Социокультурный процесс символизации успеха как предмет исследования

Актуальность рассмотрения социокультурного процесса символизации успеха как предмета культурологического исследования обусловлена необходимостью определения границ изучаемого феномена, его определяющих характеристик и выработки необходимого методологического инструментария для его описания.
В отечественной культурологической литературе рассматривается категория успеха с позиций соотношения культуры личности со средовым ее самочувствием в рамках социализации. Такой ракурс выбрала Н.В. Розенберг, изучая архитектонику успеха (2001 г.): «Успех обладает не только мощными регулятивными и компенсаторными возможностями, определяет социальное поведение, но и имеет сложную структуру. Его архитектоника в значительной степени определяет средовое самочувствие и зависит от него. Точное попадание в компоненты успешной деятельности предполагает своевременное создание необходимого количества профессионалов-творцов, способных выжить в конкурентной борьбе, знающих, умеющих, действующих с высокой эффективностью, то есть, могущих достигать успеха. Таким людям принадлежит доминантная роль в создании динамики культурной среды» ^{[1, с.4]}.
За ней (2005 г.) Т.В. Букина раскрывает взаимосвязь ценности художественного произведения с феноменом успешности автора: «…успех [артистический] рассматривается как форма «консенсуса» между автором и аудиторией, инструмент производства имманентной ценности произведения искусства, которая, по Бурдье, является основным условием существования художественного поля» ^{[2, с.4]}.
Глубина концепта успеха как формы социокультурного «консенсуса», имеющего художественное воплощение в музыкальных произведениях, выраженная в диссертации Т.В. Букиной, обращает нас к игровому концепту культуры Й. Хейзинги ^[3], получившему завершенную форму «познающего себя бытия» в осмыслении Х.-Г. Гадамера ^[4]. Рассмотрение «функционирования академической музыкальной культуры с позиций П. Бурдье как поля конкурентной борьбы, гомогенного социальному, политическому и экономическому полям и обеспеченного существованием специфических лишь для него ценностей (символических капиталов)» [разрядка авт. по 2, с.5], раскрывает некоторые закономерности функционирования социокультурных систем, какими являются «поля» П. Бурдье.
Интересные вопросы ставит О.В. Михайлова (2009 г.), предлагая собственные методы формирования успешной личности: «…каков способ концептуализации понятия «успех»? Каковы формы социокультурной репрезентации «успеха» сегодня? Каковы критерии «человека успешного» в современном мире? Почему образование, понимаемое не только в плане социальной институционализации, но и в плане способа бытия человека в мире, является той культурной нишей, в которой образуется человек успешный? Наконец, если образование берет на себя функцию социально и личностно образующей институции, то на каких философских основаниях оно может базироваться, чтобы способствовать становлению успешности?» ^{[5, с.6]}.
Обращение О.В. Михайловой к ментальным характеристикам лингвистической репрезентации социокультурного концепта успеха в попытке обозначить универсальные и вариативные составляющие самого концепта подчеркивает роль символизации успеха в языках и в культурных формах с ними связанных (фольклор и традиции, литература, медиа, политика и т. д.). Что приближает к постановке нашей проблемы в социокультурном аспекте. Важно так же определение философского основания успешности в контексте концепта подлинности бытия М. Хайдеггера ^[6] в его герменевтическом понимании Х.-Г. Гадамера ^[4], М. Фуко ^[7]. Тематизация на основе экзистенциально-философской традиции модуса «подлинного» бытия в качестве основополагающего для определения «человека успешного», предпринятая О.В. Михайловой, позволяет позитивную форму средового самочувствия личности трактовать как форму определения подлинности бытия личности в среде. Что в нашем понимании определяет функцию личности как элемента социокультурного пространства.
В.А. Каюков (2011 г.), определяя цель диссертационного исследования «выявить необходимые и достаточные основания успеха дирижерской деятельности, определить внешние и внутренние условия достижения успеха» ^{[8, с.8]}, так же остается на позициях рассмотрения соотношения культуры личности со средовым ее самочувствием. Формулируя обобщенную «сверхзадачу современной дирижерской деятельности состоящей не только в исполнении музыки, но и в создании культурного события» [разрядка авт. по 8, с.11], исследователь доказывает состоятельность своей гипотезы: «Успех дирижера формируется не только из внешних факторов, таких как … восхищение публики, … взлет карьеры, материальное благополучие, но и из скрытых явлений. К ним можно отнести личностные качества дирижера, актуальность и востребованность в данное время исполняемого репертуара, гуманизм и просветительство, проводимые дирижером в качестве миссии, интенциональную направленность концертного выступления на позитивные цели» ^{[8, с.9]}. В.А. Каюков прослеживает как определение подлинности бытия личности в среде, на примере дирижерской деятельности, реализуется в создании культурного события. Т. е. мы наблюдаем реализацию функции личности (элемента социокультурного пространства) в исторической событийности. Из чего можем сделать вывод, что определение подлинности бытия личности посредством символизации успеха объективизируется в исторической событийности.
