Уголовное право и вызовы современного мира

Дубовик Ольга Леонидовна доктор юридических наук главный научный сотрудник сектора экологического, земельного и аграрного права, Институт государства и права, Российская академия наук (ИГП РАН) 119019, Россия, г. Москва, ул. Знаменка, 10 Dubovik Ol'ga Leonidovna Doctor of Law Chief Scientific Associate, Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences 119019, Russia, g. Moscow, ul. Znamenka, 10 trednikova@yandex.ru Другие публикации этого автора

В условиях меняющихся политических, экономических и социальных обстоятельств нашей жизни особое внимание юристов (и не только, а может быть, и не столько их) сосредоточивается на оценках происходящих перемен в жизни общества – не важно – функционирующего в условиях демократии (в классическом ее либеральном понимании) или в условиях диктатуры, авторитаризма либо тоталитаризма. Так или иначе любой режим сталкивается с необходимостью реагировать на процессы глобализации, дигитализации, экологизации и иные, встающие на острие повестки дня. Проблема заключается в том, что общество и его структуры, включая государство, его институты и средства принуждения, граждане и их объединения, инициативы могут предложить для решения наиболее острых и неотложных проблем. И здесь-то возникает закономерный вопрос: какова роль права; может ли оно реально и профилактически воздействовать на происходящие перемены или только реагировать post factum на них, во многом смиряясь с их последствиями; не утеряло ли своего значения право уголовное как наиболее жесткий инструмент воздействия на человеческое поведение; не приходится ли юристам отвлечься от конкретики и мелочевки, сосредоточившись (как это было в XVII, XVIII, XIX веках) на осмыслении более глобальных, социально значимых вопросов.

Понятно, что юристы (и не только они) в последнее время стремятся проанализировать множество проблем, смыкающихся в сложную и разноплановую картину. Не всегда этот анализ, конечно, завершается предложением решений, но в любом случае он полезен, поскольку позволяет по-новому взглянуть на проблему, иначе оценить аргументы и, возможно, пытаться найти пути решения.

В этом плане весьма показательна конференция, состоявшаяся 22 -23 сентября 2016 года в Варшаве. Конференция была организована в честь 70-летия известнейшего польского ученого – профессора Элеоноры Желиньской и, учитывая разносторонность ее научных интересов и потребности развития юридической науки сегодня, конференция проходила под титулом «Право в ответ на проблемы современности». И действительно, название конференции полностью соответствовало содержанию провозглашенных докладов и весьма острой дискуссии. Открыл пленарное заседание декан факультета права Т. Гяро (T. Giaro), предоставив слово Уполномоченному по правам человека А. Боднару (A. Bodnar), вручившему профессору Э. Желиньской более чем заслуженную ею награду за вклад в защиту прав человека и гражданина.

Собственно научная дискуссия происходила в четырех основных планах. Первый блок составили доклады, посвященные уголовному праву, второй – правам женщин, третий – клиническому обучению, четвертый – медицинскому праву. Такой отбор вполне понятен тем, кто знаком с работами Э. Желиньской и с ее общественной деятельностью. Она на самом деле очень много сделала в каждой из этих областей знания, науки и практики.

