Правовое положение крестьян в Восточной Армении в XIX веке

Зурначян Авак Сергеевич старший преподаватель, кафедра государственного и муниципального управления и управления персоналом, Магнитогорский государственный технический университет им. Г.И. Носова 455000, Россия, Челябинская область, г. Магнитогорск, проспект Ленина, 24 Zurnachyan Avak Sergeevich Senior Educator, Department of State and Municipal Management and Personnel Management, Magnitogorsk State Technical University named after G.I. Nosova 455000, Russia, Chelyabinskaya oblast', g. Magnitogorsk, prospekt Lenina, 24 avak87@mail.ru Другие публикации этого автора

К началу XIX века значительная часть территории Восточной Армении входила в Ереванское и Нахичеванское ханства и находилась под властью Персии ^{[1, с. 5]}. Большинство армянского населения этих территорий было в бесправном положении. Самыми угнетаемыми слоями населения были крестьяне, к которым относилось подавляющее большинство армянского населения (около 90 %) ^{[2, с. 37-39]}.

Интересным и очень важным представляется изучение особенностей правового статуса крестьян в Восточной Армении, как до присоединения Восточной Армении к Российской империи, так и после.

Рассматривая правовой статус восточно-армянских крестьян к началу XIX века, необходимо отметить, что в Ереванском ханстве не существовало грамот или специальных указов о прикреплении крестьян к земле и формально в Армении отсутствовало крепостное право, существовавшее в России. Однако, фактически по своему положению крестьяне мало чем отличались от крепостных. Церковные и светские феодалы, приобретая землю, старались прикрепить обрабатывавших ее крестьян к земле, в случае бегства возвращали их на свои места и полностью контролировали их.

Как указывал П.Т. Арутюнян, в одном месте можно было наблюдать прикрепление к земле отдельных крестьян, семейств, а в другом месте – целых деревень и общин. Феодал мог продавать и покупать крестьян, как с землей, так и без нее ^{[3, с. 37-38]}. Данные факты иллюстрируют сложное, почти крепостное положение крестьян в Армении в рассматриваемый период.

В Ереванском ханстве крестьяне платили около сорока видов налогов и податей. Сборы подразделялись на денежные и те, которые взимались натурой. Вид налога и повинности, а также порядок их взыскания зависел от положения крестьянина и отношения его к земле. Так, в Ереванском ханстве выделяли четыре вида земель: багракерные, ярикерные, ранчпарные и отдаваемые на откуп.

Подавляющее большинство были крестьяне бахрату (багракерные), т. е. вып¬лачивающие бахру – основной земельный налог, взимаемый в натуре в размере 1/3 части всего урожая. Они имели свои средства производства, обрабатывали землю и выплачивали бахру. Бахра крестьян, проживавших на принадлежащих государству землях, полностью выплачивалась государству. Крестьяне, проживавшие на мулькадарских землях, выплачивали мулькадару 1/10 урожая.

Крестьяне, именуемые кисрар или ярикяр (ярикерные), не имели имущества для обработки земли, так как на эти земли принимались в большинстве своем «беглецы и бродяги всякого роду» ^{[4, с. 988]}. Сардар (глава ханства) предоставлял им скот, сельскохозяйственные орудия и семена. После сбора урожая, он делился в равной части между сардаром и земледельцем.

У ранчпаров не было собственности, они работали на государственных и помещичьих землях. Сардар предоставлял им все необходимое для посева и обработки земли, а после сбора урожая, чаще всего, 1/3 его часть оставалась у крестьянина, а 2/3 передавались владельцу земли.

Селения на откупе характеризовались тем, что сардар уступал весь сбор с селений мулькадарам, а взамен назначал сумму, которую обязаны ему заплатить по итогам года либо только деньгами либо деньгами и частью урожая.

Помимо земельного налога, ереванский сардар взимал с крестьян натурой множество сборов, например масло, сыр, шерсть, несколько тысяч связок дров, уголь, около 10 тысяч кур, 20 тысяч яиц, и т. д.

Кроме этого, сардар взыскивал с крестьян 1/5 часть сжатого ими се-на или направлял скот для бесплатного содержания зимой.

Таким образом, основными плательщиками многочисленных налогов были крестьяне, ремесленники и торговцы. С крестьян налоги взимались в основном натурой, с ремесленников и торговцев - деньгами.

Подавляющее большинство населения Восточной Армении находилось в тяжелейшем правовом и социально-экономическом положении, подвергалось угнетению, было лишено самых элементарных прав. Единственным выходом из сложившейся ситуации и первоочередной задачей была борьба за освобождение от персидского владения. Только создание всеохватывающего освободительного движения, включавших себя не только население армянских земель, но и армян из-за рубежа, могло позволить сохранить армянскую нацию с последующим воссоздания ее государственности либо вхождением в состав сильной, христианской России. Данные обстоятельства и определили дальнейший исторический путь Армении.

10 февраля 1828 года был заключен Туркменчайский мирный договор, которым завершилась русско-персидская война. По ст. 3 договора персидский шах признавал навсегда собственностью России бывшие Эриванское и Нахичеванское ханства, а статьей 4 договора утверждена новая граница Российской империи - по Араксу и южнее этой реки в Талыше ^[5].

Практически по данному договору к России была присоединена вся Восточная Армения, что имело жизненно важное значение для истории армянского народа. Туркменчайский договор практически завершил процесс присоединения Закавказья к Российской империи, укрепил экономические, политические и военно-стратегические позиции самой России в регионе и в мире.

