Образ «Я». Конструктивистский подход

Богданова Вероника Олеговна кандидат философских наук доцент, ФГАОУ ВО "Южно-Уральский государственный университет (национальный исследовательский университет)" 454080, Россия, Челябинская область, г. Челябинск, ул. Ленина, 76, ауд. 434 Bogdanova Veronika Olegovna PhD in Philosophy Associate Professor, South Ural State University (National Research University) 454080, Russia, Chelyabinsk region, Chelyabinsk, Lenin str., 76, room 434 verovictory@mail.ru Другие публикации этого автора

Принято считать, что понятие «Я» выражает некий духовный центр человеческой личности (индивидуальности). В этом контексте «Я» выступает и как субъект мышления и как объект восприятия и внутреннего чувства, как система устойчивых представлений индивида о самом себе. Попытаемся установить, из каких конструктов состоит «Я» человека. Также попытаемся ответить на вопрос, действительно ли «Я» есть некое устойчивое ядро личности? В качестве методологической базы будет использовать конструктивистский подход и близкие к конструктивистскому философствованию подходы (феноменологический, экзистенциальный, структуралистский, нарративный и др.). Все эти подходы исследуют реальность для-субъекта, которая не тождественна реальности, предписанной той или иной теорией о строении мира. Данные подходы раскрывают функциональные отношения субъекта с внешним миром, его бытие ^[5].

Опираясь на концепцию У. Джеймса, можно выделить три конструкта, составляющих феномен «Я»:

1) материальное «Я» или телесное «Я»;

2) социальное «Я», представляющее конгломерат Я-образов, создающихся под влиянием коммуникации, под влиянием социальных норм, которые субъект осваивает, погружаясь в культуру;

3) духовное «Я», которое можно представить как сознание (мышление), погруженное в ценностный слой бытия ^[7].

Последовательно рассмотрим каждый обозначенный конструкт человеческого «Я».

Определение телесного «Я» весьма неоднозначно. Телесное «Я» может раскрываться как качество личности, составляющее телес­но-чувственную основу сознания, включающее в себя ментальное представление о теле (мысли, эмоции, знания), образующее некую устойчивую картину, в основе которой находятся образы-впечатления человека о себе ^{[1, с. 20–22]}. Материальное «Я» может трактоваться и как субъект, активно проявляющий себя в телесном бытии, обладающий способностью «получать чувственный опыт, переводимый в образы и концепты, и возможностью выражать себя в телесной экспрессии» ^[9]. Первое определение заостряет внимание на отношении человека к своему внешнему облику, второе представляет для нас больший интерес, так как оно полнее раскрывает процесс генезиса «Я» и формирования картины мира субъекта.

Большой вклад в исследование влияния телесности на конструирование действительности и человеческого «Я» внес М. Мерло-Понти. Философ рассматривает человека как неразрывное единство тела-объекта (плоти, заполняющей пространство) и тела-субъекта, интенции которого направлены на окружающей мир, формируют систему отношений в том пространстве, в котором укоренено его тело. «Я» в концепции философа трактуется как самосознание, которое формируется на базе сознания. В этом отношении его взгляды созвучны исследованиям современного американского психоаналитика Дэниэла Стерна, посвященным психологии детства. Сознание маленького ребенка, еще неспособное к саморефлексии, благодаря телесности лишь улавливает принадлежность переживания интенционального объекта ^{[13, с. 312]}. Тело осуществляет синтез и делает возможным восприятие объекта, с помощью которого чувства переводятся одно в другое, при этом, не нуждаясь в переводчике и не обращаясь к мысли, так как перцептивный синтез находит опору в дологическом единстве телесной организации ^{[10, с. 299–302]}. Но сама связь между сознанием и телом является неотъемлемой предпосылкой появления и развития мышления и самосознания, человеческого «Я». Поскольку телесность может быть, как связана с мышлением, так и не связана с ним, можно выделить телесное сознательное и телесное бессознательное (К. Юнг, Лари А. Хьелл, Д. Зиглер). Образ телесного «Я» конституируется в области Эго-сознания, тогда как аффективные переживания и особая неконтролируемая телесная организация лежит в области бессознательного.

