Учение Р. Иеринга о праве и марксизм: проблема соотношения и интерпретации

Горбань Владимир Сергеевич доктор юридических наук заведующий сектором философии права, истории и теории государства и права, руководитель Центра философско-правовых исследований, Институт государства и права Российской академии наук 119019, Россия, г. Москва, ул. Знаменка, 10 Gorban Vladimir Sergeevich Doctor of Law Head of the Department of Philosophy of Law, History and Theory of State and Law, Head of the Center for Philosophical and Legal Studies, Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences 119019, Russia, Moscow, Znamenka str., 10 gorbanv@gmail.com Другие публикации этого автора

Учение Р. Иеринга о праве относится к числу наиболее влиятельных направлений в правоведении XIX в. По своей сути учение Иеринга было своего рода синтезом основных философских и правоведческих систем его времени. Оно не было однородным на протяжении длительного пути формирования правовых воззрений Иеринга. В каждый период - от скромных догматических исследований в области римского права до формирования зрелого теоретико-философского правового мышления и целостного правового мировоззрения – он испытывал влияние определённых прежних и набиравших силу направлений общественно-политической и правовой мысли. Изначально он получил юридическое образование в традициях исторической школы, от которой он унаследовал идею исторического понимания возникновения и развития права, а также увлечённость логической интерпретацией права особенно в редакции исторической школы права Г. Пухты. Особое влияние на формирование и развитие правового мышления Иеринга оказала философия Гегеля. Позднее отчётливо проявляется влияние французского материализма, взглядов Монтескье. Значительную роль в развитии правопонимания Иеринга сыграл эмпиризм (Гоббс, Локк, Беркли), философия Канта, Шопенгауэра, утилитаризм Бентама, позитивизм, социология (О. Конт, в поздний период Г. Спенсер). Правопонимание позднего Иеринга сочетает в себе черты материалистического эмпиризма социологической интерпретации (его терминологическая формула – «живое право действительности», которое воспринято было будущей социологией права, особенно О. Эрлихом) и критического юридического позитивизма. В последних своих крупных произведениях Иеринг тяготел к тому, чтобы рассматривать право как часть нравственности. Право обеспечивает минимум нравственных требований, обладая особым способом для своего осуществления. Право, мораль и нравственность – совместно действующие силы и требования, все вместе они объединяются в понятие объективного нравственного порядка, дополняя друг друга. Субъективная нравственность, мораль и правовое чувство происходят и черпают свою силу и объективной нравственности (а в прежний период творчества было наоборот), которая не может пониматься нативистски, а есть продукт истории и коллективного человеческого опыта. Критическим позитивизм Иеринг может называться, поскольку в его правопонимании позитивное право подчинено нравственной критике (Е. Н. Трубецкой и И. В. Михайловский писали о нравственной критике, немецкий правовед О. Берендс о критическом позитивизме, Р. Паунд о критике права как социального феномена со стороны социологического юриста) с точки зрения двухполюсной модели справедливости, в которой совместно и неразрывно сопоставляются и действуют свобода индивида и интересы общества. Таким образом, целесообразные, телеологически обоснованные позитивные правовые формы подчинены общим принципам права, которые проявляются в двухсоставной, двухполюсной модели справедливости.

В современной философии права и правоведении часто возникает вопрос о связи учения Р. Иеринга с другим влиятельным направлением общественно-политической мысли его времени – марксизмом. Зачастую вопрос этот ставится некоторыми исследователями и комментаторами творчества Иеринга так, как будто эта связь является очевидной, влияние марксизма явно, и лишь, в лучшем случае, возникает необходимость выяснить степень этого влияния. Даже постановка этого вопроса не является общепризнанной, не говоря уже о том, чтобы он имел широкое распространение в среде философов права и правоведов. Маркс и Иеринг – ровесники, оба родились в 1818 г. Творчество обоих развивалось во временном отношении параллельно. Учитывая уже только этот факт, правомерно ставить вопрос не о влиянии Маркса на Иеринга, а о взаимовлиянии учений обоих друг на друга. Влияние это не прослеживается, а если в некоторых моментах появляются внешне сходные черты обоих мыслителей, то это влияние друг на друга может быть установлено с трудом. Предположительно они знали сочинения друг друга. В «Борьбе за право» (1872) Иеринг косвенно намекает на взгляды Маркса, хотя самого Маркса или его сочинения никогда ни в одном своём сочинении не упоминал, причём высказывается по поводу коммунизма крайне отрицательно. Лишь в личной переписке в 1889 г., т.е. уже после смерти Маркса, Иеринг высказал кратко своё отношение к социализму.

Значительно более основательным и обоснованным является сопоставление и сравнение обоих учений Маркса и Иеринга с точки зрения общих для них идейных истоков, например, в философии Гегеля, сходства обсуждаемой проблематики, сходства некоторых точек зрения. Иными словами, в сопоставлении Маркса и Иеринга могут быть выявлены общие и особенные черты в обсуждении и исследовании общественно-политической проблематики, сходство понятийно-логической интерпретации права, истории развития права, общественного развития. И тот, и другой взяли в качестве исходного пункта своих размышлений философию Гегеля. При этом в обращении к философии Гегеля есть как общие, так и различающиеся моменты. Оба стремятся к тому, чтобы, как выразился Маркс, перевернуть прежнюю идеалистическую философию «с головы на ноги», полагая, что, в частности, Гегель поставил все вещи в своей философской системе с ног на голову и поэтому они должны быть перевёрнуты и поставлены снова на ноги. В этом стремлении и отношении к идеалистической философии Гегеля и Маркс, и Иеринг были удивительно схожи. Но конкретные решения и авторские интерпретации были разными.

