Антуан Барнав – ранний апологет фундаментального геополитического дуализма

Абдуразаков Руслан Абдуразакович кандидат исторических наук доцент, Дагестанский государственный университет 367010, Россия, Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. Акаева, 23 Abdurazakov Ruslan Abdurazakovich PhD in History Docent, the General History, Dagestan State University 367010, Russia, the Republic of Dagestan, Makhachkala, Akaeva Street 23 Ruslan18081972@mail.ru Другие публикации этого автора

Личность Антуана Барнава (1761 - 1793), недостаточно известная широкому кругу читателей, явилась в большей степени предметом изучения для исследователей истории Великой Французской буржуазной революции или истории политической мысли. Это один из самых интересных и глубоких французских философов и общественных деятелей эпохи Просвещения. Имя его так же неразрывно связано с историей Великой французской буржуазной революции, как имена Дан­тона, Робеспьера, Сен-Жюста и др. Депутат Учредительного собрания в 1789-1791 годах, сторонник конституционной монархии, казнённый якобинцами, короткое отведённое судьбой время прожил ярко, успев стать оратором, адвокатом, общественным деятелем, учёным. Ему принадлежит уникальный по глубине труд «Введение во Французскую революцию».

Жизненному пути А. Барнава, его участию в событиях во Франции в конце XVIII века, вкладу в развитие мировой просветительской мысли посвящены работы Олара А. [11. С. 290-319], Кондратьевой Т.С. [9. С. 59-65], Кротова А.А. [10. С. 85-96], Щеголевского В.А. [15. С.163-169] и других. В исследовании И.Л. Попова-Ленского довольно подробно раскрыта не только роль А. Барнава во Французской революции, но и развитие им материалистического понимания исторического процесса [12. С. 98-200]. Как справедливо заметил Завалько Г.А., концепция Французской революции в версии А. Барнава не была исключительно политическим переворотом, а явилась лишь политическим выражением причин различного порядка: экономических, идейных, социальных, то есть была подготовлена целым рядом обстоятельств, а не только раскрепощением разума путём просвещения [6. С. 20-21]. Жан Жорес, один из деятелей французского и международного социалистического движения второй половины XIX – начала XX вв., назвал труд А. Барнава даже «эскизом исторического материализма», в котором «широкими мазками изображена история человеческих обществ» [5. С. 138].

Однако, рассматривая различные стороны общественно-политической и научной деятельности А. Барнава, исследователи практически обошли вниманием тот факт, что его можно по праву назвать одним из первых учёных-геополитиков, поскольку он ещё задолго до признанных классиков этого направления социальной мысли указал на существование фундаментального геополитического дуализма (ФГД) континентальных и морских держав – дуализма, возведённого впоследствии в ранг основного закона геополитики.

В геополитике дуализм, разделяющий цивилизации и культуры на два универсальных типа – континентальные и приморско-океанические, являясь своего рода вариацией бинарного дискурса, с полным основанием может претендовать на статус фундаментального. Считается, что концептуальное в полном смысле этого слова обоснование ФГД получил в конце XIX – первой половины XX вв. Осно­воположники классической западной геополитики – А. Мэхен [7. С. 183-275], Х. Маккиндер [7. С. 27-30], К. Хаусхофер [13. С. 312-324], К.Шмитт [14. С. 2-4] и др. – считали данный исторический антагонизм глобальным и вечным. Благодаря им на глобальном уровне Суша и Море породили термины – «талассократия» и «теллурократия», «морское могущество» и «сухопутное мо­гущество».

Повинуясь логике географической детерминации социальных процессов ФГД, по мнению А.Г. Дугина, формирует два типа ментальности, два типа мировоззрения и мировосприятия, два универсальных типа цивилизаций. Талассократия – это торговая, либерально-демократическая цивилизация, отличающаяся динамикой, восприимчивостью к техническому прогрессу, культом индивидуализма и предпринимательства. Теллурократия – идеократическая, основанная на коллективных ценностях цивилизация, отличающаяся оседлостью и консерватизмом [3. С. 5].

Антуан Барнав пришёл к осознанию ФГД также через признание роли географических факторов в развитии человеческого общества. Он развивал, говоря сегодняшним языком, теорию факторов исторического развития и искал причины, совокупное действие которых составляет «природу вещей». Первейшим среди таких факторов, по его мнению, является географическая среда, которая оказывает как прямое, так и косвенное влияние на все остальные факторы. По его мнению, «географическое положение заставляет людей заниматься торговлей или обособляет их, учащает сношения между ними или, наоборот, устраняет их возможность, дает им выход к морю или запирает внутри страны» [1. С. 193].

Однако, по сравнению с Ш. Монтескьё, А. Барнав, по мнению Л.Е. Гринина, сделал шаг вперед, поскольку в отличие от него считал, что влияние географической среды на жизнь людей проявляется главным образом не через психику, а через их хозяйственную деятельность, определяя конкретные материальные условия этой деятельности и направления общественного развития [2. С. 42].

