Аннотация: Статья посвящена сравнительному анализу на материале античной и ближневосточных культур сущности и истоков добродетели, как этического концепта, направляющего духовно-нравственную составляющую жизни человека и общества, регулирующего социально-политические и экономические отношения в обществе. Основой для сравнительного анализа является этическое учение Аристотеля, предложившего метод исследования анатомии морального поступка, связи ценностного выбора человека и его социальной деятельности. В своем этическом учении Аристотель предложил результирующее понятие добродетели как итога социально-этической мысли античности. Метод Аристотеля позволил нам выстроить и понимание добродетели, сложившееся в русле ближневосточных культур, опираясь на исследования С.С. Аверинцева и корпус текстов, посвященных культуре хеттов. Для анализа различия этических концепций мы опираемся на труды Аристотеля, корпус текстов, посвященных культуре хеттов (исследования Вяч. Вс. Иванова, В.Н. Топорова, В.Г. Ардзинбы, О.Р. Герни, Г.Г. Гютербока, И.М. Дьяконова и др.), труды по аксиологии Г.П. Выжлецова, В.Н. Сагатовского, Н.О. Лосского и др. Методологическим основанием статьи является наша концепция ценностно-архетипического комплекса, позволяющая выявлять ценностные детерминанты культуры: человек совершает ценностный выбор свободно, но в рамках существующего в данной культуре понимания добра и зла – ценностной системы координат, в которую встраивается его ценностное сознание. Ценностная система координат культуры имеет аксиологическую доминанту, образованную реальными для человека «фундаментальными ценностными содержаниями, воспринятыми им на уровне носителя культуры», которые являются для него неизменными и объективными. В свою очередь аксиологическая доминанта есть результат решения диалектики духовного и психофизического начал природы человека, выполненных на его основе первоначальных ценностных выборов народа в начале его исторического пути, выстроенных относительно абсолютных ценностей, [14, С. 69-70; С. 65]. В данной статье мы доказываем, что истоками добродетели выступают аксиологическая система координат и аксиологическая доминанта этнической культуры. Они выступают координаторами этического поступка человека, задавая ему возможные варианты ценностного выбора. Основными результатами сравнительного анализа истоков и содержания добродетели и ее роли в жизни общества являются следующие выводы: 1. этические концепции античной и ближневосточной культур имеют и общее, и разное. Общим является понимание добродетели как разумного сдерживания своих страстей и желаний ради общего блага членов общества. 2. но за пределами общего в понимании добродетели стоит коренное отличие: мы доказываем, что человек совершает ценностный выбор свободно, но в рамках существующего в данной культуре понимания добра и зла, которое задает человеку ценностную систему координат, в которую встраивается его ценностное сознание. Анализ показал, что ценностная система координат античности исключает страдающую, телесно-унижаемую сторону природы человека, тогда как ценностная система хеттско-византийской магистрали ближневосточных культур включает все стороны природы человека. Исключение или же приятие всей полноты природы человека соотносится с аксиологической доминантой ценностно-архетипического комплекса этнической культуры, которая также оказывает определяющее влияние на ценностный выбор человека. Так, для античной культуры характерно при отрицании страдающей стороны природы человека безличное, рационально-холодное начало в аксиологической вершине культуры. Хеттско-византийская магистраль напротив ориентируется на личное, интимное, расположенное к диалогу с тобой начало в вершине культуры. 3. Мы доказываем, что истоками добродетели выступают аксиологическая система координат и аксиологическая доминанта этнической культуры. Они выступают координаторами этического поступка человека, задавая ему возможные варианты ценностного выбора.

Ключевые слова: Аксиологическая система координат, ценностно-архетипический комплекс, добродетель, этика добродетели, нравственный выбор, наилучшее государственное устройство, моральный поступок, Аристотель, Древняя Греция, Ближний Восток

Abstract: The article is dedicated to comparative analysis on the material of ancient and Middle Eastern cultures of the essence and beginning of the virtue, as an ethical concept, which guides the spiritual and moral life of human and society, as well as regulates the sociopolitical and economic relations in society. The basis of the comparative analysis lies in Aristotle’s ethical teachings, who suggested a method for studying anatomy of a moral act alongside the interrelation between moral choices and social activities of man. Aristotle proposed a concept of the virtue as of result of the social and ethical thought of antiquity. Such method allowed structuring the understanding of the virtue that have established in Middle Eastern cultures, using the works of S. S. Averintsev and body of texts dedicated to culture of the Hittites. Methodological foundation of the article consists in the concept of value-archetypal complex, which identifies the value determinants of culture: man makes a value choice freely, but within the boundaries of understanding of good and evil set by their culture, which is the axiological system of coordinates that contains his value consciousness. Axiological dominant is the result of solution of the dialectics of spiritual and psychophysical beginnings of human nature, which is based on the initial value choice of a nation at the beginning of their historical path, structured relatively to the absolute values. The author proves that the axiological system of coordinates alongside the axiological dominant of ethnic culture manifest as the origins of the virtue; they are the anchor of the moral action of a human, suggesting the possible options for a value choice.  The following conclusions are made: ethical concepts in ancient and Middle Eastern cultures has a lot in common, as well as differ in multiple ways; common implies the understanding of the virtue as a reasonable constraint of human passions and desires in favor of the common good in society; different implies that human makes a value choice freely, but within the framework of the existing in their culture perception of good and evil, which sets the axiological system of coordinates, which contains his value consciousness. The analysis demonstrates that the axiological system of the Antiquity excludes the suffering side of human nature, whereas axiological system of Middle Eastern culture includes all aspects of human nature. The exception or rather acceptance of the fullness of human nature is related to the axiological dominant of «the value-archetypal complex» of ethnic culture, which also has a decisive influence upon the value choice of a man.

