Закономерности смены власти в ХХ веке

Александров Николай Николаевич доктор философских наук профессор, кафедра индустрии моды и художественных технологий, «Институт пищевых технологий и дизайна» – филиал ГБОУ ВО «Нижегородский государственный инженерно-экономический университет» 603041, Россия, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Спутника, 24, оф. а Aleksandrov Nikolai Nikolaevich Doctor of Philosophy Professor, the department of Fashion Industry and Creative Technologies, “Institute of Food Technologies and Design” – branch of Nizhny Novgorod State University of Engineering and Economics 603041, Russia, Nizhny Novgorod, Sputnika Street 24, office #A alex235532@mail.ru Другие публикации этого автора

Основная мысль статьи состоит в том, что, во-первых, в столетнем цикле смена форм власти происходит закономерно, а во-вторых, ее основанием является самодвижение менталитета и культуры. Способ властвования коррелируется с ментальным содержанием времени. Весь вопрос – как, и насколько закономерна такая связанность.

Разумеется, в истории науки существовали теории культурного детерминизма и через эту призму трактовалась и наша тема смены форм власти. Но, с нашей точки зрения, эти теории до сих пор не отличаются ясностью, поскольку никем не было заявлено, что есть то целое, что живет в циклах культуры. Это и мешает ответить на второй вопрос: как это культурное целое способно влиять на власть и ее формы.

Историю и теорию данного вопроса мы многократно проанализировали, и в данном случае опираемся на ранее опубликованную серию монографий и статей, посвященных именно этой проблеме – ментально-культурной сфере (ментофере) и закономерностям ее самодвижения.^[1-49]

Обращение к теории организаций и теориям менеджмента показывает, что изначально в обществе существует две власти: духовная и светская. Они живут циклически и взаимодействие между ними происходит по определенным правилам. Духовная власть транслирует самодвижение менталитета и является культуронесущей, светская власть есть «мегамашина», по определению Л. Мамфорда.^[50]

Актуальность данной постановки вопроса очевидна, поскольку речь может идти о неких возможных инвариантах истории. Если нам на данном основании удастся получить достоверный прогноз, то мы подтвердим, что выбор форм власти в истории обусловлен культурно (ментально). Наука ведь ставит конечной целью получение прогноза. В данном случае его основание культурологическое, а трактуется в тексте сфера политики и власти.

В фокусе нашего исследования находится логика смен власти. Чтобы фундировать эту логику, в статье применяется сопутствующий блок индикаторов, демонстрирующих закономерность сменяемости качества менталитета в цикле. Больших ментальных индикаторов три.^[7]

Рис. 1. Три ментальных индикатора и вековой цикл культуры.

Если мы будем описывать пространственный индикатор менталитета, тема становится геополитической. Мы делали такие описания.

Если мы будем описывать индикатор времени, тема разворачивается в сторону меры проектности. И это мы проделали многократно, привлекая к тому же материал искусства и дизайна. ^{[16; 24]}

Из представленного набора для иллюстрации в статье избран один, чтобы продемонстрировать способ действия. В данном случае мы рассмотрим как работает в циклах нравственно-этический индикатор, суть которого – установление отношений между обществом и человеком, МЫ и Я. Речь идет о ментальном ракурсе и характеризуется у нас всегда одно – состояние менталитета в цикле.

Мы не будем выходить на уровень истории в целом и ментальных формаций в истории. Но упоминание о самом этом надсистемном фоне необходимо, поскольку изначально надо решить, чем является цикл ХХ века, частью или целым? Мы считаем цикл ХХ века новой ментальной формацией. Таким образом, это содержательное целое, новейшая картина мира. ^[10]

Цикл культуры ХХ века

В ХХ веке существует ментально-культурное целое, которое постоянно модифицируется, оставаясь целым. Оно модифицируется как проявление самодвижения ментального содержания этой формации. Охарактеризовать его качество можно как определенную «картину мира»: ментальный цикл ХХ века – это искусственно-техническая (проектная) картина мира, причем, впервые в истории она глобальная (накрывает планету). ^{[2; 58]}

В рамках нашей темы это объемлющий цикл, контекст (1920-2020).

