ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ ДИАЛОГ В СФЕРЕ КОММУНИКАЦИИ ГОСУДАРСТВА И ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД

Зайцев Александр Владимирович кандидат философских наук, доктор политических наук доцент, Костромской государственный университет 156005, Россия, Костромская область, г. Кострома, ул. Овражная, 20/23 Zaitsev Aleksandr Vladimirovich Associate professor of the Department of Philosophy and Political Studies at Nekrasov Kostroma State University 156005, Russia, Kostromskaya oblast', g. Kostroma, ul. Ovrazhnaya, 20/23, kv. 1 aleksandr-kostroma@mail.ru Другие публикации этого автора

Избирательный цикл 2011-2012 годов вывел на первый план в публичном политическом дисурсе современной России концепт диалога. О необходимости диалога говорит и власть, и общество, его требуют как системная, так и несистемная оппозиция, о нем твердит парламент, церковь, бизнес, правозащитники, эксперты и политологи, диалога жаждет и средний класс и представители высшего эшелона публичной политической власти. Однако реальный процесс диалогизации и перехода от слов к делу в сфере политической коммуникации государства и гражданского современной России пока что по-прежнему остается на крайне низком уровне его теоретической разработки и практической реализации. Одной из причин такого положения является недостаточная изученность диалоговой интеракции власти и социума российской политической наукой. В связи с этим можно констатировать, что в настоящее время объективно назрела необходимость теоретико-методологического осмысления феномена общественного диалога, а также политико-правовых процессов его институционализации на основе сравнительно-компаративного исследования аналогичных коммуникативных процессов в странах со стабильно демократическими формами правления, в том числе в Евросоюзе.

ОБЗОР ИСТОЧНИКОВ

Изучение проблем политической коммуникации во многом опирается на теоретико-методологическую базу современной теории социальной коммуникации и ряд междисциплинарных исследований по проблемам социальной и философской антропологии и широкому кругу вопросов, вскрывающих сущность различных проявлений социальных отношений. Однако, не смотря на множество публикаций, связанных с анализом различных аспектов коммуникации государства и гражданского общества, до настоящего времени остаются не исследованными проблемы, как самого социально-политического (общественного) диалога, так и формирования институциональных механизмов диалогового взаимодействия социума и власти, а также постепенной трансформации диалога в социально-политический институт общества. «Хотя … о диалоге написано немало в мировой и отечественной науке, его общая природа как формы дискурсивного взаимодействия – в отношении к другим формам и в общем контексте социальной практики – изучены недостаточно.- Утверждает автор по сути дела единственной и уникальной диссертации о политическом диалоге и его паронормальных формах С.П.Поцелуев. - Исследователи обращают внимание на дефицит солидных работ, посвященных, в особенности, социальному (политическому) диалогу, концептуальному описанию его differentiaspecifica». Так обстоит дело не только в западноевропейской политологии, но и в России, где «парадоксальным образом к проблеме концептуализации политического диалога ближе всего подходят не столько политологи, сколько их коллеги из смежных отраслей знания: философы, лингвисты, социологи, медиаведы» ^{[6, с.6]}.

^.К этому можно добавить, что если политический диалог пусть и недостаточно, но все-таки привлекает к себе внимание ряда современных российских исследователей, то диалог государства и гражданского общества вообще выпал из поля внимания отечественной политологии. И хотя редко какая научная работа или статья, посвященная взаимодействию власти и социума, обходится без упоминания необходимости развития, совершенствования, углубления и даже институционализации диалога, исследований специально посвященных осмыслению феномена социально-политического диалога государства и гражданского общества не существует. Автор данной статьи попытался хотя бы частично ликвидировать этот пробел в российской политической науке.

В современной политологии, социологии, антропологии, экономике, существует огромное количество различных работ о том, как возникают институты, как они функционируют, как они сохраняют стабильность и как трансформируются. Однако как внутри этих дисциплин, так и между ними нет единства даже по самым существенным аспектам институтов. Например, одни понимают под институтами специально созданные законы и формальные правила, другие – совокупность норм, третьи – стихийно формирующиеся значения, ограничения и привычки.

