Социологические исследования воображения в 30-е – 80-е гг. ХХ века

Колесник Мария Александровна ассистент, кафедра культурологии, Сибирский федеральный университет 660041, Россия, г. Красноярск, проспект Свободный, 79, оф. 452 Kolesnik Mariya Aleksandrovna assistant of the Department of Cultural Studies at Siberian Federal University 660041, Russia, Krasnoyarsk, str. Prospect Svobody 79, of. 452 kolesnik_ma@bk.ru Другие публикации этого автора

Начало социологических исследований воображения связано с появлением интеллектуального кружка «Эранос», в собраниях которого принимали участие ученые самых разных направлений. Одним из инициаторов и вдохновителей этого собрания являлся Карл Густав Юнг, идеи которого были в центре внимания всех участников. Следует отметить, что разработка проблематики воображения на западе изначально велась как междисциплинарная, на основе концепции коллективного бессознательного Карла Густава Юнга. Кроме того, ученые изначально стремились изучить и свести в единую систему религиозный, мистический эзотерический опыт запада и востока, в связи с этим большое внимание уделялось религиозным и философским воззрениям Древнего Востока. Основные положения теории коллективного бессознательного развивали социологи, антропологи, искусствоведы, религиоведы и философы, лингвисты. В круг интересов ученых, не только гуманитарных направлений, а также и естественно-научных, входило изучение архетипов, мифов, религии, искусства.

В настоящей статье представлен обзор деятельности группы ученых, занимавшихся проблемами «воображения», кратко охарактеризованы основные идеи и концепции, представленные в их трудах. Для определения всего спектра идей и подходов к исследованию воображения были выделены труды ученых, работавших в русле психоанализа, религиоведения, культурной антропологии, искусствоведения.

Большой интерес, в рамках данного исследования, представляют труды Марии-Луизы фон Франц (1915 – 1998), коллеги и последователя Карла Густава Юнга, которая разрабатывала его идеи в ключе психологических интерпретаций сказок, мифов, сновидений и текстов алхимиков. Именно интерпретациям и толкованию волшебных сказок посвящено большинство ее исследований, таких как «Психология сказки. Толкование волшебных сказок» (1970), «Кошка. Сказка об освобождении фемининности», «Архетипические паттерны в волшебных сказках», «Фемининность в волшебных сказках» (1977), «Избавление от колдовства в волшебных сказках».

Поскольку сказки являются одной из форм воплощения мира воображаемого, непосредственным отображением коллективного бессознательного, то следует подробнее остановиться на том, как Мария - Луиза фон Франц подходит к их исследованию, какие вопросы попадают в область ее научных интересов. Она объясняет свой особый интерес к сказкам, в сравнении с мифами, следующим образом: сказки представляют более ясные архетипические образы, тогда как мифы связаны больше с культурным коллективным бессознательным конкретного этноса, народа. В силу этого мифы утрачивают общечеловеческие черты, так как принадлежат определенной культуре, отражают национальный характер отдельного народа. В то же время мифы являются более доступными для сознания, их легче интерпретировать, поскольку часто содержат детали, дающие подсказки для более точного толкования их значения. Тем не менее, изучение мифов не остается за скобками, так как с их помощью можно лучше растолковать значение сказок, указать на ее скрытые смыслы. Сказка же, в большей степени, обладает общечеловеческим содержанием, является тем языком, который понятен каждому человеку, вне зависимости от того, к какой культуре он принадлежит. В сказке значительно меньше культурных наслоений, характерных для мифов: «Волшебные сказки находятся вне культуры, вне культуры, вне расовых различий, поэтому способны очень легко мигрировать. Они являются как бы интернациональным языком для всего человечества, для людей всех возрастов и всех национальностей, независимо от их культурных различий» ^[31]. Отличия между сказкой и мифом проявлены даже в том, что в мифах герой обладает более земной природой, тогда как сказочный герой менее человечен, он не претерпевает изменений, менее эмоционален.