По датировке границы столетнего ментально-культурного цикла отличаются от принятого хронологического деления веков. Суть различия становится понятна, если обратиться, во-первых, к доминированию в искусстве, а во-вторых, к моменту прихода к власти новых элит в обществе: меняется ментальное содержание, меняются и доминирующие элиты, а также способ властвования. ^[12]

Обращение к истории искусства позволяет применить формальный критерий. Как было показано в ряде наших статей, опубликованных в данном журнале, начало цикла сопровождается появлением и доминированием архаических форм (кластер форм Малевича). Это особая тема, рассмотренная в более ранних публикациях.^[1]

Что касается вопросов власти, здесь с датировками все довольно очевидно. Около 1920 года в России большевики окончательно взяли власть, отодвинув от нее всех конкурентов и победив в военном противостоянии. А в Риме это сделали фашисты во главе с Муссолини (поход на Рим). В Германии возникла Веймарская республика, как-то упорядочившая послевоенный хаос.

Важнее всего в данном ракурсе синхронизм этих значимых событий сразу во всех активных в то время послевоенных странах, реконструирующих свою структуру общества. В соответствии с менталитетом века все они действуют в проектном режиме – одни сразу, другие – спустя 11 лет (сдвиг на солнечный цикл). ^[55]

Итак, около 1920 года наблюдается глобальное изменение содержания менталитета человечества. В развитых европейских странах, только что вышедших из мировой бойни, мы видим смену формы власти и доминирование новых элит. Соответствуют ли пришедшие элиты этому новому содержанию, об этом расскажет последующая история – кто не соответствовал, из истории исчез. Здесь нас интересует наличие проективности и способность данных элит по-новому организовать общества в течение первой трети века. ^[37]

Элиты Россия, Италия, Германия и Япония действуют в проектной идеологии: общество в этих странах впервые искусственно проектируется, целенаправленно интенсифицируется развитие науки и техники для нужд внешней экспансии и обороны. Действия элит в перечисленных странах удивительно единообразны, хотя декларируемые идеологии порой просто контрастные.

Консервативный фон истории отличается первоначальным отсутствием у доминирующих элит именно этого проектного компонента. Хотя его элементы можно обнаружить и в Великобритании, и в политике США и т.д., но структура общества там не меняется, элиты у власти все те же.

Переход США на проектный тип управления и инновационную экономику происходит только в послевоенный период: программа экспансии «американского образа жизни» возникла в 1946 году, а кризис маккартизма с завинчиваем идеологических гаек разразился в 1953-м.

Итак, однородность менталитета у активной части человечества удерживает проектная картина мира. Ее лозунг ясно выразили наши инструментальные рационалисты: «как помыслим, так и будет». За сто лет картина принципиально не менялась – но дважды серьезно модифицировалась. ^[32]

Три фазы культурного цикла

Модификации самого крупного порядка связаны с устойчивостью исторических поколений и их ментальной целостностью. «Ментальных» поколений в столетии три, и они отличаются набором ценностей: у дедов свои, у отцов свои, у детей свои, а культурная рамка у них общая (все три поколения одинаково понимают одни и те же базовые вещи). Общность менталитета удерживает цепь поколений при помощи механизма культуры. Но только одно из них доминирует, и это прямо связано с вопросом власти. Доминирование меняется в точках переходов между циклами, и это 1953 год и 1986-й.

Рис. 2. Вековой цикл культуры (1) и сменяющиеся поколения (1-2-3).

Три ментально отличающихся поколения сосуществуют в цикле культуры, в связи с чем возникает множество культурных конфликтов между носителями разных ценностных установок – это проблема «отцов и детей». Тем не менее, на любом этапе можно говорить о доминирующем (ментально активном) поколении. Отсюда возникает вопрос об отличиях и характеристиках каждого из них. ^[2]

Вот как выглядит последовательность трех этих циклов поколений в датах:

Рис. 3. Второй уровень циклов. Три цикла ментальных поколений.

Применяемые циклические индикаторы

Когда у нас выделен цикл, его можно исследовать, выделяя крайние тенденции в начале и в конце. Если эти тенденции образуют противоречие (по определению), мы получаем парный индикатор, дающий характеристику цикла. Применительно к нашей теме это позволяет описывать характеристики власти в цикле, в качестве главного можно избрать индикатор «МЫ-Я». ^[33]

Данный индикатор применим на двух и более уровнях циклики.