Согласно точке зрения, представленной в энциклопедическом словаре «Политология», политические институты – это «политические учреждения с организованной структурой, централизованным управлением, исполнительным аппаратом», а также учреждения и структуры, выполняющие политико-управленческие функции. А институционализация является превращением «какого-либо политического явления или движения в организованное учреждение, формализованный, управленческий процесс с… признаками организации» ^{[5, с.122]}.Естественно, что такой «жестко-институциональный» процесс оставляет за пределом тонкой грани отнесения к институциональным политическим явлениям целый ряд феноменов, в том числе и диалог власти с гражданским обществом.

Совсем другой подход у неоинституциональной теории. Она исходит из того, что «если ограничить определение институциональных правил лишь формальными, то появляется риск упустить из виду многочисленные, но, тем не менее, присущие любой политической организации, неформализованные, но, тем не менее, «само собой разумеющиеся» правила, которые детерминируют политическое поведение» [7. с. 122]. Такой, отличный от классически институционального подхода, взгляд позволяет рассмотреть диалог государства и области в плоскости институциональной парадигмы. Тем более, что неоинституционализм, согласно точке зрения профессора Питсбургского университета из США Б.Г.Питерса, в качестве одной из своих разновидностей, рассматривает концепцию так называемого «социального институционализма»

^{[4, с. 224-225]}.

Процесс институционализации диалога государства и гражданского общества с точки зрения социального неоинституционализма - это постепенное превращение его в один из социально-политических институтов общества. В обоснование методологии такого похода можно сослаться на мнение авторитетного в зарубежных кругах мнение Б.С.Питерса, который как представитель неоинституционального направления в современной политологии отмечает следующее: «Институциональный анализ можно применять при изучении взаимоотношений между государством и обществом так же, как и институтов собственно государственного сектора. …Некоторые из

наиболее важных видов отношений между государством и обществом… вполне уместно классифицировать как структурные и институциональные ^{[4, с. 224]}. Такой подход этот американский политолог называет социальным институционализмом, который с помощью институциональной методологии и терминологии вскрывает «наличие стабильных моделей взаимодействия, существующих между группами частного сектора, а также между этими группами и государственным сектором. Применение мощных аналитических средств для описания этих связей еще более увеличивает значение такого варианта институционального анализа» ^{[4, с.224-225]}. В том числе и изучения коммуникативного взаимодействия государства и гражданского общества. Тем более, что ряд интеракций государства и общества, в том числе их диалоговая коммуникация, имеют довольно стабильный и повторяющийся характер этих моделей взаимодействия.

«Институционализация диалога между правительственными учреждениями и неправительственными организациями, как и другие формы партнёрства и сотрудничества, подразумевает наличие очевидного и достаточно развитого сектора независимых неправительственных организаций. – Считают авторы коллективного труда, посвященного проблемам институционализации консультаций между правительством и неправительственными организациями в странах СНГ. - Однако, это лишь общее предположение, обусловливающее наличие подобного диалога, но не являющееся для него предпосылкой.

Попытки создать и институционализировать диалог… требуют как минимум трёх компонентов…:

- Осознание сути, выгоды и форм институционализированных консультаций обеими сторонами диалога, а также мышление, склонное к сотрудничеству;

- Наличие правовых основ развития неправительственных организаций и институционализации диалога;

- Информированность о существующем опыте сотрудничества государства и общества, что способствует лучшему пониманию трудностей, которые могут возникнуть при появлении любых инициатив, направленных на институционализацию консультаций ^{[11, р. 53]}.^.

«Институционализация диалогa между правительством и неправительственными организациями играет важную роль в обеспечении эффективности процесса принятия политических решений. - Справедливо замечает Ч.Эссенгул, координатор проектов Центра социальных исследований из Американского университета Центральной Азии. - Между тем пока еще ни одна модель институционализации не была тщательно проработана и широко признана» ^[10].^.