Изменение государственной принадлежности Восточной Армении повлекло серьезные изменения в ее общественном, экономическом, политичном строе и правовой системе. Индикатором этих изменений, несомненно, является положение населения, и, прежде всего, самого многочисленного сословия – крестьянства.

Крестьяне, после присоединения Восточной Армении к Российской империи, получили надежду на обеспечение безопасности их жизни и имущества. Вследствие изменений политического строя в Восточной Армении и экономическими преобразованиями, государственные (казенные) крестьяне составляли подавляющее большинство восточноармянского крестьянства – около 80 процентов ^{[1, с. 106]}. Остальные жили на помещичьих землях и назывались помещичьими крестьянами.

В отличие от большей части крестьян Закавказья, восточно-армянские крестьяне лично не зависели от помещиков и могли переходить из одной деревни в другую. Отсутствие крепостного права подтверждалось и графом Воронцовым в рапорте Николаю I. Воронцов писал, что «крепостного владения здесь не было и быть не может» ^[6].

Однако, сам факт отсутствия юридического закрепления личной зависимости крестьян, не говорит о том, что они на самом деле были свободны. Так, еще в 1829 году, один из русских чиновников в докладной писал о том, что крестьяне «суть свободные, но рассматривая внимательнее, видеть можно, что они находятся в жестоком рабстве у агаларов и меликов… Особенно заслуживает удивление, что армяне, истинно преданные правительству, более склонные к ремеслам, земледелию и торговле и составляющие самый полезнейший и деятельный класс народа в здешнем крае, находятся в рабстве у мятежных агаларов, грабящих и разоряющих их до основания» ^[7].

21 апреля 1841 года Комитетом по устройству Закавказского края принято Положение «Об отстранении меликов и агаларов от управления деревнями» ^[8]. Результатом вступления в силу и применения указанного правового акта стало некоторое улучшение положения крестьян. Они перестали нести личные повинности в виде работы в хозяйстве бека или агалара. Однако эта ситуация просуществовала не долго.

6 декабря 1846 года вышел в свет Рескрипт Николая I « О поземельных правах беков, меликов и агаларов» ^[9], целью принятия которого стало желание «упрочить на твердых основаниях их участь и тем самым дать им средства быть полезными правительству». Этот акт внес значительные изменения в правовое положение поселян.

Поселяне, проживающие на землях беков, меликов и агаларов были причислены к разряду государственных поселян и обязаны были отправлять в пользу владельца земли разного рода повинности за пользование его землей.

Во исполнение рескрипта Николая I Кавказским комитетом был издан ряд положений подробно регулирующие отдельные затронутые вопросы. Так, например принятием Положения от 28 декабря 1847 года «О взаимных отношениях агаларов и поселян, живущих на землях, возвращаемых агаларам и утверждаемых за ними на основании Высочайшего рескрипта 6 декабря 1846 года» ^[10] была предпринята попытка урегулирования поземельных отношений между агаларами и поселянами. Согласно главе 1 указанного положения, агалары оставались собственниками земельных участков, а поселяне являлись наследственными арендаторами. В соответствие с главой 2 Положения от 28 декабря 1847 года поселяне обязаны были отбывать в пользу владельца земли повинности, в частности – выделение десятой части урожая, прислуги (только с мужского пола), выставление от семьи одного работника со скотом и (или) с орудиями труда на восемнадцать дней в году для бека и восемь дней в году для агалара и участие в работах для общего благосостояния поселян (исключительно в пользу агалара, управляющего селением).

По сути, в результате принятия этих актов, крестьяне юридически превратились в частновладельческих.

Для минимальных гарантий правового статуса крестьян, им предоставлялось право переходить из одних земель на другие. Однако для армянских крестьян это было, практически, невозможно в связи с тем образом жизни, который они вели. Армяне историческим занимались земледелием, виноделием и садоводством, а их дома были «устроены прочно, и они проживают в них круглый год, поэтому уходить со своих деревень они просто не могут» ^[11] . Да и сами землевладельцы не были заинтересованы в их уходе и всяческими способами удерживали.

Несмотря на то, что казенные крестьяне были свободны от произвола и угнетения помещиков, их положение значительно ухудшали государственные повинности, налоги и подати. С 1836 года была изменена налоговая система Армянской области. Если до этого периода она оставалась аналогичной персидской, и налог взимался прежними сборщиками (саркярами) в соответствие с годовым доходом, то ныне на шесть лет с 1836 по 1842 гг. устанавливался твердый налог, который крестьяне выплачивали как в натуральном виде – продуктами, так и деньгами. Начиная с 1837 года, налогом стали облагаться переселенцы с Персии и Турции, которые до этого были освобождены от оплаты налога.

С 1843 года Армении, как и во всем Закавказье, взамен натурального налога был введен денежный налог.

После освобождения от персидского владычества и присоединения Восточной Армении к Российской империи, крестьяне получили безопасности их жизни и имущества. Однако, несмотря на принятие многочисленных правовых актов, серьезных положительных изменений в правовом статусе крестьян по сравнению с периодом вхождения Восточной Армении в состав Российской империи не произошло. Наоборот, ярко проявился процесс ухудшения правового положения свободных крестьян, которых, для возбуждения в беках, меликах и агаларах «нового усердия к русскому правительству» ^[6], прикрепляли к земле и накладывали на них многочисленные дополнительные повинности, что более ухудшало тяжелое положение крестьянства.

