Агенты аграрного развития: деятельность агрономических и статистических служб уральских земств в конце XIX – начале XX века

Пьянков Степан Александрович кандидат исторических наук старший научный сотрудник, Центр экономической истории, Институт истории и археологии, Уральское отделение, Российская академия наук 620219, Россия, Свердловская область, г. Екатеринбург, ул. Софьи Ковалевской, 16, оф. 1114 P'yankov Stepan Aleksandrovich PhD in History Senior Scientific Associate, Institute of History and Archeology of Ural Branch of the Russian Academy of Sciences 620219, Russia, Sverdlovskaya oblast', g. Ekaterinburg, ul. Sof'i Kovalevskoi, 16, of. 1114 kliostefan@mail.ru Другие публикации этого автора

В условиях модернизации России во второй половине XIX – начале XX вв. культурная и общественно-политическая деятельность земских служащих («третьего элемента») становилась важным фактором рационализации экономических, социальных и психологических связей крестьянского мира. Земская интеллигенция – учителя, врачи, агрономы, статистики, ветеринары, фельдшеры – являлись своеобразными посредниками между городской и деревенской культурой. Как представители земской интеллигенции включались в модернизационные процессы, мыслили себе цели и задачи культурного, социально-экономического преобразования деревни? Как осуществлялось взаимодействие между крестьянством и земской интеллигенцией? Как относилось крестьянство к предлагаемым земскими специалистами переменам? На эти вопросы мы попытаемся ответить, анализируя деятельность агрономических и статистических служб уральских земств ^{[39, с. 74]}.

С момента своего возникновения и вплоть до начала 1880-х гг. уральские земства, как, впрочем, и другие земства страны, не предпринимали активных действий в аграрной сфере. По мнению современников, деятельность земств в сельском хозяйстве в первое двадцатилетие своего существование носила «случайный характер». Это объяснялось тем, что внимание земских собраний и управ было сконцентрировано на таких проблемах как образование и здравоохранение. Огромных расходов требовала местная инфраструктура – строительство и ремонт дорог, создание школ и больниц. В частности, организационные и материальные ресурсы Пермского губернского земства во многом были направлены на поддержание и реконструкцию дорожной сети. По меткому замечанию исследователя земства Б. Б. Веселовского история Пермского земства 1870-х гг. это – «история Сибирского тракта» ^{[7, с. 672; 38, с. 144–151]}.

В сфере сельского хозяйства в 1870-е гг. земства уральских губерний проводили единичные мероприятия, главным образом сельскохозяйственные выставки, которые, однако, не имели систематического характера. С первыми попытками экономической помощи уральскому селу связаны статистические опыты изучения сельского хозяйства и крестьянства края. Земские статистические изыскания были вызваны не только «научным любопытством» отдельных представителей земств, но и имели утилитарный характер. Для решения экономических задач губернским и уездным управам была необходима актуальная информация не только о численности населения, но и его хозяйственной деятельности, а также природных ресурсах вверенной им территории. Созданные при управах статистические бюро и отделения, уже в силу своего положения, во многом определяли взгляды земства на аграрную экономику региона. Статистика и статистики, «призванные» на службу земств, были «глазами» земских органов управления.

Возникновение и развитие земской статистики было процессом длительным как в организационном, так и методологическом плане. Основной проблемой на пути организации статистического дела в российской глубинке был недостаток квалифицированных кадров. Так, Пермское губернское статистическое бюро начало фактическое функционирование с 1877 г., тогда как вопрос о его создании был поставлен еще в 1873 г. Целями работы вновь созданного бюро были с одной стороны необходимость фискального учета, т.е. определение размера земских «раскладок», а, с другой, изучение социально-экономического положения населения ^[18].

В контексте изучения подходов земства к социально-экономическому развитию региона несомненный интерес представляет общественная деятельность и взгляды земского статистика Егора Ивановича Красноперова (1843–1897), длительное время возглавлявшего статистическую службу Пермского губернского земства. Жизненный путь Е. И. Красноперова был тернист. Родился будущий статистик и видный общественный деятель в Вятской губернии в семье священнослужителя. Окончил Вятскую духовную семинарию, после которой в 1863 г. поступил в Казанский университет. В это время, кроме обучения в университете, Е. И. Красноперов подрабатывал караульщиком дров на одной из пристаней города, занимался самообразованием – изучал английский язык. На первом году обучения он был исключен из университета за участие в студенческих волнениях, арестован и подвергнут ссылке. Во время четырехлетнего заключения и ссылки бывший студент Красноперов изучал французский и немецкий языки, которые в дальнейшем позволили ему познакомиться с экономической и статистической литературой западноевропейских стран. В 1868 г. Красноперов возвратился в Вятку и поступил на службу в местное земство, где служил на протяжении трех лет. Затем работал на разных должностях в Ветлуге, Васильсурске, Царицыне, Нижнем Новгороде. В Пермское земство Егор Иванович был приглашен председателем Пермской губернской управы Д. Д. Смышляевым в 1876 г. на должность делопроизводителя, а затем председателя статистического бюро, где он проработал 20 лет ^{[29, с. 4]}.

Формирование взглядов статистика проходило в период бурного общественного подъема, вызванного подготовкой и отменой крепостного права. По мнению биографов детство и юность Красноперова протекали в тяжелых материальных и психологических условиях, что способствовало увлечению народническими и демократическими идеями. Причастность Красноперова к протестному движению в студенческие годы, закрепила за ним репутацию «политически неблагонадежного» человека и закрыла возможности для службы в государственных органах управления ^{[31, с. 221–222]}.

Подходы Егора Ивановича к статистическим исследованиям Пермской губернии, его оценки экономического положения населения края, оказывали значительное влияние на мероприятия, проводимые земскими органами управления. За годы службы статистиком в Пермском губернском земстве, Е. И. Красноперов создавал процедуры оценок земельных и лесных угодий, недвижимого имущества, кустарной промышленности. Однако центральное место в исследованиях возглавляемого им статистического бюро отводилось сельскому хозяйству.

