Палеопатологические особенности неполовозрелого и подросткового населения среднесарматского времени, погребенного в могильниках Нижнего Поволжья

Перерва Евгений Владимирович кандидат исторических наук доцент кафедры отечественной и всеобщей истории, археологии Волгоградского государственного университета 400131, Россия, Волгоградская область, г. Волгоград, пр. Университетский, 100 Pererva Evgenii Vladimirovich PhD in History Docent, the department of Russian and World History and Archaeology, Volgograd State University 400131, Russia, Volgogradskaya oblast', g. Volgograd, pr. Universitetskii, 100 perervafox@mail.ru Другие публикации этого автора

Работа выполнена при поддержке гранта РФФИ № 15-46-02056 р_поволжье_а.

Введение. Памятники среднесарматской культуры каккультурно-хронологического явления были выделены П.Д. Рау в 1927 году (Stufe A) ^[42]. Среднесарматская культура некоторыми учеными в XX в. называлась сусловской, по эпонимному памятнику – Сусловскому курганному могильнику, исследованному в 1924 и 1926 годах П.С. Рыковым ^[16].

Первую хронологию среднесарматской культуры разработал К.Ф. Смирнов, начало этого исторического периода он относ к концу II – началу I вв. до н.э. ^[25]. В настоящее время граница между ранне- и среднесарматской культурами была отодвинута к рубежу эр, а само становление археологического комплекса среднесарматской культуры связывается с приходом в Волго-Донские степи из глубин Азии аланов ^{[23, 24; 21,22; 17, 18]}. Ведущую роль в разработке новой проблем хронологии археологических комплексов среднесарматской культуры сыграли работы А.С. Скрипкина ^[23], И.В. Сергацкова ^[20], А.А. Глухова ^[7]. В результате их обобщающих исследований было установлено время существование среднесарматской культуры (I – вторая половина II вв. н.э.). Курганы среднесарматского периода чаще всего небольшие по размеру, преобладают захоронения под индивидуальной насыпью, но встречаются и погребения, впущенные в курганы бронзового времени. Основным типом могильного сооружения является подбой, нередки квадратные, средние и широкие четырехугольные ямы. Как правило, покойник в погребении расположен по оси могильной ямы или по диагонали, вытянуто на спине. Преобладающая ориентировка погребенного человека - головой на юг ^{[19, с. 93-94]}.

Состав инвентаря в могиле зависел от пола, возраста и социального статуса погребенного. В рядовых захоронениях наборы вещей стандартны и сравнительно немногочисленны. У детей это обычно сосуды, бусы украшения, редко - предметы туалета, оружие, иногда альчики. В богатых могилах - и мужских, и женских - инвентарь многочисленнее и разнообразнее ^{[14, с. 180]}.

Данная же работа посвящена палеопатологическому изучению костных останков неполовозрелых индивидов и подростков в среднесарматского времени I - второй половине II вв. н.э., происходящих из подкурганных захоронений, с территории Нижнего Поволжья и Нижнего Дона.

Материал и методика.

Всего изучен 21 индивид. Из них до 12 лет - 19 костяков и два скелета в подростковом возрасте. Костный материал находится в плохой сохранности, в 19 случаях изучались черепа, у 14 детей были доступны для исследования кости посткраниального скелета. Всего полных костяков было рассмотрено 12 штук.

При работе с костным материалом использовалась методика оценки патологических состояний на скелете человека, предложенная А.П. Бужиловой ^{[5, 6]}. Оценивались возрастные особенности исследуемой группы. Для выявления возрастных зависимостей распространения заболеваний в детской группе все индивиды были разделены на возрастные когорты: грудной возраст – до 1 года; раннее детство – 1-3 года; первое детство – 4-7 лет; второе детство 8-12 лет; подростковый возраст – 12-16 лет. Данная рубрикация, наиболее широко применяемая в отечественной науке схема, принята на VII Всесоюзной конференции по проблемам возрастной морфологии, физиологии и биохимии в 1965 ^[4] .

Обсуждение материала исследования.

Возрастные особенности группы.