Во второй половине ХIX века в Российской империи произошли серьезные изменения в правовом положении зависимого населения – 19 февраля 1861 года был подписан манифест об отмене крепостного права ^[12]. Данный факт, а также развитие товарно-денежных отношений привели к тому, что большие изменения произошли и в положении армянских крестьян.

И уже в начале марта 1861 года были начаты подготовительные работы. В инструкции, выданной Кавказским комитетом наместнику на Кавказе Барятинскому, говорилось о том, что крепостное состояние остается только в Закавказском крае и «признавая необходимым действовать постепенно к освобождению этого состояния и там, но действовать с надлежащей осторожностью. Его величество желает знать о том порядке, котором можно бы было приступить к этому делу в Закавказском крае» ^[13].

В этом же году, для проведения подготовительной работы и разработке нормативной базы крестьянской реформы в Закавказье был образован Закавказский центральный комитет по устройству помещичьих крестьян. Однако, было принято решение проводить крестьянскую реформу в Закавказье не во всех областях сразу, а постепенно.

О причинах этого, позже писал барон Николаи, бывший председателем Закавказского центрального комитета по проведению реформы. Основная причина заключалась в тяжелом положении дворян и их неготовности к реформе: «Правительство не могло мириться с тем, чтобы неподготовленное к оной (реформе) большинство местного помещичьего сословия обратилось в нищенский пролетариат» ^[14].

Еще одной причиной, которая «тормозила» процесс реформирования было запутанное положение землевладельческих отношений. Для качественного проведения крестьянской реформы, требовалось проведение размежевания земель в Закавказье и определение правомочий собственников земли.

Во внутренних губерниях Российской империи генеральное размежевание земель было проведено на основании манифеста Екатерины Великой от 19 сентября 1765 года ^[15], а в основу межевания был положен принцип презумпции законности землевладения.

Для проведения межевания в Закавказском крае 29 июня 1861 года было издано Положение «О размежевании Закавказского края» ^[16].

Однако, при реализации норм этого Положения возникли проблемы, причиной которых были как недостатки законодательства, так и отсутствие у лиц, называвших себя собственниками земель, каких-нибудь письменных документов, а также продолжительность процесса судебного межевания. Однако, несмотря на все эти недостатки, размежевание земель в целом было проведено, что дало возможность дальнейшего проведения крестьянской реформы в Закавказье.

В Восточной Армении не было крепостного права в «чистом» виде. Однако необходимость в проведении крестьянской реформы в этом регионе не подвергалась сомнению. Причинами этого, кроме общих для всего Закавказья, стало то, что Положение от 28 декабря 1847 года «О взаимных отношениях агаларов и поселян, живущих на землях, возвращаемых агаларам и утверждаемых за ними на основании Высочайшего рескрипта 6 декабря 1846 года» ^[10] закрепляло за формально свободными людьми обязанность отбывать личные повинности в пользу владельца земли повинности, в виде прислуги, работы на землях беков и агаларов, а также общественных работ. О необходимости реформ говорил и наместник на Кавказе, так как «…невозможно было продлить личные повинности людей свободных, когда прекратились таковые для бывших крепостных» ^{[17, с. 221-222]}.

В 1866 году по предписанию наместника на Кавказе Комитету об устройстве крестьян было поручено пересмотреть Положения, регулировавшие статус крестьян и, прежде всего, Положение от 28 декабря 1847 года. В 1869 году был разработан проект реформы для крестьян, принадлежавших бекам, меликам и агаларам Ереванской, Бакинской, Елизаветопольской и частично Тифлисской губерний.

После утверждения наместником, рассмотрения Главным Комитетом об устройстве сельского состояния, Кавказским комитетом, проект Положения «О поземельного устройстве государственных поселян, водворенных на землях лиц высшего мусульманского сословия, а равно меликов из армян в губерниях Закавказских» был утвержден Александром II 14 мая 1870 года ^[18].

Новое Положение во многом повторяло нормы Положений 1846,1847,1851 годов, а иногда даже их ухудшало. Однако, в нем содержались также некоторые прогрессивные нормы, соответствующие духу изменений, происходивших в социально-экономической и политической жизни государства.

Первая статья Положения и примечания к ней четко определяли круг субъектов, на которых распространялись нормы этого правового акта. Так, согласно первому примечанию действию Положения подлежат «те государственные поселяне, которые водворены на землях, пожалованных и утвержденных за лицами мусульманского высшего сословия, а равно меликами из армян в Закавказском крае, высочайшим повелением в декабре 1846 года», т.е. по Положениям 1847 года.

Таким образом, подавляющее большинство крестьян остались вне этой реформы. Она не распространялась на государственных крестьян, которые составляли около 70 % армянского крестьянства^{[1, с. 236]}. Эта реформа также не затрагивала крестьян тех землевладельцев, которые не принадлежали к высшему мусульманскому сословию и к сословию меликов из армян и на тех крестьян, которые живут на землях помещиков из высшего сословия «по добровольным с ним условиям». Например, в Эриванской губернии, действию Положения не подлежали и поселяне тиульных имений, так как пожизненные тиулисты не имели право собственности на эти земли.

Положением 1870 года было подтверждено право частной собственности беков, агаларов и меликов на их земли, крестьяне же сохраняли право на земельный надел в постоянное пользование (ст. 2). Крестьяне продолжали пользоваться «всеми землями и угодьями» со дня обнародования данного Положения и до введения в действие уставных грамот (ст. 4). Крестьяне также могли приобрести в собственность свои наделы (ст. 5).

