Вербализация интертекстуальности в публицистическом дискурсе

Деминова Марина Александровна кандидат филологических наук доцент, кафедра теории и практики журналистики, Алтайский государственный университет 656049, Россия, Алтайский край, г. Барнаул, ул. Ленина, 61 Deminova Marina Aleksandrovna PhD in Philology Docent, the department of Theory and Practice of Journalism, Altai State University 656049, Russia, Altaiskii krai, g. Barnaul, ul. Lenina, 61 m.deminova@mail.ru Другие публикации этого автора

Публицистический дискурс обладает набором уникальных характеристик, категорий, которые отражают его специфику. Н. И. Клушина выделяет две группы таких категорий: константы и переменные. К константам исследователь относит: шкалу ценностей (она строится на оппозиции «свое-чужое» и определяет выбор оценочных средств); оценочность (проявляется в отборе и классификации фактов, в их описании под определенным углом зрения, в соотношении негативных и позитивных деталей, в специфических лингвистических средствах); идеологемы (понятие, отражающее идею общего характера); образ автора. К разряду переменных исследователь относит иронию, языковую игру, интертекстуальность ^{[6, с. 51 - 54]}.

Интертекстуальность в общем виде можно понимать, как диалогические межтекстовые связи, которые способствуют образованию новых смыслов. Ю. Кристева отмечает, что любой текст строится как мозаика цитаций, любой текст есть продукт впитывания и трансформации какого-нибудь другого текста. Свои взгляды Ю. Кристева изложила в статье «Бахтин, слово, диалог и роман». Бахтинскую идею «диалога» исследователь определила в рамках литературы. Интертекстуальность рассматривается как диалог между текстами ^{[7, с. 427 -457]}.

В практику литературного анализа довольно сложные идеи Кристевой ввел еще один представитель структурализма Ролан Барт. Как отмечают исследователи, именно ему принадлежит каноническое, классическое определение интертекстуальности. Его приводит в своей книге «Поэтика интертекстуальности» А. Н. Безруков: «каждый текст является интертекстом; другие тексты присутствуют в нём на различных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты предшествующей культуры и тексты окружающей культуры. Каждый текст представляет собой новую ткань, сотканную из старых цитат. Обрывки культурных кодов, формул, ритмических структур, фрагменты социальных идиом… - все они поглощены текстом и перемешаны в нём, поскольку всегда до текста и вокруг него существует язык. Как необходимое предварительное условие для любого текста интертекстуальность не может быть сведена к проблеме источников и влияний; она представляет собой общее поле анонимных формул, происхождение которых редко можно обнаружить, бессознательных или автоматических цитат, даваемых без кавычек» ^{[1, с. 32]}.

В поле лингвистических исследований используются различные термины, соотносимые друг с другом, взаимозаменяемые. Авторы по-своему номинируют объект исследования. То явление, которое Ю. Кристева называет «интертекстуальностью», Ю.М. Лотман обозначает как «текст в тексте», у А. И. Горшкова – это «межтекстовые связи», Е.А. Земская называет цитацией».

По мнению Е. Ю. Муратовой, интертекстуальность с лингвопоэтической точки зрения рассматривается в двух аспектах одновременно, в широком и узком смысле. В широком смысле интертекстуальность определяется как универсальное свойство текста вообще, то есть всякий текст есть интертекст, а интертекстуальность предстает как теория безграничного, бесконечного текста, интертекстуального в каждом своем фрагменте. В узком смысле интертекстуальность определяется как особое качество лишь определенных текстов, при этом один текст содержит конкретные и явные отсылки к предшествующим текстам ^{[11, с. 30]}.

Однако, какое бы определение интертекстуальности не давали исследователи, большинство из них усматривают глубинную сущность данного явления – способность текста полностью или частично формировать свой смысл посредством отсылок к другим текстам.

Вербализация интертекстуальности в публицистическом дискурсе осуществляется несколькими способами.

Н. А. Кузьмина, опираясь на исследователя А. А. Негрышева, выделяет ссылки на мнения экспертов (актуальные интертекстемы) и собственно интертекстуальные знаки, обладающие лингвокультурологической ценностью (фоновые интертекстемы) ^{[8, с. 30]}.

Когда мы имеем дело со ссылками на мнения экспертов, объектом цитации является окружающая действительность. Такого рода цитаты и ссылки в виде прямой цитации передают «чужое» слово, они наблюдаются и в информационных, и аналитических журналистских жанрах и составляют описательный слой текста. Рассмотрим материалы сетевого СМИ Lenta.ru.

В публикации «Вклад в инфляцию» Александр Бирман говорит о появлении тенденции к снижению ставок по частным вкладам и в качестве подтверждения приводит цитату: «Когда — не скажу, но обязательно будет. Ставки на рынке двигаются вниз», — подтверждает правоту конкурента глава «ВТБ 24» Михаил Задорнов» ^[2].