На основе своих многочисленных исследований и анализа сказок, она делает вывод о том, что все сказки описывают один и тот же психический феномен – Самость, который является очень сложным для понимания, именно поэтому существует огромное количество сказок. Архетип Самости, согласно концепции Карла Густава Юнга, определяется как саморегулирующая деятельность психического, поддерживающая самосознание Эго, его непрерывность во времени. Самость определяется как образ цели жизни. Она ссылается на то, что согласно Юнгу «в Самости заключено все психическое содержание личности, а также, как ни парадоксально, она является регулирующим центром коллективного бессознательного. Любой индивид и любая нация имеют свои собственные способы осознания и взаимодействия с этой психической реальностью. Обычно разные волшебные сказки дают усредненную картину различных этапов или стадий такого взаимодействия» ^[31].

Сказки обладают терапевтической, исцеляющей функцией, поскольку при их посредстве возможно поддержание сознательной установки человека в равновесии. Человек испытывает необходимость в идентификации себя с героем сказки или мифа, необходимо это ему для того, чтобы выжить, получив надежду на благополучный исход, который спроецирован в такой истории. Сказка обладает способностью к воодушевлению человека, она дает жизнеутверждающий пример, которому человек желает следовать.

Кроме того, в своих исследованиях Мария-Луиза фон Франц занималась вопросом проявления фемининности в волшебных сказках. Основываясь на анализе таких сказок, как «Спящая красавица» и «Василиса Прекрасная», она говорит о том, что наличие большого количества женских персонажей в них компенсирует недостаток проявлений женского начала в религиозных представлениях людей христианской западной культуры.

Особое внимание Мария–Луиза фон Франц уделяет анализу алхимических текстов. Известны следующие ее труды на эту тему: «Алхимия. Введение в символизм и психологию» (1959), «Алхимическое активное воображение» (1979), «Восходящая Аврора: документ, приписываемый Фоме Аквинскому по проблеме противоположностей в алхимии» (1957). В тексте «Алхимическое активное воображение» она рассматривает историю развития алхимических учений с точки зрения концепций коллективного бессознательного и активного воображения, предложенных Карлом Густавом Юнгом. В соответствии с концепцией автора, алхимия с древних времен делилась на два течения – экстравертное и интровертное. Сами алхимики не отделяли психику от материи. Если изучаемый вопрос наблюдался ими как бы со стороны, экстравертно, то тогда речь шла о материи, если же подход был интровертным, как бы изнутри – это относилось уже к коллективному бессознательному. Главным мотивом деятельности алхимиков Мария-Луиза фон Франц называет стремление узнать больше о духе. С этим связано и то, что в алхимической традиции существовала практика работы с собственными снами.

Она поддерживает идею Юнга о том, что алхимики, в своей деятельности не принадлежа какой бы то ни было традиции, могли получать новые знания из сферы бессознательного. Также она вводит понятие «активного воображения», поскольку именно в этом процессе алхимики делали свои открытия. Под активным воображением подразумевается разговор с собственными комплексами человека, которые тот стремится воплотить в своих воображении и фантазиях. Природа человека такова, что при столкновении с неизвестным, в данном случае, с загадками природы, его бессознательное воображение начинает проецировать гипнотические архетипические образы. Алхимики совершали медитацию над материалами, с которыми работали, и каждый из них совершал архетипические действия с материалами, играя и фантазируя с ними.

Одним из первых исследователей проблематики «воображения» явился французский философ и исламовед Анри Корбен, в сфере интересов которого была исламская философия суфизма и шиитский гностицизм. Главные труды ученого: «Творческое воображение Ибн Араби» (1958), «Световой человек в иранском суфизме» (1961), «Мир воображения» (1964), «История исламской философии» (1964).

Большое внимание Анри Корбен уделял изучению «воображаемых миров» в учениях исламских философов, в частности, в текстах суннитского суфия, теолога и основоположника учения о мистическом озарении Сохраварди, богослова и теоретика суфизма Ибн Араби, философа Аверроэса.