В западноевропейской литературе выделяют такие актуальные разновидности общественного диалога, как социальный (в узком смысле) диалог и гражданский диалог. Понятие «социальный диалог» имеет более длительную историю существования. Наряду с государством и бизнесом неотъемлемым участником такого трехстороннего социального диалога являются организации, институты и структуры «третьего сектора», то есть гражданского общества: профсоюзы, трудовые коллективы, НПО (неправительственные организации), НКО (некоммерческие организации).

Автор подробного обзора, включившего в себя рассмотрение национальных моделей и особенностей действующих «механизмов политической институционализации гражданского диалога» Н.Нахтигаль, в сентябре 2010 года проанализировала практику двухсторонней коммуникации 15 европейских стран, а также Австралии и Канады и была вынуждена отметить, что центральное понятие, используемое в подготовленном документе, «не имеет

твердого определения ни в теоретической литературе, ни в многочисленных документах, касающихся темы гражданского диалога».

В понимании сущности и природы гражданского диалога в Евросоюзе отсутствует консенсус и поэтому разные авторы вкладывают в него различное содержание. Так, к примеру, в Словении под гражданским диалогом понимается «включенность гражданского общества и его акторов в разработку и осуществление государственной политики». Самой Н.Нахтигаль было предложено такое довольно неполное и неуклюжее определение гражданского диалога, как «создание возможностей для гражданского общества выражать свою обеспокоенность и представлять свои предложения относительно общественной жизни и социально-экономического развития». Это осуществляется в процессе взаимодействия гражданского общества с формальными государственными институтами для реального влияния на текущую политику и принимаемые политические решения с целью повышения степени их легитимности, известности и подконтрольности ^{[13, р.2-3]}.

В исследовании, под названием «Гражданский диалог, как заставит его работать лучше?», проведенным Э.Фази и Д.Смитом авторы вновь обращается внимание на «отсутствие общепринятого определения, а также теории гражданского диалога», что, по их мнению, «поразительно относительно его увеличивающейся роли в управлении дебатами особенно в Европейском Союзе» ^{[14, р.23]}. Э.Фази и Д.Смит полагают, что под гражданским диалогом следует понимать широкий диапазон специальных неструктурированных практик и гибких консультаций главным образом по проблемам социальной политики. Гражданский диалог возник как «параллель» к социальному диалогу и, в отличие от него, обращается к широкому диапазону взаимодействий между организациями гражданского общества и государственными (правительственными) учреждениями и институтами власти. «Гражданский диалог представляет собой взаимодействие между государственными учреждениями и организациями гражданского общества, а не односторонние отношения» ^{[14, р.23].}. Такое определение гражданского диалога фактически отождествляет его с российским аналогом диалога государства и гражданского общества, оставляя за пределами дискурса двухсторонние коммуникации внутри самого гражданского общества на основе гражданских коммуникаций.

Э.Фази и Д.Смит полагают, что для гражданского диалога может быть присуща различная степень его формализации, начиная от неофициальных контактов до юридически признанных и институционализированых процедур непрерывного обмена социально значимой информации. Гражданский диалог может характеризоваться различной степенью вовлеченностью в него организаций гражданского общества: от спорадического информирования своих контрагентов до установления систематических консультаций и активного участия в двухсторонней коммуникации с различными официальными институтами. По мнению вышеназванных исследователей, гражданский диалог с точки зрения тактики его осуществления может включать в себя ряд фаз: постановки проблемы, определения политики, принятия решения, реализации и оценки полученных результатов. В качестве акторов гражданского диалога выступают организации гражданского общества, действующие в общественных интересах.

