Аннотация: «Обладая широкими познаниями и владея основами наук, он добился бы великих преимуществ, не будь он столь переменчивым и непостоянным. В самом деле, он принимался за изучение многих предметов, но, при ступив, затем бросал их. Так, в математике за те немногие месяцы, что он ею занимался, он сделал такие успехи, что, постоянно выдвигая всякие сомнения и трудности перед тем учителем, у которого он обучался, он не раз ставил его в тупик. Некоторые усилия потратил он и на познание музыкальной науки, но вскоре решил научиться только игре на лире, и вот, как человек, от природы наделенный духом возвышенным и полным очарования, он божественно пел, импровизируя под ее сопровождение. Все же, несмотря на столь различные его занятия, он никогда не бросал рисования и лепки, как вещей, больше всех других привлекавших его воображение…» – писал итальянский историк, художник и архитектор Джорджо Вазари (1511-1574 гг.) о своем старшем современнике Леонардо да Винчи. Почти тоже самое можно прочесть у предшественника Вазари – называемого Анонимом Гаддиано: «Леонардо да Винчи, гражданин Флоренции, хотя и незаконный сын Пиеро да Винчи, был по матери хорошей крови. Он был до такой степени исключителен и всеобъемлющ, что, по справедливости, можно было его назвать чудом природы, которая не только изобильно одарила его телесною красотою, но и сделала его обладателем многих редких способностей. Он был очень силен в математике и не менее в перспективе, занимался скульптурою, а в рисунке далеко превзошел всех остальных. Он имел превосходнейшие замыслы, но создал немного вещей в красках, потому, как говорят, никогда не был доволен самим собою.

Аннотация: Небольшое индийское царство Капилавасту затерялось между непальскими предгорьями Гималаев и средним течением мелководного притока реки Рапти Рохини. Этим царством издревле мудро и справедливо в течение веков правили цари рода Шахьев. Вели они свое происхождение от царя Икшваку, был в числе их предков и мудрец по имени Гатама. От него они и приняли свое фамильное прозвище – Гаутама. Во второй половине VI века до Рождества Христова в этом поистине райском уголке земли, утопавшей в зелени магнолий и тамариндов, под вечно голубым небом, где и летом, и зимой ярко светило солнце, а на плодородных полях в изобилии произрастал рис, правил унаследовавший от своих предков мудрость и справедливость царь Шуддходана. Первую и главную жену царя звали Майя, она была не только молода и красива, но и наделена большим умом и выдающимися нравственными качествами. Однажды она увидела во сне, как к ней в бок вошел белый слон. Через положенное женщинам время она родила младенца, но не положенным образом – он покинул ее чрево не чрез «врата жизни», а через подмышку. Появившись на свет, младенец набрал в крошечные легкие воздуху и закричал, и крик его услышали все Боги Вселенной. Услышали и возрадовались. Потому что в мир пришел тот, кому было суждено утишить страдания человека, отягощенного бременем земного бытия. Майя, исполнив свое женское предназначение, долг перед мужем и человечеством, умерла на восьмой день после родов. Шуддходана, безутешно горюя, взял в свои руки воспитание ребенка, которого нарекли Сарватасиддхарта.

Аннотация: Гигантская секвойя, вырастающая из крошечной семечки – прекрасный пример того, что все великое начинается с малого. У истоков развития стран, городов и корпораций всегда стоят люди, которые превращают идею в предмет культа, предвосхищают события и рискуют всем ради будущего. Так, в середине XIX века братья Сименс из немецкой глубинки смогли из маленькой конторы в Берлине создать серьезную компанию, ставшую впоследствии крупнейшим международным концерном, и в первую очередь этому поспособствовал Карл фон Сименс – основатель российского отделения компании, которое спасло «Сименс и Гальске» в тяжелые времена. ПЕРЕЕЗД за ПЕРЕЕЗДОМ Детство Карла, который сыграл одну из ключевых ролей в истории компании «Сименс», трудно назвать беззаботным. Он был десятым из четырнадцати детей в семье небогатых арендаторов, и отец семейства Кристиан Фердинанд считал, что ребятишек следует держать в ежовых рукавицах. Карл с неохотой вспоминал детство и юность – в те годы умерли его мама и бабушка, к которым мальчик питал очень большую привязанность. В десять лет Карл поехал учиться в Любек – несмотря на скромный достаток Кристиан считал, что его дети должны получить лучшее образование, а спустя еще четыре года старший брат Вернер перевез к себе трех младших братьев, в том числе и Карла. Вернер быстро привил братьям интерес к естественным наукам – не довольствуясь занятиями в школе, он регулярно занимался с ними математикой. Обладая пытливым умом, старший брат в то время проводил эксперименты в области гальваники, в которых при помощи электрического тока предметы можно было покрывать слоем металла.