Возвращаясь к конференции и ее тематике, следует сказать, что первая панель организаторами была озаглавлена очень удачно – «Современные основы формирования польского уголовного права – примеры имплементации правовых решений, заимствованных из иных правовых систем». На ней были представлены четыре доклада. Профессор Целина Новак (C. Nowak) (Институт правовых наук Польской академии наук) посвятила свое выступление анализу проблемы правовой прививки в польском уголовном праве, используя в качестве примера этого криминализацию сталкинга. Понятие «правовая прививка» разработано в сравнительном правоведении и наиболее широко используется в рамках частного права, но, по мнению докладчика, должно применяться активнее как в материальном уголовном праве, так и в праве уголовно-процессуальном. Автор этого понятия А. Уотсон (A. Watson) определял его как любое заимствование из чужой правовой системы. Ц. Новак отметила, что польский ученый Т. Чех (T. Czech) предложил более детализированную дефиницию – это правовой институт, имеющий происхождение в другой правовой системе, который не имеет аналога в конструкциях, существующих в рамках импортирующего его правопорядка и подлежит инкорпорации в этот порядок с учетом потребностей (экономических или социальных), которые не могли быть до этого достаточно удовлетворены импортирующей правовой системой. Более удачной она считает определение М. Круль (M.Krol), когда понятие «правовая прививка» следует использовать для определения нормативного трансфера (переноса) содержания в его правовой форме, представляющей функциональное единство с определенной долей нормативной новизны, или трансфер нового метода правового регулирования, отсутствующего пока в правовой системе, из одной в другую правовую систему. По мнению Ц. Новак, данный инструмент служит гармонизации права, в том числе уголовного, его модернизации. Иногда он используется добровольно, иногда – в интересах той или иной социальной группы, например, предпринимателей. Затем докладчик перешла к анализу сталкинга, причин его криминализации в Польше, в соответствии с открытой 11 мая 2001 г. к подписанию Конвенцией о предупреждении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием ^[1], а также рассмотрела две позиции, сформировавшиеся в литературе по поводу этого явления. Одни авторы считают, что оно возникло достаточно давно, другие – что оно было осознано как социальная проблема только в 80-х годах XX столетия. Ц. Новак считает, что ныне в связи с развитием электронных технологий, дигитализацией сталкинг приобретает более настойчивый и масштабный характер. Она кратко остановилась на истории криминализации сталкинга (впервые в УК штата Калифорния). В Польше после 1990 г. он преследовался фрагментарно – в рамках иных уголовно-правовых запретов, а непосредственная и комплексная криминализация была осуществлена путем введения ст. 190а § 1 УК РП, вошедшего в силу в 2011 г. Согласно §1 ст. 190а кто путем настойчивого преследования иного лица или его близких вызывает у него обоснованное обстоятельствами ощущение угрозы либо существенно нарушает его интимность, подлежит наказанию лишением свободы до трех лет. Это явилось результатом диффузии норм, а одним из аргументов послужило то, что ответственность за сталкинг уже предусмотрена во всех 50 штатах США, в Канаде, Австралии, девяти государствах Евросоюза. Описание деяния по ст. 190а §1 УК РП показывает, что в данном случае это, несомненно, правовая прививка, экономящая расходы, поскольку оно базируется на дефинициях деяния, принятых в законодательстве стран common law, т.е. не на указании признаков деяния, а его результатов (в отличие от немецкого или австрийского уголовного права). При этом признак повторности как «упорство, «настойчивость» заимствован из континентального права. Ц. Новак делает вывод, что криминализация сталкинга в Польше – это правовая прививка , являющаяся конгломератом решений, принятых в чужих правовых системах, результатом диффузии норм и одновременно представляет собой способ борьбы с нежелательным социальным явлением, особенно сильно затрагивающим женщин. Она подчеркнула, что к такого рода заимствованиям относятся по-разному: во-первых, оптимисты полагают, что формулировки и решения можно брать из любой системы; во-вторых, пессимисты считают, что такая привитая норма не будет хорошо функционировать из-за различий правовых порядков; в-третьих, реалисты рассуждают о том, как согласовать общее и континентальное право, какой субъект будет оценивать результаты прививки и какова была ее цель.

