Народные верования горняков Чехии и Польши: анализ фольклорных источников о горном деле

Мурзин Александр Андреевич кандидат культурологии контент-менеджер, ООО "Дачный Эксперт" 620075, Россия, Свердловская область, г. Екатеринбург, ул. Луначарского, 77 Murzin Alexander Andreevich PhD in Cultural Studies content manager at OOO Dachny Expert 620075, Russia, Sverdlov Region, Yekaterinburg, Lunacharsky's str., 77 sasmurzin@yandex.ru

В современный гуманитарных науках важное место занимает анализ субкультурных и профессиональных сообществ как составных компонентов общенациональной культуры. При всем разнообразии работ, посвященных истории техники, связанных с инженерным делом, производственными циклами, технологическими инновациями, сохраняется необходимость в изучении исторических особенностей отдельных отраслей промышленности не только как корпоративных сообществ, но и как особых культурных целостностей, породивших собственную духовную традицию.

Горное дело – это отрасль хозяйства, связанная с обнаружением и добычей различных полезных ископаемых, стала экономически значимой для целого ряда регионов европейских (Германия, Чехия, Польша, Австрия, Франция, Англия), северо- и южно-американских (США, Боливия, Бразилия, Аргентина) стран, России (Урал, Алтай, Башкирия).

Исследования, посвященные истории горного дела, раскрывают основные исторические этапы и технологическое развитие горного дела в Европе и России (история маркшейдерского дела в период классического Средневековья в Европе в контексте развития истории горного дела XV-XVI вв. представлена в работе В. А. Гордеева ^[8]; А. И. Копытов ^[11] рассматривает эволюцию техники и добычи полезных ископаемых и становление системы горного образования; М. Линч ^[41] обращается к эволюции горного дела в Европе, особое внимание уделяя персоналиям, политике и росту технологий в горном деле почти за 500 лет).

Особый интерес представляют исследования, посвященные развитию горного дела в отдельных регионах. Так, в работах П. Н. Лапшова ^{[14; 15]} рассматривается история горного дела в Средние века в Чехии; в работах М. Дзигеля ^[36] и Г. Оггера ^[19] изучается история горного дела в Польше; А. С. Забашта ^[10] рассматривал вопросы эволюции горного права в ряде регионов Германии, Польши и Чехии. В работах отечественных ученых рассматривается история горного дела в России в целом (К. И. Богданович ^[5], Ю. Д. Азначеев ^[1]) и в отдельных регионах (на Урале – М. Д. Белоусов ^[4], Е. А. Курлаев, И. Л. Манькова ^[13], Т. В. Тлембоцкая ^[22], В. В. Филатов ^[24]; на Алтае – Л. Н. Мукаева ^[18]; в Карелии – А. М. Пашков ^[20], в Сибири – Ю. Ю. Гораш ^[7], на Донбассе – В. И. Подов, В. С. Курило ^[21]).

Историю горного дела можно рассматривать в более широком контексте – развитии особого типа культуры. В Европе, он был целиком связан с горным делом, которое определяло особый статус городов, задавало жизненный ритм их жителям и формировало у них особый национальный характер: «…суровая оболочка скрывала глубокую набожность горняков, здоровья и жизнь которых постоянно подвергались опасности. Эта черта у горняков была выражена куда сильнее, чем у представителей любой иной рабочей профессии» ^[3].

Среди исследований современных авторов выделяются работы Н. К. Гринько, В. Н. Груня, В. Г. Лунева ^[9], посвященные особенностям духовной культуры горнорабочих и влиянию горного дела на духовную культуру различных народов. В частности, работа Р. Свордера «Горное дело, металлургия и смысл жизни» ^[42] посвящена влиянию горного дела на духовный мир человека от античности до Средних веков, в ней подчеркивается значение традиционной трудовой этики горнорабочих Европы для формирования образа жизни.

Для понимания духовной культуры горняков необходимо обратиться к истокам – фольклорным материалам, в которых запечатлены представления о мироустройстве, ценности горного дела, происхождении полезных ископаемых, особенностях образа жизни.

