Теоретические социально-политические основы концепта «мягкой силы»

Зарянов Евгений Павлович специалист Фонда Горчакова 117042, Россия, г. Москва, ул. Горчакова, 9 Zaryanov Evgeny student, Department of Global Studies, Moscow State University named after M.V. Lomonosov 117042, Russia, g. Moscow, ul. Gorchakova, 9 e.zaryanov92@inbox.ru Другие публикации этого автора

Понятие «мягкая сила» пришло в русский язык из английского – «Soft power», термин, введенный в международный лексикон американским политологом Джозефом Наем. Понятие «силы» особенно близко американской политической и военной элите. В английском языке слово «power» многозначно - в нем собраны понятия силы, влияния, мощи, власти и т.д. Используя понятие «мягкая сила» в своих ранних работах профессор Дж. Най, член Американской академии искусств и наук, Дипломатической академии, заместитель министра обороны США постепенно развил собственную теорию «мягкой силы» и изложил ее в своей книге «Мягкая сила. Слагаемые успеха в мировой политике » / "Soft Power. The Means to Success in World Politics" (2004). Будучи международником, Най сформулиро­вал следующий тезис применительно именно к сфере международных отношений. Он говорит: «Сила – это способность изменять поведение других для получения того, чего вы желаете. Основных способов для этого имеется три: принуждение (палка), плата (морковка) и притягательность (мягкая сила)». ^[1] Введя термин «мягкая сила», Най предложил яркую метафору для давно известного и вполне очевидного факта, что привержен­ность человека к чему или кому-либо означает, что источник этой приверженности обладает по отношению к приверженцу некой притягательной силойи, тем самым, приобретает над ним определенного рода власть. Эта власть реализуется через стремле­ние приверженца приобщиться к источнику этой силы и его готовность ради такого приобщения модифицировать свое поведение, а может быть, и убеждения.

Определение и понятие мягкая сила претерпевала разные трансформации Так, например, в одной книге Ная ( 2004 г.) ^[2] исследователь из лондонского Брунелевского университета Ин Фань выделил пять существенно различающихся формули­ровок, что и позволило ему в своей статье ^[3] задаться вопросом о том, с чем «мягкая сила» ассоциируется в большей степени – с притягательностью или с неразберихой.

● Мягкая сила – это … способность формировать чужие предпочтения.

● Мягкая сила – это … способность привлекать, а при­влекательность часто ведет к уступчивости.

● Мягкая сила – это … способность заставлять других хотеть того результата, которого хотите вы, в силу культурной или идеологической притягательности.

● Мягкая сила – это…способность вызывать восхищение и пример для подражания. Страна может достигать желаемых для себя результатов в мировой политике, потому что другие страны – восхищаются ее ценностями, подражая ее примеру, стремятся к ее уровню процветания и открытости – хотят следовать за ней.

● Мягкая сила – это … ключевой элемент лидерства. Это притягательная сила, заставляющая других хотеть того, чего хотите вы, формулировать проблемы, устанавливать по­вестку дня.

Вывод Ин Фаня заключается в том, что «мягкая сила» как теоретический концепт должна быть очищена от нераз­берихи, и стать привлекательным инструментом управления международными от­ношениями.

Мягкая сила как способ воздействия для реализации власти применялась с древних времен в разных точках мира в условиях гражданского общества. Основные элементы, процессы и механизмы, попадающие под категорию мягкой силы, существуют уже давно. Есть мнение, что идея использовать «мягкую силу» для установления власти восходит к древнекитайским философам, таким как Лао-Цзы, жившем в 7 веке до н. э. В мире нет предмета, который был бы слабее и нежнее воды, но она может разрушить самый твердый предмет. "Мягкая сила подобна воде" пояснил Лао-Цзы в своей книге "Дао дэ Дзин". «Одна капля воды бессильна, но множество капель составляют большую силу» ^[4].