В статье «Мир воображения» он вводит понятие «mundus imaginalis», понимая под ним промежуточный мир между материальным чувственным миром и духовным умопостигаемым миром. Анри Корбен исследует промежуточное состояние между сновидением и бодрствованием. При этом он подчеркивает разницу между понятиями «воображение» и «воображаемое» в западной и восточной, в данном случае, исламской, традициях. По его словам, невозможность употребления слова imagenery связана с тем, что в западном обыденном понимании оно имеет значение чего-то нереального, находящегося за пределами бытия, существования. В восточной же традиции то, что является предметом интереса Анри Корбена, имеет статус реального: «Этот мир, полностью объективный и реальный, где всё существующее в чувственном мире имеет свой аналог, не воспринимаемый, однако, чувствами, есть мир, обозначаемый как «восьмой климат», восьмая область» ^[13]. Он анализирует текст Сохраварди «Малиновый Архангел», в котором ведется речь о пространстве нахождения визионера. Здесь возникает понятие «Страна Ни-где» («Nâ-Kojâ-Abâd»), это одновременно и протяженное пространство, и место за пределами места. Войти в такое пространство можно специфическим способом: «Несомненно это не имеет отношения к изменению локализации, к физическому перемещению из одного места в другое, как это происходит в случае с местами, располагающиеся в простом однородном пространстве... Это вопрос вхождения во внутреннее и, через прохождение во внутреннее, нахождение себя самого. Парадоксальным образом это происходит «вовне», или на языке наших авторов, «на выпуклой стороне» Девятой Сферы – другими словами, «по ту сторону горы Каф». В сущности, это есть отношение между внешним, видимым, экзотерическим (греческое ta exo, арабское zahir) – и внутренним, невидимым, эзотерическим (греческое ta eso, арабское batin), или между природным миром и духовным миром. Покинуть где, категорию ubi, означает покинуть внешние и естественные явления, содержащие скрытые внутренние реальности подобно тому, как миндаль скрыт под скорлупой» ^[13].

Анри Корбен указывает на то, что в текстах Сохраварди описан процесс вхождения внутрь, в духовный мир, который становится всеохватывающим, содержащим все то, что прежде было внешним и видимым. Также он кратко характеризует существующие в исламской традиции миры и соответствующие им органы познания: первый – чувственный и органы чувств, второй, тот, что является предметом анализа ученого – сверхчувственный и воображение, и, наконец, третий,– вселенная чистых архангельских Интеллигенций и интеллект.

Исследуя исламские религиозные тексты, Анри Корбен формулирует идею того, что описание воображаемого мира характерно для любой культуры всех народов.

Анри Корбен различает «активное» (метафизическое) и «пассивное» воображение (чувства и переживания человека, которые спонтанно преобразуются во сне, имеет вторичный характер по отношению к миру бодрствования, фантазия, поскольку допускается свободная манипуляция с данными из внешнего опыта).

Органом, с помощью которого возможно вхождение в «mundus imaginalis», он называет «активное» воображение». Благодаря этому органу возможно преобразование внутренних духовных состояний во внешние явления – видения, которые, в свою очередь, символизируют эти внутренние состояния. Воображение является духовной способностью, совершенно независящей от физического тела. Воображение должно воспринимать и воспроизводить символы, которые ведут к внутреннему сознанию, в противном случае оно не выполняет свою функцию, что ведет к духовному кризису и упадку, к тому, с чем столкнулся, по мнению Анри Корбена, западный мир.

В своем исследовании «Световой человек в иранском суфизме» он подробно описывает процессе визионерского восприятия: вначале восприятие направлено на образы, порождаемые чувственным миром, посредством зрения, затем же с помощью воображения они облекаются в символическую форму. Исследует также концепцию строения «светового человека», его возможности вхождения в пространство иного мира. Также он исследует восприятие пространства восточного и западного человека, говорит о психодуховной трехмерности человека. День сознания является промежутком между светоносной ночью сверхсознания и мрачной ночью бессознательного.

Анри Корбен также поднимает проблему неправильного истолкования понятия «образ», говорит о том, что в современном мире истинное значение образов утрачивается, что их восприятие стало сводиться лишь к чувственному уровню. Искусство и воображение исламского мира отличаются от своих западных вариантов, поскольку они предполагают, как неоднократно подчеркивает ученый, реальность присутствия в мире ином, возможность свидетельствовать об этом мире.

Эти идеи Анри Корбена активно развивали его ученик Жильбер Дюран (1929-2012), французский антрополог, философ и религиовед, который исследовал функции и формы воображения, последователем его теорий был также Мишель Мафессоли (1944), изучающий проблематику воображаемого с точки зрения социологии. Жильбер Дюран, в частности, уточнил понятие своего учителя «l’imagenaire», ввел понятие «антропологического траекта», разработал типологию мифов (мифы диурна, мифы драматического и мистического ноктюрна), связав их с психологическими состояниями человека.