У Мерло-Понти тело рассматривается как медиум, проводник человеческого бытия в мир, благодаря ему хаотичное восприятие обретает целостность, первичный материал восприятия приобретает смысл и значение, т.е. знание о реальном мире в своей специфичности конструируется сознанием и обусловлены телесностью человека ^{[10, с. 57]}. Невозможно установить истинно ли «отражение» действительности, так как нельзя занять позицию независимого стороннего наблюдателя своих когнитивных процессов. Тело настолько тесно «переплетено» с миром, что очень трудно увидеть сами границы, отделяющие мир реальности и мир наших феноменов, если такие границы вообще существуют. Человек обладает осознанием мира только при посредстве своего тела, оно контактирует с окружающей действительностью и, самое главное, дает возможность конструирования своей собственной реальности отличной от других. Во многом сконструированная телом феноменологическая картина мира составляет основу его «Я». Представление о себе возникает только в результате взаимодействия с реальностью. Телесность не только осуществляет это взаимодействие, но и сигнализирует об эмоциональных реакциях других людей, благодаря чему мы вносим коррективы в свои ментальные образы.

Человек начинает серьезно задумываться о своем внутреннем мире, когда приобретает информацию о мире внешнем. Сознание индивида изначально не имеет никого концептуального содержания и представляет собой поток интенциональных переживаний. Это tabula rasa. Чистое сознание наполняется содержанием из опыта и чувственного восприятия внешнего мира. Но сознание проявляет избирательное отношение к информации, полученной извне, поэтому активность индивида крайне разнообразна. Эта уникальность и избирательность сознания, формирующая неповторимый опыт общения с миром благодаря телесной вовлеченности, наверное, в какой-то степени можно назвать «Я». Без телесности невозможно удостовериться в онтологическом статусе «Я».

Некоторые мыслители, анализируя связь сознания и тела, приходили к радикальной идее об отсутствии человеческого «Я» как управляющего центра сознания. Д. Юм понимает сознание как «пучок различных восприятий» ^{[18, с. 369]}. Опираясь на данную интерпретацию сознания легко прийти к мысли, что человек не может изначально обладать никакой идеей «Я», поскольку ее невозможно вывести из восприятий. Получается, что эпизоды восприятий и разворачивающиеся на их основе мышление могут никому не принадлежать. Юм даже настаивает на том, что «восприятия» отдельны друг от друга и что нет нужды в существовании начала, которое бы эти восприятия связывало воедино. Он приходит к мысли, что картезианское понятие «Я» как мыслящая субстанция сомнительно. Идеи Юма получили дальнейшее развитие в философии XX в. Такие представители аналитической философии как Б. Рассел, ранний Л. Витгенштейн, М. Шлик, П. Стросон и др. также как и Юм отвергали представление о «Я» как о центре, управляющем мыслями и переживаниями индивида ^{[14, с. 1048]}.

По мнению радикального конструктивиста Г. Рота согласованность восприятий с работой органов чувств должно служить свидетельством того, что то, что мы называем реальностью, является конструкцией нашего головного мозга. Следовательно то, что субъект соотносит с собой на самом деле может и не существовать ^{[17, с. 304]}. Связь представления о мире субъекта с особенностями функционирования головного мозга Рот подтверждает следующим примером. У пациентов, страдающих шизофренией, нарушены схемы восприятия, возникающие у них галлюцинации, сопровождаются повреждениями в определенных областях мозга. Это позволяет сделать предположение о присутствии каузальной зависимости между мозговой деятельностью и наблюдаемыми событиями. На воспроизведение действительности влияет ряд факторов: семантические, синтаксические, прагматические, которые не всегда приводят к адекватному воспроизведению действительности. Руководствуясь прагматическим критерием, субъект может стремиться к созданию целостного представления о происходящей ситуации, путем достраивания событий в воображении на основе предварительных представлений. Опираясь на эту особенность человеческого мышления, работают фокусники, специально провоцируя определенные ожидания зрителей. Мозг конструирует и оценивает полученную реальность с помощью этих критериев, но ни один из них не является достоверным ^{[17, с. 298]}. В итоге Рот склоняет читателя к мысли, что всякая конструкция, поскольку она есть конструкция, является недостоверной. «Я» – это тоже конструкция, следовательно, существование «Я» недостоверно.

