Рус Eng Cn Перевести страницу на:  
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Библиотека
ваш профиль

Вернуться к содержанию

Урбанистика
Правильная ссылка на статью:

Градостроительный имидж советской Сибири: несколько страниц в ретроспективе насильственных форм освоения территории

Слабуха Александр Васильевич

кандидат архитектуры

профессор кафедры архитектурного проектирования Института архитектуры и дизайна, Сибирский федеральный университет

660049, Россия, Красноярский край, г. Красноярск, просп. Свободный, 79

Slabukha Aleksandr Vasil'evich

PhD in Architecture

Professor, the department of Architectural Engineering, Siberian Federal University

660049, Russia, Krasnoyarskii krai, g. Krasnoyarsk, prosp. Svobodnyi, 79

slabuha@mail.ru
Другие публикации этого автора
 

 

DOI:

10.7256/2310-8673.2016.3.19814

Дата направления статьи в редакцию:

20-07-2016


Дата публикации:

03-10-2016


Аннотация: Предметом исследования являются представления об освоенном пространстве Сибири как результате насильственных форм и методов градостроительного освоения территории, переселений и управления трудовыми ресурсами. Цель статьи сосредоточена на подтверждении методов освоения Сибири в первой половине XX века как продолжения традиции, сложившейся к концу XIX века. В статье рассмотрены и описаны методы переселения людей в Сибирь для обеспечения промышленного и градостроительного развития ее территории в первой половине XX века. Внимание сосредоточено на одном из методов, сформулированных в разное время известными исследователями Сибири Н. М. Ядринцевым (1842-1894), П. Н. Буцинским (1854-1916), В. П. Косовановым (1872-1938), - методе правительственной принудительной колонизации территории Сибири. Показано, что необходимость территориального освоения Сибири в советское время, как одна из геополитических и хозяйственных целей советского государства, предопределяла задачи поиска различных методов реального привлечения людей на малозаселенные территории. История градостроительного освоения Сибири в первой половине XX века в немалой степени подтверждает сложившиеся представления о насильственных методах в реализации сибирского градостроительства. Исследование построено на примере исторического развития территории Приенисейской Сибири, одного из крупнейших административных образований России - Красноярского края (Енисейской губернии). Сделан вывод о преемственности от предыдущих столетий методов правительственной насильственной колонизации территории Сибири в первой половине XX века. Отмечено, рассмотренные методы дополняют общую картину многообразия форм полномасштабной градостроительной деятельности в Сибири в XX веке, которая внесла значительные новации в общемировую теорию и практику освоения отдаленных территорий с экстремальными природно-климатическими условиями. Материал статьи может представлять исследовательский интерес для понимания предпосылок современного градостроительства в Сибири.


Ключевые слова:

градостроительство XX века, градостроительное освоение Сибири, колонизация Сибири, насильственные переселения, спецпереселенцы в Сибири, ГУЛАГ в Сибири, освоение Красноярского края, Н. М. Ядринцев, П. Н. Буцинский, В. П. Косованов

УДК:

711.01

Abstract: The subject of this research is the ideas about the assimilated territories of Siberia as the result of the forced forms and methods of the urban development reclamation of the territories, relocation and management of the workforce potential. The goal of this article consists in confirmation of the methods of assimilation of Siberia in the first half of the XX century as the continuation of tradition established by the end of the XIX century. The article reviews and describes the methods of relocation of population to Siberia for ensuring the industrial and city-planning development of its territories in the early XX century. The attention is focused on one of the methods formulated in different periods by the renowned researchers of Siberia N. M. Yadrintsev (1842-1894), P. N. Butsinsky (1854-1916), and V. P. Kosovanov (1872-1938) – the method of government forced colonization of Siberian territory. It is demonstrated that the necessity of the territorial exploitation of Siberia in the Soviet period, as one of the geopolitical and economic goals of the Soviet state, predetermined the tasks regarding the various methods of attraction of people to the sparsely populated territories. The history of urban development exploitation of Siberia in the first half of the XX century to a significant extent confirms the established ideas about the forced methods in implementation of the Siberian city planning. The conclusion is made about the succession of methods from the previous centuries pertaining to the government-forced colonization of the Siberian territories in the early XX century. It is noted that the studied methods complement the general picture of multiplicity of the forms of full-scale urban development activity in Siberia in the XX century, which contributed significant innovations into the global theory and practice of exploitation of the remote territories with the extreme nature-climatic conditions. This material represents the researchers’ interest for better understanding of the prerequisites for the modern urban development in Siberia.


Keywords:

V. P. Kosovanov, P. N. Butsinsky , N. M. Yadrintsev , forced resettlement, special settlers in Siberia, Gulag in Siberia, exploitation of Krasnoyarsk Krai, colonization of Siberia, urban development of Siberia, city planning of the XX century

Постановка проблемы. Предмет исследования

Градостроительное освоение территории Сибири в XX веке имеет многообразные формы и предпосылки. Сибирь во все времена была в большей степени ресурсным регионом с экстремальными природными условиями для жизни и деятельности людей. Отдаленность этой территории от центральных административных и культурных центров государства уменьшала привлекательность для проживания большинства людей. Необходимость территориального освоения Сибири в советское время, как одна из геополитических и хозяйственных целей советского государства, предопределяла задачи поиска различных методов привлечения людей в эти малозаселенные территории. Изучение этих методов может представлять исследовательский интерес для понимания предпосылок современного градостроительства в Сибири [1].