Начнем с верхнего уровня, векового цикла культуры. ^{[12; 38]}

Первая особенность, которую следует обозначить в нашем контексте, это наличие содержательных пределов в форме ментальных идеалов. На начальном этапе это всеобщим образом ориентированная установка на общность, «МЫ». На последнем этапе это обратным образом ориентированная личностная установка, установка на ценность «Я». Процесс модификации идет от одного к другому, и в ментальном цикле последовательно меняется их пропорция. Например, в середине цикла влияние сторон равное и менталитет 1970 года с этой точки зрения характеризуется как равнозначность МЫ и Я.

Рис. 4. Предельные ментальные концепции в ХХ веке.

Перед нами схема парного индикатора «МЫ – Я», в которой заданы пределы взаимоисключающих идеалов. В ракурсе власти это следующие предела: 1) объединительное «МЫ» абсолютно доминирует над «Я»; 2) единичные «Я» не подчиняются власти «МЫ». В первом случае абсолютная власть целого, во втором – распад системы связей общества. ^[42]

Наш индикатор – из области социальных ценностей. Пределы здесь «МЫ-Я», в одном пределе свободно общество (МЫ), а я бесправен, в другом – Я свободен от общества. Когда идет война, выживает МЫ, оно не спрашивает моего желания, оно мобилизует всех, чтобы выжить. Напротив, в эпоху распада общественных связей идет война всех против всех. Она кончается гибелью общества или его качественным изменением, приведением в новую конфигурацию. ^[48]

В столетнем цикле культуры первый этап строится на базе монолитности МЫ. Базой являются устремления людей к социальной сплоченности, что и наблюдалось в идеологии 1920-1953 годов везде, включая нас. Это центростремительная тенденция имеет естественный характер и порождает в доминирующих странах монолитные общества имперского типа, обладающие тягой к экспансии в пространстве и ускоренно текущими социальными процессами с подвижной элитой. В средней фазе силы уравновешены, в последнем цикле силы становятся центробежными.

Мы имеем в данном случае два предела, но в цикле – три разных состояния ментального целого (третье – их синтез посередине) – состояния и содержательно, и формально разные. ^[37]

Если мы теперь применим этот индикатор МЫ-Я по отношению к поколенческим циклам, он тоже будет работать. Но влияние его на целое (закономерность) в этих циклах слабее, чем в большом культурном цикле: влияние снижается по уровням иерархии циклов вниз. Общая «двухслойная» картина получается путем наложения с учетом влияния (мощности цикла). Вот картина, которая получается в столетнем цикле с учетом циклов поколений.

Рис. 5. Два уровня циклов и их индикация.

Первый цикл (1920-1953) уже в культуре имеет характеристику МЫ-доминирования, что видно по России, Германии, Италии, Японии и т.д. Отсюда множество форм тоталитаризма на планете, «восстание масс» и «массовое общество» с его масскультом – МЫ-доминирование.^[51]

Средний цикл (1953-1986) создает возможность множества форм равновесия МЫ и Я. Шестидесятые годы были временем более демократическим, чем раньше, но достаточно устойчивым с позиций власти в целом. Это равновесие МЫ-Я. ^[32]

Последний цикл (1986-2020) – цикл доминирования индивидуализма (Я-доминирование). Принятие Россией идеологии потребительства моментально развернуло и экономику, и власть. Прошлое устройство общества начинает разрушаться – идет распад лагеря социализма, СССР, и такие же центробежные тенденции видны внутри распавшихся частей. Неустойчивость власти при вседозволенности элит очень опасна полным распадом и погружением в хаос.

Рис. 6. Ментальные доминанты поколений.

Теперь, с учетом ментальной окраски любого из этих циклов, мы можем и внутри них рассмотреть самодвижение от доминирования МЫ к доминированию Я. В этом случае картина становится куда более приближенной к реальности. Но тогда потребует введения третьего уровня циклов и индикаторов. Для статьи это избыточно, а для иллюстрации достаточно взять первый этап всех трех циклов нижнего уровня – это 11-летние циклы начального, архаического этапа.^[20]

1920-1931. Архаика НЭПа.