Однако в концепции Рота мы можем обнаружить противоречивое представление о реальности. Реальность должна быть едина, а не распадаться на «мир сам по себе» и «мир для нас». Необходимо допустить включенность субъекта и его познавательных структур в онтологический контекст. Познающий индивид реифицирует свои интеллектуальные модели, которые превращаются для него в подлинную реальность. Феноменологическая действительность – это единственно возможная для нас реальность, способствующая поддержанию жизнеспособности человека и его адаптации.

Ранее мы говорили, что социальное «Я» – конструкт, который представляет собой конгломерат Я-образов, создающихся под влиянием коммуникации и социальных норм в мире культуры. Попробуем установить, как происходит возникновение Я-образов.

Представители социального конструктивизма П. Бергер и Т. Лукман отмечают, что человеческий организм прояв­ляет необычайную пластичность, это становится особенно очевидным, когда на­блюдаешь гибкость биологической конституции человека, подвергающейся самым разнообраз­ным социокультурным детерминациям. Не существует человеческой природы в смысле некоего биологически фикси­рованного субстрата, человечес­кая природа существует лишь в смысле антропо­логических констант, определяющих границы и возможности социокультурных функций человека. Но специфическая форма проявления человеческой природы определяется этими социокультурными функциями и соответствует их многочисленным раз­новидностям. Хотя можно сказать, что у человека есть природа, гораздо важнее сказать, что чело­век конструирует свою собственную природу или, проще говоря, что человек создает самого себя. Врожденные генетические предпосылки человека не играют решающей роли в формировании личности. Сами социаль­ные процессы определяют развитие организма и формируют Я человека в специфической культурной форме ^{[3, с.82–86]}.

Конструирование человеком самого себя является социальным предприятием. Я формируется и развивается под воздействием других людей, которые влияют своими ожиданиями и реакциями на принципы, убеждения, представления, поведение человека. Прежде чем совершить какой-либо поступок, человек пытается посмотреть на него со стороны и оценить в соответствии с той или иной ценностной шкалой. Каждый учится интерпретировать мир и самого себя в тех формах, которые задает для него социокультурное пространство. Таким образом, Я есть рефлексия по поводу установок по отношению к нему со стороны других людей.

Образ реальности также конструируется в процессе совместной деятельности людей и является продуктом их коммуникации. Любое социальное знание, полученное путем коммуникации, исходит из здравого смысла и формируется и поддерживается за счет социальных взаимодействий. Многие знания, заложенные в процессе социализации, даются индивиду a priori. Подобная преемственность знаний от общества к субъекту изначально гарантирует индивиду смысловой по­рядок. Эта упорядоченность опыта, хотя и связана с определен­ной социально-исторической ситуацией царящей в обществе, но, тем не менее, ка­жется индивиду естественным способом видения мира, он принимает его безоговорочно и чаще всего до конца не осознает. Социальный запас знаний, который имеет субъект, погруженный в повседневность, базируется на схемах типизации, которые позволяют соотносить происходящие события между собой и на основе сравнения выстраивать представления «не только типиза­ций других людей… но и типизаций любого рода событий и опыта, как социальных, так и природных» ^{[3, с. 73]}. Схемы типизаций закладываются в сознание человека с самого детства и позволяют усвоить в сжатом виде огромный пласт знаний и опыта, накопленных культурой и сохранять традиции общества.

Всякая человеческая деятельность подвергается хабитуализации (т.е. «опривычиванию»). Любое действие, которое часто повторяется, становится образцом, впоследствии оно может быть воспроизведено с экономией усилий. Хабитулизация облегчает выбор человека перед множеством возможностей, избавляет от тревоги и устраняет психологический дискомфорт ^{[3, с. 89]}. В качестве своих Я-образов человек может выбирать те социальные роли, которые является типизациями привычной деятельности. Социальные роли воспринимаются людьми как их «естественное» Я.