Характер распределения костяков по возрастным группам представлен в таблице 2. Чаще всего дети умирали в возрасте от 1 года до 3 лет, а также в период первого детства (4-7 лет). Меньше только в группе подростков - два индивида. Не смотря на то, ученые ^{[1, 3]}, которые исследовали половозрастной состав курганных могильников среднесарматского времени и указывали, что большая часть детей погребалась в возрасте до 1 года, данная подгруппа в нашей серии невелика - 3 индивида (табл. 1).

Как хорошо видно из возрастного описание исследуемой группы детей и подростков среднесарматского времени она малочисленна, всего лишь 21 индивид. Снижение количества детских и подростковых захоронений в I – второй половине II вв. н.э. по сравнению со раннесарматским периодом, было отмечено исследователями ранее ^{[1, с. 8; 3, с. 38; 2, с.13]}. Высокая встречаемость детских захоронений в среднесарматский период зафиксирована только в курганных могильниках, Первомайский и Старица (32,4 % и 52 %) ^[2]. Ученые пришли к выводу, что возможно в погребальных комплексах среднесарматского времени, погребались преимущественно пришлые группы, у которых погребальные традиции отличались от населения предшествующей эпохи. Вероятно, для новых мигрантных групп были характерны диспропорции в половозрастной структуре и традиция избирательного характера при погребении под курганами.

Зубные патологии.

В группе среднесарматских детей и подростков признаков кариеса обнаружено не было (табл. 2). Случаи кариеса редки и у взрослых сарматов I-II вв. н.э. Данный факт, скорее всего, отражает специфику рациона кочевников первых веков нашей эры. В некотором смысле это подтверждает картина проявления такого состояния на зубах как минерализованные отложения или «зубной камень». Частота его встречаемости даже выше чем на детских материалах предыдущей сарматской культуры (53/40,7%) (табл. 2). В тоже время характер проявления минерализованных отложений практически полностью совпадает с раннесарматскими детскими и подростковыми группами.

Появляется зубной камень у детей в возрасте от 1 до 3 лет, частота его повышается с возрастом и достигает своего пика у подростков, у которых в среднесарматской группе он присутствует у каждого (табл. 3).

Картина распространения зубного камня, выявленная в сарматских сериях, находит также аналогию и в группах с этой же территории, но хронологически более ранних: среднебронзовое и позднебронзовое время. Как указывают письменные источники, питались сарматы в основном продуктами животного происхождения: мясо, кобылье молоко, кровь животных, сыр, кисломолочные продукты, а также дикими животными

^{[10; 26; 15 XVIII, 100). Вероятно, комплекс распределения патологий у взрослого населения, вполне соотносится с характером питания детей в рацион которых, скорее всего, также в подавляющем большинстве случаев входили мясомолочные продукты. Система питания, которая, приводит к снижению частоты встречаемости кариеса и повышению встречаемости зубного камня, а во взрослом состоянии и пародонтоза отражают стратегию питания, которая была описана М.В. Добровольской на материалах эпохи каменного века и эпохи бронзы из Прикубанья. Как считает исследователь отсутствие встречаемости кариеса в сочетание с широким распространением зубного камня, является следствием специфического питания, в котором преобладали белки животного происхождения, а также рацион дополнялся значительным количеством сырых, термически необработанных компонентов [8, с. 106]}. В ряде письменных источников упоминается о любви сарматов употреблять сырую кровь своих лошадей или других животных, иногда замешанную с мукой в пищу ^{[13, XXVII]}.

Эмалевая гипоплазия. Визуально ее можно охарактеризовать как множественные дефекты в структуре эмали зуба, обусловленные недостаточностью и утончением ее развития. Проявляется в различных формах - от маленьких до больших отверстий или чаще всего глубокими и множественными линиями отсутствия эмали ^{[33, p. 44-45]}. Наличие эмалевой гипоплазии на зубах индивида говорит о том, что стресс он удачно преодолел, это так называемый палеопатологический парадокс. Причины возникновения недостаточности развития эмали разнообразны: плохое питание, инфекционные заболевания, паразитарные инвазии, переход от грудного вскармливания к обычной пище, если в целом: результат физиологического и пищевого стресса в период детства ^{[31, p. 25, 27; 37, р.351-352; 47, p. 405; 30, p.589; 49, p. 234; 43, p. 135]}. Чаще всего признаки недостаточности эмалевого покрова на зубах возникают в период от 1,5 до 2,5 лет и в 3-4 года. Ряд исследователей объясняют это различиями в традициях грудного вскармливания детей в древних обществах – в одних популяциях детей отнимают от груди в возрасте 12-18 месяцев, в других позже ^{[47, p. 399; 6, с. 144; 36, t. 47]}.