Среди земских деятелей Егор Иванович был фигурой заметной, его профессиональные качества высоко ценили и коллеги-статистики. Известный общественный деятель, агроном и статистик Н. Л. Скалозубов так отзывался о Красноперове: «Кто в Пермской губернии не знает Егора Ивановича? Какой коренной вопрос земского хозяйства в области экономических мероприятий был разработан без его живого участия? Имя его связано со всем, что хорошего создавало земство. Бессменно стоя земским деятелем со времени открытия земских учреждений в губернии он высоко держал земское знамя. Бывали и у земства периоды застоя, безлюдья, в эти периоды один Егор Иванович, как старое бродило, как фермент (так характеризовал его покойный проф. Янсон) хранил земские традиции и передавал их новым людям, новым деятелям. А сколько их прошло перед глазами Егора Ивановича.

Громадное уважение, каким он от всех пользовался, обуславливалось, во 1-х, личными его качествами – это был человек необычайной простой, добрый, сердечный, юношески увлекающийся и юношески честный; во 2-х, его определенными и твердыми убеждениями. Он не стеснялся каждому беседовавшему с ним высказать правду, хотя бы он знал, что правда и была не по сердцу собеседнику; с точки зрения своих убеждений, взглядов на земство, на отношения его к населению и его нужды он ценил деятельность каждого из новичков. Многим из нас, его сотрудников, часто приходилось слышать от него горькие упреки…» ^{[29, с. 9–10]}.

С первых дней работы в должности губернского статистика Е. И. Красноперов занимался разработкой материалов о состоянии крестьянских хозяйств, собранных управой в первой половине 1870-х гг. Уезды Пермской губернии имели значимые отличия в условиях ведения и интенсивности земледелия. Первые статистические описания крестьянских хозяйств Красноперов провел на материалах трех уездов: Красноуфимского, Шадринского и Верхотурского. Материалы первого из них позволяли охарактеризовать хозяйственные возможности юго-восточной части Пермской губернии. Во втором превалировала экстенсивная система земледелия, лесостепной и степной зон. Третья территория характеризовалась малоземельем с условиями ведения хозяйства в лесной местности среднего и северного Урала ^{[21; 22; 23]}. В своих исследованиях Красноперов определил несколько аспектов изучения крестьянского хозяйства: общинное землевладение и формы землепользования, аренда земли, система обработки почвы, условия найма рабочей силы в сельском хозяйстве, значение скотоводства для крестьянских хозяйств. Рассмотрение этих и других более частных вопросов, предпринятые Е. И. Красноперовым, способствовали структурированию знаний о состоянии сельского хозяйства в Пермской губернии ^{[35, с. 141]}.

На основании проведенных исследований он пришел к выводу, что в Пермской губернии крупные землевладельцы занимаются лесным хозяйством, а сельскохозяйственная же деятельность ими фактически не ведется. Часть посессионной земли сдается крестьянам в аренду, которые обрабатывают как надельные общинные земли, так и арендованные участки. Красноперов констатировал, что сельское хозяйство губернии – крестьянское. Основной отраслью аграрного сектора экономики было земледелие, хотя существовали хозяйства, специализировавшиеся на скотоводстве, особенно в горнозаводских районах, где пахотных земель было недостаточно и имевшиеся наделы использовались в качестве выгонов, покосов и огородов.

Статистические изыскания Красноперова в области сельского хозяйства по достоинству были оценены современниками. В 1882 г. Комиссия Отделения статистики Императорского русского географического общества (ИРГО) отметила исследование Е. И. Красноперова «Материалы для сельскохозяйственной статистики Пермской губернии» большой золотой медалью ^[17].

Оценивая условия сельскохозяйственного производства и его возможные перспективы, Красноперов полагал, что земство должно идти по пути улучшения техники обработки земли в губернии, способствовать приспособлению крестьянского хозяйства к естественным и экономическим условиям. Нововведения, по мнению статистика, не обязаны были коренным образом менять систему хозяйства, но должны быть направлены на внесение отдельных изменений, «не эффективных по внешности, но весьма важных и серьезных по существу». Образцами таких нововведений могли стать показательные земские фермы, сельскохозяйственные школы, опытные поля и станции, выставки сельского хозяйства и кустарной промышленности ^{[35, с. 142]}.

Последнее крупное статистическое исследование Е. И. Красноперова, было связано c организацией, проведением и разработкой материалов подворной переписи крестьянских хозяйств Оханского уезда Пермской губернии, которая проводилась в течение 1890–1891 гг. Подворное исследование Оханского уезда было одно из четырех масштабных статистических изысканий, предпринятых уездными и губернским земствами Пермской губернии. В период работы Красноперова на своем посту подобного рода исследования проводились и в других уездах губернии: Чердынском (1883–1886 гг.), Екатеринбургском (1885–1887 гг.), Красноуфимском (1888–1891 гг.) ^{[16, с. 42, 136]}. Проведение подворных переписей требовало от земства значительных затрат сил и средств. Зачем проводились эти работы?

Необходимость масштабных и дорогостоящих исследований губернское земство объясняло тем, что «только сведения, добытые подворной переписью, могут дать земству полный и благонадежный материал для решения если не всех, то наиболее важных вопросов, касающихся крестьянского и заводского населения, имеющих экономический характер». По мнению организаторов переписи в Оханском уезде, собранные данные должны были помочь работе отделения Крестьянского поземельного банка. Главный губернский статистик Е. И. Красноперов по этому поводу писал, что сведения, полученные в ходе переписи, окажут «ближайшую пользу» по продаже крестьянам земли частными владельцами. Обширная программа статистических исследований, разработанная губернским статистическим бюро, позволила составить географическое описание местности, собрать данные о численности и структуре населения, землевладении, скотоводстве, земледелии, лесном хозяйстве, промыслах (местных и отхожих), платежах и сборах, бытовых условиях жизни населения, кредитных учреждениях и долгах жителей Оханского уезда казне, земству и частным кредиторам ^{[32, с. 8]}.

Материалы переписи в силу длительных согласований, обширной программы, коренных изменений плана публикации результатов и недостатка средств долго не выходили в печать. В итоге лишь в 1896 г. были опубликованы данные по 9 волостям северо-западной части Оханского уезда. Однако, даже неопубликованные, первичные статистические сводки активно использовались Пермским отделением Крестьянского поземельного банка, а также губернским земством, особенно в части организации мелкого сельскохозяйственного кредитования ^{[32, с. 1]}. Что же касается материалов по другим 38 волостям, от их публикация так и не была завершена, по причине смерти автора-разработчика переписи – Е. И. Красноперова. Указанные выше факты показывают, что становление и развитие земского статистического дела во многом было обусловлено работой отдельных энтузиастов. Находясь на периферии европейской России, Пермское земство привлекало различные кадры, в том числе и такие, которые с точки зрения государства не заслуживали «полного доверия».