Согласно ст. 8-10 Положения, каждый крестьянин, достигший 15 лет, имел право путем выкупа приобрести до 5 десятин земли. Однако, до этого момента, помещик имел право взять 1/3 земли, пригодной для обработки. При этом в многоземельных имениях имевшиеся у крестьян излишки не оставлялись за ними, а определялись в пользу землевладельца сверх 1/3 имения, а если излишков не оказывалось, то сокращалась норма крестьянского надела. Норма землевладельца не сокращалась.

Такую привилегию помещики получили впервые. Даже в Положениях 1847 и 1851 годов не было никакой речи о праве землевладельца оставить за собой 1/3 имения, а размер земли, которую могли получать крестьяне с 15 - летнего возраста составлял 5 десятин.

Пользуясь принятыми нормами, помещики оставили за собой лучшие земли крестьян, оставив им солончаки, неурожайные или малоурожайные земли. Изначально определялось, что «леса не включаются в состав поселянского надела».

Базарные и торговые площади, находящиеся в пределах поселянского надела, оставались в распоряжении землевладельца и именно он получал доход от этих площадей. Вопрос о пользовании крестьянами выгонами и пастбищами для скота и их разделе Положением не разрешался. Разрешение этих вопросов предоставлялось или местным обычаям или «добровольному соглашению» сторон. Эта неопределенность в конечном итоге вела к ущемлению прав крестьян со стороны землевладельцев.

В постоянном пользовании крестьян оставались земли, занятые их домами, садами, ремесленными и иными хозяйственными помещениями (ст. 20).

Обязательное разграничение угодий землевладельцев и крестьян производилось во время размежевания каждого имения и не более одного раза. В случае, если имения уже были размежеваны, то разграничение производилось после двухлетнего срока первоначального утверждения надела или в течение шести лет через мирового посредника (ст. 40).

Согласно ст. 41,42 Положения земля, утвержденная за крестьянами на основании уставной грамоты в надел, оставалась за установленные повинности в их постоянном пользовании. Усадебные и полевые участки крестьянской земли, «состоявшие в наделе отдельных поселянских дымов, остаются в потомственном пользовании сих дымов».

Таким образом, в законодательном порядке отменялась общинная форма землепользования и допускалось пользование землей отдельным крестьянским дымом. Произошло правовое закрепление перехода от общинной к индивидуальной форме землепользования. По мнению В. Рштуни, этот факт еще раз подтверждает ведение в Закавказье колониальной политики со стороны российских властей ^{[17, с. 232]}.

Однако, на наш взгляд, переход на новую форму землепользование было требованием времени, так как именно индивидуальная форма землепользования является одной из основ развития сельского хозяйства, товарно-денежных отношений и крестьянства. Поэтому этот переход имел прогрессивное значение для Армении, хотя привел к быстрому расслоению общества.

В Положении сохранялись нормы о том, что крестьяне за отведенный им надел обязаны были отбывать в пользу владельца повинности. Повинности сохранялись в прежнем виде до введения в действие уставных грамот (в течение двух лет), что противоречило высказываниям высших государственных чиновников, появлявшихся в период разработки Положения 1870 года о необходимости скорейшей отмены повинностей крестьян и переводе их в денежную форму. По словам Наместника на Кавказе, мотивами сохранения системы отбывания повинностей стало то, что «при крайней подозрительности мусульманского населения, всякое изменение обычаев может подать повод к ложным толкам и к волнениям» ^{[17, с. 239]}.

Однако, очевидно, что это не является существенной причиной для оставления прежней системы повинностей. Только значительно позже, в 1905 году наместник Воронцов-Дашков писал, что насколько высокой являлась уплата повинностей долями урожая, доказывается тем, что при переводе этих повинностей на деньги, это дало такую высокую стоимость за десятину, что пришлось отказываться от этого способа ^{[17, с. 240]}.

Так, по мюлькадарским имениям в Эриванской губернии повинности составляли 4/30 части всего урожая. Кроме того, здесь была сохранена денежная повинность с огородов, бостанов и садов. Повинность «рабочими днями», установленная Положением 20 апреля 1847 года была заменена подесятинным обложением крестьянского надела. Для бекских крестьян была определена подесятинная повинность за крестьянский надел в 30 копеек, а для агаларских – 15 копеек. Однако, эти суммы противоречили принципу Положения 19 февраля 1861 года, согласно которому «однажды установленный оброк не может быть возвышаем» ^[12], так как Положением от 28 декабря 1847 года установлена плата в разе 5 1/3 копеек за десятину.

Большое внимание в Положении 1870 года уделено обеспечению исправного взноса крестьянами повинностей и мерам ответственности за нарушения установленных правил. Согласно ст. 88 Положения «Повинности взыскиваются с той же строгостью, как и государственные податные сборы».

В соответствие со ст. 91,92 Положения, оставшиеся в недоимке за крестьянами натуральные повинности переводились в денежную и вместе с другими денежными недоимками взыскивались с начислением пени в размере 1 копейки в месяц с каждого рубля. Для облегчения платежа недоимки предусматривалась возможность «отработать на работе землевладельца… накопленные недоимки» (ст. 93).