Исследованием мифов занимались многие участники собраний «Эранос». Например, Мирча Элиаде (1907 – 1986), предметом интереса которого было исследование концепта «время» в мифах и в истории, различия в восприятии времени человеком современным и человеком в традиционном архаичном обществе («Миф о вечном возвращении»), исследование значений ритуала, сравнение мифологического и религиозного сознания («Аспекты мифа»), взаимосвязь между религией и искусством, изучение того, как произведения искусства выполняют мифологическую функцию («Символизм, сакральное и искусство»).

Другой участник собраний «Эранос», Пол Радин (1883 – 1959), ввел новый термин «трикстера», означающий героя с противоречивой, двойственной природой и характером, принадлежащего миру реальному и сакральному одновременно, проявляющего различные качества человеческого характера, как положительные, так и отрицательные.

Среди тех, кто изучал мифы, можно выделить Джозефа Кэмпбелла (1905 – 1984), идеи которого оказали влияние, в частности, на творца современного мифа Джорджа Лукаса. Наиболее известны следующие произведения Джозефа Кэмпбелла: «Герой с тысячью лицами» (1949), «Маски Бога» (1959-1968), «Мифы, в которых нам жить» (1972), «Мифический образ» (1974).

В книге «Мифы, в которых нам жить» он, исследует психологическую особенность человека, связанную с тем, что он, в первую очередь, подчиняет свою жизнь мифологическому мышлению, и только во вторую – экономическим нуждам. Анализирует мифы и легенды. Говорит об опасности, связанной с утратой мифического мышления: «Именно на мифах основаны нравственные устои общества и именно канонизированные мифологии становятся религиями. Поскольку воздействие науки на миф ведет — судя по всему, неизбежно — к утрате морального равновесия, следует задаться вопросом: возможно ли подтвердить жизнеутверждающий характер мифов строго научными средствами и, критически взвешивая архаичное содержание древних преданий, в то же время избежать ложного толкования и отрицания мифов» ^[17]. Так же он говорит и о негативном влиянии сохранения догматизма старых верований, которые не согласуются с данными науки, о необходимости создания новых, современных мифов. Джозеф Кэмпбелл определяет значение мифов тем, что их посредством человек способен познать внутренний душевный мир и, в то же время, окружающий его мир. «Сосредоточенность на собственных сновидениях и унаследованных мифах отвлекает сознание от современного мира, закрепляет архаичные, непригодные для нынешней жизни чувства и образ мышления» ^[17], именно поэтому он подчеркивает необходимость диалога между внешним и внутренним посредством символических форм.

В этом же своем исследовании он соотносит мифологические образы с внутренним духовным состоянием человека, его сознанием (миф об Эдеме). Мифология, согласно его концепции, представляется как выражение сверхопытных прозрений. Также исследует особенности восточного (индуистского и буддистского искусства), его связь с мифами и религиозными практиками.

В другом своем труде «Мифический образ» Джозеф Кэмпбелл рассуждает о мифе как о макрокосме, а о сне – как о микрокосме. Через миф человек ощущает единство с мировым космическим универсумом, через такое переживание он способен развить чувство как личной идентичности, а также может идентифицировать свои индивидуальные психические процессы и состояния с принципами космического мироустройства. Он утверждает, что миф и сновидение имеют одну и ту же природу в силу того, что они оба рождаются из внутреннего мира человека, который сознание, будучи бодрствующим, не может познать. «Мифические формы можно рассматривать либо как указывающие вовне, на загадки всеобщей значимости, либо как функции сугубо ограниченных – этнических и даже личных – особенностей» ^[16].

Искусствоведы, участвовавшие в конференциях «Эранос», также затрагивали проблематику «воображения». Изучением воображения в области искусства, занимался Рене Юиг, работы которого мало известны русскоязычному читателю. Среди его работ можно выделить «Диалог с видимым», где он говорит о том, что для западной цивилизации характерным является приоритет визуальных образов. Произведения искусства обладают функцией, позволяющей человеку осуществлять коммуникацию с миром.