Базовые исследования и публикации

Общие вопросы предпосылок к хозяйственному освоению сибирских территорий в первой половине XX века рассматривались в различных исследованиях российских авторов.

Вопросы факторов и форм градостроительного освоения территории Сибири были объектом исследования давно, в российской историографии в конце XIX - начале XX века. По заме­ча­нию известного историка Сибири Н. М. Яд­ринцева, «переселения в Си­бирь [...] делятся на два рода: правительст­вен­ные обязательные или по вызову и указанию и вольно-на­родные» [2, с. 130]. К правительствен­ному за­селению от­но­си­лось от­правление в Сибирь «служилых лю­дей» для не­сения государ­ственной службы, казаков, кре­ст­ьян для ведения сельского хозяйства и обеспечения продовольствием служи­лого и другого насе­ления Сибири, ям­щи­ков для обслужи­вания трактов, а также преступников. Исто­рик П. Н. Буцинский также счи­тал, что «заселение Сибири, как и других окраин русского государства, было двоякого вида — прави­тельствен­ное и вольно-народное» [3, с. 185], хотя и не со­глашался с некото­рыми утвер­ждени­я­ми Н. М. Ядрин­цева. Исследователь Приенисейского края В. П. Косованов на на­чало 1920-х годов установил 4 главные формы заселения края. Это вольнонарод­ное пересе­ле­ние, колонизация по частной инициативе, правительствен­ная при­ну­дительная и правительственная доб­роволь­ная [4, с. 9].

Нерешенные ранее части общей проблемы

В современных исследованиях отсутствует прямой вопрос и изложение о преемственности идей, изложенных известными сибирскими исследователями Н. М. Ядринцевым, П. Н. Буцинским, В. П. Косовановым, для исторических форм колонизации Сибири русскими людьми в период первых трех столетий – в XVII-XIX веках, для понимании процессов градостроительного освоения Сибири в первой половине XX века [5, 6, 7]. В этих и других работах лишь косвенно показаны вопросы представлений, имиджа о сибирском градостроительстве в первой половине XX века [8, 9]. В работах последних лет в связи с деидеологизацией исторического знания рассматриваются новые уникальные возможности для исторической науки в свете привлечения новых подходов к научному осмыслению переселенческого движения [10, 11, 44].

Гипотеза и цель

В статье рассмотрены и описаны некоторые методы переселения людей в Сибирь для обеспечения промышленного и градостроительного развития ее территории в первой половине XX века. Внимание сосредоточено на одном из таких методов, выявленных известными сибирскими исследователями Н. М. Ядринцевым, П. Н. Буцинским, В. П. Косовановым, - методе правительственной при­ну­дительной колонизации территории Сибири, как отражающем насильственный имидж о сибирском градостроительстве в первой половине XX века.

Основная часть

Проиллюстрируем несколько позиций появления (проявления) в первой половине XX века факторов, влияющих на формирование и развитие имиджа освоенного пространства сибирской провинции, на примере территории одного из крупнейших административных образований России - Красноярского края. (Территория Крас­ноярского края площадью более 2,3 млн. кв. км уступает в Российской Федерации только Республике Саха (Якутия), включает бóльшую часть водного бассейна р. Енисея, протяженностью около 3 тыс. км от Минусинской котловины на юге и до Ледовитого океана на севере.) Появление таких факторов в большей степени соответствует основным этапам градостроительного освоения новых территорий.

С установлением советской власти в изменившихся социальных, экономических условиях и согласно новой внутренней политике советского го­сударства в области освое­ния Сибири ориентация была сделана в боль­шей сте­пени на промышленный характер развития этих территорий. Мно­гоотраслевая индустриализа­ция, рост городов, ос­воение новых пространств в основном обеспе­чивались пере­мещением боль­шого количества трудо­спо­соб­но­го на­селения различными методами и в разнообразных пла­нировоч­ных формах обуст­ройства на местах [12, 13, 14, 15].

Главнейшим фактором промышленного и градострои­тельного освоения территории являлось расширение сети транспортных ком­муникаций, железных дорог. В 1920-е годы среди приоритетных направлений градостроительного и транспортного освоения были южные территории Средней Сибири [41, 42, 43]. Так, в 1925 году бы­ло завершено строи­тельство железной дороги Ачинск—Ми­ну­синск (протяженностью 450 км.), строительство которой было начато еще в 1912 году. В конце 1920-х годов стали интенсивно осваивать енисейский Север, Северный морской путь [38]. В 1929 г. началось строи­тельство Игарского порта для производства ра­бот по погрузке-разгрузке с речных судов на морские и наоборот [37, 39].

Индустриализация Красноярского края происходила высокими темпами. Про­дукция промышленности в 1932 г. превышала уро­вень 1928 г. в 3,4 раза. Численность рабочих в этот период возросла в 2,5 раза и составила в 1932 г. 53,4 тыс. чел. [4, с. 188-190]. В период 1933—1937 гг. (второй пятилетки) промыш­лен­ное строительство в крае резко возросло. Объем капитального строительства с 84 млн. рублей в 1933 г. увели­чился до 314 млн. рублей в 1937 г. [16, с. 191].

Сооружение основного градоформирую­щего объекта на Се­вере — Норильского горно-металлургиче­с­ко­го комби­ната — было начато в 1935 г. Месторож­дение каменных углей и близкое с ним сосед­ство залежей кобальтосодержащих медно-никелевых руд со­ставили мине­рально-сырьевую и энер­гетическую базу для горно-ме­тал­лур­ги­че­с­ко­го производства. При комбинате был построен новый город — Норильск, в проектировании и строительстве которого участвовали ссыльные - десятки архитекторов, сотни строителей [17].

