Международная уголовная ответственность сотрудников частных военных и охранных компаний

Саврыга Константин Павлович аспирант, кафедра международного права, Московский государственный юридический университет им. О.Е. Кутафина (МГЮА) 123995, Россия, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, 9 Savryga Konstantin Pavlovich PhD candidate, International Law faculty, Kutafin Moscow State Law University 123995, Russia, Moskva, g. Moscow, Sadovo-Kudrinskaya, 9 savryga.konstantin@gmail.com Другие публикации этого автора

Физические лица несут уголовную ответственность за свое участие в международных преступлениях. И хотя мы не можем осудить ЧВОК как юридическое лицо, мы можем привлечь к уголовной ответственности ее сотрудников и директоров, так как для международного уголовного права не важно, действует ли человек во исполнение контракта или по своей собственной воле. А положения относительно военных преступлений применяются комбатантам и некомбатантам равноценно, что делает спор о статусе ЧВОК, в данном случае, беспредметным.

Согласно ст.11, 12 и 13 Римского статута, суд может принять к своему производству лишь дела о преступлениях совершенных после вступления его в силу, а именно 1 июля 2002. Юрисдикция суда распространяется лишь на преступления, совершенные на территории стран участниц, а так же на преступления совершенные гражданами этих государств. И, хотя, США, как крупнейший пользователь услуг ЧВОК не является стороной данного статута, сотрудники с двойным гражданством могут предстать пред судом в качестве обвиняемых. На конец, ст.13(б) позволяет Совету Безопасности предать в ведение Суда любое правонарушение, где бы оно ни было совершено.

Военные преступления изначально подразумевались как противоправные акты совершенные членами вооруженных сил сторон. Однако, ЧВОК нанятые для непосредственного участия в военных действия скорее исключение, нежели правило. Таким образом, мы можем сказать, что большинство сотрудников ЧВОК являются гражданскими лицами. Трибунал по Руанде в деле Akayesu высказал точку зрения, что нарушения норм международного гуманитарного права, может совершить только лицо, являющееся членом вооруженных сил стороны или лицо иным образом представляющее государство^{[13 ,para.631]}. Таким образом, нарушение норм международного гуманитарного права может совершить лишь лицо, чий действия будут приписаны государству. Однако, в ходе апелляции суд расширил данное положение, утвердив, что нарушение норм международного гуманитарного права, по крайне мере закрепленных в ст.3 Дополнительного протокола является преступлением не зависимо от категории, к которой принадлежит лицо^{[14,para.444]}. В деле Musema суд еще более расширил данное положение, сказав, что нормы международного гуманитарного права адресуются все лицам, которые имеют возможность их нарушить^{[26 ,para.270]}. Такую точку зрения суд обосновал практикой трибуналов, разбиравших преступления совершенные во время второй мировой войны, однако, для этого необходима фактическая связь индивида с государством^{[24 ,para.407][29,para.95]}. Так ЧВОК нанятые стороной для выполнения определенных функций, даже если они не тождественны участию в военных действиях имеют такую связь. Однако, будучи нанятыми частной компанией они утрачивают такую связь(разумеется в случае если сама компания не имеет подобной связи с государством).

Так же важным вопрос является разграничение между военным преступлением и преступлением, преследуемым по национальному законодательству. Так, преступление должно не только должно быть связанно с предметом вооруженного конфликта^[16,para.45], само наличие военного конфликта должно играть существенную роль в создании намерения, способа его совершения, выбора способа и цели^{[29,para573][30,para.25]}.

Наиболее простой способ участия в совершении преступления, это непосредственное его совершение. Так сотрудник ЧВОК, который участвует в пытках военнопленных или открывает огонь по гражданским лицам, может предстать пред судом по обвинению в военном преступлении. Исследования показывают, что сотрудники ЧВОК не реже регулярных военнослужащих совершают или имеют склонность к совершению военных преступлений^[10,p.5]. Действительно, роль частных контакторов на поле боя, их доступ к оружию и право на применение силы делают их наиболее вероятными кандидатами на совершение преступлений.