Параллельно с исследованием экономики края, земством предпринимались активные попытки развития местного хозяйства. Одним направлений экономической помощи населению было развитие земских агрономических служб. Первые попытки проведения агрономических мероприятий в России предпринимались в начале 1870-х гг. Вятским и Шадринскими земствами, а также Новгородским и Верхотурским в конце десятилетия. Однако, эта деятельность, как было указано выше, не имела систематического характера ^{[15, с. 276]}. Впервые вопрос об организации земской агрономической помощи населению был поставлен в Пермской губернии. В 1879 г. земское собрание Верхотурского уезда разрешило управе пригласить на службу специалиста-агронома, который бы «ознакомившись с местными условиями уезда, дал указания, какие машины, какие семена следует выписать и познакомил бы крестьян на деле с употреблением усовершенствованных орудий и с различными рациональными приемами хозяйства». Управа обратилась с подобной просьбой к П.С. Левитскому, преподавателю Нижнетагильского реального училища, агроному по образованию.

В 1883 г. Пермское губернское земство первое в России создало особый институт агрономической службы. Инициатором создания, вновь организованного института агрономических смотрителей был Н. А. Соковнин – директор Красноуфимского реального училища. На протяжении 1883–1886 гг. должности агрономических смотрителей были введены во всех уездах губернии. На вновь введенные должности агрономических смотрителей приглашались выпускники Красноуфимского реального училища, а также выпускники других сельскохозяйственных образовательных учреждений России.

Поводом для учреждения должностей агрономических смотрителей в Пермской губернии послужило непрекращающееся опустошение насекомыми-вредителями крестьянских полей, борьба с которыми не велась. В качестве кандидатов на эти должности директор Красноуфимского реального училища Н. А. Соковнин, где с 1880 г. был введен двухлетний курс по изучению сельского хозяйства, выдвинул выпускников этого училища, считая их достаточно подготовленными по энтомологии, так что им можно было не только поручить определить виды появляющихся вредителей растений, но и указать крестьянам способы борьбы с этими врагами полевого хозяйства. Кроме борьбы с вредителями, в круг обязанностей смотрителей также входили агротехнические советы крестьянам и сбор статистических сведений о сельском хозяйстве уездов. Теоретическое и научное руководство их деятельностью осуществлял Н. А. Соковнин. Постепенно в круг деятельности агрономического персонала были включены практически все мероприятия по улучшению сельского хозяйства: распространение улучшенных семян хлебов, овощей, кормовых растений, развитие мероприятий по применению минеральных удобрений, демонстрация и распространение сельскохозяйственных машин и орудий, меры по развитию скотоводства, пчеловодства ^{[11; 9, с. 12–13]}.

В 1887–1893 гг. по примеру Пермской, была организована агрономическая служба в Вятской губернии. В остальных земских губерниях России институт агрономов вводился значительно позже. Агрономическая организация на Южном Урале была создана позднее, в Уфимской губернии процесс ее организации растянулся на 1890–1902 гг. ^{[8, с. 133–134]}

В начальный период своей деятельности сфера ответственности агрономических служб не была ограничена деятельностью по развитию сельского хозяйства. Наряду с прямыми обязанностями по развитию аграрного сектора экономики земские агрономы выполняли и не свойственные им функции. Так, например, вятские и пермские агрономы до начала 1890-х гг. исполняли обязанности страховых агентов. Агрономические смотрители пермских земств до 1893 г. были обязаны контролировать работу сельских хлебозапасных магазинов ^{[8, с. 134]}.

В 1880-е гг. в центре сельскохозяйственной деятельности пермского земства стояла работа Красноуфимского промышленного училища при котором действовала земская сельскохозяйственная ферма и мастерская сельскохозяйственных орудий и машин. При Красноуфимском реальном училище были организованы совещания агрономических смотрителей, с привлечением других земских специалистов. Руководил деятельностью совещательного органа директор училища Н. А. Соковнин. Во многом благодаря стараниям Н. А. Соковнина училище становится местом притяжения специалистов сельского хозяйства. Именно кадровый потенциал училища и земства позволили не только сформулировать, но и реализовать передовые инициативы в области сельского хозяйства. В исследуемый период в Красноуфимском земстве и промышленном училище трудились видные специалисты сельского хозяйства, в основном выпускники Петровской земледельческой и лесной академии, старейшего аграрного высшего учебного заведения страны. Так, например, в этот период в училище работал И. И. Барсуков, с 1882 г. преподававший в училище математику, ботанику и сельскохозяйственные науки. Позднее И. И. Барсуков сменил Н. А. Соковнина на посту директора и проработал в этой должности с 1 сентября 1889 г по 1 августа 1896 г. ^{[5, с.75–77]}. Постоянным участником агрономических совещаний при промышленном училище был видный агроном и статистик Н. Л. Скалозубов, который после получения степени кандидата сельскохозяйственных наук в 1886 г., руководил работой Красноуфимского статистического бюро, а с 1892–1894 гг. являлся сотрудником статистического бюро Пермского губернского земства ^[30].

Дальнейшее развитие участковой агрономии в уральской провинции связано с именем В. А. Владимирского (1863–1913), выпускника Петровской академии, уроженца Пермской губернии. Возвращение Владимирского из столичного московского региона на Урал не было добровольным. Двадцатичетырехлетний кандидат сельского хозяйства был выслан в Пермь в 1887 г. по причине «политической неблагонадежности», так как являлся одним из фигурантов полицейского расследования 1884–1887 гг. о деятельности народовольческой организации, получившего известность как «Процесс 21-го» или «Дело Лопатина». Уральская провинция не могла похвастаться обилием специалистов с высшим сельскохозяйственным образованием. Вероятно, именно поэтому, уже в следующем 1888 г. Пермское земство приняло В. А. Владимирского на должность губернского агронома. В этой должности он проработал до 1896 г., проявив незаурядные способности организатора земской агрономии ^{[19, с. 48–49; 36, с. 133–145]}.

В сферу деятельности губернского агронома входило заведование вопросами агрономической организации земства и руководство деятельностью агрономических смотрителей в соответствии с решениями земства – съезда агрономических смотрителей.