В отличие от гражданского диалога ЕС в России наиболее активно используется другое понятие: диалог государства и гражданского общества. Точного и адекватного толкования данного термина пока что не существует, хотя само понятие весьма активно используется как в общественно-гуманитарных науках, так и в обычном социально-политическом дискурсе. Понятие гражданский диалог не синонимично концепту диалог государства и гражданского общества, а первый термин, как это представляется автору, значительно шире второго.

В.В.Давыденко, политолог из Украины, так разрешает амбивалентность понимания термина социальный диалог: «В широком смысле социальный диалог - это паритетное конструктивное сотрудничество между гражданским обществом (как отдельной сферой общественных отношений, в которой реализуются частные интересы граждан и их групп, которая существует параллельно с государством, однако прямо ей не подчинена) и в которой реализуются частные интересы граждан и их групп, которая существует параллельно с государством, однако прямо ей не подчинена) и государством (как выразителем традиционной формы ведения консультаций, переговоров и других форм социально-политических контактов, происходящих между правительством, профсоюзами и объединениями работодателей» ^{[1, с. 27]}. В целом соглашаясь с таким определением социального диалога, хотелось бы возразить В.В.Давыденко и заметить, что социальный диалог (в широком понимании) имеет массу разновидностей и отнюдь не сводится к диалогу государства и гражданского общества. Так, в качестве разновидностей социального (общественного) диалога, протекающего внутри социума, можно назвать межкультурный диалог или диалог культур, диалог цивилизаций (в рамках глобального сообщества), межрелигиозный диалог, научный диалог, диалог мировоззрений, диалог исторических эпох, диалог поколений и так далее. Что касается диалога государства и гражданского общества в современной России, являющегося вследствие неразвитости внутригражданских коммуникаций, чуть ли не номинальным аналогом западноевропейского гражданского диалога (о котором речь пойдет ниже), автор статьи хотел бы дать ему свое собственное определение.

Определения диалога государства и гражданского общества (в отличие от понятия политического диалога) ^{[5, с. 98-99]} до настоящего времени не существует. Автор настоящей публикации решил хотя бы частично ликвидировать этот пробел и дать свое собственное определение этого факта политической коммуникации современного социума. Диалог между государством и гражданским обществом можно определить как делиберативное интерсубъективное социально-политическое взаимодействие на основе двухсторонней (многосторонней) коммуникации структур, органов, организаций и институтов этих макросоциальных акторов с целью нахождения общественного консенсуса и взаимопонимания, поиска и выявления общих интересов, транспарентного определения в процессе переговоров социальных приоритетов, позиций, согласования мнений, намерений, методов, форм и способов разрешения конфликтных ситуаций, координации обоюдных действий, корректировки сложившейся ситуации и выработки путем институционализированного публичного дискурса взаимоприемлемых правовых, политических и управленческих решений и мер на ближайшую и/или среднесрочную либо долгосрочную историческую перспективу.Такой диалог можно определить и как специфически гражданский диалог в современной России, имеющий, одновременно с этим, политическую и социальную (в широком смысле) направленность. Данное обстоятельство позволяет рассматривать диалог государства и гражданского общества как особую социально-политическую категорию, но лишь с помощью уточнения его специфики и отличия от того, что сегодня понимается под гражданским диалогом в Евросоюзе.

В Евросоюзе гражданский диалог институционализирован не только как опривывыченная (хабитулизированная) социально-политическая процедура, но также, и законодательно. Статья 11 Договора о Европейском Союзе в редакции Лиссабонского договора прямо обязывала официальные институты ЕС вестирегулярный диалог с представительными ассоциациями и гражданским обществом» ^[9]. Включение этого важнейшего положения в конституционный акт ЕС способствовало как политической и формально-юридической инстититуционализации гражданского диалога.

