Аннотация: Незавидная и несправедливая доля: умереть в одиночестве на чужбине, с тоской по родине, непонятым и оклеветанным одними, забытым другими. Так 6 марта 1925 года в Париже умер русский князь Георгий Евгеньевич Львов. Последние годы его жизни прошли тихо и печально, он избегал светской жизни, плохо говорил на иностранных языках, и сильно тосковал по России и всему русскому. После смерти оказалось, что похоронить князя не на что. Русские эмигранты собрали необходимые средства и купили место на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Закончилась жизнь человека, принадлежавшего к старейшему роду Рюриковичей, который правил Россией 700 лет. Волею судьбы он, как и его предки, также оказался на вершине государственной пирамиды – был первым, кто возглавил Временное правительство после Февральской революции 1917 года. Но и до переворота Львов был уважаемым общественным деятелем, делегатом первой Государственной Думы, основателем Всероссийского Земского союза, председателем Земгора. Георгий Евгеньевич родился в 1861 году в Дрездене, где его родители – Евгений Владимирович и Варвара Алексеевна Львовы оказались во время путешествия в Европу. Детство Георгия и его старших братьев, Алексея и Владимира, прошло в имении Поповка Тульской губернии. Когда дети подросли, семья перебралась в Москву, чтобы дать им хорошее образование. Здесь Георгий учился вначале в гимназии, а затем на юридическом факультете Московского университета. «Студентом он совсем бросил Москву. Приезжал только весной на экзамены. Был еще старый устав, и зачеты в университете не требовались. Мы знали, что у него имение в Тульской губернии, что имение запущено, и положение стариков [родителей] почти бедственное.

Аннотация: Заглавный лист и другие титульные элементы издания – авантитул, титул, шмуцтитул, – которым германские типографы дали меткое определение «герольда текста», свой привычный вид приобрели далеко не сразу. В рукописных и старопечатных книгах ничего подобного не было. В папирусных или пергаментных свитках роль титульного листа выполнял ярлык с заглавием, привязанный к рукописи шнурком. В средневековых манускриптах и ранней печатной европейской книге его прообразом были инципиты (несколько начальных слов), введенные учеными Александрии еще в III-II веках до н.э. А так как для выделения инципитов обычно использовалась киноварь, от остального текста они отличались красным цветом. На Руси, в отличие от европейских переписчиков, в начале возникновения рукописного книжного дела титульные сведения – название книги, сведения о месте и времени переписки, писце – помещались обычно в конце. Подобный способ получил название колофона, что в переводе с греческого означает «завершение». Иногда это были своего рода дневники, в которых переписчик рассказывал о процессе работы над книгой. Так, в Изборнике Святослава (1073 год) писец сообщил, что рукопись составлена «из многих книг княжьих». Иногда сообщалось, по чьему заказу или повелению была писана книга: «В лето 6926 списана бысть книга в Святой Троицы Сергиевом монастыре замышдением игумена Никона, а рукою раба Божия Иосифа...» В записи одного из писцов Остромирова Евангелия Григория сообщается, что книга выполнена по заказу новгородского посадника Остромира, направленного управлять новгородскими землями киевским князем Изяславом Ярославичем в 1054 году. Но чаще всего писец сообщал только свое имя: «писал грешный раб Алекса», «поп Упырь Лихой» (1047 г.), или «Антоний, инок» (1129 г.). Случалось, что в так называемых «вкладных листах» в конце книги указывались сведения о продаже книги, вроде: «Чернец Давидъ продал чернецу Панфутии и деньги взял».