В докладе, подготовленном Конрадом Бучковским (K. Buczkowski) и Беатой Грущиньской (B. Gruszynska), посвященном имплементации международно-правовых норм в области коррупционных преступлений с перспективы европейских научных исследований, подчеркивалось, что по оценкам Transparency International в 2015 г. наилучшая ситуация отмечается в Дании (1-е место), наихудшая – в Сомали и Северной Корее, делящих 167-е место, Польша занимает 30-е место. По поручению Европейской комиссии для 28 государств – членов ЕС создан Евробарометр в целях улучшения правового обеспечения борьбы с коррупцией. Докладчики проанализировали значение Конвенций 1997 г., 1999 г., 2003 г. Они отметили, что в Польше имплементация содержащихся в них положений началась с 2000 г. и шла «волнами». Первая новеллизация уголовного законодательства была осуществлена в начале нулевых, а вторая , проведенная в 2003 г., отразила предписания ст. 15, 18, 19 Конвенции ООН против коррупции полностью в ст. 200, 228, 229 УК РП и ст. 231, иные положения ст. 17 и 18 – частично (о платной протекции в ст. 230 и 230а УК РП). Ряд предписаний до сих пор не имплементирован. В докладе отмечалось, что в странах ЕС существуют разные формы имплементации. Анализируя практику борьбы с коррупцией, авторы опирались на результаты исследования статистики за период 2011 – 2013 гг. по 14 странам Евросоюза. Наибольший рост взяточничества отмечен в Хорватии (в 2 раза) и в Эстонии (в 1,5 раза). На 50% выросло количество этих преступлений в Австрии и Венгрии, в Польше же, напротив, по данным полицейской статистики количество возбужденных дел в 2013 г. по сравнению с 2011 г. уменьшилось на четверть, в Болгарии и Словакии – на 2/3, в Словении –на половину. По данным судебной статистики в Польше, Болгарии и Словакии взяткодателям и взяткополучателям в 2013 г. в более, чем 90% случаев назначалось наказание в виде лишения свободы условно, в Эстонии – в 80%, в Венгрии – в 50% -взяткодателям, в 70% - взяткополучателям; в Румынии 2/3 осужденных назначалось условное лишение свободы. Эта санкция реже применялась в Литве и Латвии (1/3 случаев), в Словении -40%. Авторы приходят к выводу, что состояние динамики коррупционных преступлений существенно различается, как и кары за их совершение, что требует дальнейших исследований. Результаты опросов показали, что мнение о распространенности коррупции высказали 70% респондентов, а более 80% опрошенных считают, что в Греции, на Кипре, в Италии, Испании, Португалии, Румынии, Болгарии и Словении взяточничество особо распространено среди политиков и чиновников, занимающих высокое положение как в центральных структурах, так и на локальном уровне. К. Бучковский и Б. Грущиньска пришли к выводу, что общественное мнение о распространенности коррупции в отдельных странах и данные статистики далеко не всегда совпадают. Причины этого заключаются в том, что показатель возбужденных дел не очень точен. Латентность весьма высока. Опрос 300 сотрудников фирм в ходе исследования «Предприятие и коррупция», как и обработка статистики все же несколько упорядочили знания о коррупции в странах ЕС и привлекли внимание к этой проблеме.

Профессор Варшавского университета Збигнев Ласоцик (Z.Lasocik) анализировал чрезвычайно актуальную проблему – торговлю людьми, остановившись на нескольких ее аспектах: истории этого понятия, оценках распространенности явления. Он привел ряд данных. Так, по оценкам МОТ количество невольников в мире приближается к 21 000 000 человек, по мнению Кевина Бейлса (K. Bales) – к 27 000 000 человек, по данным австралийской организации Walk Free Foundation – к 36 000 000 человек, которых с учетом уровня их зависимости от других лиц можно назвать невольниками. По данным Евростата в 2010 г. в ЕС число жертв торговли людьми, идентифицированных в рамках уголовного судопроизводства, составило около 10 000 человек, а по данным Госдепартамента США – около 50 000 человек в мире. З. Ласоцик отметил, что можно провести три мета-уровня анализа: 1.) торговля людьми, называемая современным невольничеством, является чем-то вроде пятна на человеческой цивилизации, затрагивает наиболее универсальные условия существования человека на Земле; 2.) торговля людьми – это преступление, причем одно из наиболее тяжких, которое посягает на элементарные принципы, лежащие в основе современного общества; 3.) торговля людьми является существенным нарушением прав человека. Далее, З. Ласоцик рассмотрел содержание основных международных актов о борьбе с торговлей людьми и детально охарактеризовал понятие «торговля людьми», осветив и имевшие место дискуссии по этому поводу при работе над проектом Европейской Конвенции, напомнив о сформулированном в Центре исследований торговли людьми Варшавского университета Меморандуме по вопросу о дефиниции «торговли людьми» в польском уголовном праве от 9 сентября 2007 г., а также рассмотрев цели и рекомендации Директивы Европейского парламента и Совета 2011/36/ЕС от 5 апреля 2011 г. по вопросам предупреждения торговли людьми и преодоления этого явления и охраны жертв. Он говорил о необходимости принятия специального закона, его структуре и содержании, опираясь в том числе на доклад МВД РП, в котором отмечается, что в Польше двукратно увеличились масштабы принудительного труда; но по 60 делам вынесено только 9 приговоров, остальные же прекращены в ходе предварительного расследования, поскольку по позиции прокуратуры недостаточно доказательств для суда.