Keywords: value choice, ethics of virtue, virtue, value-archetypal complex, axiological system of coordinates, most favorable government structure, moral act, Aristotle, Ancient Greece, Middle East

Аннотация: Статья посвящена проблеме теоретического познания открытых систем. В их число входят, прежде всего, те, которые сущностно не могут быть замкнуты в своём содержании без ущерба их истинностной трактовки. Это историко-культурные системы и связанные с ними экзистенциально-личностные миры человеческого бытия. Если вопросы природного познания успешно решаются на основе формализованно-математического моделирования и предполагают естественное ограничение исследуемой области, то общественно-историческое познание не может развиваться на основе простого переноса естественнонаучной методологии в область изучения истории. В связи с этим возникает проблема даже не методологического плана, не требование некоего «усовершенствования» имеющейся методологии, а более сложный комплекс вопросов относительно самого характера теоретизации в сфере человеческого бытия. Автор полагает возможным выстраивание здесь истинностной рациональной понятийности, выполненное с соблюдением требования конкретности и критически-логического расширения содержания. Выделяется три ступени теоретической аппроксимации, являющиеся необходимыми ступенями корректно проводимого познания. На первой, подготовительной, блокируется мифотворчество, на второй формируется исток рационализации, на третий проводится собственно понятийная работа, получившая адекватную основу развертывания. Приводятся и подробно разбираются два примера теоретизирования, составляющие полюса, соответственно, негативного и истинностного понимания.

Ключевые слова: теоретизация, рациональность, критика, логическое расширение, мифотворчество, внерациональность, историчность, понятие, всеобщность, человеческое бытие

Abstract: This article is dedicated to the problem of theoretical apprehension of the open systems, which first and foremost contain those that essentially cannot be locked in their content without detriment to their true interpretation. These are the historical cultural systems and the associated with them existential personal worlds of human being. If the questions of natural cognition are being successfully resolved using the formalized mathematical modelling, and suggest the natural constraint of the examined field, the socio-historical cognition is unable to develop based on simple transfer of the natural scientific methodology onto the area of historical studies. This results in the problem not even of methodological character or certain “improvement” of the existing methodology, but a more complicated set of questions regarding the character of theorization in the sphere of human existence. The author suggests that it is possible to structure the true rational conceptuality, realized in compliance with the requirements of concreteness and critically logical expansion of the content. The author determines the three stages of theoretical approximation necessary for a particular apprehension: first is a preparatory, which blocks the mythopoeia; second forms the origin of rationalization; and third carries out the conceptual work. The article analyzes the two examples of theorization, the composing poles of, correspondingly, negative and true apprehension.

Keywords: historicity, non-rational, mythopoeia, logical expansion, criticism, rationality, theorization, idea, universality, human existence

Аннотация: В статье рассматривается проблема ценности знания и некоторые подходы к её решению и, в частности, классическая точка зрения Платона, подходы Дункана Притчарда, Тимоти Уильямсона и Эрнеста Созы. Анализируется предлагаемое Притчардом различие между первичной, вторичной и третичной проблемами ценности знания. Акцент делается на особой ценности знания. Рассматриваются аргумент Притчарда, направленный против тезиса о финальной ценности знания, защищаемого эпистемологией способностей/достоинств Созы, и утверждающий особую ценность понимания, а также позиция Картера и Гордона, что особую ценность имеет объектное понимание. Сравнительный анализ различных позиций позволяет выявить их сильные и слабые стороны. Особая ценность знания, если таковая существует, должна быть одной и той же для всех видов знаний и, в частности, для тех видов знаний, которые, согласно Джону Греко, подчиняются различным (более или менее сильным) эпистемическим нормам. Мы отвергаем позиции Притчарда и Картера & Гордона в пользу тезиса об особой ценности знания и отдаём предпочтение экстерналистской точке зрения Тимоти Уильямсона, что особая ценность знания состоит в его фактивности. Мы также делаем предположение, что позиция Уильямсона совместима с позицией Витгенштейна.