Аннотация: Существует представление, что у бедуинов место женщины традиционно определялось домом и семьей, тогда как участие ее в общественной, а тем более, политической жизни было недопустимо. Однако это почти не так. «Почти», потому что у разных племен кочевников пустыни, не имевших даже общего самоназвания, положение женщин различалось. У арабских историков есть рассказы о том, что в доисламский период у кочевых бедуинов были проститутки, которые поднимали у своих шатров флаги, служившие указанием на то, что к ним мог входить каждый желающий. По-разному относились к женщинам в семьях бедных и знатных, в последних они пользовались большей свободой и уважением. В одних племенах с женщинами обращались, как с рабынями, насильно выдавали замуж, продавали, а новорожденных девочек, боясь нужды, умерщвляли. А где-то, напротив, именно женщины, а не мужчины выбирали вторую половину, и дарили будущему мужу копье и палатку, что означало «брак заключен», и мужчина гордился своим происхождением не только по отцу, но и по матери. Достаточно широкими экономическими и социальными правами обладали женщины на севере Аравийского полуострова, у кочевников Бадиет-эш-Шам – Сирийской пустыни. Они получали равную долю с наследником мужского пола, занимались не только «женскими» ремеслами, но и торговлей. Нормой было участие бедуинок в военных битвах, которые часто развязывались между племенами из-за пастбищ, колодцев или раздела сфер влияния родовых общин. Женщина даже могла быть лишена доли в наследстве по причине неучастия в сражениях. Образ воительницы верхом на коне, в доспехах и с оружием в руках, свободной и гордой, запечатлен в доисламской арабской поэзии. Одной из таких женщин была бедуинка Мавия. «ЛАЗУРНЫЙ БЛЕСК ВОДЫ» Вода в пустыне – высшее благо, и «свой» источник или колодец свидетельствовали о могуществе племени. Из бедуинского лексикона в арабский язык пришел фразеологизм «пьющие мутную воду», который означал беспомощность и униженность рода. «Свои защищай колодцы смело, с мечом в руках», – призывал древний бедуинский поэт. За источники воды воевали, в их честь слагали стихи, им давали возвышенные имена.

Аннотация: В 1773 году в русско-турецкой войне, шедшей с переменным успехом уже пятый год, произошел коренной перелом. Его осуществил командующий 1-й действующей армии, генерал Петр Александрович Румянцев, который, по мнению военного историка Д.Ф. Масловского, был, после Петра Великого, «самый видный деятель в истории военного искусства России, не имеющий себе равного и до позднейшего времени». 18 июня 20-тысячная армия Румянцева осадила крепость Силистрию, гарнизон которой был на 10 тысяч человек многочисленнее осаждавших. На выручку крепости двинулось еще 30 тысяч турок под командованием Нуман-паши, что грозило Румянцеву ударом с тыла. Навстречу Нуман-паше выступил 5-тысячный корпус генерал-майора Вейсмана. 22 июня 1773 года близ местечка Кайнарджа Вейсман решительно атаковал основные силы Нуманпаши. В начале сражения он встал в первом ряду и личным примером увлек солдат в атаку. Во время боя генерал был убит пулей в сердце. Последние его слова были: «Не говорите людям». Турки не выдержали русского натиска и отступили, потеряв до 5 тысяч человек. Потери русских составили 167 солдат, но среди них был и их командующий. На следующий день на Черном море близ Балаклавы два российских корабля «Корона» и «Таганрог» вступили в бой с четырьмя турецкими, три из которых были линкорами. Турки, пытавшиеся высадить десант в Крыму, получили тяжелые повреждения и отступили, ничего не добившись. Через месяц, возле Суджук-Кале, возле нынешнего Новороссийска, русская эскадра из 6 кораблей под командованием капитана 2-го ранга голландца Кинсбергена выиграла двухчасовой бой с 18 турецкими кораблями, везшими в Крым шеститысячный десант. России было невероятно трудно вести войну. Фактически, она воевала на два фронта: в тылу было восстание Пугачева, громившее целые приуральские области.