Ввиду того, что агрономическая организация в Пермской губернии начала работать ранее, чем в других губерниях Европейской России, то первые пермские агрономы не могли заимствовать опыт коллег. В специальной литературе механизмы работы участковой агрономии также не были разработаны. Методика работы с населением вырабатывалась опытным путем.

Идейные взгляды руководителя агрономической службы и его ближайших соратников во многом определяли направления деятельности земства по экономическому развитию села. Одним из основных методов внедрения передовых технологий и техники в крестьянскую среду земскими специалистами были избраны беседы и показательные опыты. По замыслу организаторов, агрономический смотритель не просто «шел в народ», чтобы продемонстрировать передовые орудия труда, способы обработки почвы и новые сорта растений, но и должен был приобщить «темную крестьянскую массу к культуре земледелия». Принципы организации агрономической службы Пермской губернии, во многом созвучные с идеями народничества сыскали популярность в земской среде России. В руках оппозиционно настроенной интеллигенции агрономия становилась не просто наукой о земледелии, но и способом преобразования социально-экономической действительности ^[37].

Главное назначение земской агрономии В. А. Владимирский видел в подъеме уровня культуры крестьянского населения. Работая на посту агронома, он выдвинул идею создания сельских народных университетов. В 1894 г. Владимирский представил земству проект преподавания в четвертых отделениях при начальных народных училищах. Согласно проекту, училище должно было дать своим воспитанникам основные сведения по естествознанию, развить в них сознательное отношение к окружающей природе. Из преподавания предлагалось «изгнать обычную школьную схоластику», основанную на заучивании плохо понятных фактов. Преподаватель должен был научить аудиторию «самостоятельно наблюдать природу и мыслить о ней». Средством для этого должны были стать беседы, экскурсии и опыты. По мнению агронома, популярные систематические курсы могли посещать все крестьяне, без различия возраста и подготовки. По различным причинам этот проект не был реализован, главной из которых была отсутствие преподавателей. Культурно-просветительным центром должен был стать и Пермский сельскохозяйственный музей, проект которого В. А. Владимирский предложил в 1889 г. Губернский агроном уверял своих подчиненных в необходимости нести сельскохозяйственные знания в крестьянскую среду в общеупотребительной и живой форме, развивать самодеятельный и «живой ум» крестьянина ^[11].

Кроме активной профессиональной деятельности губернский агроном был замечен местной полицией в «антиправительственной деятельности». В служебных командировках Всеволод Александрович распространял не только агрономические знания, но и «сеял» революционные идеи. Эти сведения дошли до местного жандармского управления. На квартире у губернского агронома в апреле 1895 г. был проведен обыск. Активные действия полиции побудили Владимирского оставить службу в Пермской губернии и заставили отправиться в «добровольную ссылку», заняв должность помощника руководителя экспедиции по обследованию Степного края, где он служил до 1898 г. После двух лет службы в среднеазиатских степях, В. А. Владимирский вновь возвращается на работу в Пермское земство, на этот раз на должность статистика. С 1899 по 1903 г. он служил заведующим отделением общей статистики губернского земства.

Проживая в Перми, Владимирский был организатором и участником ряда общественных проектов на территории губернии. В 1894 г. Всеволод Александрович был библиотекарем Совета Пермской комиссии Уральского общества любителей естествознания (УОЛЕ), с 1899 по 1904 г. состоял товарищем председателя Пермского научно-промышленного музея. Занимая общественные должности, Владимирский являлся активным проводником идей доступного образования для широких слоев населения. С этой целью он добился учреждения библиотеки-читальни имени первого председателя губернской земской управы Д. Д. Смышляева. Библиотека была открыта в Перми 17 октября 1899 г. Позднее, в 1901 г., у библиотеки появился филиал в Мотовилихинском заводе. Членами библиотечного общества состояли видные общественные деятели Пермской губернии и сотрудники земства: Д. М. Бобылев, П. Л. Голубев, Н. В. Мешков, Е. А. Наумова, А. В. Онучков, П. Н. Серебренников, С. А. Удинцев, А. Н. Ягодникова. Длительное время председателем общества был В. А. Владимирский, возглавлявший общество с момента его образования в 1899 г. ^{[19, с. 53–54]}

Губернская власть с крайним недоверием относилась к общественной деятельности бывшего агронома, подозревая его в пропаганде революционных идей. По распоряжению Пермского губернатора от 3 мая 1902 г. В. А. Владимирский был исключен из состава комитета библиотечного общества, а 6 марта того же года арестован. 1 августа 1902 г. арестованный Владимирский вместе с другими заключенными объявил 11-дневную голодовку, требуя скорейшего рассмотрения дела. В двадцатых числах августа Владимирского освобождают из под стражи за «недоказанностью улик». Однако, уже 13 марта 1903 г. он вновь под арестом, по обвинению в работе пермской ячейки РСДРП. С марта по октябрь 1903 г. он находился в губернской тюрьме, а затем направлен в Верхотурский уезд. Решением суда 28 июля 1904 г. В. А. Владимирский был отправлен в ссылку в Архангельскую губернию, где он проживал до 1905 г. Материальное положение ссыльного было незавидным. Годы земской службы и общественной деятельности не позволили В. А. Владимирскому и членам его семьи нажить капиталов. В месте ссылки он проживал на казенное пособие, которое выдавалось после проверки состоятельности просителя. В ответ на запрос из Архангельска об имущественном положении семьи Владимирского пермский полицеймейстер писал: «Никакого движимого и недвижимого имущества Владимирский В. А. в г. Перми не имеет. Мать, 66 лет, живет в Перми, находится на иждивении холостого сына Ивана, 35 лет. Проживающий в Перми брат Федор, 38 лет, женат, имеет детей. Александр Владимирский, 36 лет, проживает в Верхних Курьях Оханского уезда. Юветин Владимирский, 39 лет, женат, имеет детей, проживает в заводе Варзи Ятчи (Вятская губерния). Зинаида Владимирская, 32 лет, живет в селе Никольске Екатеринбургского уезда» ^{[19, с. 54–55]}.