Ключевые слова: объектное понимание, когнитивное достижение, понимание, финальная ценность знания, практическая ценность знания, ценность знания, общее знание, знание, фактивность знания, особая ценность знания

Abstract: This article examines the problem of the value of knowledge and certain approaches towards its resolution, particularly the classical point of view of Plato, approaches of Duncan Pritchard, Timothy Williamson, and Ernest Sosa. The proposed by D. Pritchard difference between the primary, secondary, and tertiary problems of the value of knowledge is being analyzed. Accent is made on the special value of knowledge. The author reviews Pritchard’s argument aimed against the thesis on the final value of knowledge, protected by epistemology of capabilities/advantages of Sosa and claiming the special value of understanding, as well as the position of Carter and Gordon that special value belongs to the objective understanding. Comparative analysis of the various positions allows identifying their strong and weak sides. If the special value of knowledge does exist, it must be universal for all types of knowledge, including such, which according to John Greco, comply with the diverse (more or less strong) epistemic norms. The author rejects the positions of Pritchard, Carter, and Gordon that favor the special value of knowledge, and adopt the externalist point of view of Timothy Williamson, suggesting the special value of knowledge consists in its factivity. The author also supposes that Williamson’s positions is compatible with the position of Wittgenstein.

Keywords: objectual understanding, cognitive achievement, understanding, final value of knowledge, practical value of knowledge, value of knowledge, common knowledge, knowledge, factivity of knowledge, special value of knowledge

Аннотация: В статье на основе идей, высказанных Ж. Рансьером в работе «Эстетическое бессознательное», выявляется существенная роль фантазма как составляющей эстетической структуры на территории литературы и искусства. При этом речь идет об основывающейся на бессознательных интенциях и имеющей принудительную силу работе фантазии, продуктом которой и является фантазм. В контексте теории Фрейда выявляются те особенности фантазии, которые обусловливают ее эстетический потенциал. С опорой на идеи Ж. Рансьера выявляются точки соприкосновения и расхождения фрейдовского и эстетического бессознательного. Главное внимание в связи с этим уделяется теме des Unheimlichen – в фрейдовском и эстетическом бессознательном. Уникальным литературным источником для исследования данной темы является повесть Н. Гоголя «Вий». Сюжеты данного текста занимают в статье центральное место в интерпретации пространства unheimlich-фантазма. Затрагивается также тема корректности психоаналитических интерпретаций художественных произведений, а также так называемых «литературных сновидений», - тема, обретающая в силу сосуществования фрейдовского и эстетического бессознательного более глубокий смысл. В данной статье были использованы некоторые принципы сравнительного, феноменологического, психоаналитического методов, а также - метод интерпретации. Фантазм оказывается вписанным в эстетическую структуру произведения таким образом, что данное либидо (художника, читателя, зрителя) принимает форму именно этого фантазма и соответствующих ему образов. Это принципиально важно, поскольку Фрейд, понимая эстетическое с точки зрения формальной привлекательности, отводил самой художественной форме в ее эстетическом аспекте место всего лишь «заманивающей премии». Фрейдовская тема des Unheimlichen рассматривается (на материале повести Н. Гоголя «Вий») в аспекте не столько фрейдовского, сколько эстетического бессознательного. Соответственно, феномен жуткого интерпретируется в терминах трансгрессии. В конечном итоге проводится мысль о нередуцируемости фантазма: фантазм, существуя и как фрейдовское, и как эстетическое бессознательное, по сути, не поддается десублимации, но сам по себе – бессознательно, – эстетически соединяя даже уже разведенные в рефлексии реальное и воображаемое, выполняет темпоральную работу явления скрывающегося.

Ключевые слова: фантазия, фантазм, фрейдовское бессознательное, эстетическое бессознательное, эстетический потенциал фантазии, возвращение вытесненного, жуткое, ауратический объект, трансгрессия, литературные сновидения

Abstract:   Based on the ideas expressed by J. Rancière in the work “Aesthetic Unconscious”, this article reveals the essential role of phantasm as a component of aesthetic structure in literature art. At the same time. The author discusses the founded on the unconscious intentions and has compulsory power work of fantasy, the product of which is the phantasm. Freud’s theory determines such peculiarities of fantasy that are stipulated by its aesthetic potential. Leaning on the ideas of J. Rancière, the article identifies the points of common and divergence Freudian and aesthetical unconscious. Thus, special attention is given to the topic of des Unheimlichen in Freudian and aesthetic unconscious. The novel of N. Gogol “Viy” manifests as a unique literary source for the study of this topic. Storylines of the text hold central place in interpretation of the space of unheimlich-phantasm. The author also touches upon the theme of appropriateness of the psychological interpretations in fiction alongside the so-called “dream realm”, which due to the coexistence of Freudian and aesthetic unconscious obtains more in-depth meaning. Phantasm becomes inscribed into the aesthetic structure of the oeuvre in such way that the libido (of an artist, reader, or spectator) attains a form of this particular phantasm and the corresponding to it images. This is crucially important due to the fact that Freud, perceiving the aesthetic from the perspective of formal attractiveness, in its aesthetic aspect, allocated the place of merely “alluring prize” to the actual creative form.  