Оригинальность и своеобразие авторских философско-культурологических подходов с различных сторон раскрывают взаимосвязь культуры личности с мировым культурно-историческим наследием, реализующуюся в когнитивном и перцептивном восприятии культуры индивидом как окружающей среды. Личность в контексте исследований рассматривается в качестве элемента социокультурного пространства. Направленность самореализации личности на успех можно представить как вектор движения элемента в системе. Положение, что средовое самочувствие личности детерминировано транслируемыми культурой (средой) символами успешности, можно считать в контексте рассмотренных диссертационных работ обоснованным: культура задает направление вектора самореализации личности посредством трансляции символов успешности, что в конечном итоге объективизируется в исторической событийности.
Необходимо указать, что историческая событийность намного шире, затронутых в исследованиях аспектов. Так в контексте истории культуры архитектонику успеха Н.В. Розенберг можно значительно расширить историческими составляющими. Авторский подход Н.В. Розенберг реализуется в концепте успеха, складывающегося из деятельностных категорий: «целеполагание, мотивация, умение предвидеть, способность идти на риск, адаптация к внешней среде, целостная оценка ситуации» ^{[1, с.4]}. Однако, такой концепт исключает мотивацию самопожертвования. В результате мы не можем включить в сферу символов успешности образы-концепты Христа, Сократа, Павки Корчагина, Князя Игоря и др. Кроме того в рамках мифологического самосознания человека древних цивилизаций перечисленные Н.В. Розенберг составляющие успешности опосредованы проведением, роком, табу, божественной волею и т. д. Иными словами, как в современной культуре, так и в историческом контексте архитектоника успеха выступает как ситуативно изменчивая категория, как категория имеющая динамические характеристики и нуждающаяся в процессуальном осмыслении.
Когнитивное и перцептивное освоение мира индивидом опосредовано символическим содержанием культуры, где символы успеха постоянно формируются, транслируются и трансформируются в опыте индивида. Культуру можно представить как механизм формирования, трансляции и трансформации символов успеха, а культурогенез как глобальный процесс символизации успеха. Иными словами, мы можем выделить некоторую социальную практику символизации успеха, связанную с механизмами саморегуляции социокультурной системы путем направления самореализации личности. Это наблюдение позволяет нам сформировать представление о социокультурном процессе символизации успеха как объективном явлении социальной организации человечества и сформулировать определение этого процесса.
Социокультурный процесс символизации успеха – это социальная практика, связанная с мотивацией целеполагания деятельности индивида, групп и масс общества, развивающаяся в рамках социальной коммуникации, реализующаяся в исторической событийности и получающая отражение в историко-культурном наследии в качестве символов успешности совершенных действий.
Концепт успеха Т.В. Букиной как формы социокультурного «консенсуса», имеющего художественное воплощение в музыкальных произведениях можно рассматривать как один из частных проявлений социокультурного процесса символизации успеха. Так же концепт успеха дирижера В.А. Каюкова, реализующийся в создании культурного события, – еще один частный пример. Концепт Н.В. Розенберг мы склонны рассматривать так же как частный случай, свойственный успеху личности в рамках корпоративной культуры, не претендующий на глобальное и историческое обобщение. Проект образования человека успешного О.В. Михайловой как проект способа бытия человека в мире, подчеркивает актуальность изучаемого нами процессуального концепта. Опираясь на философское основание «подлинного» бытия Хайдеггера необходимо учитывать динамическую природу бытия. С точки зрения истории культуры, что отмечает и Хайдеггер, определение подлинности бытия так же динамическая категория, опосредованная эволюцией мировоззренческих концепций. Проблемным вопросом, в этой связи, остается выбор критериев подлинности, которые могут критически противостоять друг другу не только в историческом контексте, но и в межкультурном, в виду современных тенденций глобализации информационного и социокультурного пространств.