Отечественный религиовед и этнограф С. А. Токарев ^[23] выделил «культ гор» как одну из ранних форм религии. По его мнению, в регионах, где горное дело было главной отраслью хозяйства, появляются образы сверхъестественных персонажей, связанных с подземным миром и подземными богатствами. Фольклористами (Б. Г. Ахметшиным ^[2], В. П. Кругляшовой ^[12], Р. Р. Гельгардтом ^[6]) изучены особенности народной демонологии горняков ряда регионов России. В их работах упоминаются образы «низшей мифологии» горнорабочих Европы, но они детально не анализируются. В то же время в европейской научной традиции есть работы, посвященные горняцкому фольклору в целом (В. Гримм, Я. Гримм ^[33], Г. Троммер ^[43], М. Блешмидт, В. Вюрфель ^[35]) и его региональным вариантам (Й. Фудали ^[37], Д. Симонидес ^[38], Х. Траутнер ^[40], Д. Вернер, Э. Нойберт ^[25] ). Введение этих исследований в научный оборот позволяет создать более объемное ви́дение подобных явлений в российской традиции, вписывая ее в общеевропейский контекст.

Особый интерес исследователей вызывает культура тех регионов Европы, России, Америки, в которых горное дело было доминирующей отраслью хозяйства: они отличались от сопредельных территорий не только природно-географическими особенностями, но созданными в ходе исторического развития мифологией и народными верованиями, обрядовой и праздничной традицией. В нашей работе мы обращаемся к культуре регионов Чехии и Польши, для которых горное дело было главной отраслью хозяйства, оказавшей существенное влияние на особенности образа жизни и духовной культуры местных жителей.

В качестве объектов исследования нами выбраны генеалогические и демонологические предания горняков Чехии и Польши. Генеалогические предания раскрывают представления о начале горного дела и освоения регионов, а демонологические позволяют представить специфические черты духовной культуры, свойственные горным территориям. Комплексный анализ преданий о начале горного дела и демонологических преданий горняков Чехии и Польши до недавнего времени не проводился.

История горного дела в Чехии и Польше насчитывает несколько столетий. Начало интенсивной добычи серебра в чешских землях приходится на середину XIII в. Это время отличается возникновением и бурным ростом первых горных городов: Йиглава, который в это время получил особый статус горного города; Кутна Гора и Яхимов – центры добычи серебра; Утеры, возле которого добывали золото).

В Силезии (Польша), границы которой проходят по верхнему и нижнему течению реки Одер, первые упоминания о горном деле относятся к XI столетию, когда в Конецко-Стараховицком районе начали добывать железную руду. В XII веке началась добыча железных руд в Верхней Силезии и свинцово-цинковых руд в Силезско-Краковском районе. В 1560 году в рудниках близ Тарновица и Бойтена начали добывать каламин – сырье для производства латуни. Добывали в Силезии и золото.

Наиболее интенсивное развитие горное дело в Силезии получило, в XVIII–XIX веках. В XIX веке в Силезию переселился из Гарца (Германия) промышленник Иоганн Кристоф Руберг, которому в 1808–1809 гг. удалось получить чистый цинк на металлургической фабрике «Вассерхюте». После этого цинк, железо и каменный уголь стали называть «золотым треножником» Силезии.

Развитие горного дела способствовало освоению Силезии: за 25 лет XIX столетия население главного центра горного дела и металлургии, города Катовиц, выросла с 300 человек до 50 тысяч жителей ^{[19; с. 29]}. Не менее показателен и такой факт: число жителей города Бойтена, с 1850 по 1880 годы увеличилось в три раза.

С. А. Токарев отмечал, что «специфическую форму принял “культ гор” в сравнительно немногих местностях, где население было издавна занято добычей горных ископаемых, металлов, каменной соли, драгоценных камней. <..> Доходность этого промысла, но, в то же время, его ненадежность и необеспеченность повели <..> к мифологизации горных богатств» ^{[23; с. 605]}. По мнению С. А. Токарева, речь идет о появлении особых персонажей народных верований, связанных с горным делом и подземными богатствами. В нашем случае понятие «культ гор» приобретает более глубокий смысл: речь идет о народных представлениях об освоении региона в связи с началом горного дела и характере его символического освоения – появлении специфических персонажей, запечатленных в народных верованиях.