Keywords: Dream realm, Transgression, Auratic object, Uncanny, Return of the rejected, Aesthetic potential of fantasy, Aesthetic unconscious, Freudian unconscious, Phantasm, Fantasy

Аннотация: Статья посвящена исторической реконструкции развития онтологических моделей науки в западноевропейской философии в средние века и эпоху Возрождения. Их развитие рассматривается в общефилософском контексте, в рамках которого основу мировоззрения составляло христианство, а основой онтологических представлений о предмете точных наук служила метафора Книги Природы. Метафора Книги Природы в своей основе имела семиотическую аналогию, которая проводила параллели между коммуникационными отношениями человек-человек и отношениями человек-природа. Такая установка является естественной и использование её в качестве фундамента для онтологических построений имело свою основу в предшествующий период в рамках древнегреческой философии. В средние века и в эпоху Возрождения семиотическая онтология получила своё развитие. Историческая реконструкция основана на выделении основных направлений развития онтологических представлений о реальности с единых позиций. Такой подход предполагает широкое использование методов сравнения и аналогии при проведении анализа фактического материала. Показано, что онтологические модели развиваются в рамках трёх линий, в зависимости от того, предмет какой науки берётся за основу представлений о реальности. Причиной, по которым семиотическая онтология в процессе развития научного знания была предана забвению, явилась натурализация, что и привело к утрате первичных смыслов. Историческая реконструкция позволяет восстановить эти смыслы, а её результаты могут быть актуальны в современных исследованиях в области онтологии науки.

Ключевые слова: логика, наука, историческая реконструкция, натурализация, онтологическая модель, Книга Природы, семиотическая аналогия, онтология науки, математика, естествознание

Abstract:   This article is dedicated to the historical reconstruction of evolution of the ontological models of science in Western European philosophy in throughout the Medieval Times and Renaissance. Their development is examined in the philosophical context, within the framework of which the core of worldview was Christianity, while the basis of ontological perceptions with regards to exact sciences was the Book of Nature. Metaphor of the Book of Nature was based on the semiotic analogy, which pursued correlations between the communication relations of human/human and human/nature.  Such ideology  is natural and its use as the foundation for ontological constructs was justified during the preceding period in the context of Ancient Greek philosophy. Semiotic ontology acquired its development in Medieval Times and Renaissance. The historical reconstruction is based on highlighting of the key directions of the evolution of ontological perceptions about reality from the universal perspectives. It is demonstrated that the ontological models develop within the three lines, depending on the subject of which science is taken as the foundation for perceiving the reality. Naturalization became the reason of why the semiotic ontology in evolution of the scientific knowledge was abandoned, and thus, it resulted in the loss of primary meanings. Historical reconstruction allows restoring these meanings, and its results can be relevant to modern research in the field of the ontology of science.  

Keywords: mathematics, logic, science, historic reconstruction, naturalization, ontological model, Book of Nature, semiotic analogy, ontology of science, natural science

Аннотация: Предметом исследования является моральная философия Дьюи как фундаментальная основа его либеральной социально-политической философии. Американский мыслитель считал мораль не набором фиксированных норм, а подвижным, изменчивым инструментом для создания оценочных суждений, которые могли бы сделать общество лучше. По мнению Дьюи, оценочные суждения являются проблематическими и сугубо практическими, а его метаэтика основана на чётком разграничении оценок и ценностей. Автор уделяет особое внимание рассмотрению структуры, сущности и функциям оценочных суждений, разграничению американским философом оценочных суждений и ценностей, а также роли моральной философии в системе либеральной социально-политической философии американского мыслителя. Автор также рассматривает моральную эпистемологию Дьюи, которая носит прагматистский и контекстуалистский характер. Методом исследования является концептуальный анализ текстов Дьюи, посвященных моральной проблематике. Системный подход к исследованию проблемы позволил выявить роль и место моральной философии в системе социально-политических взглядов американского мыслителя. Основные выводы исследования можно свести к следующему. Дьюи считал, что главная проблема этики в современном ему мире связана со способом организации общества, а не с личными решениями, поэтому его моральная философия является не самостоятельной системой, а основой его социально-политической философии. В фокусе его инструменталистской и сугубо прагматистской моральной философии находится организация социальных институтов, которые влияют на способность людей выносить разумные моральные суждения. Последняя, по мнению Дьюи, нуждается в постоянной перестройке, для чего необходимо развивать "экспериментальный интеллект". Таким образом, моральная философия Дьюи есть основа его либеральной социально-политической философии, а её изучение является необходимым для понимания фундаментальных основ англо-американского либерального социально-философского дискурса XX века.