Репрезентация концепта успеха в языках – еще один пример современного и исторического процесса символизации успеха, широко освещенный в современных исследованиях отечественных филологов Л.Р. Хомковой (2002 г.) ^[9], И.В. Адониной (2005 г.) ^[10], Н.Р. Эренбург (2006 г.) ^[11], Т.Н. Гордиенко (2008 г.) ^[12], О.Ю. Колесниковой (2008 г.) ^[13], Н.Д. Паршиной (2008 г.) ^[14], М.Б. Зуева (2009 г.) ^[15], Е.Н. Хрыниной (2009 г.) ^[16], А.А. Андриенко (2010 г.) ^[17], О.В. Рябухи (2010 г.) ^[18], Е.В. Машковой (2010 г.) ^[19], О.Ю. Берсеневой (2011 г.) ^[20] и др.). Эмпирическая база лингвистических исследований позволяет нам рассматривать слово в качестве символа, а языковую картину мира как область исторического развития социокультурного процесса символизации успеха. Филологи рассматривают успех как подверженный эволюции социокультурный концепт, обнаруживают межкультурную и историческую динамику смысловых характеристик концепта. Языковая репрезентация, т. о., отражает динамику социокультурной среды лингвокультуры и взаимную опосредованность социокультурных и лингвистических явлений.
Развивая атомарные представления о культуре, А. Моль кроме слова выделяет такие транслирующие смыслы элементы как: «мифемы», «семантемы», «морфемы» ^{[21, с. 49-51]}. Атомарные элементы позволяют ученому на примере кибернетической модели раскрыть природу социокультурной динамики как объективного процесса движения смыслов от индивида в пространство ненаследственной информации (термин Ю.М. Лотмана ^[22]) и обратно в плоскость «экрана культуры личности». «Поскольку культура дана индивиду так же и в интуитивном (не всегда осмысленном) восприятии в чувствах и ощущениях, есть основания дополнить перечень транслирующих смысл атомарных единиц понятием «аффектема» (от affectum), акцентирующей чувственную данность повседневного восприятия культурной среды» ^[23].
Опираясь на представления А. Моля о социокультурном процессе как движении информации, мы можем выделить социокультурный процесс символизации успеха как одно из проявлений информационных процессов социокультурной динамики, как движение символов успеха. Одновременно мы должны учитывать ситуацию средового самочувствия элементов социокультурной модели культуры, от которого зависит их коммуникабельность, функциональность в рамках социокультурной системы.
Сформированные в современном научно-философском дискурсе категории успеха (личностного, артистического, социального, политического и пр.) являются относительными и изменчивыми, как с точки зрения истории культуры, как и в аспекте межкультурной коммуникации различных социокультурных систем. Но феномен возникновения этих категорий и их трансформаций в рамках социальной коммуникации наблюдается на примере культурного наследия разных народов различных исторических эпох. Т. е. сам факт символизации успеха в культурном наследии – явление универсальное, что позволяет нам выделить социокультурный процесс символизации успеха как универсальный феномен социальной коммуникации.
В аксиологическом аспекте в категории успеха можно видеть и качество обязательной абсолютной универсалии, в том смысле, что на успех направлено любое дело, и относительные характеристики, в том смысле, что критерии успешности могут разниться вплоть до конфликтного противостояния интересов. Множественность категориальных определений успеха, как и понятия культуры, раскрывает их имманентную открытость, незавершенность и их абсолютную ценность в их постоянном динамическом развитии. С учетом этого положения изучение многочисленных категорий успеха представляется задачей результативной, но бесконечной. Смысловые трансформации категории успеха имеют значение как формирующий культуру процесс кодирования и декодирования символов успеха, как социокультурный процесс символизации успеха.
«Культурологическое рассмотрение символизации успеха как некоторого социокультурного процесса актуально в аспекте расширения представлений о культурной опосредованности социальной динамики. Символизация успеха может рассматриваться как принцип формирования культуры личности, как принцип самоорганизации социокультурных систем, как принцип пространственно-средовой ориентации элементов социокультурных систем, как информационная технология осуществления власти, как педагогический или идеологический прием. Анализ формирования символов успешного поведения может рассматриваться в качестве метода культурологического анализа произведений искусства и информационного потока СМИ, комплексно воздействующих на средовое самочувствие и самоопределение индивида, как элемента культурной системы, в качестве методов прогнозирования или проектирования результатов межкультурного взаимодействия и пр.» ^[24]. Речь может идти о новом аналитическом методе, позволяющем в рамках социальной коммуникации выявлять динамические характеристики феномена социокультурного процесса символизации успеха.
В свете развивающейся теории коммуникации изучаемый нами процесс можно полагать непременным следствием социальной коммуникации и ее обязательным условием.