Однако, научное определение и понятие, современная трактовка мягкой силы как инструмента защиты и продвижения своих национальных интересов во внешней деятельности и политике были разработаны относительно недавно исследователями 20-21 века.

Наполнение и трактовка понятия «национальный интерес» складывались в ходе исторического процесса в привязке к современному пониманию фактора «мягкой силы» как системы инструментов для решения внешнеполитических задач государства. Осмысление «национального интереса» происходило одновременно с ростом взаимозависимости между субъектами международных отношений.

Политика «мягкой силы» сегодня – это сложная многоуровневая система, которая позволяет государству решать тактические и стратегические задачи на международной арене. Это один из важнейших факторов современной внешней политики государства и реализации его национальных интересов. Данная система воздействует на аудиторию, реализуя национальные интересы. Культурный, информационный и образовательный факторы – ключевые аспекты содержательной категории «мягкая сила», комплексно сочетающей культурные инструменты с информационно-пропагандистскими, образовательными, политтехнологическими и другими средствами непрямого управления, как внешней политикой, так и глобальными процессами. В сегодняшних условиях после длинного пути трансформации понятие «мягкой силы» можно определить, как способ добиваться своего без видимого насилия, без прибегания к войнам и блокадам (политическим, экономическим). По-другому, мягкую силу можно назвать сетевым проникновением (в условиях глобального общества и глобализации) где для его достижения необходима модернизация экономики и гуманитарное влияние.

В современных международных отношениях «мягкая сила» представляет собой не только пропаганду, она скорее уникальный исторический феномен, подчеркивающий тот факт, что государство-центричная вертикальная модель управления мировым порядком постепенно отходит на второй план, передавая «пальму первенства» различным сетевым структурам, обладающим средствами убеждения планетарного масштаба. Формируется новая отрасль в политологии - «ноополитика», представляющая собой форму политического руководства, необходимую для взаимодействия с ноосферой, самым широким информационным пространством сознания, в котором объединены киберпространство (или «сеть») и инфосфера (киберпространство плюс СМИ); по сути, это метод реализации внешней политики в информационную эпоху, подчеркивающий первенство идей, духовных ценностей, моральных норм, законов и этики, основанных на применении «мягкой силы» ^[5]. Так в XXI в. «мягкая сила» США становится своего рода «оружием массового поражения», которое в отличие от атомной бомбы, применятся постоянно, без временных и пространственных ограничений. Парадокс состоит в том, что, с одной стороны, «мягкая сила» – косвенная форма реализации «национального интереса» одного государства, а с другой – «Троянский конь», разрушающий другое классическое национальное государство, его духовную основу, культурное ядро, и предлагающий взамен транснациональную культуру потребления, стандартизирующую традиционные общества по подобию США.

Только комплексный и системный подход позволяют исследовать глубинные механизмы реализации и ключевые точки воздействия «мягкой силы», инструменты её применения во внешней политике. Раскрытие целостности изучаемого предмета (мягкой силы), всей сложности его совокупных частей, многообразных связей внутри него и вовне невозможно без системного подхода к изучению социума и индивидуума как главной системообразующей его части.

В рамках институционального и неоинституционального подходов изучена роль формальных и неформальных институтов. Институциональный подход важен для исследования процесса принятия политических решений конкретными институтами государственной власти. Неоинституциалисты считают, что конкретные институты и, прежде всего, государство, представляют относительно долговечные нормативные образцы социальных связей, посредством которых решаются те или иные политические задачи. Под институтом они понимают не только учреждения, но и определенную систему норм и правил общения долгосрочного характера, регулирующие поведение людей в конкретной сфере. Представители неоинституционального подхода акцентируют внимание на таких негосударственных образованиях, как группы давления, политические движения, транснациональные корпорации, оказывающие все большее влияние на принятие политических решений в условиях глобального мира.