Ключевые слова: этика, либерализм, прагматизм, Дьюи, инструментализм, социальная философия, политическая философия, оценка, ценность, контекстуализм

Abstract: The subject of this research is the ethical philosophy of John Dewey as a foundation of his liberal sociopolitical philosophy. The American thinker considered morality not a combination of the set norm, but rather a flexible, changeable instrument for creating the value judgments that are capable of making the society better. In Dewey’s opinion, the value judgments are pragmatic and exceptionally practical, and his metaethics is based on the precise demarcation of values and beliefs. Special attention is given to examination of the structure, essence, and functions of the value judgments and beliefs, as well as the role of ethical philosophy within the system of liberal sociopolitical philosophy of the American thinker. The authors also analyze the ethical epistemology of Dewey, which carries pragmatic and contextual character. The following conclusions were made during the course of this work: Dewey believed that the main issue of ethics in the contemporary to him world is associated with the way of structuring the society, rather than the personal decisions; and thus, his ethical philosophy is not an independent system, but a foundation of sociopolitical philosophy. His instrumentalist and exceptionally pragmatic ethical philosophy is focused on structuring of the social institutions, which affect the ability of people to render the reasonable moral judgments. The latter, according to Dewey, is in need for constant restructuring, and therefore, necessitates the development of “experimental intelligence”. Hence, Dewey’s ethical philosophy manifests as a foundation of his liberal sociopolitical philosophy, and is necessary for comprehending the fundamental bases of the English-American liberal socio-philosophical discourse of the XX century.

Keywords: political philosophy, social philosophy, instrumentalism, Dewey, pragmatism, liberalism, ethics, judgment, value, contextualism

Аннотация: Объектом данного исследования является виртуальная социальная коммуникация, предметом – социально-онтологические условия существования виртуальной социальной коммуникации. Целью данного исследования является экспликация и изучение условий осуществления социально-онтологически неполных форм коммуникации, в частности события коммуникации с участием искусственного актора. Главный вопрос, который поднимается в данной работе, звучит так: возможна ли смысловая коммуникация в условиях социально-онтологичееской неполноты? Другими словами, формулируется проблема смыслообразования в ситуации виртуальной коммуникации. В качестве методологического инструментария используются методология социального конструктивизма и эволюционной эпистемологии, понятия и концепты структуралистской философии. В ходе исследования были выделены два основных направления оценки роли виртуальной коммуникации в развитии общества. Первое - пессимистическое, согласно которому, виртуализация коммуникации представляет собой тупиковый путь развития человечества. Второе - оптимистическое, в котором виртуальная коммуникация выступает фактором интенсификации социальной динамики в обществе. Устанавливается, что в виртуальной коммуникации присутствуют факторы регресса семантики сообщений. Определяются условия снижающие воздействие данных факторов.

Ключевые слова: искусственный интеллект, семиотика, трансгрессия, метакоммуникация, социальная система, трансгуманизм, виртуальная коммуникация, информация, социальная эволюция, кибернетизация

Abstract: The object of this research is the virtual social communication, while the subject is the socio-ontological conditions for the existence of virtual social communication. The goal of the article consists in explication and examination of the conditions for realization of socio-ontological incomplete forms of communication, particularly the occurrences of communication involving an artificial actor. The key question raised by the author implies the following: is there is a possibility for semantic communications under the conditions of socio-ontological incompleteness. In other words, the problem of meaning-making in situation of the virtual communication is being formulated. During the course of this study, the author determines the two main directions in assessment of the role of virtual communication in development of the society: 1) pessimistic, according to which, virtualization of communication represents a meaningless path of the evolution of humanity; 2) optimistic, in which the virtual reality manifests as a factor of intensification of social dynamics in the society. It is established that the virtual communication contains the deterioration factors of the semantics of messages. The author identifies the conditions that reduce the effect of such factors.