В любом коммуникационном акте присутствуют интенция коммуниканта (термин А.В. Соколова ^{[25, с. 26]}), направленная к осуществлению сложившегося некоторого образа-символа (идеи по А. Молю ^[21].) успеха, и интенция реципиента, направленная на поиск продуктивной идеи успеха. Именно это обоюдное стремление к успеху, даже при его возможных полярных смысловых характеристиках, а может и благодаря им, является непременным условием осуществления коммуникации. Социальная коммуникация, с одной стороны, является средой социокультурного процесса символизации успеха, т. е. диктует условия его осуществления. С другой – точно так же как результатом коммуникации является изменение среды ее осуществления, символизация успеха изменяет коммуникационную среду, трансформируя символы успеха и вырабатывая новые, обуславливая многократное возобновление социальной коммуникации.
Разграничение традиционной и мозаичной культур А. Моля ^{[21, с. 44-55]} демонстрирует взаимосвязь эволюции структур социокультурной организации и организации личностной культуры индивида. Основной характеристикой традиционной культуры, по Молю, является структурная упорядоченность. Образование личностной культуры индивида, культурного человека, в традиционном понимании Моль связывает с упорядочиванием личностной культуры по типу социокультурного пространства путем коммуникации. В аспекте нашего исследования упорядоченная и стабильная картина мира традиционной культуры представляет собой социокультурную модель успешности, регламентирующую не только деятельность, но и мышление культурного человека традиции.
В данном случае мы наблюдаем, что социальная коммуникация формирует условия социокультурного процесса символизации успеха, т. е является внешним, средовым, условием.
Развитие средств коммуникации и неминуемый рост объемов информации, по Молю, приводит к расщеплению традиционной структуры на мозаичные составляющие. Мозаичная культура транслирует на уровень экрана культуры личности не модели успешности, а мозаику их элементов, предоставляя индивиду свободу самостоятельного комбинирования смысловых атомов в структуру модели успеха. Успешность индивида обуславливается, т. о., не соответствием его картины мира транслируемым социальной коммуникацией стереотипам, а его способностью структурировать целостную картину мира из разрозненных элементов и коммуникативной способностью популяризации субъективных представлений. Прослеживается зависимость социальной коммуникации от символизации успеха на уровне автономного сознания индивида. То, что А. Моль связывал с фильтрами экрана культуры личности, на наш взгляд, зависит не только от памяти (по А. Молю ^[21]), но и от сформированных социокультурной средой когнитивных и перцептивных ориентаций на символы успеха.
Разграничивая процессы социальной коммуникации и символизации успеха, мы наблюдаем имманентную синкретичную характеристику модели успеха в отличие от мозаичной модели современной культуры. Функция коммуникации ограничена трансляцией, когда функция процесса символизации успеха – моделирование целостных синкретичных смысловых структур.
Выделяя наиболее общие определяющие характеристики символов успешности следует разграничить социоцентристские символы успеха и персонооцентристкие.
Дихотомию двух типов символов успеха можно наблюдать в античной философской дискуссии стоицизма и эпикурейства. В обобщенном виде мифологических образов Аполлона и Диониса культурно-исторический дискурс социоцентристских и персонооцентристких символов успеха нашел отражение в дихотомии высокого и низкого, элитарного и массового, идеального и утилитарного, вечного и временного в рамках искусства и эстетики.
Формулируя задачи динамической философии культуры в рамках своего кибернетического подхода, А. Моль исходил из положения хаотического воздействия технологий цивилизации на культурную среду ^{[21, с. 369-373]}. Потому писал: «Если мы хотим, чтобы развитие современного мира не было отдано на волю случая – что в явном виде постулируется любой западной цивилизацией, – то необходимо выработать определенную линию поведения в сфере творческих идей.
Представляется, что для преодоления хаотического воздействия технического прогресса можно было бы разработать динамичную философию, способную использовать творческую силу самих идей для управления процессом их эволюции на основе обратной связи. При отсутствии таких мер следовало бы, во всяком случае, подумать хотя бы о частичном, но высокоэффективном использовании данных гуманитарных наук в современном варианте их развития для этой цели. Ибо было бы неразумным не попытаться заранее предугадать путь будущей эволюции культуры» ^{[21, с. 373]}.
Наша концепция социокультурного процесса символизации успеха структурирует глобальную систему культуры из субкультурных образований, подчиненных общей закономерности социокультурной динамики. Элементарной единицей этой системы выступает личность, индивид, как носитель и единственный активный транслятор картины мира, как функциональная единица системы, проявляющая свои свойства только в системной взаимосвязи с подобными себе единицами в рамках социальной коммуникации. Смеем надеяться, что формирующиеся динамические представления о социокультурном процессе символизации успеха помогут формированию динамичной философии культуры, расширяя категориальный аппарат отечественной культурологии.