Идеалистическому пониманию истории в философии Гегеля Маркс противопоставил материалистическое. Предшественником Маркса в этом вопросе был Л. Фейербах и его материалистически-атеистическая философия. Маркс посвятил ему небольшое сочинение «Тезисы о Фейербахе», которое было написано в 1845 г., а впервые опубликовано Ф. Энгельсом только в 1888 г. ^{[12, с. 1-4]}. По мнению Маркса, не бытие зависит от сознания (от идеи), а наоборот сознание от бытия, а точнее от фактических производственных отношений ^{[15, с. 11]}. «В общественном производстве своей жизни, - писал Маркс, люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения - производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще» ^[15]. Существуют идеологии, но они представляют собой социально обусловленные ориентиры поведения, которые служат соответствующему классу общества в качестве средства борьбы. Право, как мораль и религия, относятся к этой идеальной надстройке. Оно не имеет ни в коем случае никакой самостоятельности, оно представляет собой «возведённую в закон волю» господствующего класса, содержание которой определяется, даётся «в материальных жизненных условиях» этого класса ^{[14, с. 486]}.

Иеринг считал, что содержание права определяется «жизненными условиями общества». В праве жизненные условия общества не только рефлексируются, но получают защиту и обеспечение. В «Цели в праве» он определял право как «воплощение обеспеченных посредством внешнего принуждения государственной власти жизненных условий общества в широком смысле слова» ^{[29, с. 511]}. Но «жизненные условия общества» в учении Иеринга понимаются, как он сам пишет, в широком смысле. Они не определяются, как у Маркса, только материальными условиями. Напротив, Иеринг включает в понятие «жизненные условия общества» также нематериальные, идеальные и нравственные условия. В «Борьбе за право» материальный интерес он называет простым, низким интересом, а нравственные интерес – высоким, идеальным. В борьбе за право индивидуум защищает не только условия своего физического существования, а в первую очередь нравственные условия своего существования. Одним из главных лейтмотивов сочинения «Борьба за право» является мысль о том, что борьба за право необходима и важна, и требуется как нравственный долг, когда речь идёт не о стоимости спорной вещи или размере материального ущерба, а когда речь идёт о посягательстве на саму личности, так как «…в вещи личность утверждает и защищает самое себя, своё право и свою честь» ^{[5, с. 32]}. Когда субъектом борьбы за право является народ, защищающий свою территорию, то он «борется не за квадратную милю, а за самого себя, за свою честь и свою независимость» ^{[5, с. 34]}. Аналогично в области гражданских споров, полагает Иеринг, если «истцу приходится защищать себя от обидного презрения к его праву, дело идёт не о ничтожном объекте спора, а об идеальной цели – утверждение самой личности и её правового чувства» ^[5]. Непосредственно в самом докладе, который он читал 11 марта 1872 г., он задавался вопросом: «Разве интерес является единственным мотивом управомоченного, который должен его побуждать к тому, чтобы следовать в каждом случае своему праву?», решительно отвергает правомерность прямого положительного ответа на этот вопрос. «Право есть часть самой личности», - говорил он. «Если моё право внутренне соединяется с моей личностью, тогда оно есть часть меня самого, часть моей работы» ^{[31, с. 29]}. «Вся периферия мне принадлежащих прав, которая меня окружает, является моей расширенной силой, моей расширенной личностью, моим собственным Я» ^[31]. В опубликованном позднее в расширенном виде в форме эссе сочинении «Борьба за право» он писал, что «…зависимость между правом и личностью сообщает всем правам, какого бы рода они ни были, ту неизмеримую ценность, которую я в противоположность чисто материальной ценности, которую они имеют с точки зрения интереса, называю идеальною ценностью» ^{[5, с. 49]}.

Оба мыслителя – и Маркс, и Иеринг – считали, что содержание права определяется жизненными условиями общества. Маркс вкладывал в это понятие только экономическое содержание, в результате чего жизненные условия общества целиком и полностью сводились к производственным отношениям и порождаемому ими неравенству. Иеринг толковал понятие «жизненные условия общества» широко, включая в него как материальные, так и нематериальные, духовно-нравственные факторы, что вело к обобщённой характеристике жизненных условий общества как «этических».

Иеринг и Маркс в качестве основного вопроса их социально-научной проблематики рассматривают развитие общества. Это сближает их учения, так как по существу они заняты тождественной проблематикой. Известный немецкий социолог права Г. Шельски, указывая на сходство обсуждаемой в работах Иеринга и Маркса общественной проблематики, писал о том, что оба мыслителя создали свою теорию социальных изменений ^{[35, с. 52]}. Однако социальные факторы, определяющие развитие общества в их учения разные. Маркс придаёт основное и единственное значение экономическим производственным отношениям и возникающим на их основе конфликтам. Г. Шельски обозначает выделяемые Марксом социальные факторы развития, как хозяйство и техника ^[35]. В учении Иеринга главным социальным фактором, определяющим развитие общества, являются не экономические производственные отношения и возникающие из них конфликты, а право. С. А. Котляревский справедливо называл Иеринга одним из самых сильных апологетов права ^{[7, с. 333]}.

В литературе высказывается мнение, что оба мыслителя в своём стремлении поставить идеалистическую традицию «с головы на ноги» придавали значение лишь «реальным» социальным силам и что это вело к девальвации «идей» как руководящих факторов развития ^{[35, с. 52]}. Если для воззрений Маркса это совершенно справедливо, то для Иеринга не столь однозначно, а отчасти совсем неверно. С утверждением, что Иеринг, как Маркс, пытается «исправить» идеалистическое понимания общественного развития, можно согласиться. Оно совершенно справедливо по отношению к учениям обоих мыслителей. Однако Иеринг, противопоставляя идеальному пониманию права «живое право действительности», не отверг идею права. Напротив, «идея права» играет в его учении важную роль. Маркс упраздняет «вечные истины», в том числе и идею права. Иеринг же считает идею права недостаточной, но признаёт в понимании права как идеи заслугу философии права, и пытается дополнить идеалистическое понимание права реалистическим.

