Верую, потому что абсурдно: Магия религии

Субботский Евгений Васильевич доктор психологических наук . CR0 2GG, Великобритания, London область, г. Croydon, ул. Saffron Square, 11 Subbotsky Eugene Doctor of Psychology Professor, the department of Psychology, Lancaster University, Great Britain CR0 2GG, Velikobritaniya, London oblast', g. Croydon, ul. Saffron Square, 11 subbotsky@me.com Другие публикации этого автора

Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он,-

Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,-
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога.

М.Ю. Лермонтов

Москва, 11 января 2014 года. Необозримо длинная очередь в храм Христа Спасителя: приложиться к привезенным на несколько дней из Греции дарам волхвов. В станциях метро громкоговорители просят людей отложить визит до следующих дней, в силу многочисленности паломников. По ТВ показывают дары: небольшой инкрустированный металлический ларец с каким-то изображением внутри. Нескончаемым потоком люди подходят и целуют его или прикасаются лбом, лицом, руками, или маленькой иконкой. Корреспондент берет интервью у паломников. Некоторые приехали из глубинки, ехали на поезде несколько дней. Все ожидают чуда: выздоровления от болезни, счастья для себя и семьи. По преданию, эта реликвия хранится со времен жизни Христа. Как и другие реликвии, дары волхвов стали воротами, соединяющими реальный мир с невидимым миром сверхъестественного, с самим богом. Возможно, 30 тысячелетий назад, во времена позднего палеолита, при слабом свете горящих сосновых ветвей, люди вот также прикасались к изображению духа Великого Оленя, нарисованного на стенах пещер, умоляя его об удаче в охоте. За десятки тысячелетий, пещера превратилась в отделанный мрамором храм, а изображение на стене – в прекрасное ювелирное изделие, но человек остался тем же – с его болями и проблемами, любовью, надеждой, и верой в иной, невидимый мир, который хотя и не видим, сам видит и поможет, если хорошо попросить.

Как то я наткнулся в ю-тьюбе на выступление известного британского биолога и «профессионального атеиста» Ричарда Докинза о религии. Один из аудитории спросил его, почему он так уверен, что бога нет. «Потому – ответил Докинз – что нет абсолютно никаких доказательств его существования». Мне подумалось – а ведь он прав, доказательств нет. Но одновременно промелькнула другая мысль (не моя, а принадлежащая Тертуллиану, теоретику раннего христианства, жившему во 2 веке нашей эры): если есть доказательства, то зачем нужна вера?^[1]

И действительно, почему люди верят в бога, если нет доказательств его существования? Можно ли жить вообще без веры? Как соединяются традиционная религиозная вера, вера в науку и вера в магию в сознании современных людей?

Огромное стадо антилоп медленно продвигается по жаркой африканской равнине. В течение многих суток без воды и еды, преодолевая полные крокодилов реки, животные стремятся прочь из засушливой зоны в зону с обилием зелёной травы. Оставшиеся в засушливой зоне хищники, голодая, терпеливо ждут возвращения стад. Но ни копытные, ни хищники не пытаются умолить богов о послании им желанного дождя. Человек – единственное животное, которое придумало молитву и ритуал – способы воздействия на природу посредством мысли и символического действия. Вера в то, что при помощи одной только мысли можно повлиять на неодушевленные вещи и объективные события лежит в основе магического мышления. Эта вера и была первой формой религии.

Как и когда возникает такая вера? Антропологи связывают появление веры в магию с развитием у людей неокортекса, появившегося около 500 000 лет назад, и занимающего у анатомически современного человека значительную часть объема мозга. Считается, что неокортекс открыл возможность для появления у человека когнитивных способностей, необходимых для возникновения сознания, языка и религии ^[2][3]. Антрополог Паскаль Бойер видит в основе возникновения религии развитие у человека таких когнитивных способностей, как приписывание активного начала явлениям окружающего мира, приписывание наличия сознания животным и неодушевленным объектам, и некоторые другие ^[4]. («Когда мы видим движущиеся ветки дерева или слышим неожиданный звук за спиной, мы немедленно делаем вывод что это событие было вызвано неким существом» - пишет Бойер ^{[5, с. 144]}.

Трудно спорить с тем, что вера в невидимые духовные силы, скрывающиеся в ручьях, камнях, деревьях и животных требует наличия у человека развитого мозга и сложных когнитивных способностей. Однако вопрос состоит в том, почему наличие такого мозга и таких способностей привело к вере в магию. Зачатки таких способностей существуют и у животных, но животные не изобретают религию. Сами по себе когнитивные способности – это интеллектуальные орудия, такие же, как каменный топор или нож. Они должны быть приведены в действие каким-то сильным переживанием, страстью. Как я уже говорил в других статьях, на мой взгляд в основе веры в невидимый духовный мир лежит эмоциональное потрясение открытием факта смерти сородича. Животные часто становятся свидетелями смерти сородичей, от хищников, болезней или старости, но это зрелище оставляет их равнодушными. Животное не видит в смерти сородича свою собственную судьбу, не относит эту смерть к себе лично. Лишь человек способен увидеть в смерти сородича угрозу своему собственному существованию, испытать удивление и потрясение. Сородич, с которым еще недавно вместе охотились и сидели у костра и который был полон жизни, вдруг превращается в бездыханное тело. Отказываясь принять этот факт, человек порождает идею «невидимого двойника», продолжающего существовать после смерти. В качестве дополнительного фактора, наводящего на мысль о «двойнике», могли служить сновидения. Во сне человек испытывал новые ощущения, не совпадающие с теми, которые он испытывал наяву. Это также могло натолкнуть человека на мысль о наличии живущего в его теле двойника, способного время от времени выходит из тела и путешествовать во время сна. Британский антрополог Эдвард Тэйлор полагал, что первобытный человек ошибочно принимал сновидения за реальность. Эта «ошибка суждения» и породила веру в невидимый мир духов, с которыми можно общаться посредством ритуалов и заклинаний ^[6].

Ошибка или нет, но первоначально вера в магический мир была основана не на доказательствах, а на страстном желании жить и страхе смерти. Желание жить и страх смерти сохранились и у современных людей. Кроме того, в настоящее время имеются и доказательства существования невидимого мира.