Частота встречаемости эмалевой недостаточности в группе достигает 26%, всего 5 наблюдений (табл. 2). Чаще всего отмечается она в старших возрастных группах второго детства и подростковом возрасте, когда большая часть постоянных зубов уже прорезалась, и линии эмалевой гипоплазии свидетельствуют о перенесенных стрессовых ситуациях в более ранний период жизни, что полностью соответствует палеопатологическим наблюдением и результатам исследования других ученых (табл. 3). Характер проявления на зубах эмалевой гипоплазии у средних сарматов дает возможность поддержать концепцию возникновения ее в результате комплекса неблагоприятных факторов. В тоже время период интенсивного формирования зубного камня, на коронках непостоянных зубов детей и подростков, который выпадает на время от 3 до 4 лет, возвращает нас гипотезе серьезного дисбаланса в организме детей, возникающий при переходе от грудного вскармливания к постоянной пище.

Признаки нехватки микроэлементов в организме.

В современной палеопатологии основными маркерами нехватки микроэлементов или витаминов в организме человека принято считать такие патологические состояния как поротически гиперостоз глазниц и костей свода черепа, а также пороз костей свода черепа и костей посткраниального скелета.

Поротический гиперостоз глазниц или cribraorbitalia, а также следы его на костях свода черепа считаются патологиями, которые возникают в результате нехватки железа в организме, а также нехватки витамина B12 ^[48]. Ряд ученых считают, что к недостаточности этих микроэлементов приводят диспепсические заболевания, голод, опухоли, инфекции, а также гельминтозные инвазии ^{[44; 39; 34; 32; 46]}.

Признаки анемии зафиксированы на черепах 9 индивидов из 19, что составляет 47,4 % от общей численности исследованных черепов. Всего было выявлено 8 случаев «cribra orbitalia» и 4 раза наблюдался поротический гиперостоз костей свода черепа (табл. 2). В трех случаях при наличии гиперостоза на теменных костях он сопровождался изменениями в глазнице, что говорит о системности заболевания. Тем не менее, и в случаи присутствия гиперостоза костей свода черепа были выявлены изменения в виде пороза на костях лицевого отдела черепа у ребенка 9-10 лет из погребения 7 кургана 1 могильника ЮАЭ.

Возрастные особенности проявления маркеров нехватки витамина B12 и железа в организме, указывают на то, что чаще всего они проявлялись у детей, начиная с грудного возраста и до 7 лет (табл. 3).

Практически аналогичная картина характерна и для проявления такой патологии как пороз костной ткани. Д. Ортнер и М. Эриксен, пороз костей черепа детей вместе с гипертрофической болезнью, в виде хорошо просматриваемых отверстии менее 1 мм в диаметре локализующиеся в тонкой костной поверхности, ассоциировали с таким состоянием как цинга ^{[40, p.212]}. Д. Ортнер с соавторами установил, что наиболее важным таксономическим признаком цинги, который можно макроскопически определить на костях, это пористость больших крыльев сфеноида (клиновидная кость), свода глазниц, альвеолярных краев верхней и нижней челюсти ^{[40, p.215; 41, p. 330; 38, p. 208-209]}. Этим патологиям могут сопутствовать пористость надорбитальной области глазниц, задней подглазничной части верхней челюсти, внутренней поверхности скуловых костей, внутренней поверхности альвеол, височной кости вокруг слухового отверстия, внутренней части коронарных отростков нижней челюсти, а также периостит на диафизах костей и пороз ребер, метафизарной и эпифизарной части длинных костей скелета, а также развитие поротического гиперостоза глазниц и костей свода черепа ^{[35, p.79; 29, p. 163-172; 45]}.