Играя роли, индивиды становятся участниками социального мира, делая этот мир реальным. В роли человек может вживаться, когда в них обнаруживается его самость. Но роли могут и скрывать самость, что приводит к потере аутентичности, созданию иллюзорных Я-образов. Р. Ассаджиоли в своей концепции психосинтеза описал, как осуществляется поиск самости, когда человек потерял ощущение подлинного существования. Особенностью этой теории является то, что «Я» не воспринимается как устойчивый и стабильный центр активности, это динамичная конструкция. Суть методики психосинтеза заключается в освобождении от иллюзорных представлений о своем «Я», в ходе этой работы с самим собой человек создает новый «центр Я» ^[2]. Иллюзорные представления о «Я» возникают, когда человек начинает отождествлять себя с субличностью. Субличность – это совокупность установок, поведенческих стереотипов, влечений, мнений, которые обретают целостную различимую форму в сознании человека. Субличности выступают в виде ролей, которые играют люди в жизни, например сына, отца, любимого, врача, учителя или служащего. Как правило, они отражают определенные жизненно важные устремления и цели человека. Субличности начинают проявлять себя деструктивно, когда человек перестает их контролировать и примерять конфликтующие субличности друг с другом. Во избежание конфликтов человек должен почувствовать центр своего «Я», это станет возможно только тогда, когда человек научится осуществлять рефлексию над субличностной позицией ^{[2, с. 101–105]}.

Психосинтез включает в себя четыре стадии:

1) глубокое познание своей личности, которое заключается в познании различных составляющих своей личности (субличностей). Человеку следует отказаться от осуждений только одной определенной субличности, каждая имеет свою ценность. К примеру, субличность – «лентяй» выполняет важную функцию, оберегает человека от физической или эмоциональной перегрузки, сохраняет жизненную силу, придает устойчивость;

2) достижение контроля над различными элементами личности возможно только в случае разотождествление себя с субличностями (рефлексия над ними);

3) постижение своего истинного «Я» как объединяющего центра. На этом этапе человек осознает, что он – это не его эмоции, чувства, ощущения, мысли. Он есть центр чистого сознания и чистой воли и поэтому способен управлять всем, что происходит внутри него;

4) психосинтез, формирование или перестройка личности вокруг нового центра. Происходит интеграция всех самостей (субличностей) вокруг него ^{[2, с. 33–40]}.

Таким образом, для Ассаджиоли «Я» – центр сознания, который структурирует некие конструкты – субличности. В процессе жизнедеятельности оно способно переключать внимание с одного конструкта (элемента личности) на другой, осуществлять функцию управления и контроля. Как пишет Ассаджиоли «не зная и не понимая себя, нельзя управлять собой» ^[2]. Самопознание центра «Я» происходит через слаженную интеграцию всех его составляющих. Вокруг выявленного центра формируется новая цельная личность.

Человек структурирует свое «Я» с помощью воспоминаний о значимых для него событиях, стремится связать воедино факты своей биографии. Таким образом, создается история о самом себе (нарратив). Испанский психиатр Луис Ботелла отмечает, что нарратив показывает личный способ связывания прошлого человека с ожидаемым будущим. Связь между прошлым и будущим обеспечивается Я-конструкцией, которая определяет то самое настоящее, в котором человек существует на данный момент времени ^[15].

Е.О. Труфанова отмечает, что для полноты понимания «Я» необходим взгляд со стороны. Человек как автор, создающий свою историю, обладает полнотой видения мира, герои этой истории – наши Я-образы вовлечены в переживания бытия, поэтому многое остается для них за гранью понимания, они не могут себя и мир рассматривать в «правильной» перспективе ^{[15, с 150]}. В ходе саморефлексии автор истории создает единую Я-конструкцию, состоящую из сплетения множества Я-образов, сняв их внутренние противоречия между ними. Изначально же человек имеет множество историй о себе, их содержание зависит от того, на какие события он обращает внимание, как связывает их между собой и как их интерпретирует. Интерпретация опыта осуществляется на основе культурно заданных знаний и общественных практик, т.е. историями, которые были созданы сообществами людей, и которые используются этими людьми для осмысления и описания их опыта. Жизнь человека состоит из большего количества событий, хотя он актуализирует и включает в свои истории не все из них. События, которые станут частью его опыта, определяются уже сконструированными смыслами доминирующих историй данного человека и определяют его дальнейшее поведение в обществе. Интерпретации опыта могут меняться, изменять представления о реальности и саму жизнь человека. Это может случиться в результате того, что в доминирующие истории событий и интерпретации людей не вписывается какое-либо явление, которое послужить толчком к рождению нового нарратива ^[4].