В «Борьбе за право» Иеринг наиболее последовательно проводил мысль о том, что идея права играет важную роль в общественной жизни и развитии права. Идея права у него, при всех попытках интерпретировать право как относительное, эмпирическое явление, зачастую проявляется как абсолютная. Е. Н. Трубецкой ^[24], И. В. Михайловский ^[17], П. И. Новгородцев ^[18], наши современники немецкие правоведы Д. Трипп ^[37] и Р. Дрейер ^[26] однозначно признавали, что в учении Иеринга идея права является абсолютной идеей, которая является проявлением в его учении элементов естественно-правового профиля. В «Борьбе за право» сам Иеринг писал: об осуществлении «правовой идеи на земле» ^{[5, с. 24]}, о «правовой идее», вступающей в «конфликт с самою собой» ^{[5, с. 28]}, «идеальное понимание права», «этот идеализм» имеет глубокое основание «в сокровенной сущности права» ^{[5, с. 49]}, «право есть нравственное жизненное условие личности» ^{[5, с. 50]}, об идеальных мотивах борьбы за право, которые проявляются в «осуществлении идеи справедливости» ^{[5, с. 66]}, об осуществлении идеи права «ради неё самой» ^{[5, с. 70]}, «всякое несправедливое определение или ненавистное учреждение … составляет грех против идеи права…» ^{[5, с. 70]}, интерес государства и идея права не одно и тоже, но в борьбе государства за право, за идею права «ради неё самой» «идея права и интерес государства идут … рука об руку» ^{[5, с. 71]}. Непосредственно в своём выступлении 11 марта 1872 г. он говорил, что «право предполагает веру в истину», что «каждый индивид имеет нравственную задачу содействовать осуществлению истины и права в жизни» ^{[31, с. 29]}. Вместе с тем, Иеринг настойчиво пытался доказать, что право может пониматься только эмпирически, как результат коллективного исторического опыта, и что право и нравственность рождаются лишь исторически в общественной среде, но при этом он никогда прямо не отрицал, что право не может пониматься как идея, напротив, доказывая, что право (совершенно в гегелевском смысле) не может пониматься только как идея, которая не осуществляется. Гегель, в частности, полагал, что «право не может пониматься иначе, как идея» ^{[28, с. 39]}, но при этом «право не должно быть просто представлением, субъективной мыслью, которая бы не осуществлялась» ^{[28, с. 42]}. Иеринг, вторя Гегелю, в «Борьбе за право» писал: «Право – не просто мысль, но живая сила», «сущность права есть практическое осуществление» ^{[5, с. 24, 53]}.

Марксизм же не отрицает сам факт существования идей, но объявляет «вечные истины», как-то: свобода, нравственность, в том числе правовые идеи, философские, религиозные и т.д., продуктами классового общества, а поэтому коммунизм, который устраняет классовые противоречия, «отменяет вечные истины» ^{[14, с. 489]}.

Таким образом, если марксизм действительно девальвирует «идеи», а точнее видит свою задачу в том, чтобы добиться бесклассового общества при коммунизме и вовсе «отменить» их, то в учении Иеринга идеи не только не отрицаются, но напротив, при том, что развитие общества и вообще социальные изменения интерпретируются с точки зрения объективного социологического эмпиризма, или как заявляет сам Иеринг реализма, роль права как идеи в процессе исторического развития общества и его прогресса не только не преуменьшается, но признаётся необходимой, заложенной в самой сущности права. Идея права в учении Иеринга включает в себя долженствующий образ гарантированного порядка гражданского общения свободных индивидов, баланса индивидуальной свободы и интересов государства, свободы индивида и интересов общества. В учении Иеринга свобода рассматривается как абсолютный фактор культурной эволюции, который не может быть «обесценен». Так, что Г. Шельски неверно толкует учение Иеринга в части отношения к «идеям» и их роль в эволюции общества и процессе социальных изменений. В этом вопросе Маркс и Иеринг принципиально расходятся.

Понимание общества в учениях обоих мыслителей также разное. Общество у Маркса представляет собой общество, разделённое на классы. Классовая стратификация общества обусловлена одним критерием – производственными отношениями. Другие факторы не имеют существенного значения. В коммунистическом обществе противоречия, возникающие в обществе между классами, и экономические причины этих противоречий уничтожаются. Соответственно субъектом социальных действий является класс, ни общество, ни индивидуум, а определённый общественный класс, существование которого как такового обусловлено исключительно экономическими факторами. Из действия этих экономических факторов возникают не только сами классы, но и противоречия между классами, основанные на разделении труда, производственных отношениях. Классы в «обществе» Маркса находятся в конфликте между собой, притом интересы их противоположны, антагонистичны. Антагонистические противоречия порождают борьбу классов.