В июне 1905 г. Владимирский, с разрешения властей, переезжает в г. Яранск Вятской губернии, а в октябре того же года возвращается в Пермь. Здесь он участвовал в организации и проведении забастовки на Мотовилихинском заводе. 13 декабря 1905 г. его вновь арестовали. После рассмотрения дела выездной сессией Казанской судебной палаты 5-10 декабря 1906 г. В. А. Владимирский был оправдан. После освобождения Всеволод Александрович покидает Урал и уезжает в Ташкент работать «по переселенческому делу», а затем в Санкт-Петербург для работы консультантом по агрономическим вопросам во II Государственной Думе. После роспуска Думы он был приглашен на работу Московским губернским агрономом, на этой должности он трудился с 1909 по 1913 г. Умер первый губернский агроном Пермской губернии от тифа 13 декабря 1913 г. ^{[19, с. 55]}

После ухода с должности главного губернского агронома, В. А. Владимирского, уехавшего в 1896 г. в среднеазиатские степи, агрономическую службу Пермской губернии возглавил кандидат сельского хозяйства Н. А. Судзиловский, проработавший в этой должности около двух лет. На смену «агроному-революционеру» Владимирскому пришли специалисты не замеченные полицией в активной антиправительственной деятельности. В 1899 г. Судзиловского на посту губернского агронома сменил В. Н. Варгин ^{[2, с. 15; 3, с. 15; 4, с. 14]}.

Жизненный путь агронома Варгина имеет много общего с судьбой Е. И. Красноперова, В. А. Владимирского, как и его коллеги он был выходцем из небогатой семьи, представителем «третьего элемента». Владимир Николаевич Варгин родился в семье мещан г. Спасска Казанской губернии в 1866 г. Отец будущего агронома, служивший в одном из уездных учреждений рано ушел из жизни, утонув на реке. После смерти отца мать Владимира ликвидировала хозяйство и перебралась к родственникам в г. Казань, затем семья Варгиных переехала в Екатеринбург. Здесь В. Н. Варгин обучался в гимназии, которую окончил в 1884 г. с серебряной медалью. В этом же году выпускник екатеринбургской гимназии поступает в Петровскую земледельческую и лесную академию, располагавшуюся в Московской губернии ^{[27, с. 6–7]}. В 1889 г. В. Н. Варгин успешно окончил академию, представил и защитил диссертацию «Зеленое удобрение и значение его для крестьянских хозяйств Пермской губернии», за которую был удостоен степени кандидата сельского хозяйства. После окончания высшего учебного заведения молодой агроном возвращается на Урал и по приглашению директора Красноуфимского промышленного училища И. И. Барсукова устраивается работать преподавателем. В промышленном училище Варгин преподавал курс «Сельскохозяйственные машины и орудия», счетоводство и одновременно заведовал учебной фермой ^{[5, с. 77]}.

Первостепенное значение в обучении будущих специалистов сельского хозяйства Варгин уделял практическим занятиям. Под руководством ученого-агронома будущие техники сельского хозяйства проводили первые в своей жизни агрономические опыты. На ферме училища разводили племенной рогатый скот, обучали изготовлению сыров, сливочного масла. В мастерских при ферме изготавливались простейшие сельскохозяйственные машины. Ферма Красноуфимского промышленного училища, которую возглавил Варгин, была учреждена в 1881 г., на участке земли в 27 дес., пожертвованной Красноуфимской городской думой. Средства для организации фермы выделило уездное земство. В 1882 г. государство выделило 550 дес. казенной земли и постройки фермы были перенесены на новый участок. Располагалась ферма в 2,5 вестах от Красноуфимска. С 1888 г. при ферме действовала низшая сельскохозяйственная школа, сыроварня и маслодельня. В 1893 г. при участии В. Н. Варгина на ферме были созданы крахмальный и винокуренный учебные заводы. Кроме того, при ферме действовали мастерские земледельческих орудий, а также кожевенная и гончарная. Постоянный персонал фермы не был многочисленным: заведующий фермой (В. Н. Варгин), помощник заведующего, эконом, заведующий скотным двором, он же по совместительству сыровар. Сельскохозяйственные работы на ферме выполняли учащиеся ^{[33, с. 127–130]}. Летом, начиная с 1893 г., четыре года подряд, при ферме промышленного училища проводились трехмесячные курсы для учителей по сельскому хозяйству. На курсах они изучали теорию естествознания и сельского хозяйства и одновременно получали навыки практической деятельности ^{[27, с. 14]}.

Наряду с основной работой Варгин являлся активным участником сельскохозяйственных совещаний – съездов агрономических смотрителей, на которых обсуждались проблемы экономического развития Пермской губернии. В 1899 г. В. Н. Варгин был приглашен на должность губернского агронома. Свою деятельность он начал с ряда ознакомительных поездок по губернии. Посещая уезды он детально описывал состояние сельскохозяйственного производства.

Работая на своем посту, новый агроном развернул бурную деятельность. В крестьянских хозяйствах Пермской губернии под руководством Варгина и других агрономов земства проводились сельскохозяйственные опыты. В 1892–1911 гг. на полях Пермской губернии было проведено около двух тысяч агрономических экспериментов. В среднем проводилось около ста опытов в год. Испытывались различные способы обработки почвы, новые для Урала сорта растений, фосфорные и калийные удобрения ^{[26, с. 19]}. В это же время в практику сельского хозяйства активно внедрялось применение сидератов, посевов кормовых трав. Особое распространение в крестьянских хозяйствах Пермской губернии получили посевы клевера, семена которого продавались как в Сибирь, так и европейскую часть России. Высокое качество пермского красного клевера, в селекции которого участвовал В. Н. Варгин, признавалось не только в России. В 1906 г. на Международной выставке в Милане пермский клевер был аттестован золотой медалью ^{[25, с. 59]}.

Результаты практических работ и собственные агрономические наблюдения земский агроном В. Н. Варгин публиковал в земской прессе и специализированных агрономических изданиях. За свою жизнь он опубликовал более 150 статей, книг, брошюр. Полученные на практике знания В. Н. Варгин активно популяризировал в учебных изданиях. Большую известность получил его «Элементарный курс общего земледелия» в 7-ми выпусках, которые выходили в 1897–1908 гг. и затем многократно переиздавались, до 1921 г. включительно. Большими тиражами публиковались и популярные издания по сельскому хозяйству для крестьянства, где доступным языком объяснялись основы рационального земледелия и животноводства ^{[26, с. 19–20]}.