Keywords: Artificial Intelligence, semiotics, transgression, metacommunication, social system, transhumanism, virtual communication, information, social evolution, cybernatization

Аннотация: В статье рассматриваются основные смыслы социальной адаптации в историческом контексте и на современном этапе развития научной мысли. Показана противоречивая природа социальной адаптации и многозначность ее трактовок. Установлена зависимость понимания смысла социальной адаптации от конкретного исторического временного периода. Показано, что адаптация как процесс рассматривается в рамках трех основных научных направлений: естественно-научного, психологического, философского. Философский смысл адаптации раскрывается с точки зрения ее интерпретации как деятельного отношения, которое формируется между личностью и социальной средой и направлено на разрешение возникающих между ними противоречий. методологическим подходом к исследованию социальной адаптации может служить деятельностный подход и его аспекты. С этой точки зрения социальная адаптация имеет двоякую природу, проявляющуюся во взаимодействии двух начал: пассивного (приспособление человека к социальной среде) и активного ( преобразование, подчинение среды). Раскрыта роль социальной адаптации в процессе развития и становления человека в обществе. Показано, что разрешая противоречия, актуализирующие адаптационный процесс, человек тем самым усваивает и приобретает необходимый опыт, позволяющий ему становится полноправным членом общества и успешно социализироваться в нем. Обосновано, что Процесс социальной адаптации - это динамически-деятельностное многофазное «развертывание» личности – особый тип последовательных личностных преобразований в пределах индивидуально «очерченного» диапазона изменчивости, заданного как индивидуальными особенностями, так и требованиями конкретной социальной среды. Это значит, что благодаря социальной адаптации у человека появляется способность к такой активности, которая позволяет найти способ разрешения социальных противоречий при сохранении собственной самоидентичности и с учетом требований социальной среды.

Ключевые слова: адаптация, социальная адаптация, противоречие, процесс, этапы адаптации, адаптивность, адаптивные стратегии, личность, общество, взаимодействие

Abstract: This article examines the main meanings of social adaptation in the historical context, as well as modern stage of development of a scientific thought. The authors demonstrate the contradictory nature of social adaptation and ambiguity of its interpretations, as well as establish the dependence of understanding of the meaning of social adaptation from a specific historical period. Adaptation as a process is viewed within the framework of three key scientific directions: natural scientific, psychological, and philosophical. The latter is revealed from the perspective of its interpretation as the interaction that forms between personality and social environment, and is aimed at resolution of the emerging contradictions between them. Social adaptation has dual nature, which manifests in interaction of the two beginnings: passive (adjustment of a person to social environment), and active (transformation, subordination of environment. The role of social adaptation in the process of evolution and establishment of a human in society is being revealed . It is demonstrated that by resolving the contradictions that actualize the adaptation process, human acquires the necessary experience that makes him a full member of society and successfully socialize within it. By the virtue of social adaptation, a human obtains capacity to such activeness, which allows finding the way for resolving the social contradictions, while preserving the own self-identity and considering the demands of social environment.

Keywords: Interaction, Society, Personality, Adaptive strategies, Adaptability, Stages of adaptation, Process, Contradiction, Social adaptation, Adaptation

Аннотация: В качестве предмета исследования в данной статье выступает то, как смерть выстраивается в общественном сознании и поддается социальной интерпретации сквозь призму религиозных и атеистических представлений. Последние понимаются как часть более общих социальных представлений, которые выступают в виде комплекса взглядов, типов чувствования, возможностей для объективирования и предполагаемых способов взаимодействия, связанных со смертью и вызванных событием смерти или соответствующим дискурсом. Реальное отражение смерти в сознании людей, то есть продукт социальных представлений, обозначается концепцией смерти. Автор использует феноменологическую методологию (проект феноменологии Э. Гуссерля) и герменевтический метод анализа религиозных и философских текстов применительно к танатологической проблематике. Проведя сравнительный анализ представлений о смерти, автор отмечает специфику каждого из них и принадлежность к эсхатологии определенного типа. Для религиозных представлений свойствен взгляд на смерть как на преодолимое квази-препятствие, приоткрывающее подлинное бытие духа. Религиозная эсхатология обосновывает возможность бытия-после-смерти. В рамках атеистических представлений смерть знаменует собой возвращение в состояние до-бытия. При этом особое значение уделяется социальному бытию и установлению в нем социальной эсхатологии. В заключительной части статьи делается вывод о синтезе религиозных и атеистических представлений о смерти в современности, что создает возможность для интересных будущих исследований в области социальной танатологии.

Ключевые слова: эсхатология, событие смерти, страх смерти, концепция смерти, реинкарнация, бессмертие, атеизм, религия, социальные представления, смерть

Abstract: The subject of this research is the perception of death in public consciousness and its interpretation through the prism of religious and atheistic views. The latter imply the more general social ideas, which manifest as a complex of views, feelings, opportunities for objectification, and suggested ways of interaction, associated with death and caused by the instance of death, or corresponding discourse. The reflection of death in people’s consciousness, in other words the product of social perceptions, is defined by the concept of death. The author uses the phenomenological methodology (phenomenological project of E. Husserl) and hermeneutic methods of analyzing the religious and philosophical aspects applicable to the thanatological problematic. Based on the comparative analysis of the perceptions of death, the author underlines the specificity of each of them, as well as the affiliation to eschatology of a certain type. The religious perceptions are characterized by understanding death as a surmountable quasi-obstacle that opens up a genuine being of spirit. Religious eschatology substantiates the possibility afterlife existence. Within the framework of atheistic perceptions, death designates a return into the state of pre-existence. Special importance is given to the social being and establishment of social eschatology within it. The conclusion is made on the synthesis of religious and atheistic perceptions of death in modernity, which creates platform for the interesting further research in the field of social thanatology.