В России институционализация диалога государства и гражданского общества осуществляется главным образом с помощью Общественной палаты РФ, а также соответствующих ей совещательно-консультативных органов, созданных во всех субъектах Российской Федерации, как на региональном, так и на местном уровнях. Автор данной статьи под институционализацией диалога государства и гражданского общества понимает официальное, в том числе юридическое закрепление этой процедуры в социальной и политической практике общества, ее опривычивание, легитимацию. Ведь «институционализация – это замена спонтанного и экспериментальтного поведения на предсказуемое поведение, которое ожидается, моделируется, регулируется» ^{[8, с.146]}. Процесс институционализации, то есть образования нового социального института, как полагает С.С.Фролов, состоит из нескольких последовательных этапов:

1.Возникновения потребности, удовлетворение которой требует совместных действий;

2. Формирования общих, в том числе теоретико-методологических и практических, идей;

3. Появления спонтанно формирующихся социальных норм и правил;

4. Возникновение соответствующих им процедур;

5. Институционализация этих норм, правил и процедур;

6. Установление ограничений и санкций для поддержания сложившихся норм и правил;

7. Создание системы статусов и ролей в рамках данного социального института.

Финалом процесса институционализации «можно считать создание в соответствии с нормами и правилами четкой статусно-ролевой структуры» ^{[8, с.107].}.

Диалог государства и гражданского общества, с точки зрения автора данной статьи, является абстрактным универсально-родовым понятием. Конкретными же видами (разновидностями) и формами диалога выступают общественные консультации, экспертизы, обсуждения, согласования действий, переговоры, прения сторон, споры, дискуссии, дебаты, диспуты, полемика и прочее. Все они в той или иной степени субстанционально связаны с онтологизированной сущностью диалоговой коммуникации в ее амбивалентности к монологической интеракции.

Друг от друга разновидности социального (в широком смысле) диалога отличаются лишь различной степенью напряженности в сфере взаимодействия государства и гражданского общества. Чем выше степень отчуждения, непонимания, аномичности, тем острее тон диалогической коммуникации. И наоборот, чем более налажены когнитивные процедуры в сфере интеракции государства и гражданского общества, тем спокойнее и конструктивнее их коммуникация, протекающая в виде той или иной разновидности диалога. Даже самый острый диалог является не столько конфликтогенным фактором, столько примирительной процедурой, позволяющим его акторам лучше понять друг друга, уточнить позиции оппонента, вникнуть суть проблем, вызывающих озабоченность противоположной стороны. Такой диалог требует толерантности, определенного уровня развития политической культуры, владения основами публичной ораторики, логики и аргуметавистики. При этом, успех во многом будет зависеть от правильно избранной тактики и стратегии коммуникации, где навешивание ярлыков, оскорбление оппонентов или уход от актуальных и злободневных тем, нежелание вступать в интеракцию с теми или иными акторами, молчание, обидчивость конкретных участников публичного диалогического дискурса могут лишь обострить и без того сложную социально-политическую ситуацию в сфере взаимоотношений государства и структур гражданского общества. И наоборот, коммуникативная компетентность субъектов диалога, владение методами социальной интеракции, правильно избранная стратегия и тактики, аргументированный дискурс, открытость, уважительность к чужому мнению, умение достойно оппонировать, подмечая не только слабости, но и рациональное зерно в позиции других коммуникантов, - способны изменить ситуацию в более благоприятном направлении.

Возможно ли диалог государства и гражданского общества рассматривать как социально-политический диалог или, по крайней мере, как его одну из разновидностей? По мнению И.М.Дзялошинского, главный отличительный признак гражданского общества заключается не в наличии большого количества некоммерческих организаций, а в существовании так называемых горизонтальных связей, которые не контролируются властью. Эти «гражданские коммуникации» позволяют людям в рамках гражданского общества осуществлять свободный диалог друг с другом, в том числе и по политическим вопросам^{[2, с. 32-33]}. А вот «вступая в диалог с властью, отстаивая права и интересы, гражданские организации неизбежно вступают на политическое поприще. – Полагает Л.И.Никовская. – Каждая отдельная организация может быть вполне аполитичной, но гражданское общество не существует вне политики. Более того, оно привносит с собой в политику новые начала, самим своим появлением изменяет принятые традиционными политическими силами правила и представления» ^{[3, с.55]}. Такой стихийно развивающийся диалог должен по мере его развития и углубления приобретать институциональный облик, выражающийся не только в законодательном оформлении коммуникативных процедур, но наличии особого структурно-функционального компонента.