Для ребенка, воспитанного в религиозной традиции, доказательством существования сверхъестественного мира является окружающий его социальный мир. Ребенок воспринимает догматы веры от взрослых и редко подвергает их критическому суждению. Аналогично, взрослый верующий человек ищет поддержки своей веры в единоверцах. Даже если человек воспитан в культуре, в которой господствует вера в универсальность законов физики, а вера в магию отвергается, доверие к науке сильно зависит от воздействия социальной среды. Психологические эксперименты показывают, что вера в законы науки, как и вера в магию или бога, для большинства людей зиждется не на самостоятельном экспериментировании, а на поддержке мнением окружающего социума. Так, когда взрослых образованных людей спрашивали, может ли экспериментатор при помощи одного лишь волшебного слова разорвать на кусочки предмет, участники эксперимента единодушно это отрицали. После этого им демонстрировали пустую деревянную шкатулку с находящейся в ней пластиковой карточкой. Экспериментатор произносил магическое заклинание, и на карточке появлялись прорези и глубокие борозды, как бы нанесенные острым предметом. Хотя участники эксперимента не смогли научно объяснить феномен, они, тем не менее, отрицали, что карточка была повреждена словами экспериментатора. В качестве «доказательства» большинство приводили аргумент, что прямое воздействие слова на материальный предмет противоречит законам физики, которые они изучали в школе. В конце эксперимента психолог-экспериментатор просил участника положить руку в шкатулку и предупреждал, что если он произнесет «волшебное заклинание», он не гарантирует, что рука участника останется не поврежденной. Экспериментатор также просил участника дать письменное обещание, что он не будет иметь претензий к экспериментатору, что бы ни произошло в дальнейшем ходе эксперимента. Таким образом экспериментатор лишал участника «молчаливой поддержки» со стороны социальной среды в том, что законы физики нерушимы. Напротив, своими вопросами и просьбами экспериментатор неявно поддерживал идею того, что прямое воздействие мысли на неодушевленные предметы реально существует. Когда после этого экспериментатор спрашивал у участников разрешения произнести заклинание, 50% участников запретили ему сделать это, указывая на то, что волшебные слова «могут подействовать». Таким образом, перевод стрелки социальной поддержки с сообщения «магия не существует» на сообщение «магия реальна» привело к тому, что половина образованных взрослых проявили веру в реальность магии ^[7]. В последующих экспериментах, в которых участники должны были рискнуть не рукой, а своей будущей жизнью для того, чтобы доказать свое неверие в магию, до 90% участников перешли от неверия к вере в магическое воздействие ^[8].

Показательно, что после сопоставления веры в магию у людей, воспитанных в Великобритании, и необразованных жителей сельских районов центральной Мексики, где вера в магию поддерживается большинством социума, различия наблюдались лишь тогда, когда была обеспечена молчаливая «поддержка социума». Так, при прямом опросе большинство британцев отрицают реальность магии, а большинство мексиканцев ее подтверждают. Однако когда британских участников лишали молчаливой поддержки социума в их научных убеждениях, их вера в реальность магии достигала примерно того же уровня, как и у мексиканцев ^[9]. Поэтому неудивительно, что в Древнем мире, Средневековой Европе, и даже в эпоху Возрождения, когда вера в сверхъестественное официально поддерживалась социумом, она была повсеместной. Лишь феноменальный успех науки в последние 4 столетия приводит к тому, что ориентация социума в промышленно развитых странах меняет направление: вера в науку становится повсеместной, а вера в магию отвергается как суеверие.

Парадоксально, но на мысль о реальности бога нас наводит сама наука. Следуя за Платоном, Эммануил Кант показал, что наука оперирует так называемыми «предельными понятиями», такими как бесконечность, идеальный газ, идеальный двигатель и т.п. Но ведь эти идеальные объекты должны где-то существовать. Невозможно вообразить бесконечность, и тем более увидеть ее. Но она есть. Приходится признать, что бесконечность существует в некотором невидимом и невообразимо мощном сознании, то есть в «сознании бога». Занимаясь наукой и основанной на науке инженерной деятельностью, человеку удается «подсмотреть» некоторые отблески идеальных понятий и конструкций и создать их приближенные реальные копии (реальная паровая машина). Тот факт, что эти приближенные реальные копии (мосты, автомобили, ракеты, компьютеры) работают и служат человеку и является доказательством того, что их идеальные прототипы и их «держатель» - бог - реально существуют. Конечно, такой бог не похож на древних богов, и даже богов современных официальных религий, но некоторое сходство с ними у него есть. Он обладает знанием и могуществом несопоставимо более мощным, чем наше человеческое. Правда, многие современные исследователи приходят к выводу, что разгадать сознание бога нам никогда не удастся ^[10], но для того, чтобы верить в его существование, такая разгадка и не нужна.

Наконец, еще одним доказательством существования божественного разума являются магические явления, не разгаданные наукой. Большой взрыв, образовавший нашу вселенную, развитие вселенной от простых ко все более сложным структурам, возникновение жизни из неживой материи, возникновение сознания, темная материя, темная энергия – эти и многие другие феномены не подвластны научному объяснению. Конечно, наука будет стараться приблизиться к их пониманию, но между научным объяснением и полным пониманием этих явлений всегда будет оставаться «полоса неведомого». А это значит, что во вселенной существует и работает какое-то творческое начало, которое в неисчислимое количество раз превосходит возможности человеческого рационального понимания.

Но вернемся к моменту возникновения веры в сверхъестественное, когда науки еще не было. Человек открывает факт своей смертности. Это открытие активирует уже имеющиеся в «арсенале способностей» когнитивные механизмы, например, механизм интуитивного приписывания активного начала окружающим случайным событиям и неодушевленным предметам. Активация этих механизмов «расширяет» невидимый мир духов предков, включая в него духов животных, растений и других объектов окружающего мира. В результате весь мир начинает восприниматься как живой и одухотворенный. Возникает вопрос: почему вера в мир сверхъестественного не угасла в ходе истории, как угасали многие возникшие веры, например, вера древних в существование людей «с песьими головами» или вера в мифических титанов?

Разумно предположить, что устойчивость веры в богов и духов основана на ее нужности и полезности человеку. В частности, возможность общаться с духами и воздействовать на них при помощи молитв и ритуалов помогает человеку справиться со страхом страдания и смерти, повышая шансы на выживание^[11]. В психологии эта “психотерапевтическая” функция молитвы и ритуала называется «иллюзией контроля».