Keywords: fear of death, conception of death, reincarnation, immortality, atheism, religion, death, social perceptions, instance of death, eschatology

Аннотация: Особое место в философии Востока занимает вопрос человеческого достоинства и чести личность, в частности, у самураев. Бусидо является неписаным кодексом самураев, сводом правил и рекомендаций «идеального война», который во главе всего ставит честь и достоинство своей личности. Изначально бусидо возникло в виде общих принципов война-самурая, но благодаря его трансформациям дополнилось этическими нормами и окончательно оформилось к XVI—XVII вв. в виде неписаного кодекса самурайской этики. Понятие чести является одним из философских проблемных вопросов во всех культурах.Особую роль он обретает в философии Востока. Методом исследования является философский анализ бусидо. В результате исследования выявлены религиозные и философские основания бусидо, а также рассмотрена его трансформация в культуре Востока. Новизна исследования заключается в сравнительном анализе восточной культуры самураев и европейской культуры средневекового рыцарства, а также выявлены различия данных культур и их культурно-этических оснований.

Ключевые слова: честь, кодекс чести, самурай, бусидо, восточная философия, конфуцианство, синтоизм, честь в культуре, достоинство, восточная культура

Abstract: Special place in philosophy of the East belongs to the question of human dignity and honor, particularly among the samurai. Bushido is considered an unwritten code of the samurai, digest of the rules and recommendations of an “ideal warrior”, who puts honor and dignity of his personality at the top. Bushido initially originated in form of general principles of a samurai-warrior, but due to its transformations was complemented by the ethical norms, and has finally established by the XVI – XVII centuries in form of the unwritten code of samurai ethics. The notion of dignity is one of the problematic philosophical questions in all cultures, but acquires a special role in philosophy of the East. Method of this research is the philosophical analysis of Bushido. In conclusion, the author determines the religious and philosophical grounds of Bushido, as well as analyzes its transformation in Eastern culture. The scientific novelty consists in comparative analysis of the Eastern culture of samurai and European culture of the medieval knighthood. The author also identifies the differences in these cultures alongside their cultural and ethical foundations.

Keywords: dignity in culture, Shintoism, Confucianism, Eastern philosophy, Bushido, samurai, code of honor, honor, advantage, Eastern culture

Аннотация: Предметом исследования выступает процесс субъективации — как его понимал М. Фуко: как складывание субъективности — неизбежно начинается с момента появления человека и проходит через всю его жизнь, так что истинная субъективность (опять же по выражению Фуко) достигается индивидом к зрелому возрасту, да и то не в своем абсолюте. При этом под субъектом понимается достигший определенного экзистенциального уровня индивид, прошедший эволюционную триаду субъективации: индивид-личность-субъект (А.В. Павлов). Феноменологический метод исследования позволил интуитивно, досконально, дескриптивно и аналитически установить различия и привести к ясности феномены сознательной жизни. Научной новизной является выбор начальной точки — периода младенчества индивида — и предполагается остановиться на проблеме самоидентификации (обретении себя) субъекта, выражаемой Ж. Лаканом в т. н. стадии зеркала, а также на триаде лакановских регистров, задающих свои особенности и процессу конституирования субъекта, и универсально и тотально охватывающих все поле действия субъекта. Также планируется рассмотрение предлагаемых М. Фуко практик себя, подробно разъясняющих процесс самополагания субъекта, и интерсубъективности, для которой взгляд и ответ Другого имеет важное значение для формирования Я.

Ключевые слова: субъект, субъективность, субъективация, современность, стадия зеркала, лакановская триада, практики себя, интерсубъективность, власть, Другой

Abstract:   The subject of this research is the process of subjectification from the perspective of M. Foucault: the formation of subjectivity inevitably begins since the moment of appearance of a human and continues throughout his entire life; genuine subjectivity is achieved by an individual in the mature age, but still not in the absolute. At the same time, the subject indicates the achieved a certain existential level individual, who undergone an evolutionary triad of subjectification: individual – personality – subject (A. V. Pavlov). Phenomenological approach allowed intuitively, precisely, descriptively, and analytically establish the differences and lead to clarity the phenomena of conscious life. The scientific novelty consists in the selection of initial point – the period of infancy of an individual, and suggests to focus on the problem of self-identification (finding the true identity) of a subject, which is expressed by J. Lacan in a so-called mirror stage, as well as the triad of Lacanian registers that indicate its peculiarities, and the process of institutionalization of a subject, universally and totally grasping the entire field of subject’s action. The author also plans to examine the proposed by M. Foucault self-practices that thoroughly explain the process of self-positing of a subject, as well as intersubjectivity, when the view and response of the Other is important for the formation of Self.  