Функциональный подход к обществу, использовавшийся в XIX — начале XX в политической социологии (Г. Спенсер, Э. Дюркгейм и др.), после второй мировой войны оформился в широкое исследовательское направление — «структурный функционализм.» В качестве структуры общества как системы, структурный функционализм рассматривает имеющие общепризнанную значимость устойчивые образцы поведения в ней, нормативные ожидания относительно действи друг друга.

Структурный функционализм Т. Парсонса строится на основе выделения в социальной системе структурных составляющих и определения их функций относительно друг друга. С точки зрения концепции действия система для Т.Парсонса есть любой устойчивый комплекс повторяющихся и взаимосвязанных социальных действий.

Важные дополнения в разработку функционального императива, созданного для объяснения социальной действительности внес Р. Мертон. Он разрабатал теорию функций и основной её категориальный аппарат. Сторонником системной теории общества в социологии является социолог Н. Луман. Он говорит о социальной системе как смысловой, элементами которой являются коммуникации. Элементарная коммуникация – это неразложимый элемент социальной системы. Коммуникация сама по себе не видна, она наблюдается как действие (отсюда, социальная система — система действий). В коммуникации участвуют как минимум двое, а самой обширной коммуникационной системой является мировое общество, которое выступает как предельная возможность повсеместного социального взаимодействия. В рамках структурно-функциональной традиции анализа массовой коммуникации работали такие извест­ные специалисты, как, например, Г. Лассуэлл, К. Шеннон, В. Уивер, Б. Уэстли и М. Мак-Лиэн, П. Лазарсфельд и др. Они и разработали наиболее известные, ставшие впоследствии классическими коммуникативные модели, открывающие природу и механизм их действия акторов коммуникативных процессов. На этой основе была разработана новая модель коммуникации, которая особое внимание обратила на существование обратной связи между участниками коммуникационного процесса. На появление данной идеи (наличие обратной связи в коммуникации) огромное влияние оказали научные разработки, сделанные известным американским ученым Н. Винером, который по праву является основателем науки кибернетики. Эти и другие структурно-функциональные аспекты массовой коммуникации оказали воздействие на переход от монологических форм интеракции государства и гражданского общества к симметричной диалогической коммуникации между ними.

Общественная жизнь понимается структурными функционалистами как взаимодействие людей и социальных общностей, в том числе как диалог государства и гражданского общества. Для анализа этих действий недостаточно указать систему, в которой они происходят. Необходимо еще найти устойчивые элементы в этой системе, аспекты относительно стабильного в абсолютно подвижном. Это и есть структура. А операции этой структуры являются ее функциями. Данный подход современного структурного функционализма является важной методологической предпосылкой, позволяющей использовать эту сруктурно-функциональный подход в рамках исследования институционального взаимодействия государства и гражданского общества.

Институциональный диалог государства и гражданского общества обладает определенной структурной организацией. Поскольку диалог в отличие от монолога это субъкт-субъктная или интерсубъектная коммуникация, то в его структуре, в качестве наиболее важных элементов, можно выделить по крайней мере два (или несколько) субъекта диалога. При этом в начале диалога один субъект интеракции выступает в активной роли инициатора коммуникации, задающего тематику и тон дискурса. Эту активную позицию данного субъекта можно назвать как роль адресанта, актора, коммуникатора информации. В то время как другой (другие) субъект (субъекты) в этот момент коммуникации выступают в роли адресата (адресатов), реципиета принимающего передаваемую информации. Затем происходит смена позиций и активную роль адресанта-актора, принимает на себя другой субъект политического дискурса, а предыдущий коммуникант становится адресатом или реципиентом, то есть восприемником информации.