Выше описанные признаки нехватки витамина С были выявлены практически у половины детского населения 9 индивидов, что опять же составляет 47% от общей выборки исследованных черепов (табл. 2). В 6 случаях признаки пороза сопутствуют развитию гиперостоза глазниц и костей свода черепа.

Конечно же, нельзя сказать, что заболевания, связанные с нехваткой микреэлементов и витаминов в организме у средних сарматов имеют тотальный характер. Тем не менее, у 13 индивидов выявлены маркеры авитаминозов или железодефицитной анемии.

Наиболее вероятными причинами появления данных патологических состояний у сарматов могут быть систематические голодовки, распространение инфекций и гельминтозов. Подтверждение этим предположениям можно найти в письменных и этнографических данных.

Так, например, цинга, возникающая в первую очередь в результате недостаточного питания, могла случаться у сарматов, в зимний период. Проблемы с питанием у большинства кочевников, связаны с зимними бескормицами – джутами. По мнению А.А. Тортика и В.Е Михеева (2001), основу рациона номадов в зимнее время составляло мясо и молочные продукты длительного хранения ^{[27, с. 147]}. Потеря основного источника питания в холодный период года была для кочевников подлинным бедствием. Причина падежа скота разная - большая глубина и плотность снега, затяжные зимы, мощный наст, гололедица и продолжительные бураны. Все это в сочетании с природно-географическими особенностями региона, когда каждый второй или третий год обычно засушливый и малоурожайный, а падежи скота у кочевников случались практически каждые пять лет ^{[9, с. 141; 28, с. 293]}. Поэтому распростарнение маркеров нехватки витамина С в сарматских сериях может, является следствием эпидемий и авитаминозов, которым особенно сильно были подвержены дети. Так у античных авторов описаны случаи голода кочевников. Авл Гелий (II в. н.э.) пишет: «Скифы имеют привычку, когда в течение некоторого времени принуждены оставаться без пищи, стягивать живот широкими поясами, так как при этом голод не мучит их» ^{[12, с. 235]}. В неудачные сезоны, когда был высок процент падежа стада овец и лошадей - главного богатства сарматов и аланов, они голодали. Тогда мучимый голодом сармат питался кровью, которую получал, вскрыв жилы своей лошади, иногда смешав ее с молоком. Помня о периодах голодания, савромат-сармат «…наедался через каждые три дня до пресыщения…» (Схолии к Лукану, кн. III; Климент Александрийский, Педагог, III, 3, 24; Николай Дамасский, Свод странных обычаев) ^[11].

Гельминтозные инвазии также вполне вероятны для сарматских кочевников. Употребление в пищу сырых продуктов животного происхождения не однократно описывается в письменных источниках. Полиен (II в н.э.) упоминает «сарматов-конеедов». Квинт Энний пишет «… народы скифские, которые во время бегства питаются конской кровью, смешанной с молоком» ^{[12, с. 207]}. В условиях отсутствия пищи или при голоде, этот способ восстановления сил был единственным спасением сарматов. Вот как это описано в схолиях к Лукану: «Сарматы и мосхи вели продолжительную войну и, наконец, вынужденные голодом, смешали кровь лошадей с молоком, чтобы иметь возможность пить» (Схолии к Лукану, кн. III). Марк Аврелий Марциал (I в. нашей эры) в своей книге эпиграмм пишет: «пришел сармат, сытый кровью коня» ^{[11, с. 919]}. Климент Александрийский (III в. н.э.) в своем произведении «Педагог» дает подобную информацию о скифах-кочевниках: « … скиф несется куда хочет, мучимый голодом, он требует пищи у коня, последний предоставляет ему свои жилы и отдает господину все, что имеет – кровь; таким образом, конь для кочевника является средством передвижения и пищей» ^{[11, с. 281]}.

Воспалительные процессы.

Признаки воспаления костной ткани были в среднесарматской выборке зафиксированы исключительно на костях свода черепа, 3 наблюдения, что составляет 15,8% от общей выборки исследованных черепов (табл. 2). Не выявлено признаков воспалительного процесса только в двух возрастных группах у грудничков и у детей 8-11 лет, в остальных выборках зафиксировано по одному случаю (табл. 3).