Keywords: Other, Authority, Intersubjectivity, Self-practices, Lacanian triad, Mirror stage, Modernity , Subjectification, Subjectivity, Subject

Аннотация: Темой статьи является творчество Джона М. Кейджа - известного американского композитора, философа, поэта, музыковеда и художника, который одним из первых в авангардной музыке начала ХХ в. использовал при её создании алеаторику, «случайные операции», электронную музыку и нетрадиционное использование музыкальных и не музыкальных инструментов, рассматривавшего фактор случайности и неопределённости как существенный и формообразующий элемент музыкального производства. Композитор также радикально изменил восприятие музыки, а его музыкальные идеи во многом определили развитие не только новых тенденций в музыке, но и визуальную культуру послевоенного авангарда. В работе используется культурно - исторический метод исследования многообразного творчества композитора, предоставляющий основание для обоснования положения о том Кейдж был и остаётся не только одним из самых влиятельных композиторов, начала ХХ в. чье влияние распространяется далеко за пределы царство музыки и в искусстве, литературе, кино и другие эстетические и концептуальные выражение познания о мире, но и, со всей очевидностью, недооцененным художником в современной истории музыкальной культуры. Композитор открыл новое богатство возможностей в современном искусстве, эпоху массовых экспериментов во многих видах искусства – музыке, живописи, хореографии, поэзии и др., сместив фокус от внутренней психики художника к современной художественной среде, создал основу для особой формы восприятия музыки - молчанию, дав толчок к расширенному понятию о музыкальной композиционной практике и призвав к созданию новой формы слуховой духовности, где звук становится хамелеоном, адаптацией в соответствии с меняющимся вокруг него звучанием. Основным вкладом автора в исследование темы является то, что статья восполняет всё ещё существующий теоретический пробел в русскоязычной научной литературе по истории экспериментальной музыки в отношении многообразного творчества и личности композитора. В исследовании обосновывается тезис о том, что культурно-исторический анализ творчества композитора, которого ещё называли «музыко - философом», закономерно дополняет фундаментальные исследования его творчества как композитора. К основным выводам исследования можно также отнести обоснование утверждения о том, что композитор стремился рассматривать все виды звуков как потенциально музыкальных, призывая аудиторию к принятию в качестве равноценных всех звуковых явлений, по существу осуществив революцию в музыке таким образом, чтобы сделать возможным сочинять и исполнять любую музыку, приравнявшим распространение шума к статусу музыкального тона и расширившего звуковое пространство музыки введением новых немузыкальных звуков и звучностей.

Ключевые слова: История музыки, американский музыкальный экспериментализм, творчество композитора Кейджа, синтез искусств, организация звука, принцип неопределённости, «открытая форма музыки», алеаторика музыки, «случайные операции", «расширенные» музыкальные инструменты

Abstract: The topic of this article is the creative path of John M. Cage – a prominent American composer, philosopher, poet, musicologist, and artist, who one of the first in avant-garde music of the early XX century used aleatoric, “chance operations”, electronic music, and nontraditional use of musical and nonmusical instruments, as well as considered the factor of chance and uncertainty as substantial and seminal element of music production. The composer also drastically changed the perception of music, and his musical ideas in many ways defined the evolution of the new music trends alongside the visual culture of the post-war avant-garde. The work applies the cultural-historical method that provides grounds for substantiating the position that Cage was and continues to be not only one of the most influential composers of the early XX century, whose legacy spreads far beyond the boundaries of the kingdom of music, art, literature, cinema, and other conceptually expressed knowledge about the world, but also, a clearly underestimated artist in the modern history of music culture. Cage opened a new abundance of opportunities in modern art, the era of multiple experiments in various forms of art – music, painting, choreography, poetry, etc. He shifted the focus from the internal psyche of an artist towards the modern artistic environment, as well as created the foundation for a special form of perceiving music – silence, which boosted to the extensive definition of the music compositional practice and creation of the new form of acoustic spirituality. The sound becomes a chameleon, by adjusting in accordance with the changing sounding around it. This article attempts to fulfill the still existing theoretical gap in the Russian scientific literature on the history of experimental music with regards to the diversified personality and creativity of the composer. The author substantiates the thesis that Cage tried to see all types of sounds as potentially musical, appealing the audience towards accepting all of the sounding phenomena as equal. He revolutionized music in order to achieve the opportunity to compose and perform any type of music and expand the sounding space of music, by implementing the new nonmusical sounds.

Keywords: open form of music, principle of uncertainty, arrangement of sound, synthesis of arts, creative path of J. Cage, American musical experimentalism, history of music, aleatorical music, chance operations, expanded range of musical instruments