Конструктивистский подход к изучению мягкой силы позволяет исследовать многие явления в качестве конструктов, возникающих в процессе общественного действия, а само действие не как индивидуальный акт, а как межличностную структуру, то есть систему взаимодействий людей, интересы и цели которых рассматриваются как социальные конструкты ^[6].

Комплексный и междисциплинарный характер изучаемой проблемы требует использование методов сравнительно-исторического, структурно-функционального и институционально-сетевого анализа, политологической компаративистики. Теоретическую основу концепта «мягкой силы» составляют работы отечественных и зарубежных исследователей в области философии, социологии, психологии, истории и политологии.

Сегодня ещё сохраняется отсутствие целостного актуализированного научного осмысления проблемы и академической систематизации компонентов «мягкой силы» на основе комплексного социального, исторического и политологического изучения в контексте динамично меняющихся глобальных реалий и новых вызовов.

Более осознанную актуальность и наполненность теоретико-методологические основы мягкой силы получили только в конце 20 века.

В начале 20 века после открытия подсознания особый интерес представляли работы швейцарского психиатра, психолога, философа Карла Густава Юнга посвященные методам непрямого воздействия на подсознание тех, мнением и действиями которых, ты пытаешься управлять ^[7].

В 1911 году он предпринял попытку распространить принципы психоанализа на те области, которые многие годы занимали его, а именно применить новые подходы к изучению содержания мифов, легенд, басен, классических сюжетов и поэтических образов. Юнг анализировал мифы, сказки и легенды народов мира, искал в них сходные сюжеты, символы, смыслы. Оказалось, что одни и те же предметы имеют одинаковое символическое значение в разных культурах (например: камень - символ вечности и др.) несмотря на то, что носители этих культур могли быть разделены в пространстве и времени, от последователей христианства до индейцев племени Апачи. В результате Юнг пришел к выводу: если символы в культурах одинаковы, то вероятно у социума есть некое единое первичное знание о некоторых вещах, характерное для всех (вне зависимости от пола и расы) и передается по наследству (коллективное бессознательное). Он доказывал, что если символы, используемые веками, схожи между собой, то они «типичны» и не могут принадлежать одному индивиду. В этой цепи выводов лежит зерно центральной концепции Карла Юнга о коллективном бессознательном.

В середине 20 века теоретические основы изучения мягкой силы подкрепляются работами итальянского философа и политического деятеля Антонио Грамши, который размышляет о деконструкции однополярной гегемонии, культуре общества и его изменениях в своих трудах «Учение о гегемонии» и «Тюремные тетради». По Грамши создавать новую культуру означает не только делать в одиночку «оригинальные» открытия: это означает, что особенно важно, критическое распространение уже открытых истин, так сказать их «социализацию» и тем самым превращение в основу практической деятельности, в фактор координации духовного и нравственного упорядочения. Масса людей, приведенная к единому и последовательному способу осмысления реальной действительности, – это «философский» факт, куда более значительный и «оригинальный», чем открытие каким-нибудь философским «гением» новой истины, остающейся достоянием узких групп ^[8].

Сегодня нельзя отрывать философию от политики, более того, необходимо подчеркнуть, что влияние на выбор и формирование мировоззрения индивидуума в условиях глобального мира являются политическим актом. Философия определяет мировоззрение человека, поэтому рассматривать философскую деятельность необходимо уже не только как «индивидуальную» разработку понятий, складывающихся в стройную систему, но и как борьбу в области культуры за переделку народного «склада ума».

Политическая воля должна иметь свою пружину. Вовсе не обязательно, чтобы политическая борьба, как и военная борьба, приводила всегда к кровопролитным решениям с жертвами. Дипломатия является именно той формой международной политической борьбы, которая действует так -добиваться побед без кровопролития и без войны.