Несмотря на то, что характер выявленных воспалений у рассмотренных трех индивидов разный, во всех этих случаях воспалительные процессы сопровождались другими патологическими процессами. В первую очередь это пороз костей скелета и следы поротического гиперостоза, что опять же говорит о системности заболеваний, которые осложнялись развитием воспалительного процесса костной ткани. Вероятно перед нами признаки, длительных хронических болезней, которые могли возникнуть в результате продолжительного голода, паразитарной инвазии или развития инфекции специфического характера.

Выводы:

1. Количество детских захоронений в среднесарматское время по сравнению с предыдущим периодом сарматской истории снижается, что и проявилось в малочисленности исследуемой группы. Вероятно, у кочевников в I – второй половине II вв. н.э. не бытовало обычая хоронить всех умерших детей под курганами или у сарматов этого времени существовали альтернативные способы избавления от покойников, не имевших высокого социального статуса.

2. В группе детей и подростков средних сарматов не зафиксированы следы или признаки травматических повреждений на черепе или костях посткраниального скелета. Поэтому можно предположить, что дети кочевников Нижнего Поволжья и Подонья I – второй половине II вв. н.э. не принимали участия в активных боевых столкновениях, которые были характерны для сарматских племен этого периода.

3. Серьезное влияние на здоровье детей оказывал и специфический рацион кочевников-сарматов, который базировался на мясомолочной диете с высоким содержанием сырых термически не обработанных продуктов животного происхождения. Такое питание имело свои достоинства и недостатки. Очевидным положительным эффектом было, то, что специализация на мясомолочной диете предотвращала развитие кариеса – основного заболевания зубов, характерное для более позднего средневекового и современного населения. К отрицательным моментам такого рациона можно отнести то обстоятельство, что с плохо термически обработанным мясом, сырой кровью и субпродуктами, в организм человека могли проникать паразиты, носителями которых становились, конечно же, и дети. Наличие высоких частот встречаемости маркеров железодефицитной анемии и недостатка витамина B12 в исследуемой серии, как раз могут быть следствием распространения гельминтозных инвазий.

Еще одним недостатком мясомолочной диеты, скорее всего было, недостаточное количество в ней свежих продуктов растительного происхождения, которые бы восполняли нехватку важных для организма микроэлементов и витаминов, таких как А и С.

4. У кочевников I – второй половины II вв. н.э., вероятно, систематически случались длительные периоды голода, возникающие в результате падежа скота – джутов. В такие тяжелые периоды жизни у сарматов происходили обострения авитаминозов, проявлявшиеся в первую очередь у детей и приводящие к возникновению очагов развития цинги. Подтверждение этому зафиксированы на антропологических материалах подростков и детей в виде высоких частот встречаемости пороза костей свода черепа.

5. Отметим еще один специфический фактор, который влиял на здоровье детей кочевников, это переход от грудного вскармливания к постоянной пищи, который у средних сарматов, вероятно, также как и у ранних сарматов происходил в 2-3 года. Т.е. кормление грудью у кочевников, скорее всего, продолжалось достаточно длительный период. Этот рубеж перехода к обыденному рациону питания сопровождался так называемой «перестройкой организма», и являлся для детей сильнейшим физиологическим стрессом, маркирующийся развитием зубного камня на молочных зубах и появлением эмалевой недостаточности на постоянных коронках, и скорее всего, осложнялся витаминной недостаточностью.

6. Наличие у детей и подростков среднесарматского времени целого комплекса различных патологических отклонений на костной системе, говорит о чрезвычайно высокой резистентности древнего населения к воздействию негативных факторов окружающей среды и сильной иммунной защите организма, который отличался крайне высоким уровнем адаптации к условиям жизни в кочевой среде степей Прикаспия.

Таблицы.

Таблица 1. Возрастные особенности детской и подростковой серии среднесарматского времени.

Таблица 2. Признаки некоторых патологических состояний на черепе и костях посткраниального скелета.

Таблица 3. Возрастные зависимости в проявлении некоторых патологических состояний в детской и подростковой серии среднесарматского времени.

^[1]Подразумевается набор признаков из бланка «Scorbutic skeletons», разработанный А.П. Бужиловой.