Психологические эксперименты показывают, что люди чувствуют себя увереннее и действуют эффективнее, если им кажется, что они контролируют ситуацию, чем если они считают ситуацию полностью не зависимой от их действий. Например, в одном из экспериментов группе участников предлагали самим выбрать себе лотерейные билеты, а другой группе давали билеты, выбранные за них экспериментатором. Хотя в обеих случаях шансы на выигрыш были одинаковы, участники первой группы считали свои билеты более перспективными и были менее склонны поменять их на другие, чем участники второй группы ^[12]. В другом эксперименте участникам предлагали наблюдать за игроками в баскетбол, совершающими свободные броски мяча в корзину. Те их участников, которые пытались живо вообразить позитивный результат броска, относили успехи бросавших частично за свой счет, хотя отлично знали, что воображение не влияет на результат бросков ^[13]. Можно предположить, что молитва или ритуальное обращение к богам и духам играет такую же роль: оно создает у человека психологическую иллюзию контроля за ситуацией, которая в действительности его контролю не подвластна.

Действительно, почему люди так стремятся заглянуть в будущее, обращаясь к оракулам, пифиям и другим предсказателям судьбы? Казалось бы, должно быть понятно, что если что «на судьбе написано», то от этого не уйдешь, гадай не гадай. Но люди все же пытаются узнать судьбу, не иначе как в тайной надежде повлиять на нее, взять судьбу под контроль. В Древнем Риме не предпринимали никаких серьезных мероприятий, предварительно не погадав на внутренностях животных или не сверившись с приметами и предсказаниями жрецов. Даже решение принять христианство в качестве официальной религии было принято императором Константином на основе почудившегося ему знамения. В наш научный век такой зависимости от предсказаний вроде бы не наблюдается. Тем не менее в предсказателях недостатка нет. Разного рода гадатели и гадалки предсказывают личные драмы и катастрофы, террористические акты, извержения вулканов, наводнения, землетрясения и цунами. Популярные писатели с суеверным ужасом рассказывают, как предсказанные ими в их романах несчастья осуществились с прототипами их героев «вплоть до мелочей». Наконец, подключились владельцы интернетных блогов, и тоже предсказывают, и в основном плохое. Читаешь и думаешь: а вдруг это про меня? Соотношение позитивных и негативных предсказаний примерно одно к ста. Что может с этой манией предсказаний поделать наука? Это не ее область. Да и официальная религия предпочитает в эту область не вторгаться, отговорившись тем, что «на все воля Божия». Так что ниша Нострадамуса открыта для всех желающих и предприимчивых, а в «клиентах» как в древности, так и сейчас недостатка не было и нет.

Феномен «иллюзии контроля» подсказывает ответ. Люди хотят знать свою судьбу для того, чтобы повлиять на нее, хотя и понимают, что повлиять нельзя. Они понимают, что их попытки влияния на судьбу бессмысленны, иллюзорны, и все же эта иллюзия греет и успокаивает. И в этом -- ее полезная, благотворная роль. Вспомним Пушкинскую «Песнь о вещем Олеге». Князь Олег спрашивает предсказателя о том, как он умрет, и получает ответ, что от своего коня. Олег отправляет любимого коня «в отставку» и берет себе другого. Проходит много лет, и Олег, посетив могилу умершего к тому времени коня, гибнет от укуса змеи, свившей гнездо в его черепе. Пророчество сбылось, попытка Олега изменить судьбу, поменяв коня, не привела к успеху, и все же эта попытка была не напрасна. Представим себе, что Олег не стал менять коня. В каждой битве он опасался бы, что конь подведет, сбросит или понесет, и эта мысль отвлекала бы от ратных дел, снижала уровень «психологической готовности» к бою. Дав отставку коню, Олег воевал спокойно. И не важно, что в конечном итоге пророчество сбылось. Важно, что иллюзия управления судьбой дала князю вполне реальные преимущества: спокойствие и уверенность в себе. Такие же функции «иллюзии контроля» выполняют и суеверия. Постучав по дереву или перекрестившись при мысли о чем то очень тревожном, мы как бы успокаиваем себя, воздействуем на магические или высшие силы с целью заручиться помощью добрых духов или ангелов. И пусть мы знаем, что это – суеверие, и никаких «духов» или ангелов нет, все таки магические действия помогают и успокаивают. Не случайно особенно суеверны люди опасных профессий и занятий, связанных с риском (летчики, врачи, строители, спортсмены) ^[14]. Там, где результат не предсказуем, а ставки велики, наука и техника не могут помочь, а повлиять на результат все же хочется. Остается рассчитывать на помощь сверхъестественных сил, даже если человек в них и не верит. Тем более - если верит.

Но какое отношение это имеет к религии? – спросит читатель.

Как я уже отмечал, первоначально магия и религия были одним и тем же. Люди верили в души предков, и это были их боги. Лишь постепенно боги приобретали более обобщенную форму, как в Древнем Египте, Древней Греции или Древнем Риме. Но параллельно с основными богами существовало множество второстепенных богов и божков, общение с которыми осуществлялось посредством магических обрядов. С возникновением монотеизма начинается борьба религии с магией за души людей.

Так, Библия враждебна магии. «Не оставляй ворожея и ворожею в живых» говорит библейская заповедь. И тем не менее и Ветхий, и Новый Заветы полны чудес. Перечислю некоторые из них. Начнем с создания Богом мира и человека в 6 дней (Бытие, 1-2). Всемирный потоп (Бытие, 7-8). Смешение языков у Вавилонской башни (Бытие, 11:1-9). Уничтожение городов Содома и Гоморры (Бытие, 19:24). Превращение жены Лота в соляной столб (Бытие, 19:26). Посох Аарона превращается в змея (Исход, 7:8-12). Превращение воды в кровь (Генезис, 9:4). Образование прохода в водах Красного моря, дающего возможность евреям уйти от погони египтян (Исход, 14: 21-31). Сын вдовы воскресает их мертвых (Цари, 17: 17-24). Осел говорит с Валаамом человеческим голосом (Числа, 22:21). И еще около сотни других. Далее, в Новом Завете, Иисус изгоняет демонов из одержимого, ходит по воде, способен накормить 5000 человек двумя хлебами и двумя рыбами (Матфей, 14: 13-21), возвращает к жизни мертвого Лазаря и воскресает из мертвых сам.

Итак, магия в Библии осуждается, и «Да здравствует магия», почему так? Все дело в том, кто этой магией занимается. Если Бог или человек с помощью Бога – то да, а если человек (ворожей или ворожея) по собственной воле - то нет. Без магических событий религия не отличалась бы от обычного описания исторических событий или исторических анекдотов, а Бог и его помощники на Земле - жрецы и священники - не были бы способны внушать страх и пользоваться безусловным доверием населения. Поэтому опасно и неприемлемо для жрецов делиться магической властью с обыкновенными смертными: это приводит к размыванию и ослаблению магической власти над популяцией.