Более подробно подобные взгляды можно рассмотреть на примере творчества Герберта Рида (1893 – 1968), английского литературного и художественного критика, поэта, искусствоведа, организатора художественных выставок. Его основные произведения, относящиеся к заявленной в данной статье теме: «Искусство и бессознательное» (1968), «Искусство и общество» (1945), «Понимание искусства» (1968), «Философия современного искусства» (1952).

В статье «Динамика искусства», одной из немногих, переведенных на русский язык, он говорит о том, что искусство является формой символического разговора, а произведение искусства относится к сфере визуального познания. «Искусство это форма символического разговора и его элементы не лингвистические, но перцептивные» ^[21]. Его взгляд на личность и особенности художника близок к концепциям Марии-Луизы фон Франц и Анри Корбена, поскольку он сравнивает художника с мистиком и алхимиком, говоря об их психологическом сходстве. Он пишет следующее: «Только художники, обладающие богатством восприятия и готовностью к выражению, осознают формальное значение определенного «созвездия» событий в поле явлений. Великие наития приходят в умы, приведенные в состояние аномальной бдительности постоянным упражнением своих талантов – факт, который возможно объясняет психологические сходства, которые существуют между художниками и мистиками» ^[21].

Он рассуждает о способности художника найти форму для воображения. Форма, согласно идее Герберта Рида, находится между человеком и природой, художник является тем человеком, который способен придать природе форму, прежде чем овладеть ею. Художник мыслит формой, способен видеть природу как форму, чувствовать ее как форму. Говоря о роли искусства, он утверждает, что оно дает конкретное существование тому, что находится за пределами рационального рассуждения, что возможно только благодаря определенной игре воображения. Согласно его концепции, художник превращает первичный материал бессознательного в формы искусства, то есть, искусство является путем от фантазии, воображения к реальности: «Формы искусства имеют значение лишь до тех пор, пока они архетипичны, и в этом смысле предопределены; и жизненны лишь до тех пор, пока они трансформируются чувствительностью художника и потому свободны. Художник выпускает эти динамические энергии внутри своей собственной психики, и его особенность, его добродетель, состоит в том, что он может направлять такие силы в дело: может «узнавать» их как формы из камня или металла, измерения пространства, интервалы времени. В этом смысле художник стал алхимиком, превращающим первичный материл бессознательного в те «чудесные камни», кристальные формы искусства» ^[21].

Обзор основных проблем и идей ученых кружка «Эранос» позволяет говорить о том, что начиная с первой половины XX века меняется направление гуманитарных исследований, связанное с открытиями в сфере психоанализа, позволившими изучать внутренний мир человека, прежде недоступный для научных изысканий. Ученые сумели собрать большой фактический материал, будучи практиками. Они создали не только теории, стали изучать то, что прежде не поддавалось изучению и классификации: сказки, сны, мифы, духовный опыт человека. Именно поэтому для различных направлений гуманитарных наук базовыми явились идеи Карла Густава Юнга. Кроме того, в это время большую популярность обретает увлечение эзотерическими учениями Востока, которые давали массу материала для осмысления и исследования.

Одним из актуальных направлений деятельности ученых в этот период становится социальное познание воображения, одним из основоположников данной проблематики был Анри Корбен, который ввел понятие «имажинэр», идеи которого позже развивали в русле социологии Жильбер Дюран и Мишель Мафессоли. Именно его труды явились основополагающими для создания целостной социологии воображения.

Многие ученые так или иначе касались вопросов, связанных с воображением, изучали его в различных аспектах. На начальном этапе, на примере исследований Марии – Луизы фон Франц, идеи Карла Густава Юнга применялись в области изучения мифов, сказок, религии, осуществлялся поиск общих точек соприкосновения, большое внимание уделяется изучению архетипов в сказках и мифах. Позже такие ученые как Мирча Элиаде, Пол Радин и Джозеф Кэмпбелл продолжают свои исследования в связи с идеями психоанализа, но теперь их интересует и то, как создается и существует в реальном времени миф и мифологическое мышление, их интересуют возможности актуализации мира воображения, изучение практик и инструментов вхождения в этот мир.