В учении Иеринга общество интерпретируется совершенно по-иному. Сначала в «Борьбе за право», а затем в «Цели в праве» он повторяет определение общества, согласно которому «общество – это не что иное, как сумма индивидов» ^{[29, с. 511]}. Тем самым Иеринг подчёркивал, что он видит общество не как нечто возвышающееся над индивидами. Напротив, общество образует форму существования индивидов, членов общества, которая обуславливает их совместную жизнь в разнообразных и открытых взаимосвязях, взаимоотношениях. В интерпретации Иеринга общество всегда выступает как целое, как совокупность всех (этот момент принципиально подчёркивается) его членов. Среди исследователей творчества Иеринга, как правило, единодушно подчёркивается, что общество, по Иерингу, это всегда целостная совокупность всех членов общества ^{[25, с. 239; 35]}. В «Цели в праве» он писал, что «общество … можно определить как фактическую организацию жизни для других и благодаря другим и, здесь индивид является тем, что он есть, лишь благодаря другим, как незаменимую форму жизни для себя, оно есть таким образом в действительности форма человеческой жизни вообще» ^{[29, с. 66]}. При этом, он добавлял, что понятия «человеческая и общественная жизнь являются равнозначными» ^{[29, с. 66]}. Общество, как целостность, наряду с индивидом и государством, является субъектом целеполагания, субъектом цели в телеологии Иеринга. Общество, по Иерингу, одновременно есть среда, где развиваются право и нравственность. Лишь то, что полезно обществу, как целому, является нравственным, и в этой связи понятия «общественный» и «нравственный» обозначают одно и тоже. «Благо общества, - писал Иеринг, является лейтмотивом всех нравственных принципов, оно является масштабом для оценки существующих общественных учреждений» ^{[30, с. 128]}. Иеринг признавал, что в обществе существуют сословия и классы. Но общество у него не стратифицировано на сословия. Сословие или класс понимается у него просто как часть общества. Использование терминов «сословие» или «класс» равнозначно употреблению им терминов «профессия», «единомышленник». Для отдельных сословий, также как и для отдельного индивида, общества и государства, он использует понятие «этические жизненные условия», а не материальные или какие-то иные. Иногда в тексте его сочинения «Борьба за право» встречается слово «класс»: «служилый класс», «прочие классы общества». Но они не противопоставляются друг другу. Речь вовсе не идёт о противоречиях в обществе, обусловленных сословным характером. Напротив, Иеринг пишет о «поднятии уровня сословной чести», поступая как единомышленники, с целью не только повышения самооценки, но и объективного признания чести со стороны «прочих классов общества» ^{[30, с. 44]}. Борьба за право, как исполнение своей обязанности «служилым классом», т.е. борьба за объективное право, «охранение правопорядка», также лишена даже оттенка классовой борьбы.

В этой связи возникает вопрос о том, признавал ли Иеринг, что существуют «классовые интересы», пусть даже для отдельных частей общества? В марксистском смысле – нет, не признавал. Для Маркса классовый интерес определяется экономическими факторами, производственными отношениями. Для Иеринга сословие вообще определяется не как самостоятельная социальная единица, а обусловлено целым рядом факторов: профессиональными, хозяйственными, духовно-нравственными, образовательными и иными условиями, которые объединяются им в понятии «этические условия». Иеринг признаёт разнообразие и многообразие интересов в обществе и обусловленность интересов различными социальными факторами. Желая продемонстрировать влияние таких социальных факторов, как профессия, образование, вид хозяйственной или профессиональной деятельности и т.п. на «силу правового чувства», Иеринг приводит примеры офицера, для которого этическим условием его профессии является честь, крестьянина, для которого значение имеет собственность, так как он работает на земле, купца, хозяйственная деятельность которого зависит от кредита, для того, чтобы показать «тот простой факт, что правовое чувство проявляет различного рода раздражимость в зависимости от различия сословия и профессии», и этот факт важен, по мнению Иеринга, для того, чтобы доказать истину ещё более высокую, что «каждый управомоченный защищает в своём праве свои этические жизненные условия» ^{[5, с. 43]}. Сословный интерес, или что тоже самое «социальный момент», интерпретируется им как «чувство необходимости именно этого определённого правового института (курсив наш. – В.Г.) для особой жизненной цели этого сословия» ^{[5, с. 43]}. Иными словами, честь, собственность, кредит, рассматриваемые через призму понятия «этические условия» определённого сословия, есть не более, чем правовые институты, обеспечивающие соответствующие жизненные условия.

Учение Иеринга в принципе не исключает возможности существования сословного интереса, который был бы обусловлен, как у Маркса, производственными отношениями, но не антагонистического интереса, который противопоставлен интересу другого сословия. Иеринг не исключает борьбу интересов общественных групп, которая обозначается как борьба сословий, но она означает в его учении в первую очередь борьбу за сословный интерес, как социальный момент проявления этических условий соответствующей общественной группы. Равно интересам сословий в борьбе за право, за объективное право в историческом процессе генезиса, эволюции и прогресса права, задействованы интересы государства, нации и индивидуумов. Непосредственно в самом докладе о борьбе за право (не в расширенной печатной его версии) он говорил о борьбе сословных интересов, подчёркивая, что она проявляется исключительно в рамках правопорядка, а не, как у Маркса, против правопорядка, а именно - в законодательном процессе, при разработке и принятии законов, в законодательной рефлексии общественных интересов. Появление закона сопровождается мощной борьбой одного сословия против другого, различных сил внутриполитической и внутригосударственной жизни, противостоящих друг другу ^{[31, с. 30]}. Но главное значение иеринговской «борьбы за право» проявляется в мотивах и поступках индивидов, в силе их правового чувства и морального долга. Следует подчеркнуть, что ошибочной является интерпретация приводимых Иерингом примеров о силе правового чувства у представителей отдельных профессиональных групп или сословий как указывающих на некий классовый интерес. Напротив, Иеринг (под влиянием теории социальных условий Ш. Л. Монтескье, а не марксизма, как полагает немецкий правовед Б. Рютерс ^{[34, с. 321]}, который до 90-ых гг. ХХ в. сам был марксистом) указывает лишь на значение социальных, профессиональных, хозяйственных, духовно-нравственных факторов, оказывающих влияние на формирование и силу мотивов поступков индивидов. Сам Иеринг писал по поводу приводимых им примеров о силе правового чувства у офицера, крестьянина и купца, что цель его заключалась в том, чтобы показать, что «каждый управомоченный защищает в своём праве свои этические жизненные условия» ^{[5, с. 43]}.