В случае, если в диалоге участвует более двух субъектов, то роль адресанта-актора от второго субъекта диалоговой коммуникации переходит сначала к третьему, затем четвертому и так далее, участникам данного диалога. Если же в диалоговом процессе задействовано лишь два субъекта, то роль адресанта (актора) вновь возвращается первому субъекту. В процессе обмена мнениями, взглядами, доводами, в ходе развернувшего обсуждения предложенной темы диалога его субъекты попеременно выступают то в роли активных коммуникаторов информации, то в роли ее восприемников. Если в монологовой коммуникации статусы ее участников строго фиксированы, то в диалоге роли адресанта-адресата относительны, подвижны и четкой грани между одним и другим субъектом информационного взаимодействия нет. Такой диалог вовсе не обязательно должен заканчиваться примирением субъектов и выработкой общей взаимоприемлемой для них позиции. Сама процедура состоявшегося обмена политически значимой информацией представляет социальную ценность, поскольку позволяет в ходе ее осуществления, разрешать противоречия, выпускать скопившийся «пар» и находить какие-то пути для дальнейшего диалогового взаимодействия и углубления взаимопонимания.

В роли субъектов такого диалога могут выступать органы государственной власти и управления, политические партии, общественные организации, НКО (НГО), церковь, бизнес-сообщество, государственные, политические и общественные деятели, СМИ, конкретные представители масс-медиа и даже отдельные граждане, являющиеся репрезентативными коммуникантами со стороны государства или гражданского общества.

Важнейшим структурным элементом институционального диалога является аудитория. Для которой, собственно говоря, и разворачивается публичный дискурс власти и общетва, который, кстати, может протекать как в очной, так и в заочной форме, может быть либо локализован, либо растянут не только в пространстве, но и во времени. Четкой грани между аудиторией публичного политического диалога и его субъектами не существует. Ведь одна из важнейших интенций публичного дискурса состоит в том, чтобы пассивных наблюдателей превращать в активных акторов коммуникации. Состав аудитории, наличие тех или иных целевых групп, широта охвата аудитории зависят от специфики канала и средств коммуникации по которым осуществляется трансляция диалога.

В структуре диалога можно выделить различные стадии его протекания: предварительное приглашение к диалогу, согласование его формата, порядка, регламента, затем открытие дискуссии, изложение субъектами диалога своих позиций, затем их уточнение, обмен вопросами, репликами и, наконец, формулирование своих позиций по обсуждаемой теме, ее аргументация, критика оппонентов и, как результат, подведение итогов. Это лишь общий набросок стадий диалога, которые в зависимости от избранного жанра (интервью, дебаты, дискуссия, полемика и проч.) могут быть и иными.

Средства диалоговой коммуникации являются материально-вещественной стороной политического диалога. Сюда можно отнести не только электронные и печатные СМИ, но, так же, все более усиливающие свои позиции Интернет-коммуникации в виде сайтов органов власти, политических партий, общественных структур, веб-страниц, блогов конкретных политических деятелей и так далее. Сюда же должны быть отнесены законодательно-представительные органы власти, где народные избранники от лица избравшего их населения взаимодействуют с исполнительными органами государственной власти, заслушивают их отчеты, дебатируют, полемизируют, спорят, договариваются и коллективно вырабатывают наиболее эффективные пути решения острых и жизненно важных вопросов государства и общества. К коммуникативным средствам институционального диалога следует отнести всевозможные дискуссионные площадки, политические клубы, общественные приемные, пресс-конференции различного масштаба и уровня, интерактивное общение высших должностных лиц нашего государства с населением регионов России и копирование этих формы властями субъектов федерации и органов местного самоуправления.