Близкое понимания генезиса «Я» и его конструктивной природы с нарративной психотерапией можно обнаружить в структурализме. В структурализме мир и человек трактуются как бесконечный, безграничный текст, который может подвергаться множеству интерпретаций. Бесконечное количество интерпретаций смысла практически растворяет качественную определенность самости в плюрализме трактовок. Структуралисты рассматривают «Я» как децентрализованную, диалогическую конструкцию, которая не обладает стабильностью, не имеет однонаправленного развития. Такое понимание «Я» можно сопоставить с нарративным подходом. При осмыслении «Я» как текста невозможно выделить наиболее предпочтительную структуру и интерпретировать ее в качестве финальной, раскрывающей значимый истинный аспект бытия. В процессе самопознания человек каждый раз может конструировать новые версии своего бытия. Таким образом, человек может давать множество интерпретаций своей самости, для структуралистов «Я» – это мыслительная конструкция, порожденная культурой в преломлении индивидуального опыта.

Представители нарративной психологии акцент делают на изучение интерпретаций самой жизненной истории (опыта субъекта), которая и есть его «Я», а не на происхождении этих самоистолкований. Г. Херманс даже отмечает, что «Я» следует рассматривать как «динамическое множество сравнительно автономных позиций в образном пространстве». В своих внутренних диалогах человек способен занимать свою точку зрения и точку зрения воображаемых других. События психической жизни оцениваются с разных позиций, поэтому внутренний мир субъекта наполнен разными голосами, каждый из которых исходит из некой уникальной истории. Кроме того, человек сам в разных ситуациях может создавать различные образы «Я», но всегда присутствует последовательность и связанность этих образов друг с другом. Херманс предлагает рассматривать самость человека как разворачивание полифонического романа, в котором присутствуют множество голосов автора, так как «Я» обладает возможностью с помощью воображения занимать различные позиции и диалогически общаться с другими своими позициями ^{[8, с. 40]}.

Д. Деннет, осознавая динамичную и ризоморфную структуры «Я» последовательно приходит к выводу о фиктивности Я. Для Деннета «Я» – это не более чем абстрактное понятие, которое вводится для удобного описания феноменов человеческого сознания. Создание представлений о «Я» можно сопоставить с ньютоновской категорией «сила гравитации», которая является фикцией, работающей в рамках классической механики ^{[6, с. 126–127]}. Так как «Я» является воображаемым объектом, то оно обладает невероятной пластичностью, постоянно подвергается переконструированию. Хотя человек не может изменить свое прошлое, он может использовать разные способы интерпретации жизненных историй, подходящие для раскрытия желательного для себя образа «Я», или же он делает переустановку акцентов на события жизни, по-новому определяя их значимость для самораскрытия его личности, что также может привести к изменению представлений о себе.

Деннет приходит к мысли, что человек постоянно рассказывает и пересказывает заново историю своей жизни, не уделяя особого внимания ее истинности ^{[6, с. 126–127]}. «Я» конструируется в ходе создания и рассказывания жизненных историй о себе, на содержание этих рассказов влияет не только сам автор, но и другие люди, являющиеся его соавторами. Они как слушатели могут своими ответными реакциями, пассивно вносить коррективы, оценивая правдоподобность его жизнетворчества. В создании образа «Я» участвуют не только реальные события, но и фантазии человека, причем соотношения реального и воображаемого устанавливает он сам.