В 1930-е—1950-е гг. в крае происходило уве­личение населения, в основном за счет прибываю­щих ра­ботников на строительство промышленных и других крупных объектов.

Сталинская политика партии и государства все больше приоб­ретала командно-волевой характер и к концу 1929 года переросла в политику «ликвидации кулачества как класса на базе сплошной коллективизации» [18].

Проводя раскулачивание зажиточной части деревни, со­ветское руководство главным образом преследовало цель — стимулировать сплошную коллективизацию. Под угрозой рас­кулачивания и высылки крестьяне вынуждены были вступать в колхозы. Но помимо главной задачи, преследовались и дру­гие цели: во-первых, хозяйственного освоения отдаленных малонаселенных или необжитых районов страны и, во-вторых, получение дешевой, если не даровой, рабочей силы для лесо­разработок, сельскохозяйственного освоения целинных земель, раскорчевки тайги, строительства дорог [19, 20, 21].

Механизм осуществления ликвидации в общем состоял из конфискации имущества и высылки людей. Репрессированных раз­деляли на 3 категории: «контрреволюционный актив», под­лежащий аресту, репрессиям, вплоть до расстрела, а члены се­мей высыла­лись в отдаленные районы страны (первая катего­рия); «крупные кулаки и бывшие полупомещики», которых высылали также в отда­ленные районы с семьями (вторая кате­гория); остальная часть, которую предполагалось после раску­лачивания расселять в пределах района проживания на специ­ально отводимых для них за пределами колхозных массивов землях (третья категория).

Формы расселения раскулаченных определялись установ­лен­ными 3 категориями «кулацких хозяйств». В директивных докумен­тах начала 1930-х гг. выделялись «вы­се­ля­е­мые» («высылаемые») для хозяйств так называемой вто­рой категории, направляемые в отдаленные районы, и «рас­се­ля­е­мые» для хозяйств третьей категории (вну­три­рай­он­ное рас­се­ление). Скоро термин «выселяемые» был заме­нен на «пе­ре­се­ля­е­мые», а термин «кулаки второй категории» — на «спец­пе­ре­се­лен­цы» [22, с. 6-11].

Спецпереселенцы определенное сходство по статусу имели с административно-ссыльными или сосланными на поселение в досо­ветской России (принудительное выселение из мест прежнего про­живания, перемещение в отдаленные районы, ре­гулирование спосо­бов деятельности, запрещение сво­боды передвижения и т. д.). Как и дореволюционная категория высылаемых по приговорам сельских общин, раскулачен­ные нередко осуждались на заседаниях сель­ского актива. По своему функциональному назначению спец­пересе­ление походило на штрафную колонизацию, практико­вавшу­ю­ся в XIX веке. В эти годы переселение крестьян также имело добровольный характер и «обратническое» движение [23, 24].

Таким образом, спецпереселенчество начала 1930-х годов имело некото­рые черты социальной политики России предыдущих столе­тий. Как ре­зультат сталинской государственной политики спец­­переселение яв­лялось ссылкой по существу и экономиче­ской колонизацией по це­лям [25, 26, 27].

В конце 1920-х гг. при освоении отдаленных районов на земляных работах крупных строек, на заготовке леса (экс­порт ко­торого давал поступление валюты) решено ис­поль­зовать труд другой рабочей силы — «уголовно-арес­то­ван­ных». Весной 1930 г. в ведении ОГПУ в числе 6 территориальных управлений ИТЛ было и сибирское [22, с. 12-16].

Для расселения кулаков второй и третьей категорий были отве­дены «необжитые, отдаленные северные районы (не входящие в состав переселенческих фондов), при этом в принципе отво­дов рай­онов расселения наряду с экономическими со­ображениями (пригодность их к сельскохозяйственному и промыш­ленному использованию) также учитывались моменты политиче­ского характера, в частности имели значение при­родные условия, гарантирующие невозможность бегства выселен­ных обратно (болота, реки, от­сутствие дорог)» [22, с. 89-90].

Первыми в крае участками расселения кулаков в феврале — марте 1930 г. стали: в Ачинском округе Тутало-Чу­лым­с­кий район бассейна р. Чулым (вселено 1898 хозяйств, высе­ленных из Бийского, Кузнецкого и Ойротского округов), в Краснояр­ском округе Кеть-Чу­лым­с­кий район бассейна р. Кеть, Вороже­й­ка (вселено 873 хозяйства из Красноярского и Ачин­ского ок­ругов), в Канском ок­руге Карабульская группа ко­ло­ни­за­ци­он­ного фонда Приангарья (вселено 1033 хозяйства из Мину­син­ского и Хакасского округов) и бассейн Ангары в Кежем­ском районе (вселено 750 хозяйств Канского округа) [22, с. 103].

В поле внимания государственных органов оказались се­верные районы края. Для реализации правительственной программы ускоренного развития рыбной промышленности в июне 1942 г. по Енисею в Дудинку прибыли первые партии спец­поселенцев, которых расселили в 3 района округа. Общая численность спецпоселенцев составила более 8000 чело­век, среди них были немцы Поволжья, финны, эстонцы, ла­тыши, литовцы. В 1942 г. на Таймыре открыто 6 новых рыбзаводов, а также возобновил ра­боту в 1943 г. крупный рыбоконсервный завод Усть-Портовский [28].