Как известно, геополитика – наука о пространственных аспектах политики. одним из наиболее распространённых. В третьей главе своего труда, он заявляет, что «с течением времени политические установления, если можно так выразиться, проникаются духом местности» [1. С. 194]. Естественно, что в конце XVIII века А. Барнав не употреблял термины теллурократия и талассократия. Не употреблял он также выражения «сухопутное могущество» и «морское могущество». Вместо этого, в зависимости от географического положения все европейские страны он разделил на государства внутренне-территориальные и внешне-морские.

Данная дифференциация имеет под собой не только географический критерий. Для А. Барнава это два противоположных социально-политических типа государственных образований, который отличаются друг от друга общественным укладом, экономической деятельностью, по­литическими учреждениями. Эталоном внешне-морских государств для него яв­ляется торгово-промышленная Англия с развитыми демократическими устоями, образ­цом внутренне-территориальных государств он называет сельскохозяйственную Германию с преобладанием патриархальных и аристократических устоев. Кстати, Францию он идентифицирует в соответствии с этой классификацией как морскую державу [16. С. 71-75].

Также отличительной чертой морского типа государств является наличие сильных и богатых городов, в которых развивались ростки демократического правления. По его мнению, в континентальных государствах, в силу чисто есте­ственных условий, торговля и промышленность не могли развиться, а вместе с ними не мог достичь власти и тру­долюбивый народ городов. Поэтому в государствах этого типа вся власть принадлежит полуфеодальной знати, ари­стократии, опирающейся на земельные недвижимые богат­ства. По мнению А. Барнава, Польша, несмотря на ограничение королевской власти, весьма далека от демократических устоев и является государством еще более континентальным, нежели Германия, с ещё более слабой торговлей, благодаря своему географиче­скому положению, с ещё более слабыми городами, но с практически совершенной аристократической конституцией [16. С. 76].

Итак, государства континентальные и без сообщения с морем обусловливают господство аристократии, которая усиливается по мере того, как страна занимает более изо­лированное и замкнутое положение. Вполне последовательно с этим Барнав указывает, что никакая «свободная консти­туция» не удержится в стране, в которой отсутствуют благоприятные естественные условия для раз­вития «коммерции и навигации» [16. С. 74].

Обращаясь к предыстории формирования этих двух противоположных социально-экономических и общественно-политических типов государств, А.Барнав замечает, что данное деление обнаруживается ещё в древности. В качестве примера он приводит земледельческий Рим и торговый Карфаген – антитеза «героев и торговцев», ставшая в настоящее время хрестоматийной во всех учебниках по геополитике. С течением времени происходил взаимосвязанный процесс развития промышленности и торговли и усиления морского начала в истории, что в целом способствовало развитию демократии и ослаблению аристократических государств [1. С. 205]. Иначе говоря, время «работало» против сухопутных держав с деспотическими формами правления, способствую доминированию сначала торговых городов Италии, а затем Голландии и Англии [1. С. 206].

Одной из причин утверждения республик и народовластия в прибрежных странах А. Барнав называет высокую плотность населения. Став основой движимой собственности и силы народа, влияние демократического начала должно было обнаружиться с большей или меньшей быстротой, с большей или меньшей, силой, в зависимости от того, насколько рано или поздно географическое положение и другие причины способствовали развитию техники и мореплавания. В больших же государствах, где деревня неизбежно сохранила свое первенство над городами, где центральная власть может принадлежать только полководцу, политическая сила, выросшая в результате освобождения и обогащения народа, привела к появлению монарха, ему было предоставлено осуществление в наиболее широкой мере политического суверенитета. Несмотря на значительную силовую составляющую, сухопутные государства, по мысли А.Барнава, отличаются меньшей политической стабильностью, чем морские, где «торговля, промышленность, одним словом, движимая собственность являются основой демократии и государственного единства» [1. С. 195-196].

Безусловно, симпатии Барнава на стороне морских держав, торговых республик, которые не только могут возместить отсутствие столь опасного орудия, как могущественная армия, но и способствуют росту благосостояния своего населения и развитию гражданских свобод [1. С. 210].

Таким образом, А. Барнава можно со значительной долей уверенности назвать учёным–геополитиком, одним из первых апологетов фундаментального геополитического дуализма, сделавшим его частью своей методологической базы при анализе явлений европейской истории и современных ему политических процессов. А. Барнав даже упрекает своих предшественников, которые проглядели столь очевидную связь между географическими условиями и формами поли­тического правления. Но именно диалектический талант и логическое бесстрашие, в конечном итоге, по словам Козырькова В.П. и привели его на гильотину [8. С. 54].

А.Дугин как-то указал, что любые попытки ревизии классической геополитики, попытки пренебречь дуализмом Суши и Моря приводят к тому, что исследователь тут же оказывается вне проблематики, методологии и теории геополитики как таковой [4. С. 37]. Пристальное обращение к научному наследию А.Барнава не только позволило увидеть его, в том числе, и как учёного-геополитика, но и выявить более глубокие корни осознания учёным сообществом фундаментального геополитического дуализма, применяемого как на глобальном уровне, так и к геополитическим сценариям локального порядка.