Аннотация: Людовик XIV (1638-1715 гг.) – король-рекордсмен среди европейских монархов, чье царствование продолжалось более 72 лет. Он был первым сыном французского короля Людовика XIII из династии Бурбонов и его жены королевы Анны из испанской ветви Габсбургов, более известной под именем Анны Австрийской, появившимся на свет за 23 года брака. Через два года на свет появился его младший брат Филипп, но именно Людовика, чье рождение ожидалось на протяжении многих лет, станут называть Людовиком Богоданным. Это будет первый камень, заложенный в фундамент мифа о «Людовике Великом» или «Короле-Солнце». Но прежде чем этот миф будет создан, Людовику XIV предстояло стать свидетелем целого ряда междоусобиц, сопровождавших формирование самой могущественной монархии XVII и XVIII столетия, характеристикой которой стала приписанная королю фраза: «Государство – это я». Крещение Людовика состоялось за три недели до смерти отца. Крестной матерью дофина была Шарлотта Маргарита де Монморанси, принцесса Конде, мать одного из крупнейших полководцев эпохи, принца Луи II Конде, который позже прославится, как лидер аристократической оппозиции королевскому правительству. Крестным отцом будущего короля стал кардинал Джулио Мазарини – итальянец на французской службе, которого кардинал Ришелье перед смертью рекомендовал королю сделать своим преемником на посту первого министра. 21 апреля 1643 года Парижский парламент, одна из высших судебных инстанций королевства, в задачу которой входила регистрация королевских указов, зарегистрировал декларацию о создании Регентского совета. Данный орган должен был помогать Анне Австрийской в управлении государством (а в действительности – ограничивать ее власть) после смерти Людовика XIII. По свидетельству современника, политического деятеля и мемуариста принца де Марсийака, более известного под именем герцога Ларошфуко, инициаторами ее издания были государственный секретарь по иностранным делам граф Леон Бутийе де Шавиньи и сам Мазарини.

Аннотация: Сильные и ловкие японские воиныниндзя, нападавшие бесшумно, убивавшие молниеносно, сеявшие страх и ужас всюду, где появлялись, давно вошли в романтизированные легенды, в которых тесно переплелись друг с другом реальность и выдумка. Само слово «ниндзя» появилось сравнительно недавно – в начале двадцатого века. До этого момента в разных регионах феодальной Японии они назывались по-разному: уками, дакко, курохабаки, кёдан, нокидзару. К XIX столетию наиболее частым стало употребление названия синоби-но-моно – «тот, кто крадется». В средневековых военных летописях упоминания о ниндзя встречаются нечасто, к тому же, они достаточно туманны, поэтому об истории их можно говорить лишь с определенной долей допущений. Как полагают историки, она началась в конце VIII века, и связана с ямабуси – монахами-отшельниками, которые селились в труднодоступных горных районах Ига и Кога или близ Киото, древней столицы Японии, и, исповедуя буддизм школы Сингон, делили дни между молитвами и тренировками. Из упражнений, которые они выполняли, и сложилось особое боевое искусство – ниндзюцу, которое включало в себя множество разных умений. По сути, этим термином называлось не единое искусство, а целый комплекс физических техник, методик и тактик. Ниндзя должен был уметь добывать нужную информацию, владеть любым предметом, как оружием, внезапно появляться и незаметно скрываться, долго находиться под водой, дыша через соломинку, лазать по скалам, безукоризненно ориентироваться на местности, знать траволечение и иглоукалывание, иметь абсолютный слух, острое зрение и тонкое обоняние. По другим источникам, искусство ниндзюцу уходит корнями еще в более в глубокую древность и впервые упоминается еще в 500-300 годы, как пришедшее из Китая.

Аннотация: Жизнь города в Древней мире была сосредоточена вокруг храмов. Они возводились обычно в центре селений, на естественной или искусственной возвышенности. Это было жилище Бога, место покаяния и жертвоприношения, церемоний и обрядов, административный, экономический, научный, образовательный, художественный центр города и государства. Поэтому практически во всех мировых культурах выбору места, времени закладки храмов и их внутреннему убранству всегда уделялось особое значение, а на храмовое строительство выделялись значительные средства. Храмы нередко строились столетиями и были самыми крупными сооружениями городов, превосходя и дворцы правителей, и оборонительные сооружения, не говоря уже о жилищах простых горожан. Не случайно церкви, мечети, ступы, синагоги и другие места богослужений, причислены к самым величественным и долговечным зданиям, которые создал человек, а храмовая архитектура являет собой образцы высокого искусства, особый мир соединения таинственности, покоя и красоты. Сохранившиеся с древнейших времен руины монументальных храмовых сооружений, где славились боги Месопотамии, Египта, Индии, Китая, Мезоамерики, позволяют судить, что стили храмовой архитектуры, хотя и отражали основные направления в развитии современных им строительных конструкций, несли на себе отпечаток уникальности. Однако прежде чем люди научились возводить огромные сооружения, поражающие воображение величием и монументальностью, прежде чем сформировались признаки и особенности храмовой архитектуры, как таковой, многие народы, в том числе и славяне, поклонялись священным деревьям, рекам и камням, сооружая у культовых объектов простые жертвенники.