Промышленные масштабы приобрела заготовка и обра­ботка древесины — в результате чего многие районы тайги были превра­щены в индустриальное про­странство. В упоми­наемой выше записке [22, с. 112] сообщалось: «ввозя в лесные районы переселяемых кулаков, мы прежде всего смотрим на них как на представляющих собой со­лидную силу, впоследствии мо­гущую быть использованной рацио­нально и с максимальной эффективностью на лесоразработках».

Высылку раскулаченных власти пыта­лись представить как способ хозяйственного освоения окраин, как «спецколонизацию» территорий. В действительно­сти же спе­циальной программы колонизации районов ку­лац­кой высылки разработано не было. Непродуманная, случай­ная организация расселе­ния крайне затрудняла или исключала хозяйственные связи «колонизуемых зе­мель». По­этому часто «ко­­ло­­ни­­зо­­ван­ные» земли оказывались брошенными, как только бывшие раскулаченные по­лу­ча­ли право выезда из района высылки [22, с. 6; 29].

Индустриальное освоение в предвоенные годы проявилось в появлении в городах края крупных промышленных объектов.

В начале войны в край эвакуировано из прифрон­товых районов более 40 предприятий. Часть из них размес­тили в Крас­ноярске.

Изменение структуры расселения в крае во второй поло­вине 1930-х и 1940-х годах связано с результатами массовой ссылки в Сибирь различных категорий людей. Это нерусское пограничное население (с 1936 г.), население аннексирован­ных государств (1939—1941 гг.), ряд нерусских народов СССР (1941—1944 гг.), жители стран Европы и Дальнего Востока, освобожденных Красной Армией во время второй мировой войны (с 1943 по 1947 гг.).

В 1950-е гг. промышленное освоение территории при­об­рело особенно большой размах. Мощ­ное строительство развернуто на Севере края с прокладкой трансконтиненталь­ной запо­лярной же­лезной дороги — на ее приенисейском участке Сале­хард—Игарка протяженностью 1263 километра [30, с. 83-97; 31; 32]. Перво­начально до­рога проектировалась от европейской части страны через всю Си­бирь, с паромной переправой через Бе­рингов пролив на Аляску. Позднее проект был скорректиро­ван: трассу ограничили до Чу­котки с ответвлениями на Ко­лыму и Камчатку. Прокладка дороги обосновывалась необхо­димостью промышленного развития Сибирского Севера. За­полярная магистраль в будущем должна была иг­рать роль круглогодичного дублера Северного морского пути. Вы­ход железной дороги на стык морских и речных коммуникаций обещал возможность создания в районе Игарки—Ермаково круп­ного транспортного узла, пункта базирования Северного морского пути.

На приенисейском участке дороги строительные работы на­чаты весной 1949 г. и продол­жались около 4 лет. Для обеспече­ния работ на всей трассе была уст­роена сеть различной вели­чины поселков и ко­лонн-лагерей. Дорогу стро­и­ли одноколей­ной с 28 станциями через каж­дые 40... 60 километров и 106 разъездами через каж­дые 9... 14 ки­лометров. В июне — июле 1953 г. было принято решение об остановке и консервации строительства Полярной железной дороги. (Начиная с 1960-х гг. в связи с про­блемой транспортного обеспечения га­зодобы­вающего комплекса на Севере Сибири проект строи­тельства железнодо­рожной линии Са­лехард—Игарка вновь находится в поле внимания проекти­ровщи­ков.)

В послевоенное десятилетие с целью восполнения недостающих трудовых ресурсов велось переселение в сельскохозяйственные отрасли, лесодобывающую и перерабатывающую промышленность [33]. Переселение в сибирские леспромхозы началось в 1950 году. В период с 1950 по 1957 гг. в леспромхозах края из 4116 прибывших семей всего закрепилось 2923.

Большая рек­ламная кампания по организации набора желаю­щих рабо­тать на освоении новых земель развернута правительст­вом к середине 1950-х гг. [34, 40]. Это было продикто­вано на­з­ре­в­шей необходимо­стью подъема сельского хозяйства страны, для чего требовались значительные трудовые ресурсы. (В пре­дыдущие десятилетия такая задача могла решаться с помощью насильственных мер.) Боль­шие надежды воз­лагались на воз­можность по­лу­че­ния в корот­кий срок мил­лионов пу­дов зерна за счет освое­ния целин­ных и залежных земель. В Красноярском крае про­исходило в основ­ном внут­реннее перераспределение ра­бо­чей силы. Од­нако во второй половине 1950-х годов прово­ди­лась организа­ци­он­ная работа по при­вле­чению пересе­лен­цев и из других об­ластей. Непо­сред­ст­вен­ные работы на це­лин­ных и залежных землях были начаты весной 1954 г. Среди краев и областей, освоив­ших наиболь­шее ко­личество новых земель, стоит и Крас­но­яр­ский край. Здесь распахано бо­лее 1,2 млн. га зе­мель (Ал­тайский край — 2,7 млн. га, Новосибирская область 1,6 млн. га, Омская — 1,5 млн. га) [35, с. 254; 36, с. 137].

В последующее время в связи с изменением общественно-политической ситуации в стране обновились и формы градостроительного освоения отдаленных российских территорий.

Выводы и перспективы

В первой половине XX века для освоения Сибири чаще других использовались принудительные методы привлечения трудовых ресурсов (ссылка, лагеря заключения). Это свидетельствует о преемственности от предыдущих столетий сложившихся методов пра­вительствен­ной насильственной колонизации территории Сибири, сформулированных в начале XX века известными сибирскими исследователями Н. Ядринцевым, П. Буцинским, В. Косовановым, и подтверждает в известной степени исторически устоявшийся имидж о насильственных формах градостроительного освоения Сибирских территорий.