Захват власти после смерти Ленина сталинской группировкой и начавшиеся в конце цикла «чистки», уничтожение НЭПа и культурного разнообразия форм – это закономерность. Действия власти в данный период адекватны картине менталитета. Власть еще не доросла до чистого тоталитаризма, но движется в эту сторону, создавая в конце единообразные структуры, поглотившие всё. По индикатору мы имеем удвоенное МЫ, т.е. двухуровневый резонанс «МЫ-МЫ». У Муссолини та же тенденция движения в сторону тоталитарности, разница только в степени жестокости применяемых мер. ^[20]

1953-1964. Архаика «оттепели».

Хрущевский кровавый восход с устранением Берии – это власть МЫ в момент, когда общество начинает выходить на более равновесный менталитет («с людями надо помягше, а на вопросы смотреть ширше», цитата из «Операции Ы»). Это проявление власти МЫ (второго уровня) по отношению к доминирующему на первом уровне ментальному состоянию «МЫ-Я». Поэтому Хрущев убрал остальных конкурентов уже без крови, за счет рычагов самой системы власти. А его самого «сняли», чем он очень гордился на пенсии. Но гордиться особо нечем, поскольку ментально удержать власть в этой части цикла можно было только на консенсусе элитных групп, как это и сделает вскоре Брежнев. ^[31]

1987-1997. Архаика перестройки.

Горбачевское «хлопанье крыльями» – это имитация наличия власти МЫ в эпоху наступившего ментального доминирования Я. Перед нами противоречие тенденций двух уровней, при доминировании верхнего Я. Его потому и «снесло» с вершины власти, что у этой власти отсутствовало соответствие ментальному содержанию. Перестройка пыталась модифицировать формы, но ликвидировала главный духовный контур управления государством. А формы рухнули сами с удивительной легкостью, как только Ельцин перевел рельсы власти на Я-интерес. Архаическая советская МЫ-идеология уже никак не работала – КПСС была фактически ликвидирована. Убийца СССР попал в ментальный резонанс, а потому имел определенную поддержку масс – либералы обещали обновление. ^[20]

Рис. 7. Циклы власти и архаики (А) в ХХ веке.

В целом, как видно на рисунке, в культурном ХХ веке было девять ментальных модификаций примерно по 11 лет (это солнечные циклы):

1) Три модификации в ленинско-сталинском цикле, даты на схеме:

(МЫ в эпоху МЫ) – Ленин, Сталин до сворачивания НЭПа;

( «МЫ-Я» в эпоху МЫ) – Сталин первого этапа: «жить стало веселее»;

(Я в эпоху МЫ) – Сталин последнего этапа. Отметим, что «культ личности» Сталина на этом этапе создает сильное внутреннее противоречие, что ведет к кризису власти и ХХ съезду.

Применительно к нашей стране, ленинско-сталинский период абсолютно точно соответствует датам цикла поколения в нашей интерпретации (1920-1953). И имперская закваска СССР, и экспансия в пространстве с построением «лагеря социализма» – все в наличии. Эпоха доминирования МЫ-менталитета завершается со смертью Сталина. Дальше идет стагнация и имитация форм власти, что и есть настоящая причина распада СССР.

2) Три модификации в хрущевско-брежневском цикле:

(МЫ в эпоху «МЫ-Я») – Хрущева (оттепель);

(в эпоху «МЫ-Я» – МЫ-Я) – первый этап Брежнева, пик развития СССР;

(в эпоху «МЫ-Я» – Я) – второй этап Брежнева (застой).

3) Три модификации в нашем цикле:

(МЫ – в эпоху Я) у Горбачева и Ельцина,

(«МЫ-Я» – в эпоху Я) у Ельцина и раннего Путина (разводящий),

(Я в эпоху Я) – Медведев и Путин сегодня (ручное управление), и в целом демократия.

Далее ожидается скачкообразная смена менталитета после 2020 года. Но изменение это поначалу выразится как ухудшение ситуации: графики показывают яму новейшей архаики.

Схема дает очевидный прогноз состояния менталитета: новое доминирование МЫ к 2020 году, еще более мощное, чем в 1920-м. Но вопрос о том, сменится ли формация на ментальном уровне, можно обсуждать только в вероятностном залоге.

