Анализ крымской внешнеполитической операции

Бородинов Егор Николаевич аспирант, кафедра кафедра национальных и федеративных отношений, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ 109451,Россия,Москва,ул.Новомарьинская д.11,к.1,кв.112, Borodinov Egor Nikolaevich postgraduate student, Department of National and Federal relations of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration 109451, Russia, Moskva, ul. Novomaryinskaya, 11, k.1, kv.112 bor.eg.nik@gmail.com Другие публикации этого автора

Признание Президентом России Владимиром Владимировичем Путиным участия вооруженных сил Российской Федерации в событиях в Крыму обусловило возможность всестороннего изучения тех событий, которые там происходили. Необходимость данного анализа обусловлена поиском возможных упущений, допущенных в реализации данной операции, с целью их устранения, в случае дальнейших подобных операций. Не смотря на то, что операция такого типа в истории современной России, и не только России, была впервые, в целом можно констатировать, что она прошла успешно. Главная цель, которая была озвучена Президентом России В.В. Путиным во время прямой линии и которая, скорее всего, была поставлена перед ВС России, звучала так: «наша задача заключалась в том, чтобы обеспечить условия для свободного волеизъявления крымчан…в Крыму находилось свыше двадцати тысяч военнослужащих, хорошо вооружённых. Нужно было оградить людей даже от возможности применения этого оружия в отношении гражданских лиц» ^[1]. И эта задача была выполнена на «отлично».

Несмотря на то, что основная цель - «защита гражданских лиц» была выполнена, задача по сохранению скрытности не была достигнута в полной мере. Тот факт, что такая задача, скорее всего, ставилась, вытекает из отрицания участия российских военнослужащих в событиях в Крыму до 17 марта 2014 года. Так, 4 марта во время пресс-конференции Президент России отрицал наличие российских вооруженных сил в Крыму ^[2], а 5 марта его слова повторил и Министр обороны Российской Федерации С.К. Шойгу ^[3].

Несмотря на то, что и Президент, и Министр обороны России не подтверждали участия российских вооруженных сил в событиях в Крыму, многим это участие было очевидно по следующим причинам:

1. Офицер или солдат азиатской внешности ^[4]. Согласно Всеукраинской переписи 2001 года, люди такого расового типа не проживали на территории полуострова Крым, поэтому этот человек никоим образом не мог быть бойцом самообороны Крыма.
2. Этот же человек, дает интервью, в котором признается, что он является военнослужащим российской армии ^[4].
3. Российская техника с российскими номерами и символикой российской армии. Имеется множество снимков и видео с российской военной техникой, которой использовалась самообороной Крыма. Если камазы и БТРы есть на вооружение украинской армии, то ГАЗ «Тигр» не закупался Украиной и не состоит на вооружении ^[5] украинской армии, также, как и автомобиль Iveco LMV «Рысь».
4. Вооружение, экипировка, камуфляж. На многочисленных фотографиях, видео видны люди одетые люди в однообразный камуфляж, который очень был похож на тот, который используются в российской армии. Среди стрелкового вооружения имелись образцы, которые никогда не поставлялись на Украину, в частности автоматы Калашникова «сотой серии», которые производятся в России с 1994 года и были поставлены в Индию, Индонезию, Казахстан и Армению, также лицензионная сборка есть в Венесуэле.
   К тому же видны оптические прицелы ПНВ- 93-2, которые имеются на вооружении только российской армии. Также можно найти и фотографии, на которых видны рации, которые состоят на вооружении российской армии. Учитывая, что все это было в достаточном количестве у самообороны Крыма, это наталкивало людей и мирового сообщество на мысли об участии вооруженных сил Российской Федерации.
5. Социальные сети. Учитывая возросшую роль социальных сетей и их распространенность среди населения, многие участники данной спецоперации выкладывали свои фотографии в Крыму, а также там присутствовали и фотографии, которые позволяли их идентифицировать, как военнослужащих российской армии.

Анализ вышеперечисленных фактов, позволяет сделать следующие выводы, которые хорошо было бы учитывать при планировании и реализации операций подобного типа в будущем, а именно:

1. Этнический, расовый и религиозный состав. При планировании операций и реализаций спецопераций подобного рода хорошо было бы учитывать этническую, религиозную и расовую специфику данного региона. Чтобы участники данных операций не выглядели контрастно на фоне местного населения.
2. Пресс-секретари. Учитывая, что участники данной спецоперации давали интервью, где в частности один из них признался, что является военнослужащим российской армии. Также учитывая тот факт, что мы живем в информационном веке и любой человек, который имеет камеру на телефоне и доступ в интернет может стать репортером, вытекает следующее:

Во-первых, среди тех участники операции, которые имеют непосредственный контакт с местным населением и представителями средств массовой операции, было бы хорошо ограничить их возможные контакты и беседы, которые позволяют их идентифицировать не как представителей местной самообороны. Информацию об операции, в частности, представителями каких вооруженных сил, откуда, какие цели и задачи ставятся перед участниками данной спецоперации, желательно было бы отнести к государственной тайне. Соответственно, на эту информацию будет распространяться действие Федерального Закона «О государственной тайне» и разглашение любой подобной информации должно пресекаться и преследоваться по закону.