Представления о начале горного дела и об освоении интересующих нас регионов Чехии и Польши отражены в преданиях, рассказывающих о том, как были найдены полезные ископаемые и основаны главные горные города. М. Блешмидтом и В. Вюрфелем записан целый ряд подобного рода преданий. Начало горного дела в чешской традиции, как это закрепилось в фольклорных источниках, связано со счастливым случаем (вещим сном, неожиданной находкой, чудесными знаками-указателями). Так, мотив «вещего сна» нашел свое воплощение в таких преданиях горняков Чехии, как «Счастье Карлова моста» ^[26] и «Горняк и ворон» ^[27].

Торговец из Швейцарии, главный герой предания «Счастье Карлова моста», дает начало Яхимову. Ему снится вещий сон, благодаря которому он отправляется в Прагу, затем неожиданно узнает о том, что его счастье находится в горах, расположенных на западе; попадает в поселение, которое впоследствии станет городом Яхимовом; и, наконец, находит серебряную руду. Торговец возвращается к себе на родину и приводит в Чехию горняков из Швейцарии.

В другом предании – «Горняк и ворон» – идет речь о горняке, безуспешно искавшем «благородную руду». Он находит золото благодаря вещему сну о будущей удаче и увиденному им ворону, который роняет на землю золотое кольцо в том месте, где потом будет обнаружена золотая жила. Так возникает город Утеры, на гербе которого до сих пор изображен черный ворон с кольцом в клюве ^[27].

Указатели местонахождения подземных богатств в преданиях разнообразны. Например, в предании «Три серебряных цветка из Кутна Гора» ^[34] монах отправляется в лес, чтобы помолиться в уединении. Он засыпает, а когда просыпается, рядом с местом, где он спал, видит три цветка из чистого серебра – указатель на месторождение серебряной руды.

Или в предании «Гончар и торговец» ^[30] случайно показанный торговцу из Вены, остановившемуся в доме гончара, черепок от горшка оказывается фрагментом серебряной руды. Через некоторое время торговец возвращается к гончару и покупает у него печь для обжига горшков, в ней и обнаруживается серебряная руда. Позже торговец и его брат начинают разрабатывать найденное месторождение, впоследствии сюда приходят другие горняки, основавшие город Йиглава.

В польской традиции начало горному делу дает крестьянин по имени Рыпка. Здесь так же, как и в Чехии, имеет место мотив сна, указывающего на подземные богатства. Помогает в этом «горный дух» – «маленький человечек с шахтерской лампой в руках» ^[31]. Потом на это место приходят другие горняки, которые и начинают разрабатывать месторождение, строят главный в регионе «горный» город – Тарновске-Гуры. Такой сюжетный ход типологически схож с мотивом «переселения» горняков в осваиваемые регионы, который мы видели в рассмотренных выше преданиях горняков Чехии.

В чешской и польской традиции начало горного дела связано с различными персонажами, как связанными, так и не связанными с горным делом. В Чехии – это разорившийся торговец из Швейцарии, гончар, горняк, торговец, приехавший из Вены или монах. В польской традиции схожий персонаж – это крестьянин. Фактический материал показывает, что персонажи всех рассмотренных генеалогических преданий наделяются чертами «культурных героев» (тех, кто «добывают или создают для людей различные предметы культуры, учат их <…> ремеслам, искусствам, вводят определенную социальную организацию, <…> магические предписания, ритуалы и праздники» ^[17]).

В генеалогических преданиях горняков Чехии и Польши также имеется отсылка к космогоническим мифам. В космогонических мифах многих народов сотворение мира начинается с описания хаоса, или пустоты, из которой позже возникает мир и все, что существует в нем. До начала горного дела или до основания города территория, где позже это происходит, в рассматриваемых преданиях позиционируется как «маленькое поселение», «лес» или «местность», в которой позже обнаруживаются полезные ископаемые или основывается город.