О содержании менталитета будущего в рамках этого индикатора и набора циклов ничего сказать нельзя, разве что выйти на уровень выше, над культурой, и рассмотреть логику ее самодвижения. Здесь достоверно единственное: общность МЫ растет от масштабов стран и их объединений (блоков) до планетарного МЫ. Но соответствующие позитивные формы власти для этого нового и в этом новом пока отсутствуют.

Негативные попытки остановить время и законсервировать историю в проектном режиме есть в изобилии. Но общая логика истории движется в сторону роста возможностей человека, а не только машин. ^[48]

Детерминизм и свобода выбора в истории

Мы провели рассуждение с позиций ментальной детерминированности, привлекая для этого только один парный индикатор. Поскольку полученное построение своей жесткой закономерностью напоминает программу, рассмотрим, что происходит в случае резонанса действий власти с этой программой или, напротив, при отсутствии соответствия. ^[2]

Начнем с того, что государственные лидеры при власти умирают социально, в соответствии с их циклом. Умирают-то они биологически, но причины этого исходят из общества. Если лидер уходит из власти, этот закон может перестать действовать. В этом случае быть лидером на Западе безопаснее – сроки правления ограничены, пенсионеров среди президентов и т.п. бывших немало.

Сталин умер или его убили в точном соответствии с циклом в 1953 году. Хрущев был смещен, и потому смог пожить на пенсии, возделывая свою дачу. Брежнев умер при власти в соответствии с циклом, но уже от старости – а гипотетически мог бы править до 1986 года. Это «екатерининский - викторианский» феномен 22-хлетнего правления, два цикла по 11 лет, одна из закономерностей политики (см. рис. 7). ^[4]

У Арнойльда Тойнби, хотя не только у него, есть ряд работ с гипотетическими вариантами истории. Они доказывают, что логику истории никакие «если бы» не меняют.^[53]

Попробуем использовать данный прием в нашем случае.

Если бы остался жив Сталин, а здоровья он был крепкого, ему пришлось бы осуществить то, что он вроде бы и собирался сделать – сменить элиту, оставаясь для молодых недосягаемым живым патриархом из славной истории. Это становится необходимым в момент перехода к новому циклу поколения, 1953 год. Такая модификация может быть и была бы возможна, но тогда мы вспоминали бы Сталина, как совсем уж гениального человека, который сумел передать власть новой элите шестидесятников безболезненно, а сам ушел на почетную пенсию (что вряд ли). ^[56]

Это невозможно было по одной причине – ему пришлось бы всю свою гвардию первого периода или «пустить под нож», или отправить туда, куда Брежнев и товарищи отправили Хрущева – под надзор и подальше от власти. Живые и со своими связями они все равно были бы опасны, а потому «гильотина» была бы для него предпочтительнее почетной ссылки.

Это понимал и Хрущев, недаром Берию убили сразу, «не отходя от кассы». Предшествующую элиту Никита Сергеевич отодвинул от власти в 1957-59 годах, невзирая на то, что она ему помогала взять власть – в политике дело обычное. Но чтобы утвердить новую ментальную ценность – равновесие Мы и Я («человек человеку друг, товарищ и брат») – он сначала шокировал страну своим докладом на ХХ съезде. С позиций изменившейся ментальной картины мира (равновесие МЫ-Я) он совершил правильное действие, хотя доклад был лживым и разоблачения культа личности Сталина нанесло непоправимый удар по всему коммунистическому движению. Но при смене элит подобные приемы не редкость – уничтожать авторитет предшественников надо любыми способами. По сути же, у Хрущева как политика не было выбора: мощность имиджа только что умершего Сталина в сознании масс была колоссальной. Смыть этот имидж не удалось, даже после выноса тела из Мавзолея.

А можно ли было сделать иначе? Ответ следует поискать в других развитых странах, раз ментальный цикл един для всех. В Америке в 1953 году начинается «охота на ведьм», известная как маккартизм. И назвать это случайностью никак не получается, суть та же, смена модуса менталитета, репрессии в демократическом обществе.