В результате магия разделилась на две категории – высокую и низкую. Первоначально вера в магическую реальность была для индивида способом преодолеть страх смерти и «заякорить» свое случайное, полное невзгод и опасностей существование в невидимом мире духов. Одновременно магическое общение с богами выполняло практические функции: люди просили богов об удаче в охоте или хорошем урожае, или спрашивали о будущем важных начинаний. Со временем в странах иудаизма, христианства и ислама эта роль отошла к официальной религии, а так называемая практическая магия выродилась в «попрошайничество» у духов или торговую сделку с ними. Многие из тех, кто обращаются к практическим магам, верят в бога, но видят в нем прежде всего всемогущего волшебника, у которого можно что-то попросить. Однако "малые духи" ближе к человеку, чем бог, они менее щепетильны в моральном смысле, принимают подарки и поэтому представляются более надежными деловыми партнерами. При этом в обыденной жизни высокая и низкая типы магии причудливо переплетаются. Официальные молебны и службы в честь религиозных праздников – одно, а в обычной жизни верующие ставят свечи и просят у бога о простых, обыденных вещах.

Недавно был на экскурсии в монастыре под Москвой. Это большой туристический бизнес, с продажей сбитня, пирогов, календарей, икон и других товаров. В церкви люди привычно крестятся на иконы и ставят свечи, в купели омываются и стоят в очередь за святой водой, а руки и ноги статуи похороненного в монастыре православного святого отполированы до блеска прикосновениями тысяч рук приехавших, ищущих покровительства сверхъестественных сил. Магические ритуалы здесь так же обыденны и привычны, как и поедание вкусных пирожков с капустой. В монотеистических религиях некоторые предметы (мощи святых, реликвии, иконы ) обладают магической сопричастностью с богом, подчиняясь магическому закону партиципации. Так, люди готовы преодолеть большие расстояния и физические лишения, чтобы помолиться в присутствии священного объекта (святой иконы в христианстве или Черного камня Каабы в исламе), или прикоснуться к нему, однако не станут этого делать в присутствии фотографической копии указанных объектов.

И все же в промышленно развитых странах растет количество людей, не принадлежащих к конфессиональным религиям. Значит ли это, что все эти люди – атеисты? Я так не думаю. Дело в том, что энергия веры в бога, если у нее отнимают объект, обращается в веру во что то другое, например, в то, что бога нет. Воинствующие атеисты (например, британский биолог и автор популярных книг о науке Ричард Докинз) верят в не существование бога с такой силой убежденности, как если бы эту убежденность подтвердил им сам бог. Любые истины, кроме подтвержденных свыше, по крайней мере оставляют какую-то возможность в них сомневаться. Разочарование в официальной религии приводит не к отсутствию религии, а ее превращению в другие формы. Одной из таких форм является рациональная мистика.

Известный американский психолог XIX- начала XX века Уильям Джеймс, автор классического учебника по психологии, написал еще одну, гораздо менее известную книгу «Разнообразие религиозного опыта». В этой книге Джеймс, среди прочего, изложил необычные ощущения, которые он испытал после приема наркотического вещества этил-хлорида, вызывающего галлюцинации. Будучи убежденным сторонником научного подхода в психологии, Джеймс тем не менее допускал существование так называемого «мистического опыта» - способности человека в определенные моменты жизни или при определенных состояниях сознания «подключаться» к высшей реальности – к «сознанию бога». Многие современные исследователи, как и Джеймс, полагают, что одной из форм, позволяющих достичь такого особого состояния сознания, является прием наркотических веществ.

В 1954 году американский писатель Элдус Хаксли (автор популярной книги «Храбрый новый мир») опубликовал книгу под названием «Двери восприятия», в которой изложил свои ощущения после приема мескалина – наркотического вещества, получаемого из гриба «пейотль». Согласно Хаксли, он пережил ощущение слияния с высшей реальностью, которое позитивно на него повлияло, расширив его сознание и повысив интерес к жизни. С целью проверить гипотезу Хаксли, в 1962 году психиатр и теолог Уолтер Панке провел в Гарвардском университете эксперимент, получивший известность как «эксперимент Доброй Пятницы» ^[15]. Студенты добровольцы были разделены на две группы. Участники одной группы приняли капсулу псилосибина – вещества, получаемого из одноимённой группы грибов и вызывающего изменения в сознании. Участникам другой группы давали капсулу с никотиновой кислотой – так называемое «активное плацебо», которое вызывает небольшие физиологические эффекты но не влияет на состояние сознания. После окончания сессии, длившейся несколько часов, участники заполняли опросники, предлагавшие описать их ощущения, а также оценить эти ощущения, в том числе и мистические, по силе. Такие же опросники они заполняли и спустя 6 месяцев после эксперимента. Оказалось, что участники, принимавшие псилосибин, оценили свои мистические ощущения как гораздо более сильные, чем участники, принимавшие плацебо. Среди этих ощущений были такие, как чувство единства с окружающими предметами, святости и неповторимости каждого объекта, невыразимости переживаемого опыта словами, и потери ощущения времени и пространства. По прошествии шести месяцев участники, принявшие псилосибин, утверждали, что пережитый ими мистический опыт продолжает оказывать благотворное влияние на их жизнь: этот опыт углубил их религиозную веру, сделал их более любящими и сопереживающими болям других, и обострил в них чувство красоты жизни. Эксперимент Панке многими был воспринят как доказательство того, что искусственное воздействие на химию мозга может вызывать такие же ощущения «мистического опыта», какие достигаются в результате традиционных религиозных практик, таких как молитва, созерцание или длительное соблюдение поста. Однако так думали не все.

Выпускник Гарварда Рик Доблин проинтервьюировал участников эксперимента «Доброй пятницы» спустя 25 лет и обнаружил, что наряду с позитивными ощущениями у них были и негативные: чувства страха, тревоги и боязни умственного помешательства. Один и принявших псилосибин участников впал в параноидное состояние и, выбежав на улицу, начал проповедовать «наступление века всеобщего мира». Этот участник, даже по прошествии 25 лет, продолжал время от времени испытывать приступы необъяснимой тревоги. Иными словами, наркотически индуцированный мистический опыт может быть позитивным, но может приводить и к негативным последствиям: приступам страха и параноидальным состояниям. Философ религии Стивен Катц считает мистический опыт, полученный под влиянием наркотиков, фальшивым. С его точки зрения, это не мистический а «наркотический» опыт. Все, что испытывает человек, принявший наркотическое вещество – это процессы, происходящие в его собственном сознании – полагает Катц. В то время как медитация, йога, молитва действительно могут привести к соприкосновению с высшей реальностью, человек, принявший наркотик, всего лишь вслушивается в шумы своего мозга ^[16].