В случае не достижения согласия об отработке недоимки, сельское начальство с разрешения мирового посредника для взимания недоимок могло принять решение о взыскании дохода с недвижимого имущества должника; могло послать должника или члена его семьи к односельчанину или землевладельцу ( с согласия крестьянина) на заработки; посылать должника или члена его семьи за пределы губернии или другие населенные пункты в пределах губернии; назначить должнику опекуна, без согласия которого нельзя было отчуждать имущество должника и другие меры.

В случае, если все меры взыскания окажутся недостаточными, а недоимка возрастет до годового размера повинности, землевладелец мог требовать, чтобы должник был лишен права постоянного пользования участком и с публичных торгов его участок вместе с усадьбой был передан другому крестьянину (ст. 96).

Таким образом, за землевладельцем, так или иначе, оставались все права на то, чтобы притеснять крестьян и ущемлять их права, вплоть до права лишить крестьянина земельного участка.

Только 20 декабря 1912 года был принят закон, который предусматривал прекращение обязательных и зависимых отношений между поселянами и землевладельцами посредством выкупа наделов в собственность при содействии Правительства ^[19]. На основании норм принятого закона, с 1 января 1913 года все землевладельцы получали из казны 4,5% с капитальной выкупной суммы в год взамен натуральных повинностей крестьян. Эта сумма выплачивалась до полного погашения всей выкупной суммы за землю. Законом устанавливался платеж для Эчиадзинского монастыря в размере 21 тысяча рублей в год на протяжении десяти лет.

Крестьяне, приобретшие в собственность на основании закона от 20 декабря 1912 года, угодья обязаны были вносить в казну впредь до погашения выданной Правительством под их земли выкупной суммы, ежегодно от 4,5 до 6 копеек на каждый рубль выкупной цены. Сумма платежа зависела от «погасительного» срока, который мог составлять 56,41 или 28 лет.

Четвертой главой Положения 1870 года предусматривалась возможность крестьян и целыми обществами и отдельными дымами приобретать в собственность свои наделы по соглашению с землевладельцем и без его согласия, при соблюдении одного условия – каждый дым имел право выкупать не более 15 десятин, но и не менее 7 ½ десятин. При выкупе крестьянами своего надела землевладелец вправе удержать за собою 1/3 своих удобных земель, если при этом на каждый крестьянский дым останется по 7 ½ десятин. Крестьяне представляли требование о выкупе земли мировому посреднику, который исчислял выкупную цену посредством капитализации на 6 % всех повинностей, определял сроки взноса выкупной цены.

Существенное отличие процедуры выкупа земли в Армении от аналогичной процедуры в России и Грузии заключалось в том, что выкуп крестьянами их надела как по соглашению с землевладельцем, так и без его согласия, совершался без содействия правительства, без правительственного кредита (ст. 139), тогда как в Грузии и центральных губерниях предусматривалась государственная поддержка.

Таким образом, в этом вопросе помещичьи крестьяне в Армении были поставлены в тяжелое положение, и даже такая привилегия, по сравнению с крестьянами Грузии и России, как возможность выкупа без согласия землевладельца не позволяла крестьянам действительно стать свободными. Множество ограничений и препятствий, в частности оценка натуральных повинностей на деньги, препятствовали осуществлению реформы в этой части. Например, в Эриванской губернии за весь период действия Положения 1870 года было выкуплено только 40 десятин земли, хотя количество земли предполагаемое к выкупу составляло 95 гектаров ^{[1, с. 237]}.

Выкуп своими собственными средствами могли осуществить только зажиточные поселянские дымы, а подавляющее большинство сельского населения не имело такой возможности, поэтому предпочитало отбывать повинности, а не занимать у ростовщиков необходимую сумму по процентной ставке, доходившей до 100 % годовых ^[20].

В 1905 году в своем отчете наместник на Кавказе Воронцов-Дашков писал, что переход к системе выкупа «был фактически невозможным, так как он равносилен был полному разорению крестьян» ^{[17, с. 253-254]}.

Таким образом, можно смело указывать на то, что одна из основных целей реформы – создание эффективной системы выкупа земли, не была достигнута и осталась на бумаге.

Примечательно, что, несмотря на далеко неполную реализацию норм Положения 1870 года, было принято решение распространить ее действие и на крестьян Елисаветпольской, Бакинской и Эриванской губерний и Ахалцыхского уезда, которые проживали на землях лиц, не относившихся к высшему мусульманскому сословию и меликам. Это произошло на основании Положения от 5 сентября 1877 года ^[21], которое с 15 марта 1883 года было распространено на все остальные губернии Закавказья ^[22].

Согласно нормам этого Положения за крестьянами закреплялась вся их надельная земля, с предоставлением им усадеб, садов и других угодий в собственность. Право на взимание багры было предоставлено землевладельцам лишь с одних полевых посевов. Эти землевладельцы не имели права взимания с крестьян денежных повинностей, также не имели права удержать за собой 1/3 удобных земель имения. Кроме того, крестьянам разрешалось на каждый дым выкупать и больше 15 десятин земли.

Во всем остальном Положение 1877 года являлось повторением Положения 1870 года со всеми его недостатками, предоставлявшими землевладельцам широкие возможности для нарушения прав крестьян.

Подводя итоги анализа норм Положения от 14 мая1870 года необходимо отметить, что по сравнению с Положениями от 19 февраля 1861 года и 13 октября 1864 и 1865 годов, оно носит менее кабальный характер.

Так, если по Положению 1870 года при выкупе крестьянами своего надела землевладелец был вправе удержать за собою 1/3 своих удобных земель, то грузинские помещики имели право удержать за собой 1/2 своих имений, а мелкие грузинские помещики получили право даже освободить своих крестьян без земли.