Так же ЧВОК могут выполнять роль подстрекателя при совершении военных преступлений. Определение подстрекателя раскрыто в ст.25(3)(б) РС, а именно это приказ, подстрекательство или побуждает к совершению преступления. Приказ подразумевает наличие некоторых отношений власти и подчинения^{[23,para.601]} независимо от того, являются ли эти отношения институциональными или сложились лишь в данной конкретной обстановке^{[22,para.388]}. Последние два способа не подразумевают наличие иерархических отношений, так, факторы, которые подпадают под последние два пункта, это семейные связи и отношения родства, трудовые отношения идеологическое влияние и т.д.^{[27,para.272]}. Так, когда, сотрудник или руководитель ЧВОК приказывает, разрешает или другим способом побуждает к совершению военного преступления, он может быть признан ответственным за свои деяния. Одним из сегментов рынка военных услуг является тренировка офицерского корпуса и стратегическое консультирование, так такого рода услуги, оказанные хорватской армии во время «Операции Гроза», а так же военные преступления, совершенные во время ее проведения, классический пример соучастия в их совершении^{[11,pp.1015-1034][1,cc.9-13]}.

Иные формы соучастия в совершении военного преступления, как пособничество или содействие, включая предоставление орудия совершения преступления, так же возможны(ст.25(3)(с). Международный трибунал по Руанде различает пособничество и содействие, так пособничество подразумевает предоставление некой поддержки в совершении преступления, в то время как содействие есть непосредственное участие в совершении преступления^{[13,para.484][25,para.254]}. Помощь, должна оказывать существенное влияние на совершение преступления, вместе с тем, не имеет значения, когда непосредственно она была оказана, до, после или во время совершения правонарушения^{[16,para.62][29,para.70][17,para.33]}. Иначе говоря, для ответственности необходимо, что бы без данной помощи. пособничества или содействия преступление с большой вероятностью бы не совершилось^{[29,para.688]}.

Так действия сотрудников ЧВОК или их руководства могут быть приравнены к пособничеству или содействию, если они своими действиями способствовали совершению преступления. Однако, при этом встает вопрос о необходимости доказывания субъективной стороны, а именно знания о противоправности готовящегося деяния. Нет необходимости в том, что бы пособник разделял конечную цель с исполнителем, достаточно лишь знания о намерениях и противоправности деяния^{[14,para.162]}. Однако, ст.25 РС специально оговаривает, что данные деяния должны оказываться «с целью», а значит, пособник должен разделять намерения исполнителя. Таким образом, сотрудники ЧВОК, исполняющие охранные функции, но не участвующие непосредственно в совершении преступления и умышленно не помогающие ему, хотя и знавшие о факте его совершения, не могут быть признаны ответственными. Но сотрудники ЧВОК предоставляющие во время консультации знания или оборудование, необходимые для совершения военных преступлений, будут признаны ответственными в соучастии. Однако, нужно заметить, что в иных трибуналах, в частности по бывшей Югославии, требования для пособничества значительно ниже^{[19,para.246]}. Так лишь молчаливое одобрение или моральная поддержка могут быть достаточными для пособничества, если например сотрудникам ЧВОК была дана de facto власть руководить подчиненными, то лишь молчаливого присутствия во время совершения правонарушения будет достаточно.

Еще одной формой участия в совершении военных преступлений является совместное преступное предприятие(СПП). Данная концепция была разработана международными трибуналами в их практике^{[3, cc.22-24]}. Согласно ей, все участники связанное общим планом могут быть признаны виновными в преступлениях совершенными в целях выполнения общего плана^{[8,pp.75-86][12,pp.606-619]}. В данный момент, мы можем говорить о существовании трех форм совместного преступного предприятия^{[7,pp.109-133][7,p.84]}.