Использование собственно интертекстуальных знаков нацелено, как правило, на формирование образа через оценку. Приведем пример из материала «Любовь психопата» М. Новиковой: «Народные сказки говорят об опасности встречаться глазами со злом. О том, что нельзя дать злу себя заметить. По этой причине погибает главный герой гоголевского «Вия»:

«- Подымите мне веки: не вижу! - сказал подземным голосом Вий - и все сонмище кинулось подымать ему веки. "Не гляди!" - шепнул какой-то внутренний голос философу. Не вытерпел он и глянул.

- Вот он! - закричал Вий и уставил на него железный палец. И все, сколько ни было, кинулись на философа. Бездыханный грянулся он на землю, и тут же вылетел дух из него от страха» ^[13].

Мариам Новикова рассказывает об убийстве в Находке пятнадцатилетней девушки ее молодым человеком, девятнадцатилетним десантником. Она задается вопросом, почему близкие люди этой девочки не обращали внимания на то, что он ее избивает. Пытаясь ответить на этот вопрос, автор приводит цитату из гоголевского «Вия», где герой погиб от того, что увидел зло. Проводя такую параллель, делает вывод, что эти люди боялись, что зло заметит их.

О. В. Фокина предлагает выделять два аспекта восприятия интертекстуальных включений в текст – уровень вербальный и уровень когнитивно-вербальный. Уровни выделяются в зависимости от того, необходимо ли при дешифровке знаков использование интертекстуального тезауруса адресата ^{[16, с. 70]}.

Большая часть интертекстуальных включений «прочитывается» читателем адекватно независимо от того, знаком ли он с претекстом, при этом вербальными маркерами являются – сноски, ссылки, точные атрибутированные цитаты. Подобного рода интертекстуальные знаки часто сопровождаются метатекстовым комментарием. В материале «Бедные мы люди» Е. Истоминой дается ссылка на источник, при этом указывается даже издательство и год: «И вот, как передает нам книга «Полезные советы» (издательство «Московский рабочий», 1958 год): «В последнее время установлены высокие питательные свойства крапивы. В крапиве содержатся каротин и аскорбиновая кислота и минеральные соли. Молодые листья крапивы широко используются при приготовлении зеленых щей и ботвиньи» ^[5].

К интертекстуальным знакам когнитивно-вербального характера относятся интертекстемы, декодирование которых возможно только в условиях идентичной интертекстуальной компетентности автора и адресата – это реминисценции, аллюзии, немаркированные и неатрибутированные цитаты, породии и т.п. В публикации «Будьте как дети» М. Голованивской, где рассказывается о флешмобе в поддержку Степы Савельева, используется неатрибутированная цитата: «Иначе говоря, «только детские книги читать, только детские думы лелеять»» ^[3].Подготовленный читатель узнает первые строки стихотворения О. Мандельштама.

Для создания интертекстем когнитивно-вербального уровня используются известные носителям языка прецедентные тексты. Г. И. Махтина приводит определение прецедентного текста, данное Ю. Н. Карауловым: «Прецедентные тексты, представляя собой готовые интеллектуально-эмоциональные блоки - стереотипы, образцы, мерки для сопоставления, используются как инструмент, облегчающий и ускоряющий осуществляемое языковой личностью переключение из «фактологического» контекста мысли в «ментальный», а, возможно, и обратно» ^{[10, с. 61]}.

Прецедентные феномены в лингвистике обычно классифицируют как канонизированные и неканонизированные. К канонизированным относят прежде всего прецедентные феномены, которые являются своего рода хрестоматийными знаниями человека. Это тексты из классических произведений, учебников и т.д., то есть результат целенаправленного обучения. Источниками же неканонизированных прецедентных феноменов становятся либо широко известные произведения искусства или литературы, либо любые другие объекты культуры, как то: рекламные тексты, популярные теле- и радиопередачи, анекдоты, пародии, выступления юмористов и сатириков и т.д. Неканонизированные прецедентные феномены употребляются носителями русского языка, как правило, в устной речи, в ситуациях бытового неофициального общения. Например, канонизированный прецедентный текст использован в заголовке «Бедные мы люди» ^[5]. Читатель здесь узнает произведение Ф. М. Достоевского «Бедные люди», которое стало классикой литературы. В материале «Деньги, деньги, деньги» М. Новиковой используется такой неканонизированный прецедентный текст, как поговорка: «Поскольку суд в Карелии недавно признал поговорку «Закон что дышло...» порочащей честь МВД, не буду цитировать ее целиком, но замечу, что пословица эта не вчера появилась» ^[12].

Отечественные исследователи предлагают также классифицировать прецедентные феномены по отнесенности к исходному тексту. Так, например, А.А. Тюрина дает следующие определения прецедентных феноменов: «Прецедентный текст - это законченный и самодостаточный продукт речемыслительной деятельности; сложный знак, сумма значений компонентов которого не равна его смыслу. К прецедентным текстам в основном относятся художественные произведения: литературные творения, тексты песен, а также рекламные тексты, тексты политического характера и др. Прецедентное высказывание - воспроизводимый продукт речемыслительной деятельности, законченная и самодостаточная единица. Прецедентное высказывание неоднократно воспроизводится в речи носителей русского языка. ...относятся цитаты из текстов различного характера, а также пословицы. Прецедентная ситуация - некая «идеальная» ситуация, связанная с определенными коннотациями. Прецедентное имя - индивидуальное имя, связанное или с широко известным текстом, или с ситуацией, выступающей как прецедентная» ^{[15, с. 82]}.