В докладе доктора права, сотрудника кафедры уголовного права Матеуша Воиньского (M. Woinski) на тему «Проблемы уголовной статистики на примере преступлений по мотивам ненависти» были проанализированы нормы Общей и Особенной частей УК РП, содержащие указания на мотив ненависти, а также дана характеристика проекта американского закона о статистике преступлений по мотивам ненависти ( HateCrimesStatisticsAkt). Докладчик подробно осветил типизацию таких преступлений, учитывая конструкцию уголовно-правовых запретов, общие требования криминализации, охарактеризовал содержание специальных составов и проблематику обычного и многократного рецидива.

В дискуссии, последовавшей за выступлением докладчиков, высказывались неоднозначные оценки в отношении удачных и неудачных примеров новеллизации польского уголовного закона. Неудачи в основном объясняются либо неудовлетворительным применением новых норм УК РП на практике, либо недоработками законодателя.

Вторая панель была посвящена правам женщин и проходила в русле общего направления: что сделано, что еще надо сделать? Итоги четверть вековой борьбы за права женщин. И доклады, и последовавшая за ними дискуссия были чрезвычайно острыми. Российскому читателю, вероятно, трудно себе представить, насколько актуальными являются некоторые проблемы, возникающие в Польше в связи с защитой прав женщин (например, право на аборт), хотя многие ситуации в области нарушения прав женщин сходны (например, насилие в семье и в целом насилие в отношении женщин).

В докладе Урсулы Новаковской (UrsulaNowakowska), представлявшей Центр по правам женщин, была озвучена информация о том, каким образом осуществляется финансирование организаций, борющихся за права женщин, и насколько оно уменьшилось в последнее время, поскольку власти в большей степени ориентируются на помощь семье (в частности, при рождении ребенка выплачивается 500 злотых). Освещались ею и правовые аспекты: в Польше создан Суд по борьбе с насилием, но проект закона о борьбе с насилием в отношении женщин, разработанный по образцу американского еще в 1996 г., до сих пор «лежит под сукном». Барбара Блоньска (B. Blonska) говорила о репродуктивных правах in vitro. Она сообщила, что в Сейм на рассмотрение поступил репрессивный по своей сути законопроект, с помощью которого вообще может быть ликвидирована возможность использования этого метода. В целях анализа проблемы докладчик в начале сделала краткий исторический экскурс в проблему, затем указала, что методика in vitro была фактически приватизирована, что имело и плюсы, и минусы, рассказала о выводах Комиссии по биоэтике, о мерах по планированию семьи в связи с охраной прав женщин, о Программе in vitro. Она пришла к выводу, что действующий пока Закон в большей степени соответствует европейским стандартам, но все же надо должным образом урегулировать вопрос анонимности донорства и продумать систему ограничений. Женщины, не состоящие в браке, не имеют права прибегнуть к процедуре in vitro. Существует множество ограничений и в связи с правом на интимность, которые следует учесть. Б. Блоньска резко критиковала позицию Министра здравоохранения, выраженную в том, что нельзя принуждать людей, имеющих иной взгляд на in vitro, платить налоги на применение этого метода. Собственно, сообщила она, выделяемые ранее деньги уже не поступают.

Большой интерес участников Конференции вызвал доклад профессора Варшавского университета Моники Платек (M. Platek), которая затронула ряд вопросов, связанных с зависимостями права и пола (правовое регулирование в отношении таких явлений, как трансгендер, сексуальная ориентация, репродуктивные права и др.). Она также, как и предыдущий оратор, критиковала позицию властей, в частности, Министерство юстиции, в отношении Закона о планировании семьи, но основное внимание в своем выступлении уделила праву на аборт.