В верованиях горняков Чехии и Польши встречаются и особые персонажи народной демонологии, связанные с горным делом, и подземными богатствами, «духи гор» ^{[23; с. 605]}. В народных верованиях горняков Чехии мы обнаруживаем целый ряд таких персонажей. Они могут появляться в облике человека, маленьких человечков или прекрасной девушки. Горный дух (Berggeist) обитает в глубине шахты ^[28]. Внутри горы, в комнате, где находятся драгоценные камни, слитки золота и серебра ^[32], обитают и маленькие человечки. В то время как персонаж, предстающий в облике красивой девушки, появляется на поверхности, указывая на местонахождение подземного богатства ^[39]. Эти персонажи могут просто появляться перед людьми или давать о себе знать различными звуками, к примеру, звуками музыки и танцев ^[32]. Можно предположить, что это попытка истолковать непонятные людям явления в шахте, которые приписываются сверхъестественным персонажам.

Важное сходство данных персонажей – противоречивость. Они помогают только достойным людям, которые не проявляют жадности при нахождении подземных богатств, соблюдают договоренности с горным духом, ведут праведный образ жизни ^[39], а наказывают людей с дурным нравом, нарушающих общепринятые нормы.

Основной сверхъестественный персонаж в фольклоре горняков Силезии, типологически схожий с чешской традицией и связанный с горным делом – Скарбник. Фольклористами записано предание, рассказывающее, откуда появился этот персонаж – «Как горняк променял рай на шахту». Согласно этому преданию, горняк, который «без малого полвека» трудился в шахте, умирает и отправляется на небо. В предании отмечается: «…такой неудобной кажется ему эта дорога: камни сияют, как звезды, свет слепит глаза, привыкшие к земным тропкам, ноги ступают не так смело. Куда свободнее чувствовал он себя на шлаковой дорожке, по которой каждый день ходил в шахту» ^{[16; с.15]}. Шахтеру, который впоследствии станет Скарбником, милее, чем рай, работа в шахте. И Бог решает: «Выпусти-ка ты шахтера, Петр, нечего его держать, раз ему милее работа. <…>  И останется он в шахте навсегда, коли небо готов на шахту променять» ^{[16; с.20]}. Появление «горного духа» в польской традиции связывается с Богом и христианскими святыми, как будто освящающими самый труд шахтеров.

Есть и другие версии появления этого персонажа, зафиксированные польским исследователем Й. Фудали: «…хозяин шахты раньше был человеком, который вел себя вопреки горняцким обычаям, и в наказание был навсегда обречен бродить по шахте» ^[37]. Он приводит следующую этимологию имени Скарбника: «Само имя “Скарбник” происходит от древнего славянского слова, означающего “Сокровище”. Это слово также происходит от слова, которое означало “заботиться”. Не случайно этот дух заботится и беспокоиться о подземных богатствах» ^[37].

Скарбник мог появляться перед людьми в облике маленького человечка-гнома (предание «Скарбник помогает рудокопам») или шахтера невысокого роста с белой бородой (предание «Горный обушок владыки недр»). Его также представляли в облике штейгера-начальника горняков огромного роста или короля-владыки подземного мира, одетого в пурпурную мантию и золотую корону с горняцким обушком в руке – знаке власти «над подземным шахтерским племенем» (предание «В царстве Скарбника – Властелина гор»).

Скарбник «обитал» в глубине шахты или в цинковом руднике. В фольклоре горняков Польши, так же, как и в Чехии, подробно описывается царство Скарбника: «Высокие черные базальтовые скалы, смыкаясь вверху, образовали величественный свод над подземным садом. Причудливые деревья и кусты, диковинные цветы переливались всевозможными красками и благоухали так, что дух захватывало. Птицы были несравненно красивее земных, пение их сливалось с чарующими звуками музыки, а затем их голоса сменили музыку, когда она, замирая, ушла куда-то вглубь. На зеленых газонах били фонтаны. Разинутые пасти чудовищ из яшмы выбрасывали струи лучезарной воды. <...> настоящее серебро лилось в бассейны, а не чистая, сверкающая в свете звезд и луны вода. На высокой темной скале, среди зелени верб, черемух, яблонь и вишен, возносился дворец, сияющий радугой» ^{[16; с. 37]}.

Скарбник в польской традиции «пробивает штреки, подсказывает забойщикам, где найти богатый пласт, помогает, предостерегает» ^{[16; с.20]}. Он, обладает властью над подземными богатствами, выполняет ту же функцию, что и аналогичные персонажи в чешской традиции. При этом Скарбник дает о себе знать шумом: «кашель, как будто кто поперхнулся угольной пылью» ^{[16; с. 34]}, но не звуками музыки и танцев, как аналогичные персонажи в фольклоре горняков Чехии. Тем не менее, как и в Чехии, это попытка истолковать явления под землей и звуки, непонятные людям.