Помещики в России также получили больше привилегий. Они имели право оставить за собой 1/3 или 1/2 своих земель и освобождать крестьян без земли. Мелкие помещики могли наделить землей своих крестьян ниже установленных норм или вовсе оставить без земли.

Таким образом, очевидно, что грузинские и русские помещики получили большую возможность урезать крестьянские земли, и тем самым сохраняли большую власть над крестьянами. Это выражалось также и в том, что грузинские помещики получили право присоединять к своим владениям крестьянские наделы вследствие выморочности, выхода крестьянина из сельского состояния, в случае лишения земли из-за неисполнения повинностей. Согласно же Положения 14 мая 1870 года на такие освободившиеся земли в первую очередь претендовало сельское общество, и только после его отказа, земля могла перейти к помещику.

Согласно Положению 1870 года отменялось общинное пользование землей, разрешался переход земли из рук в руки и, тем самым, поощрялось включение крестьянского хозяйства в буржуазные отношения, а по Положению 1861 года в России устанавливалось принудительность общины, что сразу предполагало невозможность свободного оборота земли.

Однако в остальной части Положение 1870 года или повторяло Положения, применяемые в России и Грузии, либо сохраняло дореформенную ситуацию. В некоторых случая Положение 1870 года ставило армянских крестьян в более тяжелые условия. Так, при осуществлении выкупа, местные крестьяне не получали содействия со стороны правительства и не могли претендовать на правительственный кредит.

В Армении сложилась неоднозначная ситуация, при которой, с одной стороны, здесь не было установленных крепостнических отношений (как в России и Грузии) и в Положении 1870 года появился более значительный акцент на включение армянского крестьянства в развивающиеся буржуазные отношения, а с другой стороны, в угоду местным помещикам, были сохранены многие крепостнические черты.

Нельзя согласиться с точкой зрения о том, что при проведении крестьянской реформы в Армении буржуазные принципы реализованы значительно ярче, чем в России и Грузии ^{[17, с. 262]}.

На наш взгляд, реформа, проводимая на окраинах страны, не могла иметь и не имела более выраженного буржуазного содержания, чем в центральной России.

Крестьянство, которое надеялось, что проводимые реформы приведут к их реальному освобождению от гнета помещиков, было недовольно фактическим положением дел. Борьба крестьян против помещиков приобретала разные формы. Так, чаще всего, крестьяне просто отказывались нести какие-либо повинности для своих помещиков. В таких случаях помещики обращались к помощи мировых посредников, которые через органы власти разного уровня привлекали к ответственности зачинщиков, а остальных крестьян силой заставляли подчиняться.

Так, в своем письме от 14 апреля 1871 года к мировому посреднику Эриванского уезда мюлькадар деревни Бугамлу пишет: «Бугамлинское общество, несмотря на неоднократные письменные и словесные распоряжения Эриванского военного губернатора, не платит мне мюлька за прошлый 1870 год…», а также прочит привлечь «четырех бугамлинцев, как главных зачинщиков в неплатеже мне мюлька предать суду» ^{[23, с. 168]}.

Некоторые крестьяне отказывались от взноса натуральных повинностей. Он собирали урожай, прятали в своих домах и не выдавали сборщикам мюлька причитающуюся помещикам долю.

Крестьяне деревни Чикдамлу отказывались платить помещику повинности с хлопка, засеянного в садах за 1883 год. Свою позицию они основывали на нормах Положения от 5 сентября 1877 года, согласно которым, крестьяне обязаны вносить повинности только с полевых посевов. Однако, мировым посредником по жалобе помещика, было принято решение взыскать с поселян повинности с хлопка, выращенного в садах ^{[23, с. 310-311]}. Основанием для этого стало то, что такое правило прописано в уставной грамоте, что в корне противоречит Положению от 5 сентября 1877 года, в котором было установлено, что сады переходят в собственность крестьян.

И подобных противоречивых решений конфликтов между крестьянами и помещиками было множество, что не способствовало повышению авторитета власти на местах. Сама власть, в лице Эриванского губернатора, предлагала решать этот вопрос одним способом – путем ужесточения наказания для лиц, оказывающих «явное и дерзкое сопротивление» ^[24].

Подводя итоги крестьянской реформы в Армении по Положению 1870 года можно отметить, что помещики и в значительной степени сохранили свою власть над крестьянами, прежде всего, экономическую. Это было связано с острой нехваткой земельных наделов, что вынуждало крестьян вступать с помещиками в арендные отношения на кабальных для себя условиях.

Так, например, по данным начала 1890-х годов в Зангезурском уезде из 106 127 десятин всей помещичьей земли, в наделе у крестьян находилось только 41 567 десятин.

В Эриванском уезде, который являлся основным районом мюлькадарского землевладения в Армении, вопрос о наделении землей крестьян получил худшее разрешение. Очень часто надел крестьянской земли был меньше нормы, установленной Положением 1870 года ^{[25, с. 66]}. Так, по уставным грамотам землей были наделены 3 582 дыма или 16 293 души мужского пола, а общее количество крестьянского надела составляло 17 711 десятин. Исходя из этих данных, на дым приходится 4,97 десятины, а на душу мужского пола – 1,08 десятины ^{[17, с. 314]}. Таким образом, реальная обеспеченность землей в Эриванском уезде была практически в пять раз меньше установленной нормы.