Прецедентный текст представлен в материале И. Мальцева «Расколотый город»: «И даже то, что там стоит со времен промышленной революции, скорее всего, навевает мысли о столь любимом пропагандистами «Закате Европы» ^[9]. Используется название книги Шопенгауэра «Закат Европы», которое сосредотачивает в себе целый комплекс идей.

В материале М. Голованиевской «Духовность в реестре» используется прецедентная ситуация гибели «Титаника»: «Айсбергов много, хватит не на один «Титаник»» ^[4].Здесь подразумевается, что в любой ситуации есть много скрытых нюансов.

В этом же тексте представлено прецедентное высказывание: «Как, к примеру, справятся новые просветители со знаменитым хулиганским, приписываемым Пушкину «Кишкой последнего попа / Последнего царя удавим» — будут ли объяснять, что это перифраз популярного двустишия времен Великой Французской революции («и кишками последнего попа сдавим шею последнего короля») или просто проигнорируют?» ^[4].

Пример прецедентного имени мы можем наблюдать в материале Натальи Осс «Форма вместо подвига»: «Мы так и не поняли за прошедшие с 9 мая 1945 года 70 с лишним лет, что Вася Теркин, солдат Победы, и есть тот самый великий европеец - герой, спасший мир от варварства, чистая душа, способная оживить мертвый рояль в разрушенном Берлине» ^[14]. Прецедентным именем стало имя Василия Теркина, которому принадлежит целый набор качеств, которыми можно охарактеризовать русского солдата и героя.

А.А. Тюрина замечает, что прецедентные феномены в языке газеты могут трансформироваться двумя способами: семантическим и аналитическим ^{[15, С. 84]}. Состав прецедентных феноменов обычно не меняется при семантической трансформации. Возможно появление оттенков смысла или игры слов на стыке прямых и переносных значений.

В материале М. Новиковой «Любовь психопата» ^[13] цитируется песня «Миллион алых роз», как прямая цитата («Встреча была коротка, в ночь ее поезд увез»), так и отсылка к песне («За миллион алых роз можно расплатиться ножом в сердце»). Так, соотношение девятнадцатилетний десантник и влюбленный художник приравниваются и называются психопатами.

Аналитическая трансформация может быть представлена следующими способами: синтаксическая трансформация (опущение части прецедентного феномена и др.); лексическая трансформация (добавление или исключение слов); контаминация – соединение частей разных, но близких по смыслу прецедентных феноменов; стилистические смешения (замена слова контрастным по смыслу).

В примере «Вот уж точно: пусто место оказалось свято» («Духовность в реестре» ^[4]) использована как синтаксическая и лексическая трансформация, и стилистические смешения. Трансформирован прецедентный феномен «Свято место пусто не бывает». Высказыванию придается противоположный смысл. Осуществляется это с помощью перемены слов не только местами, но и частями речи, «не бывает» заменено на противоположное «оказалось».

В заголовке «Бедные мы люди» ^[5] используется лексическая трансформация: добавлено местоимение «мы». То есть из отстраненного наблюдения автор перемещается во включенное наблюдение.

Во фразе «Коллекторы как санитары леса» («Деньги, деньги, деньги» ^[12]) использование стилистического смешения, т. к. в прецедентном феномене «Волки - санитары леса» заменено слово «волк» на «коллектор».

Как отмечает Г. И. Махтина, «активнее всего цитация как однаиз ярких черт публицистики проступает в заголовках, являющихся наиболее сильной позицией газетноготекста», т. к.«именно с заголовков читатель просматривает печатное издание с тем, чтобы выбрать интересующий его материал» ^{[10, с. 62]}.

Так, на сайте Lenta.ru в заголовках активно используются прецедентные феномены. Автор материала под названием «Будьте как дети» ^[3] цитирует Евангелие от Матфея: «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное». Заголовок «Кадры решают все» – известный советский лозунг, «В гостях у сказки» – название детской программы.

В ходе исследования были изучены особенности публицистического дискурса, его константные и переменные категории, актуализированы концепции интертекстуальности, было определено, что под интертекстуальностью понимают диалогические отношения между текстами (в широком смысле) с порождением нового смысла.

Нами были выявлены способы вербализации интертекстуальности в публицистическом дискурсе. В материалах издания Lenta.ru активно используются как мнения экспертов для объективного рассмотрения темы, так и интертекстуальные знаки для оценки и создания образов. Большая часть цитат относится к вербальному уровню, так как в них содержится указание на источник цитирования. Когнитивно-вербальный уровень также осваивается журналистами издания. Большая часть используемых прецедентных феноменов является канонизированными, то есть используются источники, которые целенаправленно изучаются человеком. Используются все виды прецедентных феноменов: тексты, высказывания, ситуации, имена. Однако они редко подвергаются аналитической трансформации, в основном семантической. Иногда же трансформации вообще не происходит, то есть остается лишь один пласт смысла.