Отмечу, что в Польше оно урегулировано жестко, установлен ряд ограничений, а также уголовная ответственность. Так, тот, кто осуществляет прерывание беременности с согласия женщины с нарушением требований закона, или тот, кто оказывает ей в этом помощь либо склоняет к аборту, по ст. 152 УК РП (§1,2) подвергается лишению свободы сроком до 3-х лет. По §3 этой статьи тот, кто совершает деяние, предусмотренное §1 или 2, когда зачатый ребенок достиг способности к самостоятельной жизни вне организма беременной женщины, подлежит наказанию в виде лишения свободы на срок от 6 месяцев до 8 лет. Ст. 153 устанавливает ответственность за прерывание беременности без согласия женщины с применением насилия или иным способом без ее согласия прерывает беременность, или с помощью противоправной угрозы либо обмана вынуждает женщину к прерыванию беременности с санкцией от 6 месяцев до 8 лет. Если это деяние совершено в отношении ребенка, достигшего способности к самостоятельной жизни вне организма беременной женщины §2 ст.153 предусматривает наказание в виде лишения свободы до 10 лет. В ст. 154 установлена повышенная ответственность в случае наступления смерти беременной женщины: за деяние по §1 или 2 ст.152 – лишение свободы до 10 лет, по §3 ст.152. ст. 153 – лишение свободы от 2 до 12 лет.

Много внимания было уделено проекту закона о полном запрете аборта (даже в случаях изнасилования несовершеннолетней или в случаях реальной угрозы для жизни женщины, неизлечимой болезни плода). Председательствующая на этой панели Ванда Новицкая (W. Nowicka) прокомментировала это так: «Если бы 25 лет назад кто-то сказал, что в XXI веке мы не сможем либерализировать право на аборт, я не поверила бы». В докладе Витольда Клауса (W. Klaus) анализировались права иностранок. Он обратил внимание присутствующих на то, что в условиях кризиса с беженцами усиливаются ксенофобия и патернализм, ограничиваются права иностранок, полиция при нарушении прав женщин, занимающихся проституцией, реагирует на их обращение негативно. Кроме того, В. Клаус охарактеризовал явление домашнего насилия в отношении иностранок, поставил вопрос о их поддержке и оказании им помощи, сопоставив ситуацию полячек в ФРГ и украинок в Польше.

Еще одна интересная проблема, привлекающая внимание общественности (например, в Германии, где в последнее время в СМИ развернулась довольно бурная дискуссия) – это кормление грудью в публичных местах. Доклад на эту тему был подготовлен представителями Польского Антидискриминационного Общества Кшиштофом Шмишеком (K. Smiszek) и Каролиной Кендзерой ( K. Kedziora). На конкретных примерах К. Шмишек показал, каким образом и когда возникают конфликты, какова реакция суда на жалобы кормящих матерей. Как ни странно, против кормления младенцев в публичных местах (по месту работы, в ресторанах, парке и т.п.) чаще выступают женщины (но не пожилого возраста, которые полагают, что 30 – 40 лет назад такая практика была не осуждаемой). Он также отметил в качестве позитивного явления то, что все больше мужчин участвует в соответствующих акциях, демонстрациях и т.п. в поддержку женщин и их прав. Председательствующая В. Новицка с горечью отметила, что кормление грудью, аборты и иные вопросы стали в современном обществе табуированными, а материнство и рождаемость вызывают ненависть.

В дискуссии обсуждались и такие проблемы, как дискриминация женщин в науке. Было высказано даже мнение, что публичное пространство для женщин сужается (кроме такой сферы, как политика, где установлена квота в 35%), в Сейме женщины составляют 25%. Напомню, что в настоящее время Правительством Республики Польша руководит женщина. Были затронуты и другие проблемы, в том числе реакция правоохранительных органов и суда на изнасилования (нередко от подачи заявления до допроса жертвы проходит 3-5 месяцев); обеспечение обезболивающими средствами при родах (доступ к ним за редким исключением имеют только 1 % рожениц) и др. Перспективы на будущее оценивались участниками дискуссии отнюдь не в розовом свете: так, уже на протяжении десятка лет законодатель не соглашается с предлагаемыми поправками к дефиниции изнасилования; недостаточно организуется пунктов помощи жертвам домашнего насилия; конституционное право на охрану здоровья фактически не соблюдается – аборт делают только если женщина оказывается на пороге смерти; плохо формируются оценки и прогнозы социальных и медицинских рисков и многое другое.