В структуру институционального диалога следует включить и саму информацию, артикулируемую от адресанта к адресату, ее форму, содержание, тематику, социальную значимость, а также приемы, стратегии и тактики ведения публичного дискурса его субъектами. В ряде стран, осуществляющих переход от авторитарно-тоталитарных режимов, созданы специальные Центры диалога, призванные изучать, анализировать и внедрять инновационную практику диалога между властью и гражданским обществом. Этим же центрам принадлежит роль посредников (медиаторов) в организации и проведении наиболее значимых дискуссий. В России такого арбитра, то есть посредника в диалоге между обществом и властью нет. Хотя, к примеру, во время телевизионных дебатов или ток-шоу, такую миссию выполняет журналист, ведущий передачу с элементами диалога.

Не смотря на то что диалог государства и гражданского выступает в виде горизонтального политического института общества, в его структуре следует выделить по крайней мере три уровня. Первый уровень, это макроуровень, где процесс двухсторонней коммуникации осуществляется на общефедеральном уровне взаимодействия власти и структур гражданского общества. Затем следует региональный уровень взаимодействия органов власти и общественных формирований субъектов федерации Российской федерации. Ну и, наконец, самый низовой уровень – это уровень местного самоуправления, а также уровень внутреннего межсубъектного взаимодействия друг с другом различных институтов и структур гражданского общества.

Институциональный диалог государства и гражданского общества выполняет определенные функции. Эти функции представляют собой совокупность решаемых в ходе двухсторонней коммуникации задач и достигаемых целей. Одна отдельно взятая функция института – это его предназначение и роль, которую диалог призван играть в обществе, его практическая польза, которую он приносит в ходе реализации своей миссии. Назовем основные функции институционального диалога государства и гражданского общества :

1. Коммуникативная функция, состоящая в обеспечении связи власти с гражданским обществом на основе двухстороннего обмена информацией.

2. Интегративная функция, позволяющая с помощью диалога добиваться объединения усилий общества и власти в решении жизненно важных политических проблем.

3. Конфликтологическая функция, позволяющая на основе политического диалога фиксировать конфликтогенные ситуации и своевременно принимать необходимые меры для их разрешения.

4. Аксиологическая функция, состоящая в совместном поиске и определении политически и социально значимых ценностей как для власти, так и для гражданского общества.

5. Прогностическая функция, позволяющая определять на основе двухсторонней политической коммуникации перспективы и приоритетные направлений развития общества и государств, а также проблемы, возникающие в политической, экономической и социальной сферах.

6. Функция политической социализации, позволяющей приобщать к активной социально-политической деятельности широкие слои населения, прежде, до вовлечения в политический диалог, не проявлявшие гражданской активности и желания непосредственного участия в общественной жизни.

7. Функция гражданского контроля за деятельностью власти, позволяющая бороться с такими негативными явлениями во власти, как бюрократизм, черствость, равнодушие, протекционализм, клиентализм, формализм, взяточничество, использование служебного положения в личных целях и так далее.

8. Гуманистическая функция политического диалога, которая выражается в ненасильственном осуществлении власти..

9. Политико-управленческая функция, призванная на основе полученной властью в входе обратной взаимосвязи с гражданским обществом информации, принимать соответствующие политико-управленческие решения решения.

Институциональный диалог власти и социума уже начал занимать свое место среди других политических и социальных институтов современного российского общества. Как было показано выше, диалог государства и гражданского общества имеет структуру и выполняет ряд важных функций. Все это свидетельствует о том, что, он, пройдя прединституциональную стадию, вступил в начальную фазу институционализации, которая, однако, пока далеко еще не завершена. Дальнейшая судьба диалога как особого политического института бдет во многом будет зависеть от гражданской активности населения страны, от развития уровня культуры диалогового взаимодействия общества и государства и. конечно, от законодательно-правового закрепления процедур симметричной двухсторонней интеракции власти и социума. С одной стороны, уровень востребованности диалоговой коммуникации в обществе определяется степенью развитости гражданской активности населения, а с другой стороны и сама эта активность пробуждается лишь в полноценном и равноправном диалоге гражданского общества с государством, чего, кстати, сегодня так не хватает для становления полноценного гражданского общества в современной модернизирующейся России.