Интересный пример того, какое значение придаётся «сословному интересу» в концепции борьбы за право, приводит сам автор. Поскольку основным объектом интересов Иеринга является именно частное право, то обращаясь против инертного состояния гражданского права его времени, а также подчёркивая то, как он понимал общество, он писал: «В области частного права происходит борьба права против неправа, общая борьба всей нации, борьба, в которой все должны держаться крепко вместе, и здесь также всякий, обращающийся в бегство, изменяет общему делу, так как умножает силу противника, увеличивая его дерзость и наглость» ^{[5, с. 54]}. Вместе с обществом, как нацией, как совокупностью всех членов общества, которые должны держаться крепко вместе, рядом идёт не сословие, а индивид, отдельная личность, которая занимает в период до выхода «Цели в праве» центральное место в учении Иеринга. Однако уже в «Борьбе за право» к антропоцентристским приоритетам в учении Иеринга прибавляется теория социального эвдемонизма. Так, непосредственно в самом докладе о «Борьбе за право», Иеринг говорил: «Задача каждого, там, где его право ставится под сомнение, оспаривается, его осуществлять, вступая за него. Отказывается он выполнить свою задачу, тогда он отказывается не только от своего собственного интереса, но и от интереса всего общества; «он совершает прегрешение против своих сограждан» ^{[31, с. 30]}. В «Цели в праве» субъектами цели становятся индивид, общество и государство. При этом взаимообусловленная связь свободно действующего индивида и интересов общества является основной для формирования им двухполюсной модели справедливости, как критерия нравственной оценки права, притом, что право понимается им часть нравственности, которая толкуется с точки зрения социального эвдемонизма.

Первым советским революционным правоведам очень импонировало учение Р. Иеринга о праве. Интерпретация права в категориях борьбы, порядка, интересов, принудительных норм, а также схожесть взглядов с левыми гегельянцами, - всё это приводило к тому, что в поисках теоретической основы для новой советской теории права первые советские правоведы обратились к кропотливому анализу учения Иеринга. Неравнодушен к учению Иеринга был и В.И. Ленин, сходство некоторых взглядов которого с учением Иеринга убедительно продемонстрировал Л.С. Мамут ^[32]. Однако все попытки найти «классовое понимание права», признание «классовых интересов» в учении Иеринга так и не привели к успеху. П. И. Стучка и М. А. Рейснер многое заимствовали из идей Иеринга. Стучка даже предлагал использовать данное Иерингом в «Цели в праве» определении права как системы норм, обеспеченных государственным принуждением, в качестве основы новой революционной теории права. Особенно в своей «Революционной теории права» Стучка отличался, можно определённо сказать, апологетикой учения о праве Иеринга, в чём его обвинял М. А. Рейснер. П.И. Стучка очень комплементарно характеризует Иеринга: «Это, пожалуй, самая яркая фигура среди юристов прошлого столетия, по крайней мере, в области римского права. Определенный консерватор в политике, юрист, по существу стоящий на точке зрения класса буржуазии, блестящий стилист и в то же время путанник в философии, он поднял целую революцию в науке права, может быть, своею непривычною для юриста откровенностью. Он, конечно, противник анархии, значит, казалось бы, и революции. Но - нет, для него революция не синоним анархии, ибо он понимает «революцию, как отрицание не всякого, а только существующего порядка» ^{[23, с. 71]}.

Сохраняя в целом крайне уважительный тон в адрес Иеринга, что вовсе не характерно для многих содержащихся в работе комментариев в отношении других мыслителей, Стучка упрекает Иеринга в том, что последний не сумел развить идею защищённого интереса до идеи классового интереса. Так, Стучка пишет: «Когда Иеринг смелою рукою написал в своем «Духе римского права», что право это не что иное, как защищенный интерес, его утверждение показалось неслыханною среди юристов ересью. «Содержание права — не воля, а интерес». Но чей интерес? У Иеринга либо не хватало мужества, либо не доставало эрудиции, чтобы откровенно заявить: классовый интерес. Философ он был плохой; от гегельянства он перешел к психологически-органической теории; … он, в конце концов, остается верен своим классовым предрассудкам и остается в объятиях все того же Бентама» ^{[23, 125-126]}. Наконец, резюмирует Стучка: «Не спасли Иеринга ни сила его таланта, ни его откровенная искренность; раз он не мог стать на точку зрения классового интереса, само слово интерес в его устах приняло характер той же индивидуальной пользы, а «борьба его за право», как защищенный интерес, сводится к простому сутяжничеству...» ^{[23, с. 126]}. В конце концов, с определённой нотой сожаления, которая легко читается в стилистики изложения оценок учения о праве Р. Иеринга, П.И. Стучка резюмирует, что «даже самый смелый и самый откровенный представитель буржуазной науки о праве, каким безусловно приходится признать Иеринга, не дошел, или не решился дойти до открытого признания классового характера права…» ^{[23, с. 126]}. В учении о праве Р. Иеринга видится ему в целом очень привлекательное и «правильное» движение или, согласно буквальному выражению П.И. Стучки, «попытка повернуть в сторону научной постановки теории права», однако Иерингу не удалось, по мнению всё того же Стучки, «доразвить» своё учение до теории «защищённого классового интереса», отойти от идеи интереса как индивидуального интереса или пользы, отсутствии понимания цели в праве как абсолютного принципа.