Темы о проявлении «насильственных» форм советского градостроительного освоения Сибири стали в перестроечные годы и последующие десятилетия востребованными для организованных тематических маршрутов в системе «въездного» туризма (т.е. для иностранцев) и «внутреннего» туризма (для приезжающих из других российских территорий). Это является ярким подтверждением сложившемуся в российском обществе и, в большей степени, за рубежом востребованному («узнаваемому» и «продаваемому») «бренду» Сибири как территории градостроительного «насильственного» развития.

При этом многообразие форм и методов советского градостроительства не замыкается на рассмотренном в статье опыте, - это дополняет общую картину изучения профессиональной организации полномасштабной градостроительной деятельности в Сибири в XX веке, которая внесла значительные новации в общемировую теорию и практику освоения отдаленных территорий с экстремальными природно-климатическими условиями.

К реконструкции более полной картины о процессах градостроительного освоения сибирских территорий в XX веке исследователи градостроительства и архитектуры подступаются лишь в последние годы. Важно, что дальнейшее изучение истории градостроительства России с расширением исследуемого пространства и введение в научный оборот новых сведений, фактов из истории Сибири и других российских провинций, может привести в большей или меньшей мере к корректировке общей картины о развитии отечественного градостроительства минувшего столетия.

Библиография
1. Метелев И. С. Геополитические последствия современных миграционных процессов в Сибири и на Дальнем Востоке // Научные труды SWORLD. 2012. Т. 19. № 1. С. 47—55.
2. Ядринцев, Н. М. Сибирь как колония. К юбилею трехсотлетия. Современное положение Сибири. Ее нужды и потребности. Ее прошлое и будущее. СПб., 1882. 471 с.
3. Буцинский, П. Н. Заселение Сибири и быт ее первых насельников. Харьков, 1889. 345 с.
4. Слабуха А. В. Градостроительное освоение Приенисейской Сибири в XVII-XX веках. Красноярск, 2006. 192 с.
5. Градостроительство Сибири / В. Т. Горбачев, Н. Н. Крадин, Н. П. Крадин, В. И. Царев, Т. М. Степанская; под общей редакцией В. И. Царева; Рос. акад. архит. и стоит. наук, НИИТИАГ. СПб.: КОЛО, 2011. 784 с.
6. Захаров В. П. Власть и общество: проблемы ссылки и переселения // Вестник Северо-Восточного федерального университета им. М. К. Аммосова. 2015. Т. 12. № 2. С. 56—60.
7. Кузьмин А. А. Институциональные механизмы оптимизации крестьянского переселения в Сибирь // Вопросы истории Сибири: сборник научных статей / Омский государственный педагогический университет. Омск, 2014. Вып. 10. С. 54—61.
8. Духанов С. С. Влияние региональных условий в градостроительстве Западной Сибири первой пятилетки // Архитектон: известия вузов. 2014. № 45. С. 10.
9. Духанов С. С. Новые первоисточники по изучению архитектуры и градостроительства Западной Сибири периода Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. // Региональные архитектурно-художественные школы. 2015. С. 416—419.
10. Чуркин М. К. «Вынужденные путешественники»: переселения в Сибирь в общественно-политическом дискурсе второй половины XIX – начале XX веков // Русский травелог XVIII-XX веков. Новосибирск, 2015. С. 142—165.
11. Чуркин М. К. Переселения в Сибирь: традиции и условия формирования новых подходов к исследованиям // Гуманитарные и социальные науки. 2012. № 6. С. 2—13.
12. Ильиных В. А. Проекты колонизации Сибири второй половины 1920-х гг.: выбор вектора // Гуманитарные науки в Сибири. 2014. № 2. С. 81—86.
13. Крих А. А. Социальные репрезентации населения в контексте переселенческой политики в Сибири в позднеимперский период // Известия Иркутского государственного университета. Серия: Политология. Религиоведение. 2014. Т. 10. С. 195—205.
14. Розовык О. Д. Миграция сельского населения УССР в Сибирь, Забайкалье и Дальний Восток в 1920-х гг. // Теория и практика общественного развития. 2013. № 5. С. 185—189.
15. Шапошников А. А. От Столыпина до Хрущева. Воспоминания деда Максима // Идеи и идеалы. 2012. Т. 1. № 4. С. 189—200.
16. История Красноярского края / П. Н. Павлов, В. А. Степынин, М. Б. Шейнфельд и др.; под общей редакцией М. Б. Шейнфельда. Красноярск, 1967. 304 с.
17. Слабуха А. В. Зодчие Норильлага («групповой портрет» - из некоторых цифр статистики) // Капитель. 2010. № 1. С. 3.
18. Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации».
19. Иваницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов). М., 1994. 272 с.
20. Земсков В. Н. «Кулацкая ссылка» накануне и в годы Великой Отечественной войны // Преступление и наказание. 1992. № 2. С. 3—25.
21. Земсков В. Н. Судьба «кулацкой ссылки» в послевоенное время // Преступление и наказание. 1992. № 8. С. 18—37.
22. Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1930-весна 1931: (Документы и материалы) / ИИФиФ СО АН СССР. Новосибирск, 1992. 286 с.
23. Корякина Л. С. Переселение в Восточную Сибирь в 1920-1930-е гг. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2011. № 2-1. С. 95—97.
24. Шинкевич П. П. Влияние аграрных миграций первой половины 1920-х годов на население Западной Сибири // Культурологические исследования в Сибири. 2014. № 1. С. 94—96.
25. «Восточный вектор переселенческой политики в СССР. Конец 1920-х — конец 1930-х гг.». Документальное научное издание / ред. С. А. Красильников. Новосибирск: Сиб. науч. изд-во, 2007. 358 с.
26. Занданова Л. В. Причины переселения крестьянства в восточную Сибирь в 30-е гг. XX в. // Иркутский историко-экономический ежегодник: 2014. Иркутск, 2014. С. 53—62.
27. Zandanova L.V. Cognitive opportunities of one historical document // Журнал Сибирского федерального университета. Серия: Гуманитарные науки. 2014. Т. 7. № 11. С. 1948—1956.
28. Предтеченская Н. А. Спецпоселенцы на Таймыре (30-е-50-е годы) // Проблемы археологии, истории, краеведения и этнографии Приенисейского края: Сб. науч. трудов / КГУ; ККМ. Красноярск, 1992. Т. 2. С. 146—148.
29. Ссыльные мужики. Правда о спецпоселках / Публикация Н. В. Тепцова // Неизвестная Россия. XX век / Московское городское объединение архивов. М., 1993. С. 184—268.
30. Сигалов М. Р., Ламин В. А. Железнодорожное строительство в практике хозяйственного освоения Сибири. Новосибирск, 1988. С. 83—97.
31. Ярославцев В. [А.] Мертвая дорога // Полярные горизонты. Красноярск, 1990. Вып. 3. С. 106—107.
32. Добровольский А. [С.] «Мертвая дорога» // Отечество: Краеведческий альманах (Вып. 5). М., 1994. С. 193—210.
33. Занданова Л. В. Переселение крестьянства в лесную промышленность Сибири в 50-е годы XX в. // Духовно-исторические чтения: Тезисы докладов межвузовской научно-практической конференции / КрасГАСА. Красноярск, 1998. С. 38.
34. Переселяйтесь на богатые земли Красноярского края / Красноярский краевой переселенческий отдел. Красноярск, 1956. 59 с.
35. История Сибири (с древнейших времен до наших дней): В 5 т. Л., 1969. Т. 5. 472 с.
36. Сафронов Г. Что дало освоение целинных и залежных земель хозяйствам Красноярского края // Борьба КПСС за освоение целины. Алма-Ата, 1960. С. 132—145.
37. Дядечкин Н. В., Слабуха А. В. Пространственное развитие города Игарки в проектных разработках XX века // Культурно-историческая среда и предпринимательство Сибири: материалы III межрегионал. науч.-практ. конф., посвящ. Международному дню памятников и исторических мест, Красноярск 17 апр. 2008 г. Красноярск, 2008. С. 179-187.
38. Дядечкин Н. В., Слабуха А. В. Геополитические предпосылки к градостроительному освоению территорий в программах проведения Северного морского пути // Молодежь и наука: начало XXI века: Сб. материалов Всероссийской научно-технической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых: в 7 ч. Ч. 5 / МИОЦ ФГОУ ВПО «СФУ». Красноярск, 2009. С. 107—109.
39. Дядечкин Н.В., Слабуха А.В. Игарка: из истории пространственного развития самого южного порта в системе Северного морского пути // Строительная наука – 2010: теория практика, инновации северо-арктическому региону: Сборник научных трудов Международной научно-технической конференции, г. Архангельск, 28-30 июня 2010 г. / Северный (Арктический) федеральный университет; РААСН и др. Архангельск, 2010. С. 165-170.
40. Киселева О. В., Слабуха А. В. Об основных направлениях градостроительной деятельности Красноярского края во второй половине 1950-х годов (по материалам периодической печати) // Молодежь и наука: начало XXI века: Сб. материалов Всероссийской научно-технической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых: в 7 ч. Ч.5 / МИОЦ ФГОУ ВПО «СФУ». Красноярск, 2008. С. 157—158.
41. Лемытская Д. Е. Архитектурно-пространственное развитие города Черногорск / поселка Черногорские Копи в период основания в 1907 году до первого генплана 1965 года (к постановке проблемы) // Архитектон: известия вузов. 2011. № 35. С. 11.