Первая форма- общая цель. В данном случае СПП возникает, когда группа лиц, имеет общее намерение о выполнении плана, включающего в себя совершение военных преступлений, и вносит свой вклад в его реализацию. Вторая форма подразумевает участие в институцианализированном общем преступном плане. Согласно этой форме, каждый, кто состоит в системе, в которой было совершено военное преступление, является потенциальным субъектом уголовной ответственности за преступления совершенные в данной системе, при условии, что он знал о совершающихся преступлениях и, несмотря на это, продолжал участвовать в системе. Классический пример представляет собой людей работающих в концентрационном лагере, в котором пытают заключенных или не соблюдают права человека^[5,p.573]. Не только руководство и непосредственно исполнители преступления будут ответственными, но и административный персонал. Для этой формы СПП нет необходимости в существовании общего плана или цели. Ряд ученых высказываются так же о необходимости существенного вклада в систему совершения преступлений^{[4,p.172][7,p.128]}.

Третья форма СПП предусматривает, группа лиц предвидит риск совершения военных преступлений в ходе реализации общего преступного плана. Согласно данной форме, лицо может быть осуждено за преступления, которые оно не планировало и на которые не соглашалось, если они совершены в преследовании общей цели, при условии, что лицо предвидело или могло предвидеть риск совершения преступлений в процессе выполнения плана, и принимало этот риск^{[29,para.232][23,para.616][21,para.93-97]}. Однако, применение данной формы СПП к некоторым преступлениям, требующим прямого умысла и цели, как геноцид и т.д. остается спорным^{[28,para.530][34,pp.184-207]}.

Данная форма может быть очень подходящей в случае с сотрудниками и руководящим составом ЧВОК, так если сотрудники ЧВОК выполняют охранные функции на предприятии занимающимся расхищением природных ресурсов, то они могут быть признаны виновными за деяния, совершенными сотрудниками вооруженных сил, т.к. их общая цель незаконна^[5,p.575].

Несмотря на то, что доктрина СПП не нашла отражение в Римском статуте, имеющаяся там доктрина соучастии может быть использована не менее широко. Так ст.25(3)(д) предусматривает ответственность лица если он состоит в группе и оказывал ей содействие при условии, что она создавалась с целью совершения преступлений, если такая цель или деятельность, способствовавшая ее достижению находится под юрисдикцией Суда, а так же в случае если лицо знало о намерении данной группы совершить преступление. Так в Lubanga Суд выдвинул критерии не слишком отличающиеся от доктрины СПП^{[31,para.344]}: 1.Общий план или соглашение. 2.План должен иметь преступный характер, при этом он не обязательно должен быть направлен на преступную цель, так если лица согласились в исполнении законного плана совершить преступление, то этого достаточно; а так же осознание и принятие риска совершения преступления в ходе выполнения плана 3. Данное соглашение или план не обязан быть конкретно выраженным, его существование может быть выведено из последующих действий сообщников.

Таким образом, изначальный план даже не должен быть преступным, что несомненно делает возможность ответственности по таком сценарию намного шире нежили при третьей форме СПП. Но в тоже время, соучастники должны внести существенный вклад в совершение преступления.

Таким образом, ЧВОК заключающие договор с нанимателем должны быть осторожны, так как контракт, который сам по себе не противоречит закону, но может подразумевать соучастие в международном преступлении. Если при выполнении этого плана произошли военные или иные международные преступления и ЧВОК знали о совершающихся преступлениях, возможности их совершения и несмотря на это приняли это для достижения общей цели, то они могут признаны виновными за преступления, совершенные иными людьми.

Последним видом ответственности, который будет рассмотрен в настоящей статье, является ответственность руководящих лиц. Согласно данной теории командир или кто-то обладающий властными полномочиями, может быть осужден за преступления его подчиненных, если он не принял все возможные меры для их предотвращения.

Первым примером в новейшей истории может служить осуждение генерала Ямашито за военные преступления совершенные во время второй мировой войны^[9,p.321]. Данный вид ответственности применяется не только к военному. Но и к гражданскому руководству^[32], но и более того, к руководству корпораций^[35,p.1075]. Данный принцип, хотя и был утвержден в ходе международных военных конфликтов, применим так же в отношении преступлений совершенных во время внутренних вооруженных конфликтов^{[20 ,para.174][2,cc.29-31]}.

Понятие командование не должно восприниматься слишком узко, так оно включает в себя не только людей, находящихся непосредственно под руководством, но так же и территорию, особенно в случае оккупации, так же необязательно, что бы данный контроль был где то закреплен, достаточно de facto руководства над определенными людьми и территорией^{[18,para.414]}.