Аннотация: О знаках, похожих на неуклюжих кайр, присевших на снег, которые надо чертить на бумаге, чтобы что-то запомнить, чукчи знали давно. Когда в XVIII веке у них затеялась торговля с русскими купцами, заприметили, как те рисовали непонятные загогулины в своих толстых гроссбухах. Чукчам, привыкшим воспринимать все на слух, такая привычка долгое время казалась нелепой, однако в начале ХХ столетия они и сами стали задумываться о создании подобных значков, которыми можно будет записывать нужное. Образцом послужило не только русское и английское письмо, но и торговые марки на товарах из России и Америки – из подобной смеси пытался соорудить письмена в начале 1900-х торговец Антымавль с Восточной Чукотки. Гораздо большую известность получила письмотворческая деятельность пастуха Тыневиля, кочевавшего с оленями в Анадырской тундре. К сожалению, сведений о жизни этого необычного человека сохранилось немного. Известно лишь, что родился Тыневиль в зажиточной семье. Но оленей его отца отобрал более сильный сосед, род разорился, и Тыневилю пришлось батрачить у оленевода Вау. И хотя хозяин отдал ему в жены свою дочь Раглине и немного оленей в придачу, крепкого достатка Тыневиль сбить не сумел. Тем не менее, он все равно был чаучу – «богатый оленями». Так называли себя все чукчи-оленеводы, в отличие от соседей, приморских чукчей-собаководов, говоривших о себе анк'альыт – «морской народ», чтобы не путать роды тех, кто кочевал по тундре с оленями и тех, кто обосновался на берегу моря. Впрочем, и те, и другие предпочитали считаться лыо'равэтлян – «настоящими людьми». Какое-то время, в конце 1920-х годов, это самоназвание даже бытовало в качестве официального.

Аннотация: За годы революции и гражданской войны в России практически до основания был разрушен старый уклад жизни, революционным вихрем сметены традиционные ценности, разорены города, встало производство. Ютясь в бараках и тесных коморках общежитий, питаясь впроголодь, граждане «нового мира» жадно проживали каждую минуту наступившей эпохи и мечтали о будущем всеобщем равенстве и благополучии под диктатурой мирового пролетариата. В этих условиях перед искусством встала задача создания своей собственной, пролетарской культуры, которая закрепит образ «нового мира» и «нового человека» – того, о котором в 1924 году поэт Эдуард Багрицкий писал: Но посмотри: проходят коммунары, Их сотни, тысячи, их большинство. И мировое закипает вече, Машины лязгают, гудки поют; Затекшие там разминает плечи От пут освобождающийся труд. Мы слышим гул тяжелого прибоя, Не сердце ли колотится в груди, Мы ждем тебя, восстанье мировое, Со всех сторон навстречу нам иди!