Через цикл в США Джона Кеннеди пристрелили (1963), а у нас вскоре Хрущева сняли со всех постов сразу (1964). Кончился 11-летний цикл архаики с ее романтическими реформаторами. Различия в устройстве власти не помогли: переход доминирования от поколения воевавших к поколению середины века в США тоже потребовал «смывания» интернациональных ценностей и элит, и даже национальных ценностей МЫ, к групповым. И в СССР, и в США госбюджет реально начинает делить ВПК и его приближенные. В новом биполярном мире пошла ракетно-ядерная и космическая гонка.

Хрущев, сам разоблачивший «культ личности Сталина», не сумел выбрать правильный стиль управления: в конце цикла его власти (а это 11-летний цикл) возник «культ личности» Хрущева. Его единовластие и спонтанность, которую назовут «волюнтаризмом», никак не резонировали с менталитетом эпохи. Это был совсем не тот путь группового управления в равновесном менталитете МЫ-Я, который вскоре и возобладал. Брежнев был выбран для этого группового типа правления не просто так, его выдвинуло на этот пост сообщество тогдашних политических элит – консенсусом. И хотя править в ситуации консенсуса групп ему приходилось иначе, чем предшественникам, при его правлении все более-менее соответствовало и менталитету эпохи, и ментальной динамике поколения.

К сожалению, этап равновесия «убаюкивает» власть, что чревато консервацией. Поэтому уже в равновесном состоянии надо проводить реформы с учетом наступающего будущего. Робкая попытка была у Косыгина, но система властей уже законсервировалась и никаких нужных реформ страна не провела – Брежнев очень боялся нарушить равновесие сил. Зато реформы вовремя провел Китай, и теперь это первая экономика мира.

С позиций цикла поколения, движение внутри цикла идет от МЫ к Я, поэтому правление Брежнева во второй период правильно характеризуется как «застой». Сам он стал пародийной декорацией стабильности и вокруг него раздувается новый «культ личности». Как видим, закономерный, – это доминанта Я. ^[12]

Отметим, что все три «культа личности» случаются в заключительной фазе цикла, где доминирует Я. А вот первый проектный культ личности – культ личности умершего Ленина, Сталин сформировал в конце 1920-х годов для своих целей. В определенном смысле и сегодня ситуация та же, поскольку и в большом вековом цикле, и в цикле поколения доминирует Я. Западная демонизация Путина – это парадоксальный «культ личности» наизнанку. И он точно соответствует состоянию глобального менталитета.

Самая реальная сила из всех групп влияния в конце брежневского правления – это спецслужбы, поскольку армия как механизм исполнительный не имеет отношения к идеологии. Для военного переворота должен быть веский повод, а его и близко тогда не было – в стране был вполне еще приемлемый порядок и никаких тебе протестов. В итоге Ю.В. Андропов занимает место генсека, но групповая форма правления на платформе устаревшей идеологии уже исчерпала свой потенциал к 1985 году. Увы, новой программы он так и не предложил. Средний цикл закончился.

Повторим: люди умирают социально, и он тоже. Проживи Андропов дольше, и ему пришлось бы решать проблему изменения ментального содержания – смены поколения и приход к доминированию поколения «Я». Трухлявая идеология Суслова никак не соответствовала желанию Я-элиты получить в руки власть и ресурсы. То есть, выжившему Андропову пришлось бы своими руками либо проводить линию реформатора Ден Сяопина (но откуда взять столько человеческого ресурса, когда наша деревня давно деградировала), либо приводить к власти новых олигархов под своим надзором. Известные сегодня планы «внутреннего проекта» КГБ (под названием «Звезда») относительно безболезненного «вхождения в Европу по самый Урал» были не просто утопией, а самой опасной из утопий для того момента истории: они вели к расчленению страны, дабы войти в Европу по частям. На фоне рвущейся в олигархат номенклатуры, страну просто разорвало бы этой жадностью «Я».

Так что Андропов как лидер в ментальный резонанс не попал.

А дальше – каждый период приводит к власти только тех, кто ментальному изменению соответствует.

Поразительно примитивные иллюзии Горбачева и Яковлева относительно Европы и Запада в целом привели к «корнтрреволюции сверху». Она состояла в демонтаже КПСС изнутри и с вершины, что повлекло за собой уничтожение целей собственного, или суверенного, существования страны и отсюда – распаду СССР.