В связи с этим, в Армении среди крестьян, в том числе государственных, была распространена аренда казенной и помещичьей земли, а также пастбищ. В связи с недостаточностью собственных наделов, аренда земли, даже на кабальных для крестьян условиях, была вынужденной.

По данным В. Рштуни, количество арендуемой земли только в Зангезурском уезде доходило до 74 000 десятин. Помещики Эриванского и Эчмиадзинского уездов сдавали собственные земли в аренду крестьянам за половину урожая с этой земли, реже за деньги ^{[17, с. 335]}.

Кроме того, в тяжелое положение крестьян как помещичьих, так и государственных ставили тяжелые денежные и натуральные подати и повинности. Они ударяли по крестьянам бедным и со средним достатком и не позволяли им приспособиться к новым условиям. Государственные подати и сборы не соответствовали платежным способностям населения. Например, в Эчмиадзинском уезде, все мюлькадарские крестьяне, кроме отбывания мюлькадарских повинностей, платили государству 2 рубля подымной подати и 6 рублей земских сборов. Таково было положение и в других уездах.

На наш взгляд, неверно переоценивать роль и значение проведенной крестьянской реформы, но совершенно неверно и недооценивать ее. Оба этих крайних мнения высказывались в литературе. Несмотря на все недостатки, проведенная реформа позволила включить Армению и ее населению в процесс построения капиталистических, товарно-денежных отношений, охвативший почти всю страну.

Еще в 1860 году в своей докладной член наместнического совета Кавказа барон Николаи писал: «Вопрос о развитии на Кавказе сельского хозяйства и промышленности есть вопрос жизненный для этого края и вопрос весьма важный для России» ^[26].

В пореформенный период появилась возможность развивать на Кавказе и промышленность и сельское хозяйство. Все белее расширялись экономические связи Закавказья и России. Начал широко проникать в Закавказье иностранный капитал. Это стимулировало развитие торгового земледелия, возделывание технических культур. Во второй половине ХIХ века в Армении особенно быстрыми темпами развивались хлопководство и виноградарство, а также связанные с ним производство вина, водки, коньяка. Торговое земледелие, естественно, привело к развитию наемного труда, который особенно широко применялся в трудоемких областях хлопководства и садоводства.

Как отмечал В.Д. Мочалов, «рост товарного производства и превращение его в капиталистическое товарное производство» ^{[25, с. 451]} уже обозначился в крестьянском хозяйстве Закавказья в рассматриваемый период.

Однако не стоит забывать, что подавляющее большинство крестьян (более 80 %) остались вне реформы, проведенной на основании Положения 1870 года. К концу ХIХ века правительство перешло к рассмотрению вопроса о правовом регулировании поземельного устройства государственных крестьян Закавказья, в том числе и Армении.

Среди людей податного состояния Закавказья государственные крестьяне составляли самое многочисленное сословие, от состояния которого зависело правильное и стабильное поступление государственных податей в казну. Однако, именно с этим возникали проблемы и из года в год накапливались значительные недоимки. Главной причиной этого стала крайняя необеспеченность значительной части государственных крестьян землей. Правительство было вынуждено заняться вопросом урегулирования быта государственных крестьян, прежде всего, урегулированием земельной проблемы.

В октябре 1892 года в Тифлисе была учреждена особая комиссия под председательством уполномоченного министра государственных имуществ на Кавказе Я.С. Медведева. Главной задачей деятельности комиссии было составление проекта положения о поземельном устройстве государственных крестьян, проживающих на казенных землях Закавказского края и определение статуса государственных крестьян, проживающих на владельческих землях.

Было принято решение, перед началом работы над проектом положения, систематизировать всю имеющуюся информацию о рассматриваемом вопросе. Председателем комиссии была составлена подробная «Записка по вопросу об основаниях поземельного устройства государственных крестьян пяти губерний Закавказского края» ^{[27, с. 27-75]}.

Во вводной части Записки ее автор акцентировал внимание на неравномерное распределение земли среди казенных крестьян края – рядом находятся крестьянские общества не обеспеченные землей и такие, которые имеют земли в большом избытке. Для решения этого вопроса Медведев предлагал два варианта: использование свободных казенных земель и изъятие путем нормирования лишних площадей у обществ, имевших таковые. Земли, сверх норм, за исключением садов, виноградников, огородов, мельниц, искусственно осушенных болот, водопойных мест и некоторых других, которые при расчете нормы не учитывались, подлежали изъятию и передаче в пользование малоземельных крестьянских обществ или отдельных дворов. Излишние земли, по версии автора Записки, можно было изъять двумя путями – путем прирезки их к наделам малоземельных обществ либо переселением малоземельных крестьян к многоземельным обществам.

Большое внимание в документе уделено вопросу о том, на каком основании предоставлять крестьянам земельные наделы – на праве пользования или частной собственности. Несмотря на то, что в России государственным крестьянам земли были даны в собственность и все, в том числе автор записки, отмечали прогрессивность и эффективность этого факта, Медведев приходил к выводу, что в Закавказье « по многим весьма веским основаниям» такая практика не применима. Он предлагал предоставить крестьянам земли на праве постоянного пользования мотивируя это следующими причинами: низкой культурой сельского (крестьянского) хозяйства Закавказья; невысоким уровнем развития общественной жизни крестьянского населения, который выражается в отсутствии сильного развития у крестьян чувства солидарности, преданности интересам общества и умения отстаивать свои интересы и права от посягательств со стороны противообщественных элементов; незаконченностью судебного межевания во многих районах Закавказья.