Скарбник «не любит шуток и балагурства» ^{[16; с.22]} в шахте, помогает только достойным, порядочным людям. Например, понравившемуся ему честному шахтеру, человеку «с добрым сердцем, без алчности к деньгам» ^{[16; с.33]}. Подобными же чертами наделен Горный дух из чешской традиции. Скарбник награждает Юзека Заранковского за честный труд, пригласив его в свое царство, чтобы Заранковский поверил, что оно существует. В другом предании «Скарбник помогает рудокопам» он сам, в разговоре с шахтером говорит: «Были и до тебя здесь люди, но при виде золота у них тряслись руки, всякий старался урвать лишний грош. Не соблюдали условия и гибли в пропасти» ^{[16; с.33]}.

В чешской традиции Горный дух тоже испытывает человека, чтобы понять, достойный ли он. Когда Горный дух и горняк оказываются в глубине шахты в полночь, данный персонаж говорит горнорабочему: «Утром ты найдешь деньги. Принеси их мне, я буду ждать тебя возле входа в штольню. Но вот тебе один совет: ничего не бери из них, кроме одиннадцати грошей!» ^[28]. Когда горняк находит деньги, он снова возвращается в шахту и они начинают делить деньги с Горным духом. Происходит следующее: «Неожиданно Горный дух сказал: «ты был честен, так как нищим я был редко. Поэтому ты должен взять все деньги!» ^[28]. Здесь прослеживается сходство с польской традицией.

Скарбник – амбивалентный, противоречивый персонаж. Лучше всего данная черта образа Скарбника видна в предании «Горный обушок владыки недр». У главного героя этого предания, Франека Лещины во время смены в шахте ломается обушок (инструмент, которым рубили уголь). Согласно традиции, этот инструмент, даже если он ломается, нельзя ни у кого одалживать. Лещина же говорит: «К черту этот закон и честь! Работа ждет, а мне нечем рубить» ^{[16; с. 24]}. В ответ на это появляется Скарбник в облике шахтера, который разглядывает главного героя «не то сурово, не то с насмешкой» ^{[16; с. 24]}. Он дает Лещине обушок и указывает на большие залежи угля, и Франека обуревает жадность. Тем не менее, он получает за эту работу достойную плату. Но когда он выходит на поверхность, встречает странную картину: он ничего не может узнать в окружающем его мире. Невеста Франека, Доротка, умирает, оказывается, что она безутешно ждала его тридцать лет. Между тем Франек был «с деньгами» и вскоре женился.

Амбивалентность – важная общая черта персонажей народной демонологии горняков Польши и Чехии. Горные духи-карлики в чешской традиции приводят горняков в свою сокровищницу, и предлагают взять золото и серебро, но при этом одни из карликов говорит горнякам: «…оставайтесь прилежными и бережливыми, тогда эти сокровища принесут вам счастье. Но если нет <…> умрете в нищете!» ^[32]. Люди могут получить подземные богатства, которые подвластны “горным духам” только соблюдая определенные условия. Горняки нарушают их, и сокровища исчезают.

Таким образом, персонажи народной демонологии горняков Чехии и Польши имеют целый ряд общих черт. Они обитают в глубине шахты или в горе, имеют власть над подземными богатствами. Их представляли в облике горнорабочих, чужаков, маленьких человечков, в том числе, одетых как горнорабочие, или прекрасной девушки. Появление горных духов может сопровождаться различными звуками, нарушающими тишину в шахте.

Все «горные духи» в народных верованиях Чехии и Польши – противоречивые персонажи. Они помогают только честным, достойным людям. Рассмотрев предания о начале горного дела и демонологические предания горняков Чехии и Польши, можно утверждать: народные представления об освоении регионов и представления о «горных духах» представляют собой ключевые компоненты духовной культуры горнорабочих этих стран. В них отражается местная специфика их духовной культуры и народной религиозности, которая может стать объектом отдельного детального исследования.