Ментально это начался цикл доминирования «Я». Хотя поначалу Горбачев лживо выступал с позиций МЫ, но быстро и незаметно пошел в сторону Я. Когда он задачу выполнил, его от власти моментально отодвинули, хотя править он мог, как и все архаические лидеры, 11 лет, до 1997 года. Увы, этот срок в 11 лет пришлось поделить на две пятилетки с точкой бифуркации в пике цикла архаики – 1991, распад СССР.

На переход к капитализму генсеку не хватило решимости, а только это могло его спасти при власти. Но Горбачев страшно любил «выглядеть», и как бы он выглядел, если бы прямо перешел к противоположности тому, с чего начинал и за что его так любили? Он бы выглядел Иудой, продавшим страну за бесценок. Поэтому весь спектакль с Фаросом и кризисом власти понадобился для его замены на того, кто ввел капитализм без колебаний. Горбачев же ушел от власти в роли обиженного, но чистенького. Вот только празднование его 80-летия именно в Лондоне показало всю неприглядную правду о его реальной политической окраске.

Историки вряд ли поймут, почему за него так уцепились все советские люди в момент прихода к власти. Им не понять, что перед этим страной долго правил полумертвый лидер, а потом пошла серия умирающих. Застой стал смрадным. И Горбачев попал в ситуацию колоссальных ожиданий перемен, которая его действия намного опережала. Но все ждали модификации СССР, как перестройка поначалу и выглядела.

У этого отрезка истории (1986-1997) в резерве был «китайский вариант» двухэтажной экономики. Он мог спасти СССР, это понимали все. Но демонтаж КПСС лишил его смысла, была ликвидирована духовная ветка власти, образовалась аномия и возник ценностный вакуум. Так мы начали строить резонирующий с фазой «Я» (1986-2020) потребительский рай, хотя вскоре оказалось, что платить за еду и товары с Запада мы можем только ресурсами. А раз так, при Ельцине начинается демонтаж советской экономики и продажа на металлолом всей недавней индустриальной мощи. И политический вес России стремительно падает в пропасть. Он стал даже не нулевым, а отрицательным к концу первого цикла.

После 1997 года даже новый приход коммунистов к власти страну уже не спас бы. Это была совершенно другая, уменьшенная страна, страна в руинах. В ней ничего не работало, и даже право судей осуществляли бандиты.

Дальше начинается два цикла Путина, и тут уже прием «если бы» не применим.

За 11 лет в доминанте МЫ Сталин страну индустриализировал. За те же 11 в доминанте Я пара высших партработников ее практически уничтожила. Между тем удерживать базовую идеологию МЫ в эпоху доминирования Я было тяжело, но возможно – Китай это сделал и делает до сих пор. Но не проведенные вовремя опасливым Брежневым реформы 1970 года привели не просто к застою, а к массовой потере мотивации и смысла.

Горбачев первые три года демонстрировал, что пытается что-то наверстать, но болезнь стагнации в обществе зашла слишком глубоко. Он и не заметил, что власть у него в 1989 году перехватили, и теперь не он вел, а его вели. Уже совсем в другую сторону и в чужих интересах.

Вывод

Наша основная схема проста: есть цикл, его можно охарактеризовать при помощи парного индикатора. В данном тексте это нравственно-этический индикатор «МЫ-Я».

Применение модели двух- и трехуровневой картины истории ХХ века дает возможность трижды применить данный индикатор для трактовки реальной истории. При этом разные уровни обладают разной мощностью действия на закономерное в истории, а уменьшение мощности влияния идет по уровням сверху вниз.

Картина совместного действия данного индикатора на всех уровнях открывает, что перед нами инвариант. Своего рода «закон нормального распределения», качественно трактующий состояние любой точки истории. Эта «точка» или отрезок обладает детерминизмом. Попытки действовать вопреки этой картине кончаются крахом для власти, для страны и народа.

Мы получили в данном случае инвариант, трактующий зависимость действий власти от состояния менталитета.

Мы получили прогноз ближайшего состояния глобального менталитета, а это очень важно сегодня.

Мы использовали только один индикатор. Прочие индикаторы – а ракурсных несколько десятков – здесь можно только упомянуть, хотя в объемном исследовании темы важны и они тоже. Ознакомиться с методом их выделения и использования подробнее можно, обратиться к соответствующим нашим монографиям и статьям, они есть в Интернете в открытом доступе.^[57]