На наш взгляд, эти аргументы выглядят весьма спорными. То состояние, в котором находилось крестьянство, возникло не по желанию самих крестьян, а под давлением больших непосильных повинностей и податей, а также вынужденной необходимостью безземельных казенных крестьян арендовать землю у помещиков на кабальных условиях. Ведь наличие земли в собственности стимулировало бы крестьянина к добросовестной и плодотворной работе на земле, а также способствовало бы развитию экономического потенциала региона.

Кроме нормирования земельных участков, автором предлагалось и нормирование лесных наделов. В зависимости от обилия лесов нормы колебались от 1 до 16 десятин на дым или от 1/7 до 2,5 десятины на душу. За отводимые лесные наделы крестьяне должны были уплачивать государству лесной налог.

По вопросу поземельного устройства государственных крестьян, водворенных на владельческих землях, Медведев высказывал свои сомнения в возможности его решения, ввиду незначительности свободных государственных земель. В качестве исключения, при наличии свободных пространств, допускалось наделение этой категории крестьян землей, при условии платежа поземельной подати. Однако в проекте Положения этот важный вопрос вообще не получил своего отражения.

После обсуждения Записки был подготовлен законопроект, который направили в Петербург министру земледелия и государственных имуществ, а также в Совет при главноначальствующем гражданской частью на Кавказе. Особые споры вызвал вопрос о необходимости введения нормирования земельных участков. Получив заключение главноначальствующего, министр земледелия и государственных имуществ поставил вопрос на обсуждение центральной комиссии, учрежденной под его председательством. Заседания происходили 19,23 и 25 февраля и 30 марта 1898 года. По вопросу возможности использования свободных казенных земель для обеспечения нуждавшихся в центральной комиссии наметились два течения. Представители одного из них отвечали на этот вопрос отрицательно, а другие - положительно. В конечном итоге, большинство членов комиссии все же настояло на том, чтобы наделение безземельных и прирезки к наделам малоземельных производилось по преимуществу за счет излишних земель.

Центральная комиссия в рамках своих полномочий изменила проект, выработанный департаментом государственных земельных имуществ, и составила свой, под названием «Главные основания поземельного устройства государственных поселян, водворенных на казенных землях губерний Тифлисской, Елизаветпольской, Бакинской, Эриванской и Кутаисского, Шорапанского, Рачинского, Лечхумского, Зугдидского, Сенакского и Озургетского уездов и Сухумского округа Кутаисской губернии».

Императором Николаем II этот проект был утвержден 1 мая 1900 года под названием « О главных основаниях поземельного устройства государственных поселян, водворенных на казенных землях в Закавказье» ^[28].

Рассматриваемый закон включал в себя всего 14 статей. В основе акта лежал принцип предоставления государственным поселянам земли на праве пользования. По рекомендации центральной комиссии в законе прямо об этом не прописано, однако этот принцип прослеживается в нескольких статьях, которые устанавливают ограничения, связанные с использованием выделенных участков. Так, в частности предусмотрено, что государственные поселяне за владение землей обязаны ежегодно вносить государственную оброчную подать (ст. 5); земли не могли отчуждаться или «обременяться долгами» (ст. 12); за государством сохранялось право распоряжения недрами отведенных участков (ст. 13). Владение землей осуществлялось на основании особого акта – отводной записи (ст. 4).

В зависимости от «изобилия казенных лесов» решался вопрос либо о выделении лесных наделов (ст. 10) либо, при отсутствии лесов, о выделении поселянам лесоматериалов для домашних надобностей из казенных дач (ст. 9). За отпуск лесоматериалов или выделение лесного надела государственные крестьяне должны были платить в казну лесной налог (ст. 13).

Согласно ст. 2 закона, государственные крестьяне имели право заменить общинное владение землей на подворно - участковое. Однако, это было возможно при условии согласия двух третей домохозяев, имевших право голоса на исходе.

Подробные правила, определяющие порядок поземельного устройства государственных поселян и переселенцев, водворенных на казенных землях в Закавказье, были утверждены 21 апреля 1903 года ^[29], то есть почти через три года после принятия закона « О главных основаниях поземельного устройства государственных поселян, водворенных на казенных землях в Закавказье». Они основывались на этом законе и содержали в себе процессуальные нормы для реализации процедуры поземельного устройства.

Однако, нельзя не отметить, что эта реформа, как и реформа по Положению 1870 года не охватывала большую массу крестьян и оставляла их необеспеченной землей и соответственно - в полной зависимости от государства и помещиков. Цели, которые были поставлены при проведении реформы, в части предоставления крестьянам земельных участков, и тем самым относительной определенности их статуса, до конца реализована не была.

Подводя итог, необходимо отметить, что вхождение Восточной Армении в состав Российской империи и принятие ряда правовых актов привело к определенной систематизации правового статуса крестьянства. Хотя, нельзя не отметить, что принимаемые акты в этой сфере часто содержали меры, носящие «половинчатый» характер. Это связано с тем, что государственная политика рассматриваемого периода, в большей части, была направлена на поддержку сословия землевладельцев, так как они являлись опорой правительства на местах. Несколько попыток провести полноценную крестьянскую реформу не были доведены до конца. Однако, несмотря на все недостатки, проведенные преобразования позволили включить Армению и ее население в процесс построения капиталистических, товарно-денежных отношений, охвативший почти всю империю.