Аннотация: Массивные зубчатые стены средневековых замков, сторожевые башни, узкие окна, неприступность, обусловленная нередко самим местом расположения на возвышенностях, островах или скальных уступах, породили целый поток живописных полотен, рыцарских поэм и готических романов, описывающих реальные и мнимые легенды средневековых замков. Иные из них, как магические жертвоприношения детей, совершаемые при закладке и строительстве новых крепостей, наводят порою поистине мистический ужас. По средневековому поверью считалось, что замуровывание живого человека в крепостные стены послужит выкупом духам земли за взятую у них в пользование землю, и лишь умилостивив их, можно обеспечить зданию прочность, неприступность и долговечность, а владельцу замка – благополучие и счастливую жизнь. Иногда детей, особенно мальчиков, убивали, чтобы развести на их крови цемент, или окропляли ею постройку. Чаще же невинных, не успевших совершить ничего грешного младенцев заживо замуровали в стены или заключали в каменные своды, веря, что чистая душа ребенка будет лучшим стражем здания при осаде врагов, землетрясении или наводнении. Однако с одним обязательным условием: дитя во время жертвоприношения не должно чувствовать себя несчастным, иначе потом, после смерти, его душа вместо духа-хранителя превратиться в мстительного демона. А чтобы этого не случилось, детей сначала вкусно кормили, дарили игрушками и всячески забавляли.

Аннотация: Как таковые замки специально никто не изобретал. Различные их конструкции складывались постепенно и на протяжении тысячелетий. Вначале достаточно было подпереть дверь палкой или закрыть на поворотную задвижку, чтобы любой прохожий понял: хозяев нет дома. Со временем этот простенький запор сменился на более крепкий засов, от которого, собственно, и пошли первые замки. В изготовлении он был несложен: на двери и на косяке делались деревянные или металлические проушины, и в них вставлялся брус, который двигался горизонтально и запирал дверь. Чтобы засов можно было закрыть или открыть снаружи, в нем снизу делались выемки, а в двери проделывалось отверстие, чтобы при помощи Г-образного «ключа» его можно было легко задвинуть или отодвинуть. В Древнем Египте «дверной страж» был усовершенствован. Дверь стали устанавливать на торце дома, а отверстие для засова выводить наружу. Выше его устраивался «элемент секретности» – прочный брус с клиновидными вертикальными отверстиями. Такие же делались напротив, в верхней поверхности засова. Металлические или деревянные клинья, лежавшие в отверстиях, под своим весом опускались вниз и скрепляли засов с брусом. Чтобы открыть такой запор, нужно было некое подобие ключа. В древности это была деревянная рейка или металлическая полоса с выступающими штифтами. Прочность всей конструкции, как правило, цельнодеревянной, зависела от размеров засова и ключа, достигавшего порою до полутора метров в длину. Понятно, что носить такой «ключик» с собой египтянам было не очень удобно.

Аннотация: К середине XIX века Франция, укрепив свои колонии в Северной и Западной Африке, обратила более пристальный взор в сторону ЮгоВосточной Азии, где французские миссионеры действовали уже два столетия. В 1858 году вооруженные силы Франции, к которым присоединились испанские колониальные войска с Филиппин, вторглись в Индокитай. Предлогом для начала войны послужила антихристианская политика – в 1835 году император Вьетнама Минь Манг издал указ, строго запрещающий проповедь христианства в своей стране, за которым последовали гонения на католических миссионеров. После жестоких боев французы овладели Сайгоном, однако продвинуться вглубь страны не смогли. Война продолжалась до июня 1862 года, после чего император уступил французам три восточные провинции Кохинхины, к которым пять лет спустя добавились три западные. Страна искусственно разделяется на части – колонию Кохинхина (Южный Вьетнам), протектораты Аннам (Центральный Вьетнам) и Тонкин (Северный Вьетнам) и вместе с Лаосом и Камбоджой входит в состав Французского Индокитая. С этой войны для уроженца Тулона Шарля-Мари Давида де Майрена начинается новая жизнь. Он родился в 1842 году, и в военных событиях в Индокитае участвовал совсем юным. Вернувшись во Францию, отставной колониальный солдат женился, но, благополучной и размеренной жизни не получилось – будучи человеком увлекающимся, он втянулся в рискованную финансовую аферу, был обвинен в хищениях, и, оставив семью, уехал из Тулона. В последующие годы Майрена некоторое время работал на Яве, в голландской Ост-Индии, где, занимая деньги у сослуживцев, погряз в долгах, и был отправлен обратно во Францию.