Для того, что бы решить вопрос о том, могут ли сотрудники ЧВОК или их руководство быть осуждены по данному основанию, мы должны выяснить, существует ли у них обязанность предотвращать и преследовать совершения преступлений.

Ст.28 РС посвящена ответственности руководства, она же различает гражданское и военное руководство. Так для ответственности военного руководства достаточно, если командир знал, или должен был знать о совершающихся преступлениях и не принял всех необходимых мер для их предотвращения или расследования. Так же данная статья распространяется на лиц действующих как военное руководство. Таким образом, если сотрудники ЧВОК исполняют руководящие функции на протяжении определенного времени в отношении определенной группы лиц, то они могут быть привлечены к ответственности на основании данной статьи, даже если их контроль, de facto, распространялся на тех лиц, которые не могут быть им подчинены по национальному законодательству, например военным. Трибуналы по Югославии и Руанде не дают определения, что есть эффективное командование, считается, что это должно вытекать в каждом конкретном случае из обстоятельств дела^[6,p.583], можно говорить, лишь об одном существенном критерии, возможность отдавать приказы^{[24,para.397]}.

Ситуации, когда ЧВОК или ее сотрудники могут быть приравнены к военному командованию, редки, хотя и случались в истории^{[33,pp.106-115]}. Поэтому нам необходимо рассмотреть еще один вид ответственность руководящих лиц, а именно гражданских. Так для ответственности гражданского руководства необходим не только эффективный контроль, но и наличие властных полномочий, так же в отличие от военного командования они должны обладать действительными знаниями о совершающихся преступлениях или намеренно избегать информирования о них. Так же одним из существенных отличий от ответственности военного руководства является тот факт, что гражданское руководство ответственно за действия своих подчиненных лишь во время службы. Так же необходимо учитывать, что гражданское руководство не обладает всей полнотой власти над своими подчиненными как военное, поэтому необходимо принимать во внимание его возможности.

Документ Мотрё именует директоров и менеджеров ЧВОК как руководящих и ответственных лиц, однако необходимо учитывать, что простое выполнение договора не возлагает на них существенных прав и обязанностей, поэтому необходимо рассматривать вопрос об их ответственности в каждом конкретном случае^[5,p.585].

Ярким примером применения данной доктрины к руководству корпораций является дело Musema, в отношении директора чайной фабрики. Он был обвинен в не принятии мер в отношении своих подчиненных и населения префектуры в отношении их участия в геноциде. Впоследствии, он был оправдан в отношении непринятия мер в отношении населения, так трибунал отверг мнение, что богатый и преуспевающий бизнесмен должен нести ответственность за неприятие мер для предотвращения геноцида^{[26,para.881]}. Трибунал, однако, признал, что руководитель несет ответственность за действия своих работников, пока те исполняют свои должностные обязанности, и вывел два способа, которыми руководство предприятия должно воздействовать на своих подчиненных: угроза увольнением и недопущения использования имущества компании в преступных целях.

Однако, нам кажется, что условия для освобождения от ответственности за деяния ЧВОК должны быть стороже, так как договор может предоставлять нанимателю большие полномочия для руководства сотрудниками. Так же необходимо отметить, что компании должна избегать не только использования непосредственно имущества в целях совершения преступлений, но и прав, которым данная компания могла быть наделена в силу договора или акта государства^[5,p.587].

Так мы можем сказать, что руководство ЧВОК и их наниматели могут быть ответственны за деяния совершенные сотрудниками лишь в то время, когда они выполняли свои трудовые или договорные обязанности. Однако, если до гражданского руководства дошла информация об участии сотрудника в международном преступлении, он может использовать свои права для устрашения или удаления сотрудника из зоны конфликта, однако скорее всего, в отличие от военного командования, не обязано это делать.

Сотрудник компании или государственного органа, которому поручили руководство сотрудниками ЧВОК и наблюдение за соблюдением договора. Так же может использовать весь арсенал средств, предоставленных национальным законодательством или договором с целью пресечь или не допустить совершение преступлений. Однако, конкретные обязательства зависят от обстоятельств дела и условии договора.