В процессе работы земским агрономом В. Н. Варгин разработал план создания сети опытных учреждений. В 1912 г. Пермское губернское земство утвердило проект опытной сельскохозяйственной сети. С 1 января 1913 г. автор приступил к реализации своих замыслов. В этом году В. Н. Варгин был переведен на должность заведующего Центральной опытной сельскохозяйственной станции вблизи г. Перми. Усилиями специалистов был построен вегетационный домик и трехэтажное здание химической лаборатории. В 1916 г. станция начала свою работу. Одновременно с опытной станцией Варгин планировал организовать опытные поля. Три поля в Предуралье и два в восточной части Пермской губернии. Однако реализовать это проект в полной мере помешала Первая мировая война. Стараниями агрономов было открыто три поля: в Шадринском, Камышловском и Оханском уездах ^{[27, с. 43–44; 12, с. 1–19]}. С 1920 г. В. Н. Варгин служил агрономом-консультантом на Пермской сельскохозяйственной станции. В этом же году он был избран профессором агрономического факультета по кафедре «Организация хозяйства» Пермского университета, где он проработал вплоть до своей смерти в 1936 г. ^{[28, с. 28–29]}

Стараниями агрономических служащих губернского и уездных земств в на Урале были созданы не только агрономические службы, но и ряд земских опытных учреждений. Мероприятия земства в этом направлении сводились к устройству и опытных полей, распространению травосеяния на отдельных участках, организации земских ферм.

На работе земских фермах Вятской и Пермской губерний следует остановиться подробнее. Первые попытки организации подобных учреждений предпринимались земствами России в 1880-х гг. Однако данный тип земских опытных учреждений не получил повсеместного распространения, так как содержание комплексного образцового хозяйства стоило дорого. Кроме того, для управления сельскохозяйственными учреждениями требовались квалифицированные специалисты, которых по понятным причинам не хватало. В начале XX в. в Российской империи функционировало около 30–35 ферм, часть из которых мало чем отличались от опытных полей. Хозяйство ферм использовалось двояким образом – оно могло выступать в роли «образцового хозяйства» для местного населения, а иногда действовало при сельскохозяйственных образовательных учреждениях. Самостоятельных ферм, т.е. имеющих лишь хозяйственное значение насчитывалось 17, причем в Вятской губернии таких хозяйств было – 7, а в Пермской – 6. ^{[8, с. 200]}

Размеры деятельности этих учреждений сильно отличались друг от друга. Например, при Верхосунской ферме Глазовского уезда Вятской губернии, участок земли составлял 227 дес., участок Окуневской фермы Уржумского уезда – 173 дес., Асановская ферма Елабужского уезда располагала 60 дес. и т.д. ^{[8, с. 200]}. Размеры хозяйственной деятельности ферм Пермской губернии были более крупными, что связано с лучшей обеспеченностью губернии земельными ресурсами. Ирбитская ферма располагала 254 дес. земли, ферма Красноуфимского промышленного училища имела участок земли в 550 дес., ферма Оханского уездного земства – 500 дес., ферма Шадринского уездного земства – 523 дес. ^{[20, с. 455–460]}

Как было указано выше, на организацию работы земских ферм требовались значительные суммы. Так, например, в Вятской губернии на создание ферм земством выделялись суммы в размере 5 тыс. рублей. Ежегодно для работы ферм затрачивалось от 2500 до 9250 рублей. Кроме земских средств, опытные хозяйства финансировало государство. Министерство государственных имуществ (с 1894 г. Министерство земледелия и государственных имуществ) оказывало финансовую помощь фермам в размере от 1500 до 3900 рублей в год. Совокупно с 1891 по 1903 г. на финансирование ферм было затрачено 316,6 тыс. рублей ^{[24, с. 185]}.

Хозяйство Вятских ферм было многопрофильным. По замыслу организаторов фермы должны были заниматься полеводством, для получения улучшенных сортов хлебных семян, скотоводством, для разведения племенного скота, устраивать древесные и плодовые питомники, для получения саженцев ягодных кустарников, организовывать мастерские для изготовления сельскохозяйственных орудий и ремонта простейших сельскохозяйственных машин. Одновременно на фермах пытались создавать случные пункты для скота окрестных крестьян, имелись сортировочные пункты для крестьянского зерна, осуществлялась сушка крестьянского зерна. С 1901 по 1908 г. фермами Вятской губернии было распространено 16237 пуд. улучшенных семян, отсортировано 52512 пуд. зерна, высушено 17877 пуд. крестьянского зерна, продано 212 голов племенного крупного рогатого скота, 825 голов мелкого скота (овец и свиней), распространено 87170 шт. саженцев плодовых деревьев и кустарников, проданы сельскохозяйственные приспособления на сумму 11195 рублей ^{[24, 187–188]}.

Длительное время при земских фермах действовали сельскохозяйственные школы. Обучение в школах было бесплатным, кроме того, учащимся полагалась стипендия от 12 до 30 рублей ежегодно. Срок учебы составлял 3 года. За время существования школ при фермах образование в них получили около 600 человек. При всей пользе школ, их работа неоднократно подвергалась критике. В частности, высказывалось мнение, что содержание сельскохозяйственных школ не дает отдачи для самого земства. Так, на Верхосунской ферме с 1894 по 1902 гг. училось 63 ученика, на Асановской с 1900 по 1902 г. – 32, на Окуневской – с 1896 по 1902 г. – 28, т.е. всего 123 человека. Из них 8 занялись сельским хозяйством, 22 ремеслам, 21 применили свои познания «по хозяйству и ремеслу на стороне», 22 работали не по профилю учебного учреждения, данные о 50 выпускниках отсутствовали. Статистика не самая благоприятная для земства, с учетом того, что содержание одного ученика обходилось земству в среднем в 62 руб. 46 коп. в течение трех лет. В результате, 18 апреля 1906 г. внеочередная сессия земского собрания приняла решение о ликвидации школ при фермах, прежде всего из-за финансовых соображений ^{[24, с. 187]}.

Несмотря на то, что в деятельности ферм были явные успехи, отношение к ним среди гласных земства было далеко не однозначным. В Вятской губернии на губернских земских собраниях неоднократно поднимался вопрос о дороговизне содержания ферм. На сессии 1902 г. гласные высказали недоумение, что для выполнения некоторых работ (заготовка дров) руководство фермы нанимает рабочих за плату. Гласные земства считали, что с данными работами могли справиться ученики, получавшие от земства одежду и содержание.