С целью глубже исследовать этот вопрос, американский радиолог Ньюберг и психиатр Д’Аквили, используя метод фотонной эмиссионной томографии, исследовали мозговую активность буддистов в состоянии активной медитации и францисканских монахинь, погруженных в молитву. Они обнаружили, что в состоянии, в котором у молящихся и медитирующих людей возникает ощущение мистического состояния полного единства со вселенной, у них усиливается мозговая активность в лобных долях и подавляется активность в теменной зоне коры. Ньюберг и Д’Аквили предположили, что именно в этих областях мозга «локализован» подлинный мистический опыт. Они утверждают, что с развитием новых технологий регистрации мозговой активности, можно будет экспериментально определять, является ли мистический опыт подлинным или результатом патологических процессов, например, галлюцинацией шизофреника ^[17]. В другой книге эти авторы цитируют исследования, показывающие, что наличие подлинного мистического опыта приносит пользу, повышая самооценку, улучшая межличностные отношения человека с другими, снижая уровень тревожности и увеличивая способность проявлять сочувствие и сопереживание болям других людей ^[18]. Однако дальнейшие исследования показали, что мистический опыт далеко не всегда окрашен положительными переживаниями. Напротив, он может сопровождаться ростом нарциссизма, фанатизма и ненависти. Воспроизведение опытов другими исследователями не подтвердили выводы Ньюберга и Д’Аквили о мозговой локализации мистического опыта. Наконец, так называемый "неподлинный" мистический опыт, к которому принадлежат галлюцинации и сновидения, тоже может содержать полезную информацию и приводить к положительным результатам. Примером можно считать сон немецкого химика Кеккуле, который помог ему открыть структуру молекулы бензола.

Если Ньюберг и Д’Аквили полагали, что они нашли мозговую локализацию лишь одного частного вида мистического опыта – чувства слияния человека со вселенной – то канадский психолог Майкл Персингер пошел намного дальше: он полагает, что им найдена локализация всех типов мистического опыта, включая опыт веры в бога. Идея о наличии такого участка мозга возникла у Персингера в процессе его клинической практики лечения людей с мозговыми травмами. Он обнаружил, что многие из пострадавших испытывают чувство «внешнего присутствия» - ощущение, будто рядом с ними находится некто невидимый. Если повреждено левое полушарие мозга, это ощущение часто принимает форму «голосов». Если же повреждено правое полушарие – человеку часто кажется, что его преследует злой призрак или демон. Особенно склонны к такого рода переживаниям люди с повреждениями левой височной доли мозговой коры.

Нельзя сказать, что идея Персигера совсем оригинальна. Еще древние греки называли эпилепсию «священной болезнью». Установлено, что эпилептические припадки связаны с нарушениями активности левой височной доли, в которой локализованы функции речи и «чувства идентичности». Во время эпилептических припадков у больных могут возникать ощущения «присутствия бога». Полагают, что такими припадками страдали некоторые религиозные деятели – такие как пророк Езекиель, апостол Павел, пророк Мухаммед, французская дева-воительница Жанна Д’Арк и другие. Основываясь на этих и других данных, Персингер предположил, что левая височная доля, дающая нам «ощущение собственного Я» - при нарушении ее нормального функционирования начинает «интерпретировать» сигналы, поступающие от правого полушария как присутствие некоего «другого Я». В зависимости от личности и опыта человека, он может воспринимать это другое Я как присутствие инопланетянина, призрака, ангела, дьявола или бога ^[19].

С целью проверить эту гипотезу, Персингер создал специальный прибор, который он назвал «Осьминогом», но который получил в популярной литературе имя «машина бога» или «божий шлем». Осьминог – это «шлем» из восьми электромагнитов, надевающийся на голову и способный под контролем компьютера стимулировать магнитными импульсами определенные участки мозга ^[20]. Персингер сообщает, что если использовать определенный временно-пространственный паттерн стимуляции височных долей магнитным полем, то до 80% участников испытывают ощущение «внешнего присутствия».

Персингер не считает, что его исследования доказывают, что вера в бога (в расширенной интерпретации – всякий магический опыт) – лишь иллюзия, порожденная мозгом ^[21]. Однако несомненно, что эти исследования делают такую гипотезу возможной. Правда, при этом необъясненным фактом остается то, с какой «целью» эволюция привела мозг к такой структуре, которая делает возможной подобные «религиозно-магические» галлюцинации. Вторым спорным пунктом в данной серии исследований является интерпретация ощущения «присутствия другого» как присутствия бога. Вполне возможно, что «другой» в данном случае является «вторым Я» самого испытуемого и не обладает сверхъестественными свойствами. Наконец, данные о мозговой локализации «мистического опыта» не доказывают, что такой опыт необходимо является искусственным порождением возбуждения определенных участков мозга и не может возникать как восприятие воздействия некоторых сверхъестественных сущностей. Еще эксперименты Пенфилда показали, что электростимуляция коры мозга может приводить к возникновению «искусственно индуцированного» субъективного опыта, мало отличного от реальности ^[22]. Но очевидно, что возможность искусственно вызывать иллюзорные ощущения и восприятия реальности не означает, что те ощущения и восприятия, которые мы ежедневно имеем в нормальных условиях, иллюзорны, а не вызваны воздействием предметов реального мира.

Персингер полагает, что наряду с эффектом «присутствия другого», стимуляция мозга магнитным полем усиливает способность человека к «экстрасенсорному восприятию» - способности «видеть мысли других». Так, популяризатор науки Джон Хорган, подвергнувшись эксперименту в «Осьминоге», не испытал ощущения «присутствия другого». Однако когда ассистент экспериментатора показал ему пять изображений и попросил проранжировать их по близости к тем образам, которые Хорган видел, когда он находился под магнитной стимуляцией, он поставил на первое место картинку, которую, неведомо для него, ассистент пытался телепатически «передать» ему во время опыта. Согласно Хоргану, Персингер утверждает, что такие совпадения случаются с 75% участников, в то время как вероятность случайного угадывания лишь 20% ^[16].