М.А. Рейснер прямо упрекает новых марксистов-правоведов в том, что они просто «не ищут марксистского определения права, но прямо заимствуют его у крупнейшего буржуазного авторитета, Иеринга, подставляя только, что, впрочем, и не составляло труда, понятие классового интереса под понятие интереса вообще, которое мы находим у Иеринга. Так получается перелицовка иеринговского понятия» ^{[21, с. 37]}.

Идея борьбы один из двух главных лейтмотивов всей правовой теории М.А. Рейснера. «Как мы уже не раз могли заметить, право начинается прежде всего там, где мы находим нарушение равенства и стремление к его восстановлению. Это стремление выражается в борьбе за право, которое таким образом выступает в своей первичной и основной форме, а именно в виде права субъективного (выделено нами. – В.Г.). Тут именно рождается так называемый субъект права, который ощущает определенное нарушение своих интересов и стремится защитить (выделено нами. – В.Г.) их при помощи своеобразного юридического акта, коего сущность состоит в восстановлении нарушенного равенства путем ли фактического восстановления его или эквивалентного возмещения» ^{[21, с. 159]}.

Объясняя очередной раз причины, побудившие М.А. Рейснера к тому, чтобы «выдвинуть учение о классовом интуитивном праве», в борьбе за право Иеринга и теории права Петражицкого он находит идейный источник вдохновения: «право… по своей идеологической и психологической природе обладает некоторыми чертами чрезвычайно мощной и бурной реакции. Эта мысль была тем более обоснована, что уже Иеринг показал нам в своей „борьбе за право“, какой боевой момент лежит в природе права, а затем и Петражицкий совершенно правильно отметил мощный характер боевых эмоций» ^{[21, с. 22]}. М.А. Рейснер, весьма оригинально интерпретируя взгляды Иеринга и Петражицкого, заключает: «Правовая психика есть психика борьбы и опасных разрушительных столкновений (курсив наш. – В.Г.); неисполнение обязательства со стороны обязанного сознается другой стороной в качестве положительного ущерба, посягательства, жестокой обиды, причиняемого человеку зла. И подобное сознание действует чрезвычайно сильно и резко на правовое чувство (курсив наш. – В.Г.), на этой почве рождается широкое заражение гневом и негодованием за попранное право у окружающих людей, и мы видим картину коллективного взрыва мести и ненависти» ^{[20, с. 159-160]}. Здесь можно видеть, как борьба за право Иеринга превращается в воинствующую риторику «коллективного взрыва мести и ненависти».

Таким образом, наличия классового понимания права, признания существования классовых интересов в марксистском, а точнее марксистско-ленинском смысле, не усматривали в учении Р. Иеринга о праве даже те правоведы, которые по идеологическим соображениям очень хотели там найти эти положения и в целом очень комплементарно относились к правовым воззрениям Иеринга. В.И. Бошко был, пожалуй, единственным из первых советских правоведов, кто, хотя и не признавал, что учение Иеринга разделяет классовое понимание права, но всё же считал Иеринга «неравнодушным» к этому вопросу ^{[1, с. 362-371]}. Во второй половине ХХ в. немецкий марксистский правовед Б. Рютерс предположил, что возможно всё-таки, что классовое мышление марксистов оказало какое-то влияние на понимание общества Иерингом. Но дальше предположения он не пошёл, не приведя ни одного аргумента. Объективно же, никто из правоведов XIX и ХХ, как на родине мыслителя, так и за рубежом, кроме убеждённых марксистов, даже не усматривал повода к отысканию в учении Иеринга элементов классового понимания права, которого там и нет.

Но среди современных правоведов встречаются попытки найти классовое понимание права в учении Иеринга. Так, например, Л.И. Глухарёва, не приводя ни одного аргумента, наделяет учение Иеринга о праве характером классовой борьбы. Она, в частности, пишет: «Его (т.е. Иеринга - доб. нами. В.Г.) авторская теория права, построенная на анализе борьбы интересов различных общественных групп и классов, создала основу для применения социологического метода в освоении правовых явлений» ^{[3, с. 233]}. В первой части - это в корне не верная интерпретация теории права Иеринга. Теория права, основанная, как пишет Л.И. Глухарёва, «на анализе борьбы интересов различных общественных групп и классов», - это теория современников Иеринга К. Маркса и Ф. Энгельса, особенно в последующей интерпретации В.И. Ленина, который рекомендовал истоки всех общественных явления «сводить к интересам определённых классов» ^{[8, с. 413]}. Основатели марксизма уже в сочинениях 40-ых гг. XIX писали об роли интереса в гражданском обществе: «… естественная необходимость, свойства человеческого существа, в каком бы отчуждённом виде они ни выступали, интерес (курсив наш. – В.Г.), - вот что сцепляет друг с другом членов гражданского общества» ^{[13, с. 139]}. Идейные истоки интерпретации общества и порядка через категорию интересов можно найти и в сочинениях представителя немецкого либерализма Л. ф. Штейна, который в 1849 г. писал: «Интерес, тем что он выражает сущность жизнедеятельности каждого индивидуума в отношении любого другого, следовательно всего общественного движения, является принципом порядка» ^{[36, с. 41]}. А кроме того, Гегель ещё раньше в «Лекциях по философии истории» писал о значении интересов, потребностей, страстей, фактора напряжённой борьбы для понимания истории и исторического развития. Именно гегелевская философия повлияла на правопонимание Иеринга, как в прочем и левых гегельянцев в лице Маркса и Энгельса. Иеринг вслед за Гегелем признаёт значение борьбы и интересов в процессе генезиса, образования и прогресса права. Так что искать классовый элемент, классовый интерес в учении о праве Р. Иеринга, обусловленный марксистским пониманием, совершенно необоснованно, не говоря уже о том, чтобы, не используя никаких аргументов, неверно интерпретировать его правопонимание через «борьбу интересов общественных групп и классов».

