэтике» ^[6].

В книге подробно и нетривиально рассмотрены художественные и этические задачи «Декамерона». Этические задачи? Кажется, неожиданным такой ракурс, коль скоро мы говорим о «Боккаччо», где речь идёт о развратной и беспорядочной жизни, тунеядстве и чревоугодии.

Чума выкосила массы людей. Поля усеялись трупами. Едва ли не две трети населения ушли из жизни? Что может возместить такое пиршество смерти? А.Н. Веселовский подчёркивает, что чувственность, которая яростно табуировалась, теперь не знала границ. Жить стали напропалую. Близость смерти провоцирует или героизм воли, или «паралич духа». По слову А.Н. Веселовского, иногда гривуазная новелла ближе к жизни, чем степенная учительская повесть. Писатель «ухватил» психологию чумы, почувствовал очарование, которое охватывает людей и «бездны мрачной на краю». Противостояние смерти и разгула – это обыденность. Но есть ещё и выбор художника: выразить ли животную природу человека или сохранить душевную стойкость.

А.Н. Веселовский показывает множество знакомых сюжетов, уже отыгранных средневековой литературой. К художественной ткани присоединились легенды и хроники, подлинные события и классические сюжеты. Показывая влияние новеллы, А.Н. Веселовский отмечает, что можно встретить в изложении типы Боккаччо и сюжеты международной повести. Но ценность произведения ещё и в том, что оно питает новые образы и иллюзии.

Уже отмечалось, что научную ценность имеют не только крупные и масштабные работы А.Н. Веселовского. Его критические статьи и заметки содержат весомые концептуальные положения, аналитические размышления, полемические аргументы. В наши дни в научный оборот входят его сравнительно-исторические очерки. Написанные им критические заметки имеют широкий тематический диапазон, содержат большой теоретический материал, дают ясное представление о развитии отечественной и европейской филологии XIX в. В книге работ Александра Веселовского «Избранное. Критические статьи и заметки» ^[3] нашли своё место архивные материалы: письма к А.Н. Веселовскому Л.З. Колпаческого, И.Н. Жданова, В.В. Калаша, В.Н. Перетца, Ст. Верковича.

Вот, к примеру, отклик А.Н. Веселовского на вышедший в свет труд Всеволода Миллера «Взгляд на слово о полку Игореве». Общая установка размышлений – отнестись к развитию древней русской литературы трезво и без предвзятостей. Но заслуга автора книги о древнем памятнике не только в осуждении фактов, связанных в русской историей. Вс. Миллер не только высказывает свои субъективные оценки . Ряд своих выводов он доказывает. К примеру, исследователей всегда волновал вопрос: как можно объяснить странное смешение самых разнообразных элементов в самом произведении. И этот вопрос получает доказательную экспертизу в комментариях А.Н. Веселовского. Критическая статья касается множества деталей, частностей. Однако нет оснований оценивать эти комментарии как повод для амбиций, недоразумений, обычных расхождений в трактовке самого произведения. Обобщающие оценки А.Н. Веселовского весьма выразительны. Он пишет: «Автор “Слова” так своеобразно соединил в себе книжную мудрость и вкус к риторически-цветистому стилю с мотивами народной поэзии, так своеобразно приложил этот аппарат к прославлению незначительного исторического факта, что и особенностью своего таланта, и выбором темы осудил себя на одиночество. Он должен был и в своё время стоять так же особо от других, как представляется нам теперь, и его будут изучать не только в связи с его временем, сколько о нём самом, как оригинально сложившуюся поэтическую личность» ^{[3, с. 47]}. сверено

Чаша, из которой пил Иисус Христос на Тайной Вечере, обросла романтическими средневековыми легендами. Речь, понятное дело, идёт о священном сосуде, который мистически возвышает тех, кто приближен к нему. Обычно отождествляется с чашей, служившей Христу и апостолам для причащения во время Тайной вечери. В эту чашу собрал кровь Иисуса Христа Иосиф Аримафрейский. Происхождение образа Грааля остаётся не вполне ясным. Некоторые исследователи обнаруживают его истоки в кельтской мифологии, другие полагают, что этот образ является христианским заимствованием из ближневосточной легенды, говорящей о посвящении в мистериальный культ.

Цикл статей А.Н. Веселовского о Граале одушевлял учёного всю жизнь и побуждал к решению одной проблемы, которая позволяла расширить теорию и метод исторической поэтики. По мнению Михаила Пащенко, «при шаговом выявлении затрагиваемых Веселовским тем и проблем граалеведения раскрываются и заложенные ими теоретические основания филологии христианской легенды. Вливаясь в систему исторической поэтики, они обосновывают единственное в своём роде учение о феномене литературы в христианский период истории человечества. Этот доселе не оценённый вклад Веселовского в филологию сопоставим с философским подвигом его коллеги Владимира Соловьёва» ^{[17, с. 6]}.

В статье М. Пащенко «“Русский Грааль”: филология символических форм А.Н. Веселовского» особую ценность представляет анализ феноменологии символа. Затронуты самые различные грани этой темы: символ как триединство образа, мотива и сюжета, символ и аллегория, символический мотив, символический сюжет. Вслед за А.Н. Веселовским он не склонен толковать символ только как образ и вымысел. Символ не только продукт воображения. Он связан с реальностью ^[18]. Символ способен выражать смысл давнего события, которое с течением времени обрело черты условности, поэтичности и обобщенности. Природа символа для А.Н. Веселовского заключена в полной несоединимости, параллелизме двух представлений на всех стадиях существования символа – и в его истоках, и в его конечном воплощении.

Последний труд А.Н. Веселовского был посвящён русскому поэту В.А. Жуковскому. Эта книга отличается открытым, предумышленным прославлением эмоциональной жизни людей. Она воспевает поэзию сердца и «сердечного воображения». Культ рассудочности, присущий европейской традиции, сталкивается в данном случае с утверждением особой значимости внутренних состояний человека, ропота души, уникальных состояний и переживаний. Она характеризует духовную страницу сентиментализма и предромантизма.

А.Н. Веселовский по праву может быть назван титаном литературоведения. Его вклад весом во всех областях филологического знания, будь то фольклор, медиевистика, литература периода Возрождения, русская художественная литература.