Предположение Персингера о том, что за “веру в бога” и сверхъестественные способности типа телепатии (чтение мыслей на расстоянии) могут отвечать одни и те же зоны мозга, не случайно. Ведь сверхъестественные способности – это магические явления, а религия произошла из магии. Не только боги языческих религий, но и боги современных мировых религий способны творить чудеса, например, читать мысли людей и воздействовать на предметы на расстоянии. Если бы удалось с помощью систематических исследований показать, что некоторые обычные люди обладают подобными же способностями, разве бы это не было доказательством существования сверхъестественной реальности?

Зачем фокусники показывают фокусы? Почему нам интересно смотреть на «невозможные» явления, если мы знаем, что на самом деле это всего лишь обман восприятия? Не потому ли, что где то там, на «дне сознания», таиться вера в то, что невозможное все же возможно? Как бы ни был человек убежден, что левитировать в воздухе или ходить по воде невозможно, саму мысль об этих сверхъестественных способностях уничтожить нельзя, иначе не будет и самих «невозможностей» как объектов отрицания, сомнения. Но раз существует мысль о сверхъестественных, волшебных событиях и способностях, значит, существуют и сами эти события и способности, хотя бы в качестве мысли о них. Теперь предположим, что мы видим нечто в природе, совпадающее с мыслью о невозможности – скажем, человека, идущего по воде. Немедленно наша «невозможность» повышается в «ранге существования». Хотя бы на некоторое время, пусть и на несколько секунд, в нашей картине мира образуется «экзистенциальная дыра» -- видимый нами феномен чуда. Ощущение этой «дыры», то есть реальности чуда, наполняет нас удивлением и, как ни странно, радостью. Эмоцию удивления объяснить просто, но почему радость? Может быть, потому, что данное зрелище невидимой нитью прикасается к глубокой тайне нашей души – надежде на чудо, на то, что мир сверхъестественного существует реально и мы имеем к этому миру личное отношение? Если в мире есть чудо, значит, оно может случиться и с тобой, и ты из малого земного существа, с трудом пробивающегося через толщу проблем и непонятностей жизни, имеешь шанс попасть в поток смысла и света высшего, божественного, бытия? По сути дела, фокусничество – это имитация сверхъестественного, исследование возможности чуда с помощью игры. Но ведь такое исследование возможно и средствами науки. Правда, наука отрицает магию и с порога отвергает возможность того, что применение научного метода может доказать существование сверхъестественного. Но нашлись люди, поставившие это предубеждение под сомнение. Так возникло особое направление исследований сверхъестественных явлений научными методами – парапсихология.

Уже около ста лет в парапсихологии исследуются явления, которые перекидывают мостик между магией и наукой. Существует множество данных, которые показывают реальность такого явления, как телепатия: способность человека читать мысли других людей на расстоянии. В типичном опыте используются так называемые карты Зенера – пять карт с нарисованными на ними фигурами (крест, круг и другие), каждая в пяти экземплярах. Передающий информацию человек смотрит на карты и пытается умственно представить данную фигуру, а другой, находящийся в другой комнате или в другом доме – пытается принять информацию и нарисовать фигуру. Сеансы передачи и приема синхронизированы по времени. Если количество правильно воспроизведенных фигур превышает вероятность случайного совпадения, то считается, что имеет место передача образа на расстоянии. Существуют многочисленные варианты этого метода. Данные многих лет исследований показывают, что эффект передачи мысли невелик, но статистически значим ^[23]. Некоторые психологи видят связь между такой способностью человека и определенными явлениями в физике элементарных частиц, в частности, в феномене «запутанности». Согласно этому феномену, если одна частица, скажем электрон, связана (спутана) с другой такой же частицей, то изменения, происходящие с первой частицей мгновенно отображаются в изменениях другой частицы, даже если вторая частица находится на другом краю Вселенной. Другой эффект, исследуемый парапсихологами – телекинез (способность воздействовать на материальные предметы усилием воли, не прикасаясь к ним физически) тоже находит подтверждение в исследованиях ^[24][25].

Как представитель традиционного направления в психологии, я сомневался в существовании таких эффектов, и поэтому решил провести несколько подобных экспериментов сам. Поскольку подобные опыты весьма трудоемки и долговременны, а надежды на их публикацию в общедоступных респектабельных научных журналах нет практически никакой, проведение этих опытов было вызвано исключительно моим любопытством и осуществлено в свободное от работы время. Посвятив 40 лет экспериментальным исследованиям в психологии, я не ожидал от моих попыток «контакта со сверхъестественным» никакого успеха. Однако результаты оказались для меня несколько неожиданными.

В первой попытке, предпринятой совместно с Лондонским исследователем аномальных психических явлений Адрианом Райаном, была задействована методика по изучению так называемого «отдаленного видения», а проще – способности предвидеть будущее, разработанная американским физиком и парапсихологом Эдвином Мэем. Участнику эксперимента говорят, что примерно через 15 минут ему будет показана фотография какого-то пейзажа или города. Что это за фотография, не знает никто: ни экспериментатор, ни даже компьютер, в который данная фотография заложена, среди 300 других фотографий. Цель участника – нарисовать этот пейзаж до того, как этот пейзаж будет выбран компьютером на основе генератора случайных чисел. Понятно, что в данном эксперименте речь идет не об обычном предвидении будущего, которое мы осуществляем ежедневно на основе предшествующего опыта. Например, идя в кинотеатр на новый фильм, мы, по опыту просмотра многих фильмов в прошлом, примерно знаем, о чем будет фильм и как будут развиваться события. В данном эксперименте речь идет о другом – о способности человека буквально увидеть будущее. Ведь никакой предшествующий опыт не может сказать участнику, какой именно из миллионов возможных пейзажей будет ему показан.

Итак, участника просят, после того, как экспериментатор скажет слово «Цель», набросать карандашом на бумаге любой первый пришедший ему в голову образ или пейзаж. После того, как участник сделает это, экспериментатор включает компьютер, который, по программе случайных чисел, выбирает из имеющегося в нем набора из 300 фотографий пять фотографий. Экспериментатор, глядя на рисунок участника, ранжирует фотографии по сходству с рисунком участника – от самой похожей до самой не похожей. Наконец, компьютер опять включает программу случайных чисел и выбирает из данных пяти фотографий одну, которая и считается той самой «целью» - фотографией из будущего, которая должна была быть предъявлена участнику. Экспериментатор завершает опыт, предъявляя фотографию участнику.