Характерной чертой группы, которая стремится к установлению своего господства, является борьба за ассимиляцию и «идеологическое» завоевание традиционной интеллигенции. Говоря об управлении и гегемонии, А. Грамши отмечал следующее:

1. В целях достижения «гегемонии» необходимо « править неявно, с помощью «подвижного равновесия» временных блоков различных доминирующих социальных групп, используя «ненасильственное принуждение», так, чтобы манипулировать подчиненными группами против их воли, но с их согласия, в интересах крошечной части общества.

2. На что в культурном ядре надо, прежде всего, воздействовать для установления (или подрыва) гегемонии? Надо воздействовать на обыденное сознание, повседневные, «маленькие» мысли среднего человека. И самый эффективный способ воздействия - неустанное повторение одних и тех же утверждений, чтобы к ним привыкли и стали принимать не разумом, а на веру. «Массы как таковые, - пишет Грамши - не могут усваивать философию иначе, как веру».

3. По Грамши, и установление, и подрыв гегемонии – это «молекулярный» процесс. Он протекает не как столкновение классовых сил, а как невидимое, малыми порциями, изменение мнений и настроений в сознании каждого человека. Гегемония опирается на «культурное ядро» общества, которое включает в себя совокупность представлений о мире и человеке, о добре и зле, прекрасном и отвратительном, множество символов и образов, традиций и предрассудков, знаний и опыта многих веков. Пока это ядро стабильно, в обществе имеется «устойчивая коллективная воля», направленная на сохранение существующего порядка. Подрыв этого «культурного ядра» и разрушение этой коллективной воли – необходимое условие революции. Создание этого условия - «молекулярная» агрессия в культурное ядро. Это не просто изречение некой истины, которая совершила бы переворот в сознании, а «огромное количество книг, брошюр, журнальных и газетных статей, разговоров и споров, которые без конца повторяются и в своей гигантской совокупности образуют то длительное усилие, из которого рождается коллективная воля определенной степени однородности, той степени, которая необходима, чтобы получилось действие, координированное и одновременное во времени и географическом пространстве» ^[9].

Опираясь на теорию Грамши, культурологи объясняют роль вещи («ширпотреба») в установлении и поддержании гегемонии буржуазии в западном обществе. Вещи в нём создают окружающую среду (материальная культура), в которой живет средний человек. Они несут «сообщения», оказывающие мощное воздействие на обыденное сознание. Если же вещи проектируются с учетом этой их функции как «знаков» («информационных систем из символов»), то в силу огромных масштабов и разнообразия их потока они могут стать решающей силой в формировании обыденного сознания индивидуума и всего социума (общество потребления). Именно дизайн ширпотреба (особое место в нем занимает автомобиль) стал в США главным механизмом внедрения в сознание культурных ценностей (создания и сохранения «культурного ядра»).

4. Стандартизация и сегментация - важное условие безопасности гегемонии власти капитала в гражданском обществе, где требуется сохранять «автомизацию», индивидуализацию людей. В то же время надо соединять «сегменты» связями, но не приводящими к органическому их единству. Как показали исследования по методологии Грамши, эффективным средством для этого стал в США спорт. Он порождал такие символы и образы, которые связывали мягкими, но не ведущими, ни к какому социальному единству, связями самые разные сегменты общества - от негритянского дна до буржуазной элиты. Спорт создавал особый срез общей массовой культуры и обыденного сознания.

Познакомившись с некоторыми основными элементами предложенной Грамши теории гегемонии и борьбы за гегемонию, перейдем к рассмотрению фактического пространства, на котором разворачивается эта борьба. Грамши считает, что это пространство борьбы находится непосредственно "...в гражданском обществе, через частные организмы, из которых наиболее важными являются политические партии и союзы, но которое обнаруживает также множество идеолого-культурных форм", таких, как газеты, литература, церковь, школы и аналогичные ассоциации, не говоря уже о вещах, подобных архитектуре и даже названиям улиц. Фактическая прочность любого государства (аппарата управления), подчеркивает Грамши, зависит от прочности гражданского общества, которое служит его основой ^[10].