42. Лемытская Д. Е. Архитектурно-пространственное развитие города Абакана в 1920-1960 годы // Архитектон: известия вузов. 2012. № 37. С. 13.
43. Лемытская Д. Е. О результатах исследования архитектурно-пространственного развития городов Хакасии // Баландинские чтения. 2015. Т. 10. № 2. С. 189—196.
44. Щупленков О. В., Щупленков Н. О. Политика переселения населения в России начала ХХ века — методология вопроса // Урбанистика. 2013. № 1. С.31—72. DOI: 10.7256/2310-8673.2013.1.10383. URL: http://e-notabene.ru/urb/article_10383.html
References
1. Metelev I. S. Geopoliticheskie posledstviya sovremennykh migratsionnykh protsessov v Sibiri i na Dal'nem Vostoke // Nauchnye trudy SWORLD. 2012. T. 19. № 1. S. 47—55.
2. Yadrintsev, N. M. Sibir' kak koloniya. K yubileyu trekhsotletiya. Sovremennoe polozhenie Sibiri. Ee nuzhdy i potrebnosti. Ee proshloe i budushchee. SPb., 1882. 471 s.
3. Butsinskii, P. N. Zaselenie Sibiri i byt ee pervykh nasel'nikov. Khar'kov, 1889. 345 s.
4. Slabukha A. V. Gradostroitel'noe osvoenie Prieniseiskoi Sibiri v XVII-XX vekakh. Krasnoyarsk, 2006. 192 s.
5. Gradostroitel'stvo Sibiri / V. T. Gorbachev, N. N. Kradin, N. P. Kradin, V. I. Tsarev, T. M. Stepanskaya; pod obshchei redaktsiei V. I. Tsareva; Ros. akad. arkhit. i stoit. nauk, NIITIAG. SPb.: KOLO, 2011. 784 s.
6. Zakharov V. P. Vlast' i obshchestvo: problemy ssylki i pereseleniya // Vestnik Severo-Vostochnogo federal'nogo universiteta im. M. K. Ammosova. 2015. T. 12. № 2. S. 56—60.
7. Kuz'min A. A. Institutsional'nye mekhanizmy optimizatsii krest'yanskogo pereseleniya v Sibir' // Voprosy istorii Sibiri: sbornik nauchnykh statei / Omskii gosudarstvennyi pedagogicheskii universitet. Omsk, 2014. Vyp. 10. S. 54—61.
8. Dukhanov S. S. Vliyanie regional'nykh uslovii v gradostroitel'stve Zapadnoi Sibiri pervoi pyatiletki // Arkhitekton: izvestiya vuzov. 2014. № 45. S. 10.
9. Dukhanov S. S. Novye pervoistochniki po izucheniyu arkhitektury i gradostroitel'stva Zapadnoi Sibiri perioda Velikoi Otechestvennoi voiny 1941-1945 gg. // Regional'nye arkhitekturno-khudozhestvennye shkoly. 2015. S. 416—419.
10. Churkin M. K. «Vynuzhdennye puteshestvenniki»: pereseleniya v Sibir' v obshchestvenno-politicheskom diskurse vtoroi poloviny XIX – nachale XX vekov // Russkii travelog XVIII-XX vekov. Novosibirsk, 2015. S. 142—165.
11. Churkin M. K. Pereseleniya v Sibir': traditsii i usloviya formirovaniya novykh podkhodov k issledovaniyam // Gumanitarnye i sotsial'nye nauki. 2012. № 6. S. 2—13.
12. Il'inykh V. A. Proekty kolonizatsii Sibiri vtoroi poloviny 1920-kh gg.: vybor vektora // Gumanitarnye nauki v Sibiri. 2014. № 2. S. 81—86.
13. Krikh A. A. Sotsial'nye reprezentatsii naseleniya v kontekste pereselencheskoi politiki v Sibiri v pozdneimperskii period // Izvestiya Irkutskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Politologiya. Religiovedenie. 2014. T. 10. S. 195—205.
14. Rozovyk O. D. Migratsiya sel'skogo naseleniya USSR v Sibir', Zabaikal'e i Dal'nii Vostok v 1920-kh gg. // Teoriya i praktika obshchestvennogo razvitiya. 2013. № 5. S. 185—189.
15. Shaposhnikov A. A. Ot Stolypina do Khrushcheva. Vospominaniya deda Maksima // Idei i idealy. 2012. T. 1. № 4. S. 189—200.
16. Istoriya Krasnoyarskogo kraya / P. N. Pavlov, V. A. Stepynin, M. B. Sheinfel'd i dr.; pod obshchei redaktsiei M. B. Sheinfel'da. Krasnoyarsk, 1967. 304 s.
17. Slabukha A. V. Zodchie Noril'laga («gruppovoi portret» - iz nekotorykh tsifr statistiki) // Kapitel'. 2010. № 1. S. 3.
18. Postanovlenie Politbyuro TsK VKP(b) ot 30 yanvarya 1930 g. «O meropriyatiyakh po likvidatsii kulatskikh khozyaistv v raionakh sploshnoi kollektivizatsii».
19. Ivanitskii N. A. Kollektivizatsiya i raskulachivanie (nachalo 30-kh godov). M., 1994. 272 s.
20. Zemskov V. N. «Kulatskaya ssylka» nakanune i v gody Velikoi Otechestvennoi voiny // Prestuplenie i nakazanie. 1992. № 2. S. 3—25.
21. Zemskov V. N. Sud'ba «kulatskoi ssylki» v poslevoennoe vremya // Prestuplenie i nakazanie. 1992. № 8. S. 18—37.
22. Spetspereselentsy v Zapadnoi Sibiri. 1930-vesna 1931: (Dokumenty i materialy) / IIFiF SO AN SSSR. Novosibirsk, 1992. 286 s.
23. Koryakina L. S. Pereselenie v Vostochnuyu Sibir' v 1920-1930-e gg. // Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki. 2011. № 2-1. S. 95—97.
24. Shinkevich P. P. Vliyanie agrarnykh migratsii pervoi poloviny 1920-kh godov na naselenie Zapadnoi Sibiri // Kul'turologicheskie issledovaniya v Sibiri. 2014. № 1. S. 94—96.