Пытаясь показать фиктивность представлений о «Я», Деннет приводит метафору, описывающую как создается самость человека. Самость можно рассматривать как главу государства, которая выбирает по «демократическим принципам» из множества фиктивных Я. Неизбранные фиктивные Я не устраняются, а остаются в подсознании, до того времени пока главное фиктивное Я не перестанет удовлетворять сознание. Тогда наступит «государственный переворот» и место «главы государства» занимает другое фиктивное Я ^{[15, с. 151]}. «Я» – это не более чем умозрительный конструкт, созданный сетью социальных отношений, в которые вступает активный субъект познания.

Это положение отчасти сближает Деннета с философией буддизма. В буддизме «Я» – это не более чем временно обособившаяся частица Мирового целого, мнящая себя индивидуальностью, хотя ее проявление в мире обусловлено кармическими связями. В данном случае, в качестве кармических связей могут рассматриваться социальные связи и схемы типизации, передающиеся через культурный опыт прошлых поколений. Положение буддизма об отсутствии у объектов мира истинной сущности сближает его с социальным конструктивизмом, экзистенциализмом, которые критикуют эссенциализм в науке и культуре. Социальный конструктивизм раскрывает, как происходит формирование знаний о сущности, люди признают только те знания, которые являются очевидными, т.е. те знания, которые легитимированы в социокультурной среде. Такая «очевидность» устанавливается в результате исторически закрепленного соглашения (конвенции) представителей различных социальных институтов, что обеспечивает и поддерживает упорядочивание общественной жизни, типизацию поведения и мышления индивидов.

Сложность определения самости в экзистенциализме заключается в том, что феноменальное бытие «Я» обнаруживает свою сущность, так же как и свое существование. Оно есть не что иное, как ряд связанных между собой его проявлений ^{[12, с. 33]}. Следовательно, «Я» не является конечным образованием, его сущность всегда останется неопределенной. Эта особенность «Я» позволяет лучше понять его последний конструкт – духовное Я, направленное на осмысление свого существования. Ж-.П. Сартра, рассматривает человека как проект, который направлен в будущее. Содержание этого проекта можно рассматривать как идеальный образ «Я», которому человек хотел бы соответствовать. С одной стороны этот образ является еще эфемерной частью его самости, но с другой – имеет возможность стать непреходящим. Бытие человека способно к негации, так как индивид уже включает в себя идеальный образ «Я», но в тоже время он им еще не является ^{[12, с. 81]}. Человек – это источник ничто, то, чем человек (сознание, экзистенция) стремится стать, дано ему в качестве некоего отсутствия (ничто). Изначально человек ничего из себя не представляет, но в процессе конструирования себя, он становится таким человеком, каким он сделает себя сам.

Сартр определяет человека как существо, способное на самообман, но которое предъявляет себе требование быть искренним с собой, но это требование остается невыполненным. Дело в том, что человек, имея мнения о себе, искренне в него верит, но эта вера, по сути, неотличима от самообмана. Лишь последующий ход событий позволит поставить под вопрос представления человека о себе. Но требование человека к себе «Будь собой», соответствуй представлению о себе, оказывается невыполнимым потому, что человек себя не знает. Между человеком и его сущностью стоит «ничто» ^{[12, с. 152-153]}. Конструирование человеком своего образа осуществляется в слепую, на ощупь, наугад.

В конструировании «Я» большую роль играет Другой, признание которого необходимо добиться. В процессе коммуникации с Другим возникает образ «Я», человека по отношению к Другому. Но созданный образ Я заслоняет от самого человека его подлинную жизнь. Избавиться от образа Я невозможно, так как само по себе пустое человеческое сознание тяготеет к самообъективации. К тому же общество принуждает человека принять тот или иной образ Я. Человеку кажется, что он знает свое «Я» и без участия другого, но чувствует, что «достоверность будет истиной только в той степени, в какой его собственное существование для себя являлось бы ему в качестве независимого объекта» ^{[12, с. 381]}. Человек не замечает подмены себя подлинного социальной маской. Из этого философ делает вывод, что хорошо знать себя – это смотреть на себя глазами других людей, т.е. определять себя заведомо ложным способом ^{[12, с. 135]}. Подлинность «Я» условна, размыта и неопределенна для субъекта.