Заложенные в учении Грамши принципы достижения гегемонии, очень четко прослеживаются в концепте «мягкой силы».

Главный смысл soft power заключается в формировании привлекательной власти, т. е. в способности влиять на поведение людей, опосредованно заставляя их делать то, что в ином случае они никогда не сделали бы сами. Такой власть становится, основываясь не только на убеждении, уговаривании или способности подвигнуть людей сделать что-либо при помощи аргументов, но и на «активах», которые продуцируют ее привлекательность. Достичь этого, по мнению Д.Ная, возможно, используя «власть информации и образов», власть смыслов. Иными словами, ядро «мягкой силы» — нематериальность, информативность и подвижность. Чья «мягкая сила» выигрывает, того и власть. В свою очередь, создание «привлекательности» невозможно без лингвистического конструирования, без интерпретации реальности, без акцентирования внимания на взаимно противоположных оценочных суждениях (типа Бог-дьявол, добро-зло, свобода-рабство, демократия-диктатура и пр.). Причем именно проводники «мягкой силы» определяют, что есть «хорошо» или «справедливо», какая страна становится изгоем или образцом демократической трансформации, подвигая тем самым остальных участников политического процесса соглашаться с этой интерпретацией в обмен на поддержку со стороны субъекта soft power ^[11].

Человек всегда жил в трех измерениях — в мире реальном, мире информационном и мире символическом. Однако именно в современном мире новые технологии и средства коммуникации оказывают столь мощное воздействие на сознание, что реальные действия и события только тогда становятся значимыми, когда они представлены в СМИ, то есть становятся функцией виртуальности. События как бы и нет в реальной жизни, если о нем не написано в газете или оно не отражено в Сети. Это одна сторона дела. Важно еще и то, что современные технологии позволяют легко и быстро манипулировать сознанием больших масс людей, формировать нужные манипулятору образы и символы, создавать мифы и погружать в них массы. Согласно своему определению информация объективна, она свидетельствует о реально существующих фактах, событиях, людях. Однако в современном мире в СМИ мы все чаще сталкиваемся если не с искаженной информацией, то с весьма субъективным и ангажированным взглядом на нее. Глобальное информационное пространство превратилось в поле соперничества между государствами, которые соревнуются друг с другом за утверждение собственных информационных смыслов или интерпретаций.

Концепт «soft power» представляет интерес не только для исследований внешнеполитических ресурсов власти, но также для анализа инструментов коммуникаций в символическом пространстве политики. В этом плане значительный вклад в изучение концепта soft power внесли исследователи, принадлежащие к постмодернистской философской традиции, в фокусе внимания которых оказались феномены культуры общества массового потребления. К ним мы относим, в первую очередь, британского социолога З. Баумана, который разработал идею текучести и проницаемости мира, где он говорит о разжижении мира, обращая внимание на то, что «жидкости легко придать любую форму, но сложно эту форму сохранить. Так и современный мир – он постоянно меняется, а потому он плохо понимаем и плохо управляем». Текучесть современного мира, по Бауману, отражает колоссальную свободу человека в этом мире. Все стало открытым, проницаемым, динамичным. Следовательно, и сама текучесть и проницаемость мира воплощают в себе главную ценность современности – свободу.

В концептуальный репертуар понятия «soft power» совершенно логично вписывается теория текучей современности З. Баумана, согласно которой на смену эпохи «hand wake», или тяжелой современности, приходит эпоха текучей современности. Ментальной проекцией тяжелой современности, по Бауману, выступает фордистская модель мира, основанная на жесткой иерархической модели общества. В сфере производства фордистскую модель мира идеально воплощает фордистский завод с его доведенным до пределов рационализмом, управленческим централизмом, «тщательным разделением между проектированием и исполнением, инициативой и следованием указаний, свободой и подчинением, новизной и детерминацией». «Фордизм, — отмечает Бауман, — был самосознанием современного общества в его «тяжелой», «громоздкой» или «неподвижной» и «укоренившейся», «твердой» фазе». На смену фордизма приходит легкий мир общества потребления ^[12].