После завершения первого дня Конференции в торжественной обстановке с участием почетных гостей состоялось чествование профессора Элеоноры Желиньской с вручением ей юбилейного сборника, составленного ее коллегами, друзьями и соратниками ^{[1, 2]}. При этом следует особо отметить торжественность заседания, сказавшуюся самым впечатляющим образом в чествовании профессора Э. Желиньской. В лучших традициях юридических ВУЗов на заседании был исполнен Gaudeamus igitur хором студентов, подхваченный всеми присутствующими в громадном зале Варшавского университета профессорами, гостями, аспирантами и студентами. После исполнения гимна, который на протяжении столетий олицетворяет образование, науку и стремление к знаниям, прозвучали поздравления. Председатель Верховного Суда Республики Польша в отставке, профессор Варшавского университета Лешек Гардоцкий (L. Gardocki) рассказал участникам чествования о научном вкладе юбиляра, этапах ее биографии, преданности науке, коллегам, передовым идеям и методам обучения студентов юриспруденции, деятельности в международных организациях по правам человека и борьбе с преступностью, роли в развитии сравнительно-правовых исследований и совершенствовании не только польского медицинского и уголовного права, но и в разработке международных и европейских правовых документов.

В ответной речи профессор Э. Желиньска со свойственной ей элегантностью и юмором выразила признательность отечественным и зарубежным коллегам, своим учителям, друзьям, семье и Alma Mater – Варшавскому университету, с которым связана вся ее жизнь.

Заседания во второй день Конференции были посвящены двум проблемам: клиническому обучению и медицинскому праву. Доклады и дискуссии, несомненно, представляют интерес для российских специалистов, так как клиническое обучение пока еще не нашло в нашей системе юридического образования столь же широкого, как в Польше, распространения, а медицинское право России, несмотря на обилие законов, иных нормативно-правовых актов, литературы, а главное – социальную значимость, все еще не признается самостоятельной отраслью права, данная специальность не включена в перечень ВАК, следовательно, диссертации готовятся в рамках конституционного, гражданского, административного, уголовного, экологического и других отраслей права, в юридических ВУЗах не создаются соответствующие кафедры, не налажена подготовка специалистов, хотя потребность в них трудно переоценить ^[4].

Первая панель о клиническом образовании открылась докладом Филипа Черницкого ( F. Czernicki), представителя Фонда университетских правовых консультаций, который сообщил, что в настоящее время во всех университетах и юридических ВУЗах Польши функционируют 25 клиник. Он рассказал об истории их создания, отметив особо, что в Варшавском университете была образована вторая в стране правовая клиника, причем во многом благодаря усилиям и ангажированности профессора Э. Желиньской, а первая была создана в Ягеллонском университете в Кракове в 1997 г. Правовые клиники оказывают правовую бесплатную помощь тем, кто в ней нуждается. В соответствии с разработанными программами студенты под методическим руководством научных работников и практиков дают консультации тем, кто не в состоянии оплатить услуги адвокатов. Таким образом, подчеркнул он, целью создания клиник было не только обучение студентов, но и осуществление социальной миссии – обеспечения доступа бедных к правовой помощи. Эти клиники ежегодно рассматривают около 11000 дел; в их работе участвуют под руководством 350 координаторов до 2000 студентов, которые не только дают советы, разъясняют предписания законов, но и готовят процессуальные документы, жалобы и т.п. Далее докладчик проанализировал содержание европейских и международных актов о доступе к правовой помощи, а также соответствующие нормы Конституции РП, ГПК РП, УПК РП, Закона о защите конкуренции и потребителей и др. и рассказал о работе над проектом Закона о так называемом праве бедных, начавшейся в 2005 г. Закон о бесплатной правовой помощи и юридическом образовании был принят 5 августа 2015 г. и вступил в действие с 1 января 2016 г. Наряду с Законом от 28 ноября 2014 г. об охране и помощи потерпевшим и жертвам он представляет собой существенный элемент системы оказания правовой помощи и обеспечения справедливости, подчеркнул Ф. Черницкий. Он остановился на характеристике видов бесплатной правовой помощи, а также на распространении этого опыта за рубежом. Ныне подобные клиники функционируют в Грузии, Сербии, России, Китае и других странах. В то же время, по мнению докладчика, Закон не полностью защищает права и интересы бедных, поскольку по возрастному и материальному критерию ограничивает круг обращающихся за бесплатной правовой помощью лиц в специально организованные пункты, финансируемые государством (лицо моложе 26 лет и старше 65 лет), в то время, как доступ к университетским правовым клиникам не ограничен по возрасту клиента. Хотя, как отметил Ф. Черницкий, число клиентов в университетских правовых клиниках после принятия Закона и организации пунктов бесплатной правовой помощи несколько снизилось, вдобавок, естественно, университеты располагаются в больших городах. Он полагает, что ныне надо сосредоточиться на образовательных целях и делах, имеющих научное и образовательное значение.