Во-вторых, в структуре тех подразделений, которые имеют контакт с населением и представителями СМИ, стоит рассмотреть создание института так называемых «пресс-секретарей», которые будут, скорее всего, являться офицерами и только они будут уполномочены отвечать на вопросы как местного населения, так и представителей СМИ. Также необходимо учитывать, что эти «пресс-секретари» не должны иметь социальных сетей, чтобы не было возможности идентифицировать их принадлежность. В целом все должно выглядеть естественно, не наигранно, чтобы не складывалась, что это просто заученная речь. В качестве примера можно привести интервью с представителем самообороны в Крыму ^[6].

1. Техника. При планировании и реализации операции, также важно учитывать, какая техника есть в данном регионе, для того чтобы не демаскировать себя раньше времени. Учитывая, что операции такого типа возможны при поддержке местного населения, то, скорее всего, регионами проведения данных операций будут страны бывшего Советского Союза, подобрать необходимую технику не заставит большего труда. Также, на мой взгляд, существует необходимость в изготовление аутентичных регистрационных номеров и документов на технику, чтобы создать максимально возможный эффект того, что это техника местная.
2. Вооружение, экипировка, камуфляж. Большое значение также имеет и стрелковое вооружение, которое используется при проведении операции. Образцы стрелкового вооружения, которого нет на вооружения местных силовых структур, использовать не рекомендуется, в виду того, что по нему можно косвенно установить страну-организатора данной операции. Также важным является и подбор необходимого снаряжения (оптические прицелы, рации, приборы ночного видения и так далее) для проведения мероприятия. Камуфляж и обувь не должна быть единообразной, дабы не складывалось впечатления, что это действует регулярная армия. Безусловно, небольшое количество вооружения и экипировки, которого нет в стране, в которой проводится операция, может использоваться, но не рекомендуются использовать его массово. На наш взгляд, имеет смысл рассмотреть и небольшое отхождении от Устава Вооруженных Сил Российской Федерации участниками данных спецопераций, в частности от Главы 8 статьи 344 действующего Устава внутренней службы вооруженных сил Российской Федерации, а именно «своевременное бритье лица..» ^[7], что позволит избежать одинакового внешнего вида, создаст эффект самоорганизации местного населения.
3. Социальные сети. В связи с распространённостью социальных сетей среди различных слоев населения считаю целесообразным фиксировать факты наличия аккаунтов в социальных сетях среди военнослужащих, контрактников и выкладывания фотографий. Такая необходимость вытекает из необходимости избежать «засветки» данных военнослужащих при выполнении поставленной задачи. Во время проведения спецоперации, те кто имеют социальные сети должны соблюдать информационную тишину, а именно не выкладывать ни фотографии, ни любую другую информацию, которая позволит идентифицировать участников спецоперации, либо раскрыть информацию о стране, проводящей данную операцию. Также, на наш взгляд, следует рассмотреть отнесение всей информации, которая позволяет определить страну-организатора данной спецоперации, участников и вообще сам факт проведения спецоперации к государственной тайне, разглашение, которой предполагает ответственность. Иначе в будущем, возможен срыв спецоперации, как это было в Израиле, когда солдат оповестил всех своих друзей в социальных сетях о планируемой операции ^[8].

В целом, несмотря на то, что во время проведения данного мероприятия возникли некоторые сложности с сохранением в тайне о стране проводившей данную спецоперацию, это не помешало выполнению поставленной цели. Потерь среди военнослужащих Российской Федерации нет, общую картину немного омрачил факт снайперского огня, в результате которого погибли один военнослужащий украинской армии и один представитель самообороны Крыма.

Проведенный анализ военной (миротворческой) и внешнеполитической операции в Крыму позволил выявить некоторые ошибки, допущенные во время реализации данной операции российскими военнослужащими. По понятным причинам, детали операции, цели, задачи и другая информация о ней не доступны, в этой связи сложно говорить о том, учитывались ли все те моменты при планировании операции, которые были описаны выше или они появились в процессе реализации. Проведенный анализ, а также выводы, которые были сделаны, могут учитываться при планировании и выполнений операций подобного типа вооружёнными силами Российской Федерации в будущем.