25. «Vostochnyi vektor pereselencheskoi politiki v SSSR. Konets 1920-kh — konets 1930-kh gg.». Dokumental'noe nauchnoe izdanie / red. S. A. Krasil'nikov. Novosibirsk: Sib. nauch. izd-vo, 2007. 358 s.
26. Zandanova L. V. Prichiny pereseleniya krest'yanstva v vostochnuyu Sibir' v 30-e gg. XX v. // Irkutskii istoriko-ekonomicheskii ezhegodnik: 2014. Irkutsk, 2014. S. 53—62.
27. Zandanova L.V. Cognitive opportunities of one historical document // Zhurnal Sibirskogo federal'nogo universiteta. Seriya: Gumanitarnye nauki. 2014. T. 7. № 11. S. 1948—1956.
28. Predtechenskaya N. A. Spetsposelentsy na Taimyre (30-e-50-e gody) // Problemy arkheologii, istorii, kraevedeniya i etnografii Prieniseiskogo kraya: Sb. nauch. trudov / KGU; KKM. Krasnoyarsk, 1992. T. 2. S. 146—148.
29. Ssyl'nye muzhiki. Pravda o spetsposelkakh / Publikatsiya N. V. Teptsova // Neizvestnaya Rossiya. XX vek / Moskovskoe gorodskoe ob''edinenie arkhivov. M., 1993. S. 184—268.
30. Sigalov M. R., Lamin V. A. Zheleznodorozhnoe stroitel'stvo v praktike khozyaistvennogo osvoeniya Sibiri. Novosibirsk, 1988. S. 83—97.
31. Yaroslavtsev V. [A.] Mertvaya doroga // Polyarnye gorizonty. Krasnoyarsk, 1990. Vyp. 3. S. 106—107.
32. Dobrovol'skii A. [S.] «Mertvaya doroga» // Otechestvo: Kraevedcheskii al'manakh (Vyp. 5). M., 1994. S. 193—210.
33. Zandanova L. V. Pereselenie krest'yanstva v lesnuyu promyshlennost' Sibiri v 50-e gody XX v. // Dukhovno-istoricheskie chteniya: Tezisy dokladov mezhvuzovskoi nauchno-prakticheskoi konferentsii / KrasGASA. Krasnoyarsk, 1998. S. 38.
34. Pereselyaites' na bogatye zemli Krasnoyarskogo kraya / Krasnoyarskii kraevoi pereselencheskii otdel. Krasnoyarsk, 1956. 59 s.
35. Istoriya Sibiri (s drevneishikh vremen do nashikh dnei): V 5 t. L., 1969. T. 5. 472 s.
36. Safronov G. Chto dalo osvoenie tselinnykh i zalezhnykh zemel' khozyaistvam Krasnoyarskogo kraya // Bor'ba KPSS za osvoenie tseliny. Alma-Ata, 1960. S. 132—145.
37. Dyadechkin N. V., Slabukha A. V. Prostranstvennoe razvitie goroda Igarki v proektnykh razrabotkakh XX veka // Kul'turno-istoricheskaya sreda i predprinimatel'stvo Sibiri: materialy III mezhregional. nauch.-prakt. konf., posvyashch. Mezhdunarodnomu dnyu pamyatnikov i istoricheskikh mest, Krasnoyarsk 17 apr. 2008 g. Krasnoyarsk, 2008. S. 179-187.
38. Dyadechkin N. V., Slabukha A. V. Geopoliticheskie predposylki k gradostroitel'nomu osvoeniyu territorii v programmakh provedeniya Severnogo morskogo puti // Molodezh' i nauka: nachalo XXI veka: Sb. materialov Vserossiiskoi nauchno-tekhnicheskoi konferentsii studentov, aspirantov i molodykh uchenykh: v 7 ch. Ch. 5 / MIOTs FGOU VPO «SFU». Krasnoyarsk, 2009. S. 107—109.
39. Dyadechkin N.V., Slabukha A.V. Igarka: iz istorii prostranstvennogo razvitiya samogo yuzhnogo porta v sisteme Severnogo morskogo puti // Stroitel'naya nauka – 2010: teoriya praktika, innovatsii severo-arkticheskomu regionu: Sbornik nauchnykh trudov Mezhdunarodnoi nauchno-tekhnicheskoi konferentsii, g. Arkhangel'sk, 28-30 iyunya 2010 g. / Severnyi (Arkticheskii) federal'nyi universitet; RAASN i dr. Arkhangel'sk, 2010. S. 165-170.
40. Kiseleva O. V., Slabukha A. V. Ob osnovnykh napravleniyakh gradostroitel'noi deyatel'nosti Krasnoyarskogo kraya vo vtoroi polovine 1950-kh godov (po materialam periodicheskoi pechati) // Molodezh' i nauka: nachalo XXI veka: Sb. materialov Vserossiiskoi nauchno-tekhnicheskoi konferentsii studentov, aspirantov i molodykh uchenykh: v 7 ch. Ch.5 / MIOTs FGOU VPO «SFU». Krasnoyarsk, 2008. S. 157—158.
41. Lemytskaya D. E. Arkhitekturno-prostranstvennoe razvitie goroda Chernogorsk / poselka Chernogorskie Kopi v period osnovaniya v 1907 godu do pervogo genplana 1965 goda (k postanovke problemy) // Arkhitekton: izvestiya vuzov. 2011. № 35. S. 11.
42. Lemytskaya D. E. Arkhitekturno-prostranstvennoe razvitie goroda Abakana v 1920-1960 gody // Arkhitekton: izvestiya vuzov. 2012. № 37. S. 13.
43. Lemytskaya D. E. O rezul'tatakh issledovaniya arkhitekturno-prostranstvennogo razvitiya gorodov Khakasii // Balandinskie chteniya. 2015. T. 10. № 2. S. 189—196.
44. Shchuplenkov O. V., Shchuplenkov N. O. Politika pereseleniya naseleniya v Rossii nachala KhKh veka — metodologiya voprosa // Urbanistika. 2013. № 1. S.31—72. DOI: 10.7256/2310-8673.2013.1.10383. URL: http://e-notabene.ru/urb/article_10383.html