Легкий или постфордистский мир — это мир, полный бесконечных возможностей потребительского выбора. Данный мир, пишет Бауман, «похож на стол, уставленный аппетитными блюдами, слишком многочисленными, чтобы самые прожорливые едоки смогли надеяться попробовать каждое». Основными силами, организующими жизнь потребителя в легком обществе, считает Бауман, являются соблазны. Соблазны представляют такую «мягкую» силу, которая направляет желания потребителей в сторону еще большей готовности к потреблению, заставляя их постоянно участвовать в погоне за новыми возможностями обладания потребительскими ценностями.

Зигмунт Бауман, обращает внимание на такую черту текучей современности, как смена инструментов властвования. Он говорит, что в мире текучей современности со своей мнимой свободой дисциплинарная власть сохраняется, но оказывается рассредоточенной и сконцентрированной в значительной степени в руках СМИ. В текучем мире именно СМИ оказываются часто для индивида основным лоцманом, дающим ориентиры в быстро меняющихся модных тенденциях и способах идентификации. Экранные зрелища взяли на себя властную функцию дисциплинарного форматирования общественного сознания, став одним из воплощений сил «soft power». «Зрелища, – отмечает Бауман, – пришли на место надзора, не утратив дисциплинирующей власти своего предшественника. Подчинение стандартам теперь достигается посредством соблазна и искушения, а не принуждения, и проявляется в личине осуществления свободной воли, а не обнаруживается в форме внешней силы». Маркетинговая и информационная революции породили особые коммуникативные формы soft power, к каковым относятся дискурсы разнообразных видов PR , публичные медиадискурсы, дискурсы шоу-политики ^[13].

З.Бауман говоря о специфике современных войн, подчеркивает тот факт, что целями и задачами этих войн не являются захват или завоевание территорий, так как пространство и территория сами по себе уже никому не нужны. Ими являются устранение барьеров, мешающих текучести и проницаемости отдельных стран, а так же борьба с возникновением островов «твердости», «закрытости» и «непонятности».

Мир, в котором мы пребываем, в первую очередь является миром быстро меняющимся и текучим. Поэтому очень важно – ничего в нём не пропустить. Мы живём в эпоху междувластия – в ситуации, когда одна форма власти пришла к завершению, а новая ещё не устоялась. Способ, которым человечество решало проблемы ранее, уже не действует. Мы пребываем в состоянии между прошлой жизнью и будущим, сознательно и бессознательно ожидая события, которые определят наш образ жизни.

Зигмунт Бауман убеждён, что будущее в руках мягкой власти (soft power), к которой, естественно, относится и культура. По мнению социолога, искусство, изображая альтернативную жизнь, способно указать человечеству дорогу к лучшим формам существования.

Результатом анализа трансформации теоретических подходов к изучению концепта мягкой силы стал факт, что для решения политико-стратегических задач действие мягкой силы любого государства (наднациональных организаций, ТНК и т.д.) в первую очередь направлено на изменение сознания и подсознания индивидуума, который является частью социума и становится сегодня пленником мягких технологий.

Помимо классических СМИ следует отдельно выделить сетевые технологии, которые стали важнейшим ресурсом и транслятором мягкой силы. При помощи интернет-технологий, словами А. Грамши, происходит «молекулярная агрессия в культурное ядро» конкретного режима, разрушается основа национального согласия, накаляется до предела ситуация внутри страны и в ее окружении. И все это укладывается в концепцию «мягкой силы».