Схожее понимание природы «Я» можно найти в философии М. Хайдеггера, который не определяет «Я» как субстанцию или субъект. «Я» для него – это интенциональное движение экзистенции. Оно никогда не может выступать как конечная цель, подлежащее к исполнению, оно всегда незавершенно. Это бытие в пути, которое направлено к концу – к завершению того, чего никогда не будет достигнуто. Таким образом, Я для Хайдеггера есть упорная устремленность к себе к своей потенциальной интегрированности – «стань тем, чем ты должен быть». «Я» – это существо, устремленное в будущее на основе своих проектов, возможностей, задач и выборов ^[16].

Таким образом, проанализировав ряд современных концепций, которые близки по духу конструктивистскому философствованию, можно прийти к следующим выводам. «Я» не может быть ни изначальным, ни неизменным, оно подвергается постоянной трансформации в процессе жизнедеятельности. Назвать «Я» неким устойчивым духовным центром вряд ли возможно, скорее Я представляет собой конструкцию, состоящую из множества «Я-образов», некоторые из которых имеют относительно устойчивую природу. В процессе индивидуального существования количество «Я-образов» возрастает по мере увеличения социальных связей человека. Сознание человека пытается увязать эти образы в единое целое, формируя Я-конструкцию. Так что Я все-таки существует, но существует особым образом. «Я» – это в известном смысле вспомогательный и переходный феномен сознания, его «рабочая гипотеза», которая некоторое время способствует природной и культурной адаптации.

Образы Я в Я-конструкции могут быть распределены по трём группам, которые являются основными конструктами: Телесное «Я», Социальное «Я», Духовное «Я». Телесное «Я» является источником информации о мире, на основе которой создается представления о действительности и самом себе. Социальное «Я» формируется в результате приобщения индивида к культурным нормам. Духовное «Я» – это результат осмысления собственного существования через призму ценностей и идеалов. Свобода и творчество в создании собственного образа «Я» ограничена культурной и ценностной данностью. Человек в качестве строительного материала самого себя выбирает из предложенных фрагментов культуры, и представляет в виде нового синтеза то, что уже существовало в мире. Жизнь «Я» в одно и то же время фатальность и свобода. Как сказал Х. Ортега-и-Гассет бытие человека свободно внутри данной фатальности ^{[11, с. 408–410]}. Фатальность заключается в том, что для самоконструирования человеку дается набор возможностей, из которых он выбирает и определяет свою жизненную историю, судьбу. Жизненная история может переписываться заново, так как «Я» активно выбирает из социокультурной среды материал для определения свой самости.

Конструктивистский взгляд на природу самости открывает большие возможности для создания психотерапевтических техник, позволяющих корректировать представления о самом себе, если они оказались неадаптивными или даже губительными для личности. Такой подход побуждает познающего субъекта увидеть себя в качестве активного участника собственной жизни, способного создавать новые смыслы существования. Человек как аутопоэзная система создает образ «Я» ориентируясь на свои внутренние состояния. Он пытается упорядочить свой индивидуальный опыт. Однако сконструированный порядок оказывается неустойчивым, хотя индивид всегда стремится продлить и защитить постоянство и целостность своей самости. Возможно, причина тщетных попыток сохранить себя кроется в том, что этот созданный порядок не осознается человеком полностью. Задача человека, конструирующего самого себя, заключается в том, чтобы обнаружить истоки формирования того или иного «Я-образа» и возможные перспективы его использования или трансформации путем создания нового ответвления автобиографии, нового жизненного стимула. Нам видится, что психотерапевтические методы с опорой на конструктивистское философствование могут оказать существенную помощь в самоорганизации «Я». Конструктивистское философствование подводит к важной мысли, что в познании «Я» предметом рассмотрения в большей степени является сама жизненная позиция человека. «Я» приоткрывается через «дыры», «трещины» обыденного существования, когда человек встревожен тем, что он не отвечает требованию жить подлинной и плодотворной жизнью. Конструктивистский подход в тандеме с психотерапией может помочь развить и усилить способность отвечать этому требованию.