Аннотация: История нотного письма, еще столетие назад считавшаяся изобретением нового времени, в действительности уходит вглубь тысячелетий. Первые попытки перевести «живое» звучание музыки на язык условной графической записи стали предприниматься еще на Древнем Востоке. Из всех известных способов самым древним является обозначение мелодий, передаваемых по слуху, с помощью рисунков. Образцы такой записи обнаружены при изучении древнеегипетских памятников. К древнейшим способам относится также слоговая запись музыкальных звуков с помощью клинописи, применявшая, в Древнем Шумере. Самой же древней из известных до сего времени попыток письменно зафиксировать музыку считается клинописная табличка, найденная в начале XX столетия при раскопках шумерского города Шуруппака в Месопотамии, который, согласно преданиям, был построен на берегу Евфрата еще до Всемирного Потопа. А спустя несколько десятилетий подобная табличка, датируемая тем же временем – III тысячелетием до н. э., – была обнаружена археологами в другом месопотамском городе – Ниппуре, центре культа верховного бога шумеров Энлиля. После расшифровки клинописных записей профессором Анной Драффкорн Килмер из американского университета Беркли (Калифорния) оказалось, что это ноты музыки, сочиненной терциями, с использованием пифагорейского строя диатонической гаммы. Еще одна «музыкальная» находка была сделана в 1928 году при раскопках Угарита, древнего торгового города-государства в Сирии. На глиняной табличке, относящейся к XV веку до н.э. клинописью были записаны слова и мелодия песни. Археологам удалось установить, что эта табличка также имеет месопотамское происхождение – песня, записанная на ней, была распространена в Аккаде и среди хурритов государства Митанни.

Аннотация: В древнерусской литературе первое упоминание о некоем народе, поименованном «чудь», встречается в «Повести временных лет» – в перечислении племен, населявших славянские земли до 882 года, т.е. до времени окончательного сплочения восточнославянской государственности вокруг Киева: «В Афетове же части седять Русь, Чудь и вси языци: Меря, Мурома, Весь, Мордва...» Там же: «Приде Олег поим вое многи варяги, Чудь, словени, Мерю, Весь, кривичи». Но известны и более ранние источники. В VI веке, в труде готского историка Иордана «О происхождении и деяниях гетов» чудь называется в числе финских народов, живших на севере Европы. Память о «чудских людях» сохранилась в легендах и топонимах Русского Севера, в сложении коренного населения которого, по мнению большинства ученых, они когда-то принимали непосредственное участие. Предания о чуди встречаются в Карелии, на Урале, в Сибири, на Алтае, но более всего на архангелогородских территориях между Двиной и Печорой. Древние славяне называли этой край, в XII веке вошедший в состав Новгородской земли, Завололочьем. Новгородские летописи XI-XII веков выделяли также чудь в Клину, чудь на Бору и чудь поморскую. Естественно, в свое время возник интерес к чуди и у помора Михаила Васильевича Ломоносова. В книге, носящей принятое тогда обширное название «Древняя российская история от начала российского народа до кончины великого князя Ярослава Первого или до 1054 года сочиненная Михайлом Ломоносовым, статским советником, профессором химии и членом Санкт-петербургской императорской и Королевской шведской академий наук», чуди посвящена целая глава. Ломоносов пишет, что «был народ чудской сильный, купечествовал дорогими звериными кожами с датчанами и с другими нормандцами», водил по Северной Двине суда, однако «через сообщение с новогородцами природный свой язык позабыл»; «древний их чудской язык весьма много изменился между славянами». Интересно, что родственниками чуди Ломоносов считал скифов: «Итак, по величеству чудского народа и по доказательствам исключительным славян, имя скифов чудским поколениям следует. <…> Из сего следует, коль велика древность и слава чудского племени».