Смысл этого опыта в следующем: если последняя фотография, которую в случайном порядке выбрал компьютер, совпадает с той, которую экспериментатор поставил первой по схожести с рисунком участника, то считается, что опыт завершился «попаданием» - то есть участник верно увидел «фотографию из будущего». Если же выбранная компьютером фотография не совпадает с той, которую экспериментатор поставил первой по схожести – то это «промах». Если бы участники не были способны «видеть будущее», то экспериментатор выбирал бы одну из пяти фотографий простым угадыванием, и вероятность попаданий была бы «сто деленное на пять», то есть 20%. Если же участники действительно могли видеть фото из будущего, то вероятность попаданий должна превышать 20% на статистически значимую величину.

Все участники опыта были разделены на две группы. Участников одной группы награждали за участие небольшой денежной суммой, не зависимо от успешности угадывания. Участникам другой группы, помимо этой денежной суммы, обещали денежную награду, в 20 раз превышающую награду за участие, если их рисунок окажется “попаданием”. Идея этого разделения на группы состояла в том, чтобы проверить, может ли усиление мотивации при помощи назначения награды за успех привести к мобилизации способности к “отдаленному видению” и тем самым к увеличению числа попаданий. Результаты эксперимента оказались неожиданными. В той группе, в которой не была обещана награда за успех, число попаданий значительно превысило процент случайного угадывания. В той же группе, в которой “мотивация успеха” была повышена обещанием большой награды, процент числа попаданий не превышал процент случайного угадывания.

Итак, приходится признать, что в первой группе участники действительно оказались способны “видеть будущее”. При этом такое видение вовсе не всегда было зеркальным отражением, а иногда осуществлялось скорее по принципу “смысла”, чем по принципу “зеркала”. Например, один из участников рисует дорогу, мельницу на холме и горы в отдалении. Именно такой и была одна из выбранных компьютером пяти фотографий, которая и оказалась “целью”. Другой участник рисует фигуру странного человека в шлеме, и говорит, что это инопланетянин. Ни одна из пяти фотографий, выбранных компьютером, даже отдаленно не имела ничего общего с рисунком участника. Однако я заметил, что на одной из фотографий на пшеничном поле были странные концентрические круги и эллипсы, как бы выдавленные огромным прессом. Вспомнив, что геометрические круги на полях считаются следами, оставленным кораблями инопланетян, я поставил эту фотографию первой по схожести с рисунком участника. Ее компьютер и выбрал в качестве “цели”.

Почему же в той группе, в которой была обещана огромная награда за успех, участники не смогли проявить способности отдаленного видения? Возможное объяснение находится, если учесть известный в психологии эффект “оптимума мотивации”. Согласно этому эффекту, если мотивация деятельности является слишком сильной, животное или человек начинает волноваться, и успешность его действий снижается ^[26]. В повторном эксперименте использовалась та же методика, однако награда за успех была гораздо более скромной и лишь в два раза превышала награду за участие. Мы ожидали, что при снижении мотивации награды за успех, в обоих группах проявится способность к отдаленному видению. К нашему разочарованию, на этот раз сверхъестественной способности увидеть фотографию из будущего не проявилось ни в одной из групп ^[27].

Второе исследование было основано на методе, разработанном американским социальным психологом и парапсихологом Дарилом Бемом. Бем утверждает, что он обнаружил так называемый эффект “ретроактивного усиления запоминания”. Суть метода в следующем. Участнику опыта на компьютере предъявляется 48 слов, обозначающих предметы еды, одежды, профессии и животных. При виде каждого слова, участнику предлагают зрительно представить объект, который обозначает данное слово. После того, как все слова были предъявлены, участнику, неожиданно для него, предлагается тест на память – вспомнить как можно больше слов, которые только что были предъявлены. До сих пор -- методика самая обычная, применяемая в большинстве исследований памяти. Но тут начинается самое интересное. Участникам предлагают еще раз просмотреть 24 слова, случайно выбранных компьютером из ранее виденных 48 слов, и расклассифицировать их по категориям еды, одежды, профессий и животных. Иными словами, дается возможность немножко попрактиковаться с этой группой слов и тем самым лучше их запомнить. Если бы такая возможность практики была дана до того, как дается тест на припоминание, мы бы не удивились, что участники запомнили больше слов из подгруппы, которую они видели 2 раза (назовем ее “подгруппа с практикой”), чем из той, которую они видели только 1 раз (подгруппа “без практики”). Как говорится, “повторение – мать учения”. Но в том то и состоит необычный результат Бема, что при подсчете правильно воспроизведенных слов из 48 виденных, значительно чаще вспоминаются слова из подгруппы, которую участники, уже после теста на воспроизведение, видели во второй раз. Получается, что эффект “повторение – мать учения” работает “из будущего в прошлое”: даже если слова повторяются после того, как они уже были воспроизведены и зафиксированы в компьютере, все равно лучше всего запоминаются те, которые участники видели 2 раза, чем те, которые они видели 1 раз.

Интересно, что в контрольной серии этого эксперимента, в которой участникам не предлагали возможности увидеть вторую группу слов, которую компьютер выбирал из исходной группы 48 слов, различия в запоминании между двумя подгруппами слов не было. Логически это понятно: нет практики, нет и улучшения запоминания. Опубликовав свое исследование в авторитетном журнале, Бем также опубликовал детали своей методики в интернете и предложил исследователям повторить его опыт. Я был одним из примерно 10 исследователей, попытавшихся повторить опыт Бема. Большинство попыток воспроизведения опыта Бема не подтвердили его результаты. Но были и успешные попытки. В частности, в моем исследовании в 3 из 6 групп участники показали значимые различия в воспроизведении между подгруппами слов с практикой и без практики. Это говорит о том, что подгруппы слов “с практикой” и “без практики” действительно припоминались с разной эффективностью, хотя разделение исходных 48 слов на подгруппы не должно было причинным образом влиять на их припоминание. Почему? Потому, что припоминание осуществлялось до того, как происходило разделение. По статистике, вероятность того, что мои результаты были получены случайным совпадением, составляет всего две тысячных процента. Приходится признать, что они не случайны.