Для Иеринга категория интереса появляется не как результат анализа связей хозяйственного, общественного и правового порядка, что было характерно для Маркса и Штейна, а через призму анализа субъективного права.

Иеринг не приемлет марксизм в связи с его отказом от идеи частной собственности: «…коммунизм расцветает только в том болоте, в котором идея собственности совершенно исчезла, у её источника он не известен» ^{[5, с. 46]}. Для Иеринга, предметом интересов которого было преимущественно гражданское право отказ от основной центральной идеи частного права был совершенно неприемлем; темы владения, собственности, обязательств, ответственности определяли предмет его догматических исследований. Конечно, он не мог иначе относится к учению, отрицающему главную идею частного права – право собственности. «Борьба за право» Иеринга по замыслу автора должна была содействовать в первую очередь развитию гражданского права, решительному осуществлению и отстаиванию своих прав человеком, утверждению и развитию ценности права в свободном гражданском общении. Связь собственности и труда является аналогией для объяснения связи права и борьбы. Также, как за собственностью стоит труд, так и за правом стоит борьба, как непрестанная работа права для обретения своей ценности в жизни, для защиты индивидуальных, общественных, национальных, государственных интересов от неправа. Когда Иеринг говорит об аналогии права и борьбы с одной стороны, а с другой – об аналогичной зависимости между собственностью и трудом, благодаря которому она создана, он задаётся вопросом о различии чувствительности и восприимчивости личности, правового чувства у индивидов и народов. Это чувство очень по-разному проявляется у индивидов. Оно по-разному проявляется у разных народов и в разные исторические эпохи. По мнению Иеринга, различия в силе правового чувства у различных народов и в разные исторические периоды определяется отношением к собственности ^{[31, с. 30]}. В оригинальном тексте доклада мысль о связи права с собственностью выражена гораздо более подчёркнуто, чем в тексте в последующем опубликованной версии. Не для каждого поколения, не каждого индивида собственность имеет одинаковое значение, одинаковую ценность. Способ приобретения собственность в этом отношении является решающим. Народ, который вынужден напряжённо бороться с землёй, с природой, чтобы обеспечить своё существование, вспоминает о значении, о ценности собственности ежедневно, ежечасно. Для него собственность – это результат большой работы, напряжения и усилий. «Мы можем и сейчас это заметить, достаточно подумать о противоречии между городом и деревней» ^{[31, с. 30]}. Горожанин и сельский человек, даже в совершенно одинаковых имущественных отношениях, будут рассматривать деньги, их стоимость, стоимость и ценность собственности совершенно разными глазами. «В таком городе, как Вена, вид оценки определяется не людьми, которые тяжело работают, а людьми, которым вещь достаётся сравнительно легче, и этот способ оценки становится отныне решающим для общей цены» ^{[31, с. 30]}. Соответственно, «мера реакции при нарушении права определяется сначала по виду случившегося посягательства, а затем, в качестве признанного решающим исходного пункта, согласно близости или удалённости собственности от личности, согласно индивидуальной оценки собственности» ^{[31, с. 30]}. Из этого следует, что, учитывая всеобщее значение, а не отрицание, как у Маркса, частной собственности борьба, которую субъект должен вести за своё право, является «не только для самого субъекта вопросом нравственного удовлетворения», но такая борьба «крайне важна для общности» ^{[31, с. 31]}. Таким образом, связь права и собственности проявляется в учении Иеринга в том, что собственность, а точнее способ её приобретения, как для индивида, так и для всего народа (а не для определённой общественной группы или класса) является важным фактором, определяющим силу правового чувства. Труд, как предпосылка собственности, интерпретируется Иерингом не в системе производственных отношений и распределения материальных благ, как у Маркса, а как фактор того, что ценность собственности тем выше, чем больше вложено труда в её создание, что право по аналогии с зависимостью собственности от труда есть не нативистический феномен, а рождается в историческом «труде» индивида и всей нации, и каждый человек, отстаивающий своё право принимает учение в этой «национальной работе», и что ценность права в индивидуальных представлениях и общественной жизни тем выше, чем активнее отдельный человек и нация борются за своё право.

Несовместимость правопредставлений Иеринга с марксизмом точно подметил оригинальный последователь юриспруденции интересов А. Меркель, который выступил в то же время основателем теоретически законченного «общего учения о праве» как теории позитивного права, противопоставляя её философии права. Так, он писал: «С появлением социального вопроса (имеется в виду марксизм доб. нами В.Г.), в новом научном мышлении зародилось сомнение в справедливости его (т.е. гражданского права – доб. нами В.Г.) вообще, а это сомнение, в связи с характеризующим наше время социальным движением… исключает возможность его развития в том смысле, какой придавал ему Иеринг в своей «Борьбе за право»» ^{[16, с. 19]}. Спустя много лет после выхода в свет «Борьбы за право» в 1889 г. в одном из своих писем Иеринг выразил своё отношение к социализму, которое, правда, не отразилось на его работах, поскольку он был уже очень болен, практически ничего не писал и не издавал. Так, в письме к Э. Нойкампфу от 8 октября 1889 г. Иеринг, комментируя сочинение адресата по поводу проблемы массового прекращения работы без расторжения трудового договора, писал о том, что правовое решение данной проблемы имеющимися на тот момент времени правовыми средствами найдено быть не может. На государственных предприятиях эта проблема может быть решена, по мнению Иеринга, достаточно просто, так как государство либо идёт на встречу объявляющим забастовки и массово прекращающим работу, либо если их требования чрезмерны, то применяет силу. Но в частном, негосударственном секторе ситуация иная. Будущее, возможно, вызовет такие формы хозяйственной деятельности, в которых эта проблема будет проявляться. С точки зрения действующего права беспорядки индивидов, направленные против общественного порядка, можно побороть, если конечно, они не носят характер восстания или мятежа, где участие права имеет крайне второстепенный характер и основное воздействие связано с вооружённой силой. Завершая письмо, Иеринг отчаянно резюмирует: «На место индивидов теперь заступили массы - рассчитанное на индивидов право больше не годится» ^{[33, с. 418-419]}. Из этого письма можно сделать только один вывод о том, что Иеринг констатировал, правда не без сожаления, что в обществе появились новые факторы, новые вызовы, проявление которых имеющимися правовыми средствами не может быть разрешено. Но в правопонимании Иеринга проблема «заступления масс» никак не отразилась.