Были вопросы к хозяйству земских ферм и со стороны правительственных структур. Товарищ министра МВД Н. А. Зиновьев, проводивший в 1904 г. ревизию Вятского земства, указывал на постоянный перерасход отпущенных фермами средств и особенно на то, что губернское собрание их утверждает. При этом, чиновник указывал на низкую доходность ферм (их бюджет имел в среднем 75% дефицит) и то, что они слабо влияют на крестьянское население. При этом существовали явные хозяйственные промахи сотрудников ферм. Так, например, Верхосунская ферма покупала овес и солому в январе по высоким ценам, вместо того, чтобы запасать подешевле осенью; или приобретала древесину для построек у окрестных крестьян по случайным ценам, хотя были более выгодные варианты ^{[24, с. 185]}.

С 1907 г. на каждом губернском собрании велись разговоры о сокращении расходов на фермы, предпринимались многочисленные постановления, направленные на улучшение отдельных отраслей хозяйства, на упорядочение отчетности и составление смет. Однако, стоимость содержания по прежнему оставалась высокой – около 15 тыс. рублей в год на одну ферму, а культурно-хозяйственное значение их, по мнению ряда земцев не увеличивалось ^{[24, с. 186]}.

Острая дискуссия по поводу перспектив содержания ферм земством разгорелась на очередной сессии губернского собрания в 1909 г. Поводом для дискуссии послужило ходатайство Глазовского уездного земства о закрытии Верхосунской фермы как бесполезной. По Сообщению гласного Д. Л. Гагаринова, крестьяне Верхосунской волости составили приговор, в котором говорилось о том, что ферма не приносит пользы и ее необходимо убрать. Глазовское собрание согласилось с крестьянами, но губернское земское собрание не закрыло ферму. Гагаринов заявил, что такое поведение губернского земства является насилием над крестьянам, так как последние лучше знают свою пользу. Заявление Гагаринова носило явно демагогический характер и подверглось серьезной критике других гласных. А. С. Депрейс указал на то, что крестьяне вообще против земств и готовы их закрыть, чтобы не платить налоги, поэтому на такие заявления вряд ли стоит обращать внимание. По его словам, до 1906 г. большие убытки фермам приносили курсы, но после их ликвидации расходы уменьшились. Депрейс заявил, что земство не должно гнаться за прибылью от ферм, так как эти предприятия в первую очередь носят просветительский характер. По его словам, с убытками ферм следовало смириться, так как для получения прибыли лучше было бы заняться виноторговлей. Гласный В. В. Ключарев привел интересный пример крестьянской психологии и отношения крестьян к земским начинаниям в целом. По его словам, Верхосунская и Окуневская фермы были устроены на истощенных землях, работники ферм землю облагородили, и она стала давать хорошие урожаи. Крестьяне, увидев это, решили «прибрать» плодородные участки к своим рукам и составили приговор. В итоге губернское земское собрание большинством голосов против одного отклонило просьбу Глазовского земства о закрытии фермы. Интересно то, что Глазовское уездное собрание не оставило попыток избавиться от фермы. В 1912 г. оно упрекнуло работников фермы в политической неблагонадежности. В заявлении говорилось о том, что в центре уезда на Верхосунской ферме устроена «республика», а персонал фермы больше занимается политикой, чем своими непосредственными обязанностями. В настоящее время трудно судить, что глазовские земцы подразумевали под «республикой» и какие реальные цели они преследовали, но губернское земское собрание заявило, что состав работников фермы мал, подвергается быстрой ротации, поэтому нет повода для беспокойства ^{[24, с. 186]}.

В 1911 г. агрономическое совещание Вятской губернии назвало причины убыточности ферм: сложность и многообразие возлагаемых на фермы задач, отсутствие организационных планов хозяйства. Совещание указывало на недостаточное количество земли, отсутствие преемственности в работе при смене сотрудников, высокие расходы на содержание администрации ферм и обслуживающий персонал ^{[24, с. 186]}.

Несмотря на противоречия в работе и бурные дискуссии в земской среде, фермы способствовали распространению среди крестьян прогрессивных способов обработки земли, внедрению новых сортов сельскохозяйственных растений, улучшенных пород скота, а также развитию кустарной промышленности. Причины неоднозначного отношения к деятельности ферм были связаны с тем, что сами земцы так и не смогли до конца определиться с задачами этих учреждений: либо эти хозяйства необходимо было организовать по типу коммерческих организаций, нацеленных на получение прибыли, либо их работа должна была носить просветительский характер, тогда с затратами на ведение хозяйства необходимо было мирится. Стремление земских гласных и сотрудников управ сбалансировать бюджет, а также желание отдельных представителей земства сменить приоритеты в хозяйственной деятельности земства не способствовали эффективному развитию земских ферм.

Основной тенденцией в хозяйственной деятельности российских земств, как впрочем и земств уральских губерний, было увеличение расходов на развитие сельского хозяйства. Отчетливо эта тенденция обозначилась после масштабного продовольственного кризиса 1891–1892 гг., сопровождавшегося голодом. Именно с этого времени, наблюдается заметное увеличение государственных и земских ассигнований на развитие аграрного сектора экономики страны ^{[1, с. 80–81, 86­–87, 101]}. Расходы уральских земств на экономическое развитие многократно увеличились. Так, например, если в 1895 г. Вятские земства тратили на нужды сельского хозяйства 121,0 тыс. руб., то в 1912 г. эти расходы составляли 667,8 тыс. руб. Аналогичная ситуация наблюдалась в Пермской губернии: в 1895 г. земство потратило 91,2 тыс. руб., а в 1912 г. – 692,0 тыс. руб. Затраты земств Уфимской губернии на развитие сельского хозяйства были скромнее. В 1895 г. было потрачено 42,4 тыс. руб., а в 1912 – 329,4 тыс. руб. ^{[34, с. 230–231]}.

Значительные денежные траты требовали контроля, поэтому земство пыталось выяснить, насколько эффективно использованы потраченные средства. Лучшим способом для этих целей были опросы населения. Как правило, опросы осуществлялись через сеть добровольных корреспондентов, участвовавших в сборе данных текущей сельскохозяйственной статистики. Одним из таких исследований был опрос, проведенный статистическим отделением Пермского губернского земства в 1897 г. Большинство добровольных корреспондентов земства были грамотными крестьянами, именно они отвечали на поставленные в анкетах вопросы. Посредством анкетирования статистическая служба пыталась выяснить знают ли крестьяне о существовании земских агрономов, а если знают, то обращаются ли за помощью? В ходе работы статистической службы было разослано более 1000 анкет, получено и обработано 800 . В результате было выяснено, что в среднем по Пермской губернии 30% крестьянского населения не знали о существовании в губернии должности агронома, 55% указали, что крестьяне знают о работе агрономов, но ни разу к ним не обращались. Лишь только в 15% анкет указывалось, что крестьяне обращаются к агроному за помощью ^{[6, с. 4–5]}.