Налицо ставка на soft power, которая в моменты обострения крупных региональных кризисов оказывается более эффективной и менее затратной, чем военные интервенции. США сегодня являются обладателем самого мощного потенциала идеологического манипулирования международными отношениями. В последние годы наметилась его усиленная транснационализация. Создаются исследовательские представительства и полноценно действующие филиалы исследовательских центров англосаксов в других государствах. К их работе часто привлекаются эксперты со всего мира. Совершенно новой тенденцией интеллектуальной транснационализации в 2000-е годы стало возникновение национальных, региональных и глобальных структур в форме сетевых объединений «мозговых центров». На базе сетей осуществляется обмен информацией, совместное выполнение политических заказов, создание коллективных пропагандистских ресурсов, тематическое разделение труда, координация работы, согласование идейно-политических позиций по тем или иным вопросам. Значительно расширило возможности для подобного партнерства развитие Интернета.

Таким образом, сетевые структуры — важнейший инструмент «мягкой силы», созданный для решения как минимум трех задач, причем в глобальном масштабе.

1. Первая — формирование новых смыслов, смыслов, задаваемых «оператором», «маяком». Если эту задачу удается решить, то никакое военное вмешательство не понадобится.

2. Вторая задача заключается в организации оперативного контроля над деятельностью групп и отдельных лиц.

3. Третья задача — создание механизма формирования и манипуляции поведением в конкретных ситуациях, а также привлечение к решению задач людей, которые этих задач не понимают и не должны этого понимать.

Таким образом, набирая многомиллионные аудитории, социальные сети превратились в когнитивное, информационное и организационное оружие. Как в свое время заметил выдающийся советский ученый П. Капица, «средства массовой информации не менее опасны, чем средства массового уничтожения». Это в полной мере относится к соцсетям как средству реализации мягкой силовой стратегии.

Возросшая роль информации в жизни современного человека, разгоняющей маховик исторического процесса, форсирует создание глобального сетевого общества, оторванного от традиций и национальных культур. Фактически информационная деятельность превращается в своего рода оружие, которым пользуются некоторые политические силы. В любом случае информационная война – это всегда война за знания и мнения. Не случайно столь популярно высказывание, что владеющий информацией владеет миром. В современных условиях это уже объективная, хоть и не всегда приятная данность ^[14].

Сегодня в гуманитарном смысле под информационной войной понимают те или иные методы трансформации информационного пространства. В данном случае речь идет об определенной стратегии навязывания конкретной модели мира целевым группам или обществу в целом с целью обеспечить желаемые типы поведения и реакций. Происходит информационная экспансия - деятельность по достижению национальных интересов методом бесконфликтного проникновения в информационную сферу с целью:

• постепенной, плавной, незаметной для общества изменения системы социальных отношений по образцу системы источника экспансии;
• вытеснения положений национальной идеологии и национальной системы ценностей и замещение их собственными ценностями и идеологическими установками;
• увеличение степени своего влияния и присутствия, установление контроля над стратегическими информационными ресурсами, информационно-телекоммуникационной структурой и национальными СМИ;
• наращивание присутствия собственных СМИ в информационной сфере объекта проникновения ^[15]

Следует подчеркнуть, что в условиях многополярного мира одним из ключевых факторов необходимых для сохранения государственного суверенитета, территориальной целостности страны, консолидации общества, создания условий для успешного решения внутренних проблем, и соответственно, возникновения возможности для ведения государством активной внешней политики, является необходимость формирования потенциалов своей «мягкой силы», как основного средства обеспечения национальной и международной безопасности. Сегодня «мягких угроз» невоенного характера в современном мире становится больше. Такие угрозы как кибер-терроризм, бархатные государственные перевороты, нелегальная миграция, торговля людьми, голод которые угрожают интересам личности в первую очередь, приводят к нестабильности государства в целом.

Очевидно, что без глубокого и комплексного изучения социума и индивидуума, как его главной системообразующей составляющей, сегодня невозможно определить и понять явные и, что особенно важно, скрытые механизмы управления глобальными процессами в мировом сообществе, сформировать свою концепцию мягкой силы и выстроить эффективную систему национальной безопасности.