Сравнивая взгляды обоих мыслителей, можно констатировать, что в обсуждении проблематики развития общества они исходили из принципиально разных точек зрения. Немецкий правовед В. Гаст называет Иеринга и Маркса антагонистами, хотя, по его мнению, в их взглядах на политико-правовую проблематику есть некоторые общие черты ^{[27, с. 80]}. Оба мыслителя в сформулированных ими теориях социальных изменений признавали наличие определённых закономерностей эволюции общества и социальных изменений. Но поскольку оба мыслителя стоят на почве материализма, возражая против диалектического органического развития, то в их теориях социальные изменения интерпретируются через деятельное участие современников. В этом аспекте – призыв к активной роли соучаствующих современников – мыслители были схожи. Маркс, исходя из неизбежности классовой борьбы, «призывал к революционным действиям». Аналогично и Иеринг, исходя из понимания им функций права как фактора развития, требовал «борьбы за право». Однако в понимании того, какие конкретно действия, и кто должен совершать в соответствии с призывами, Маркс и Иеринг принципиально расходились. Маркс - социалист. Программа его действий - это революционное свержение существующих отношений власти, существующих отношений господства. Исполнителем, адресатом его программы социальных изменений является социальная группа (класс) пролетариата, как носитель революции. Программа Маркса направлена против правопорядка. Он отменяет «вечные истины», т.е. свободу, справедливость и т.п., и упраздняет право и правопорядок. Иеринг же - либерал. Его борьба за право ведётся лишь в рамках правопорядка. Адресатом его программы действий является не определённый класс общества, как у Маркса, а каждый отдельный гражданин. Борьба за право у Иеринга – это борьба индивидов, нации, государства за существующий порядок, за поддержание и обеспечения прочного порядка жизни. Напротив, для Маркса характерна другая тенденция, где творцом своего «счастья» становятся массы населения, а пролетариат выполняет освободительную и спасительную миссию. Его учение обязано свои содержанием «секуляризированной христианской эсхатологии» ^{[4, с. 448]}, а созданное им политическое учение «представляет собой редкую в истории попытку анализа текущей эмпирической действительности с одновременной и неизменной озабоченностью радикально её изменить (курсив наш. – В.Г.)» ^{[4, с. 448]}.

По-разному представляют себе оба мыслителя конечную цель социального развития. Маркс, как было указано выше, озабочен радикальным стремлением изменить действительность. Конечная цель программы Маркса – это гармония бесклассового общества при коммунизме. Иеринг же совсем иначе видит будущее. В своих представлениях о будущем он принципиальный агностик, и он, как справедливо выразился по этому поводу Г. Шельски, «открыт» для будущего ^{[35, с. 152-153]}. Для Иеринга была характерна убеждённость, что конечное будущее развития общества не может быть задано какой-то интеллектуальной формулой.

В учениях Маркса и Иеринга есть много соприкасающихся, схожих тем, апелляция к категориям действительности, интереса, борьбы, порядка при объяснении и интерпретации сущности и значения социальных явлений, развития общества и социальных изменений. Но всё же, при общности осуждаемой общественно-политической и правовой проблематики, позиции мыслителей совершенно разные. Общим для них является стремление сделать идеалистическую философию Гегеля материалистической, перевернуть, поставить «с головы на ноги». Маркс занимает в этом вопросе радикальную позиции, утверждая, что лишь материальное, бытие определяет сознание. Иеринг же, по существу, лишь стремится к тому, чтобы дополнить недостаточное, по его мнению, идеалистическое понимание права. В марксистском понимании структура общества носит резко стратифицированный, классовый характер. Для Иеринга общество есть лишь «сумма индивидов», которые как общество выступают всегда вместе. Общество в учении Иеринга не возвышается над индивидами. Развитие общества и социальные изменения, согласно Марксу, происходят через классовую борьбу, которая неизбежна. У Иеринга эволюция общества происходит через борьбу индивидов, государственной власти, общества за право внутри правопорядка. В центре учений обоих находится понятие интереса: но у Маркса - классовый, а у Иеринга - не только материальный, но и идеальный, этический, возвышающий субъективное право до атрибута достоинства личности. Субъектом, адресатом программы действий у Маркса является класс, но не любой, а определённый класс - пролетариат, а у Иеринга - свободная личность. Маркс против частной собственности и соответственно частного права, как и права вообще, для Иеринга собственность - основа права, уважение к собственности определяет силу и ценность права. Для Маркса характерно неизменное стремление радикально преобразовывать действительность. В учении Иеринга право постоянно обновляется, но важен прочный порядок жизни, борьба внутри правопорядка и за правопорядок. Наконец, будущее, конечная цель в социальной теории Маркса – это бесклассовое общество при коммунизме, в котором отменены все «вечные истины», как-то: свобода, справедливость, право и т.п. В учении Иеринга будущее агностично, непредсказуемо и не может задаваться каким-либо интеллектуальными формулами.