В анкетах первой группы респонденты обычно писали, что «агроном для населения лицо незнакомое». Более интересными были ответы второй группы опрошенных. Мнения о работе агрономов в этих анкетах были различны. Часть респондентов писали об отсутствии у крестьян потребности в услугах агронома и отвечали, что «не гонимся за новостью, а живем по старине». Другие указывали на удаленность селения от уездного города и отсутствии возможности пригласить агронома, или приехать к нему. По мнению одного из земских добровольных корреспондентов, подавляющая часть крестьян и вовсе были равнодушны к земским агрономическим начинаниям, даже если что-то о них и слышали: «Спросите обыкновенного заурядного крестьянина, не бедного и не богатого, живущего делом рук своих, спросите об агрономическом смотрителе. Че, смотритель? … ответит он на ваш вопрос, немного подумав и состроит неопределенное выражение лица. Слово смотритель он отнесет к человеку, а агрономический не поймет. Из дальнейшего разговора он вынесет, что это чиновник. Такой чиновник, которых видал он проездом по городу, о котором он знает, что живут они не так, как он, и делают не то, что он. Затем, если рассказать о смотрителе все и выставить его должность в настоящем свете, мужичек с ним помирится, станет удивляться, но все таки отнесется с недоверием к нему». В некоторых случаях корреспонденты писали о том, что в своей среде крестьяне смотрят на агрономического смотрителя («агромона», как говорили крестьяне) с высока, считая его теоретические знания бесполезными на практике ^{[6, с. 6, 14–15]}.

Были и крестьяне, которые с интересом относились к деятельности агрономической службы. Как было указано выше, 15 % из 800 опрошенных писали, что агрономы приезжали в деревню, делали опыты, производили демонстрации сельскохозяйственных машин. После общения с агрономом, часть сельчан обращалась к нему за советами. Однако, по словам добровольных корреспондентов, агрономам было сложно охватить всю территорию уезда. В частности корреспондент из Екатеринбургского уезда писал: «Знаем, что есть уездный агроном, да что в том толку, один агроном на 60 волостей. Это капля в море, которая не напоит, не охладит и даже не увлажнит, а пройдет совсем незаметной» ^{[6, с. 23, 32–33]}.

Постепенно земство решало эту проблему, увеличивая численность агрономического персонала. В результате к 1913 г. в Пермской губернии на земской службе состояло 170 человек: 56 агрономов, инструкторов и техников по сельскому хозяйству – 43, низшего агрономического персонала – 71. В 1914 г. в Пермской губернии было 57 агрономических участка и планировалось их увеличение до 70 ^{[13, с. 5]}.

Опросы населения были популярным способом сбора информации о работе земских специалистов и на Южном Урале – в Уфимской губернии. Уфимские статистики обратились с вопросом к добровольным земским корреспондентам: «Что знает уфимская деревня о земской агрономической организации?». Всего статистиками было обработано 1377 анкет. Выяснилось, что о деятельности земства на агрономическом поприще не знали 52% респондентов. В анкетах чаще всего встречались следующие высказывания: «слыхал, но не видал», «агроном сидит в канцелярии управы, а не ездит». Из села Афонасово Мензелинского уезда об агрономе написали: «Действительно он нам очень нужен, поговорить, послушать, поучиться, но, к великому сожалению [его] не видели». У соседей в Вятской губернии, по наблюдениям жителей этого уезда, «давно уже служат… агрономы». «А у нас, – признался один из корреспондентов, – я полагал, их еще нет». Однако, приводились и примеры агрономической помощи: «В Белебеевском уезде подгородные крестьяне накупили плугов, но хорошо установить их не могли. Агроном выехал и показал, как обращаться с плугом в работе». Как и в соседней Пермской губернии опрошенные указывали на то, что в губернии не хватает агрономического персонала ^{[10, с. 62]}.

Кроме недостатка специалистов, в работе агрономической службы были другие сложности. Описывая свою работу, земские агрономы Уфимской губернии указывали на проблемы взаимодействия с населением. Агроном Уфимского пригородного участка, так описал картину работы с крестьянством: «Среда, в которой приходится работать агроному, полуграмотная и наполовину безграмотная, запуганная, от этого невежественная, грубая, косная, крепко сросшаяся со своими привычками и обычаями, а за последнее время (плоды денежного хозяйства – век капитализма) пропитанная эгоизмом. Спаять, объединить на общую работу такую массу – нужно чудо. Крестьянин… косо и недоверчиво смотрит на агронома, слушает, соглашается, но не делает. Агроном – это какой-то особый чиновник – начальник, как бы просто по-товарищески не держал себя, а потому не больно доверяй ему. Только «герои» отваживаются попробовать сделать по совету агронома. Такие «герои» есть в каждой деревне – 1–5 человек. Это бациллы, на которые приходится воздействовать в первую голову. Агрономическая деятельность массе не понятна…» ^{[10, с. 64–65]}.

Подведем итоги. Несмотря на очевидные трудности взаимодействия земской интеллигенции и крестьянства, в практику сельского хозяйства постепенно внедрялись новые аграрные технологии. В течение нескольких десятилетий в уральских губерниях была создана разветвленная агрономическая служба, сеть учреждений, оказывающих содействие мелкому сельскохозяйственному производителю. Статистические исследования, позволили земским специалистам систематизировать данные о хозяйственных нуждах крестьянства. Материалы подворных переписей, сельскохозяйственные обзоры и сводки способствовали проведению в жизнь научно обоснованных методов помощи крестьянским хозяйствам. Деятельность земцев в этом направлении не всегда имела очевидный результат. При этом необходимо учитывать, что был необходим определенный период времени для возникновения и развития практической агрономии. В процессе работы специалистами постепенно вырабатывались основные способы, формы и приемы оказания агрономической помощи, особый упор делался на практические меры. Значительное влияние на формирование принципов работы земской агрономии оказали общественные воззрения ее руководителей, рассматривавших свою деятельность как способ «служения обществу». В руках специалистов агрономических служб, хозяйственная деятельность становилась инструментом просвещения.