Существенным отличием моих результатов от результатов Бема было то, что в двух из трех “удачных” попыток лучше воспроизводились слова “без практики”, чем слова “с практикой”. Это не укладывается в теорию Бема, согласно которой эффект практики работает “из прошлого в будущее”. Скорее, похоже, что экспериментатор своим сознанием как-то воздействовал на результаты. Классический “эффект экспериментатора” давно известен в психологии. Он состоит в том, что иногда экспериментатор неосознанно влияет на результат эксперимента, подавая участнику сигналы через интонации голоса или мимику, или ненамеренно слегка подтасовывая результаты эксперимента. Методика Бема исключала эту возможность. Во время опыта, участник не видел и не слышал экспериментатора, получая все инструкции непосредственно от компьютера. Результаты тоже обрабатывались компьютером автоматически, гарантируя полную объективность. И все же экспериментатор мог повлиять на результаты, если предположить, что ожидания экспериментатора каким-то образом влияли на момент включения программы случайных чисел, заложенной в компьютере. Ожидая, что слова “с практикой” и “без практики” должны воспроизводиться по разному, мое сознание могло “включать” программу случайных чисел в компьютере с таким “расчетом”, что компьютер чаще выбирал воспроизведенные участником слова из исходной выборки слов для подгруппы “с практикой”, чем для подгруппы “без практики”, или наоборот ^[28].

Мои результаты лишь подтвердили споры, идущие вокруг эффектов, изучаемых парапсихологией. Они показали, что эти эффекты можно воспроизвести в независимом исследовании, но такое воспроизведение происходит не всегда, даже если методику точно соблюдать. Это отличает парапсихологические эффекты от научных, где воспроизведение должно быть гарантировано. Но ведь, строго говоря, парапсихологические эффекты не являются эффектами в физике – это эффекты, в которых участвует сознание человека, а такие эффекты всегда уникальны и не воспроизводятся с механической регулярностью. Даже в стандартных научных исследованиях, в которых измеряемые эффекты включают сложные организмы – в биологии, фармакологии и психологии – воспроизводимость результатов гарантирована не всегда, и снижается со временем ^[29].

Итак, наличие парапсихологических эффектов показывает, что сверхъестественные события реальны, но ими нельзя управлять так, как мы управляем физическими эффектами. Например, железный шарик, брошенный в воду, будет тонуть всегда. Способность же видеть мысли других людей (телепатия) то появляется, то исчезает от эксперимента к эксперименту, даже если методика эксперимента не меняется. Существует лишь вероятность того, что данный эксперимент окажется успешным. Но для нашей цели – проверить на основе объективного наблюдения возможность сверхъестественного – этих эффектов достаточно. Уникальность и невоспроизводимоcть вообще отличает явления сознания от физических явлений. Мы не сомневаемся, что такие явления, как вера, надежда, любовь – существуют. Но ведь эти явления уникальны. Нельзя любить человека «дважды одинаково», тем более любить одинаково по заказу. А искусство? Работы Пикассо, Рембрандта, Модильяни уникальны и невоспроизводимы, но ведь они существуют. Сюда же можно причислить сновидения. Ни один сон не повторяется дважды с точностью, с которой должны воспроизводиться феномены науки—и тем не менее мы видим сны. Магические эффекты сознания -- это именно эффекты сознания, а не науки. Они не воспроизводимы с гарантией, но они существуют.

Возможно, что роль магических эффектов сознания в будущей жизни людей будет возрастать. Иными словами, будет найдена способность увеличить вероятность повторяемости этих эффектов и использовать их на практике (например, для передачи информации или управления приборами без физического посредника). Возможно и то, что постепенно будет изменяться и сама картина мира и человека. Так называемый «антропный принцип», приобретающий все больше сторонников среди ученых, утверждает, что вселенная какой мы ее видим немыслима без человека, без наблюдателя ^[30][31]. А это означает, что принцип «всеобщей симпатии» (то есть глубинной связи человека как личности с космосом), существующий в магии, астрологии и религии, и замененный в современной научной картине мира принципом «всеобщего тяготения», будет постепенно отвоевывать свои позиции. В результате человечество престанет чувствовать себя заброшенным во вселенной, а страх неизбежного (и, возможно, скорого) исчезновения сменится на более оптимистичную установку, в которой достижения науки будут не противопоставлены магии и религии, а интегрированы с интуитивно-магическими формами осмысления мира и человека.

Когда Наполеон заметил французскому математику Пьеру Симону Лапласу (1749 – 1827), что в его книге нет упоминания о боге, Лаплас ответил, что в этой гипотезе он не нуждался. Напрoтив, французский философ и просветитель Вольтер (1694 -1778), критически относящийся к официальной церкви, тем не менее считал, что «если бы бога не было, его следовало бы выдумать».

Я начал эту главу с вопросов: Почему люди верят в бога, если нет доказательств? Можно ли жить вообще без веры? Как соединяются традиционная вера, вера в науку и вера в магию в сознании современных людей? Дальнейшее обсуждение показало, что вера в бога произрастает из веры первобытного человека в магическую реальность, в которую человек уходит после смерти. Духи умерших предков, с которыми можно общаться при помощи магических ритуалов, и были первыми богами. Постепенно вера в духов перерастала в религию в ее современном понимании, которая стала враждебна магии. Но, как родимое пятно на нашем теле, магия сопутствует любой религии.

Наука, как метеор, ворвалась в сознание людей, потеснив магию и религию, но не смогла их полностью уничтожить. Хотя многие продолжают считать себя верующими в бога, большинство отрицают веру в магию. Но, как показывают психологические исследования, такое отрицание поверхностно: в глубине сознания, вера в магию жива ^[32]. Она и питает собой как бессознательные, так и осознанные религиозные практики.

Развитие критического мышления заставляет человека искать доказательства существования бога. Хотя эти поиски внутренне противоречивы (если есть доказательства, нет необходимости в вере), они не бессмысленны. Как теоретические поиски, так и эмпирические исследования показывают, что в окружающем мире, и в сознании людей присутствует сверхъестественное. Оно появляется то в виде мистического опыта, то в виде причинно необъяснимых эффектов типа прямого влияния сознания на материю. Наличие сверхъестественных явлений не мешает развитию науки, но доказывает, что реальность, объясненная наукой, есть лишь вершина айсберга. Трудно выразить эту мысль лучшем, чем это сделал в одном из своих писем Вольтер. Вслед за фразой о том, что бога следовало бы выдумать, он пишет “Но все в природе кричит нам, что Он существует: что существует некий высший разум, колоссальная сила, восхитительный миропорядок, и все в этом мире учит нас, что мы зависим от него” ^{[33, c. 210]}.