В докладе ассистентки Варшавского университета, доктора права Катаржины Юлии Фурман (K. J. Furman) подчеркивался как социальный, так и образовательный аспекты функционирования правовых клиник. Причем, и по ее мнению, последний становится все более важным. Она отметила, что в литературе пока все еще мало пишут об опыте таких клиник, что препятствует его распространению и улучшению методических основ работы. Петр Кладочный (P. Kladoczny), в свою очередь, предложил организовать подобные клиники не только по праву и медицине, но и в ВУЗах педагогических, психологических и других, и не только при университетах, но и при других заинтересованных в этом образовательных структурах.

В ходе дискуссии было высказано убеждение, что те студенты, которые во время обучения «прошли клинику», являются более активными на семинарах, получают более высокие оценки, привычны к междисциплинарному подходу, характеризуются повышенным чувством ответственности. Подчеркивалось, что студенты учатся слушать, понимать, что есть места и люди, нуждающиеся (в том числе в бесплатной правовой помощи, например, дети в детдомах, заключенные в местах лишения свободы – к таким людям надо идти, а не ждать их обращения в клинику). Кроме того, в ходе дискуссии прозвучала информация о Yusbus – автобусах, которые ездят по деревням, а студенты сами выясняют у сельских жителей, в каких правовых услугах они нуждаются. Иными словами, был выдвинут лозунг: «Не сидеть в башне из слоновой кости, а идти в люди!» В ряде университетов обучение в правовой клинике факультативно, но в Опольском университете оно обязательно и продолжается на протяжении двух семестров. По ходу этой дискуссии сама собой зашла речь о Болонском процессе: профессор З. Ласоцик и другие резко критиковали этот, к сожалению, распространившийся опыт, считая, (как и автор этих строк) его совершенно неприемлемым для юридического образования. Отмечу, что в Польше (как, кстати, и в Германии) после эксперимента по внедрению его в некоторых университетах было решено отказаться от этой разрушающей обучение праву методы. Надо сказать, что юристы Германии и Польши признаются высококвалифицированными специалистами во всем мире (может быть, в том числе и потому, что избежали деления на бакалавров и магистров). Особенно как в России, когда магистерскую степень можно получить фактически без базового юридического (пятилетнего) образования, а за 2 года!

Четвертая панель, посвященная проблемам медицинского права, была открыта докладом профессора Лешка Кубицкого (L. Kubicki), известнейшего специалиста в области уголовного и медицинского права, на протяжении многих лет исполнявшего непростые обязанности главного редактора журнала «Panstwo i prawo» («Государство и право») –одного из лучших изданий юридической периодической печати в Европе. Журналу исполнилось 70 лет. Как и российское издание – журнал «Государство и право», он неразрывно связан с Академией наук. Он жестко критиковал позицию Конституционного трибунала РП, сформулированную в октябре 2015 г. как не просто неудачную, но ошибочную. Л. Кубицкий анализировал первую клаузулу (совести) во французском Законе о прерывании беременности, которой в польской практике придан характер генеральной клаузулы, равной реализации конституционных гарантий прав человека. Он полагает, что нельзя абсолютизировать любую свободу, если пользование ею нарушает свободы других людей; должен соблюдаться принцип пропорциональности, а поэтому Конституционный трибунал РП превратил клаузулу совести врача в абсурд.

В докладе сотрудника Института философии Варшавского университета Яцека Голувки (J. Holowka) рассматривались принципы применения клаузулы совести, приводя примеры отказа от военной службы адвентистов седьмого дня во время Второй мировой войны, опыта Швейцарии для военной службы. Он полагает, что широкое понимание клаузулы совести всегда уполномочивает врача к отказу от выполнения профессионального действия, противоречащего его совести, если такой отказ является мотивированным моральными либо религиозными воззрениями. Дополнительно не возлагаются на врача никакие иные обязательства кроме одного: врач имеет безусловную обязанность спасения жизни и предотвращения тяжкой опасности для здоровья. В узком смысле клаузула совести позволяет, чтобы врач отказался выполнить лечебную меру, противоречащую его совести только при условии, что одновременно соблюдены все остальные условия, а именно: 1) осуществление меры не требуется для сохранения жизни и здоровья пациента; 2)эта мера продолжительно, а не временно не отвечает совести врача; 3) существуют реальные возможности получения услуги у другого врача либо в ином медицинском учреждении; 4) назначение противозачаточных средств; 5) использование мер, связанных с процедурой invitro; 6) оказание помощи в попытке самоубийства; 7) применение эвтаназии; 8) участие в евгенической селекции; 9) назначение допинговых или наркотических средств либо по убеждению врача – однозначно вредных. Некоторые из перечисленных действий признаны в Польше нелегальными и отказ в их совершении не служит основанием критики врача. Я. Голувка глубоко проанализировал позиции польских и зарубежных специалистов, рассмотрел аспекты, связанные с религиозными убеждениями, психоаналитическими компонентами, автономией, в том числе аргументирующее мнение, что в случае использования клаузулы совести нельзя обеспечить равенство прав пациентов, что согласие врача должно быть дано, даже если его совесть страдает, что врачи, которые отказывают пациенту, должны лишаться практики и др. Он полагает, что религия не имеет приоритетов перед медицинскими потребностями.

Профессор Варшавского университета Пшемыслав Конечняк (P. Konieczniak) свое выступление посвятил анализу проблемы применения (или неприменения) Общей части уголовного права в отношении профессиональной ответственности врачей, учитывая ситуацию, существовавшую до решения Конституционного трибунала РП и складывающуюся ныне – после его принятия. Он подчеркнул, что профессиональная ответственность врачей, на первый взгляд, носит репрессивный характер и построена наподобие ответственности уголовной. В подтверждение этого тезиса П. Конечняк привел положения законов о врачебной деятельности, сопоставив их с нормами УК РП. Это дало возможность определить, к каким профессиональным нарушениям врачей можно применить дефиницию преступления; охватывает ли профессиональная ответственность врачей только деяния; какова материальная составляющая совершаемых ими нарушений / общественная опасность; как отражен принцип вины и др. Он полагает, что профессиональная ответственность является чисто формальной.

Дискуссия проходила весьма бурно: сталкивались противоположные мнения и доводы юристов и врачей. Так, М.Шерочиньска считает, что решение Конституционного трибунала нарушает не только право женщин на прерывание беременности, но и на пренатальные обследования, процедуру in vitro. Вдобавок нет никаких (ни административных, ни гражданско-правовых, ни уголовно-правовых) санкций в отношении врача, который благодаря решению Конституционного трибунала отказывает пациентке. Она привела пример из своей прокурорской практики с рождением заведомо неизлечимо больного ребенка (из-за отказа врача сделать аборт после выявившего это пренатального обследования), но дело пришлось прекратить, а к врачу не были приняты даже дисциплинарные меры. С другой стороны, медики отстаивали необходимость генеральной клаузулы совести – по примеру эвтаназии, и призывали с большей осторожностью оценивать решение Конституционного трибунала. В связи с этим ссылались и на быстрое развитие медицинской науки и техники в наши дни: какая-то медицинская мера или средство из положительной становятся отрицательными, и наоборот. Было высказано мнение, что клаузула совести по сути индивидуальна, поэтому ее не следует институционализировать, иначе могут возникнуть злоупотребления.

В ходе споров подчеркивалось, что Минздрав не предпринимает никаких усилий, чтобы информировать женщин об их правах, а врачи используют дискуссию об абортах и отказ от принятия представленного в Сейм либерального законопроекта, чтобы выглядеть в глазах общественности приверженцами высоко моральных ценностей, прикрывая коррупцию и другие нарушения закона и профессиональной этики. Юристы, естественно, стояли на позиции, что при принятии нормы права должны быть четко просчитаны последствия ее применения.

Подводя итоги, следует отметить, что и доклады, и их обсуждение показали высокую степень ангажированности специалистов в области уголовного и медицинского права, прав человека, борьбы с преступностью, занятых в сфере науки, практики и юридического образования в решении наиболее актуальных, зачастую социально значимых проблем, волнующих и общество в целом, обостряющих конфликты между отдельными социальными группами на фоне существующих политических сдвигов. В Конференции приняли участие многие ученые и практики, в том числе зарубежные специалисты из Австрии, Германии, России.