Аннотация: Здравствуй, университет, мудрости обитель! Здравствуй, разума чертог! Пусть вступлю на твой порог с видом удрученным, но пройдет ученья срок, – стану сам ученым. Мыслью сделаюсь крылат в гордых этих стенах, чтоб отрыть заветный клад знаний драгоценных! Gaudeamus igitur СИНАЙ УЧЕНОСТИ Средневековая культура современному человеку чаще всего представляется окрашенной в мрачные тона духовного застоя и засилья церковной схоластики. А меж тем это было время, когда Европа накопила достаточно учености, чтобы зачать новое – университетское – образование. В определенном смысле его предшественниками были некоторые учебные заведения классической древности: философские школы в Афинах (IV век до н. э.), школа права в Бейруте (III-VI века), императорский университет в Константинополе (V век), организация и учебная программа которых были схожи со средневековыми. В Бейруте, например, существовал обязательный пятилетний академический курс с определенными циклами. В одном центре были собраны учителя грамматики, риторики, философии и права в Константинополе. Здесь так же действовала целая система школ, и изучали квадриум и тримиум, вместе составлявшие «семь свободных искусств». И все же концептуально идея университетского образования выкристаллизовалась именно в Европе.

Аннотация: «Семь свободных искусств» – грамматика, диалектика, риторика, геометрия, арифметика, астрономия и музыка – основа светского образования в средневековой Европе. Этот круг учебных предметов начал складываться еще в поздней античности, в Древнем Риме, но окончательный их список и деление на гуманитарный тривиум и математический квадривиум, был сформирован Исидором Севильским в VII веке. Свободные искусства, стоявшие в иерархии знаний выше медицины и юриспруденции, преподавались в средневековых средних учебных заведениях – монастырских и епископальных школах, коллегиумах монашеских орденов. В средневековых университетах свободные искусства составляли первую ступень высшего образования. Они преподавались на низшем, подготовительном факультете, носившем название артистического, и дававшем право поступления на один из старших факультетов – богословский, медицинский или юридический.

Аннотация: Предки коми-зырян на страницы письменных источников попали под именем «пермь» – впервые оно встречается в «Повести временных лет» в перечислении данников русских князей: «А иные народы, дающие дань Руси – чудь, весь, меря, мурома, черемисы, мордва, пермь, печора, ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, ливы – свой язык имеющие, от колена Афетова (т.е. от Ноя), и живущие в странах северных». Жизнь и быт пермян, населявших в период раннего средневековья территорию Европейского СевероВостока, определялась самой природой этого края. В условиях сурового климата, скудных, малопригодных для хлебопашества земель, обширных лесных массивов, обилия рек и озер, ведущее место заняли охота и рыболовство. С таежными промыслами были связаны древние культы и поверья северян. В «Житии Стефана Пермского», написанном Епифанием, современником миссионера, упоминаются «мнози бози, мнози поспешницы, мнози поборницы», которые «дают ловлю» – т.е. покровительствуют охоте и рыболовству. В народных легендах повествуется о добром и злом хозяевах тайги – Ворса и Яг-Морте. Хранитель пармы, как на языке коми называется тайга, Ворса, представлялся иногда в образе медведя, но чаще одноглазым, обросшим шерстью великаном-охотником. Он жил со своим многочисленным семейством в избушке, построенной в глухом, недоступном месте и нередко помогал людям в лесных промыслах. Чтобы заслужить его благорасположение, зыряне делали ему приношения, делились добычей, и просили разрешения на охоту.

Аннотация: Всю первую половину 1909 года тридцатидвухлетний художественный критик и издатель Сергей Константинович Маковский работал над проектом нового журнала, появление которого, как он был уверен, станет совершенно новым словом в русской культуре. Идея возникла еще зимой, сформировавшись в разговорах с Николаем Гумилевым, молодым, талантливым поэтом, только что вернувшимся из Парижа, с которым Маковский познакомился на январской художественной выставке «Салон 1909 года». Новому журналу уже и название было придумано – «Аполлон», и помещение для редакции подобрано – на Мойке, недалеко от дома, где жил великий Пушкин, и, что немаловажно, нашлись нужные средства – меценатом издания согласился стать купец Михаил Ушаков, друг Маковского и любитель изящных искусств. ПИСЬМО на ТРАУРНОЙ БУМАГЕ В августе Маковский заболел ангиной, и работал в своей квартире – читал рукописи, разбирал письма. Одно из них выглядело довольно необычно: написано на бумаге с траурной каймой, пропитано ароматом пряных духов, и запечатано печатью со словами «Vae victis!» – «Горе побежденным!» Заинтригованный Маковский вскрыл конверт. Внутри лежали листочки со стихами, под каждым из которых стояла лишь одна буква «Ч.» и записка, написанная изящным почерком и по-французски.

Аннотация: По приблизительным подсчетам ученых, общее количество древних наскальных изображений, представляющих собой ценные свидетельства доисторического периода человечества, достигает 20 миллионов фигур, и сконцентрированы они более чем в 78 странах. Одни из них изучены лучше, даже частично дешифрованы, другие еще ждут своих исследователей. В их числе и так называемая «Каменная газета» – крупнейшая в мире коллекция петроглифов, высеченных на плоском скалистом утесе в юго-восточной части штата Юта, на западе США. Как по размерам, так и по хронологическому охвату повествуемых в наскальных рисунках событий, этот исторический памятник уникален. Он занимает площадь в 200 квадратных футов (19 квадратных метров), и содержит более 650 видов изображений людей, животных, символов и неких загадочных существ, которых индейцы называли «качина» и считали своими небесными учителями.

Аннотация: Можно лишь гадать, почему правитель соседнего царства стал одним из самых известных персонажей греческих мифов, заняв в ней место наряду с Язоном, Персеем и Полифемом. Но, что бы ни было тому причиной, царь Фригии Мидас был позорно ославлен мифами, явившись героем, а, точнее, антигероем легенд, поговорок и крылатых выражений, дошедших до наших времен. Обрел свое место Мидас и в римской литературе. В XI книге своих «Метаморфоз» римский поэт Овидий насмешливо пересказывает историю о том, как царь Мидас выпросил у богов умение превращать в золото все, чего ни коснется. Любой предмет, деревья, камни, струи воды, двери дома, по его мановению, теряли свое естество и становились вожделенным желтым металлом. Но бессчетные богатства не принесли царю счастья. Он чах на глазах, так как всякая еда, к которой он прикасался, становилась золотой, яства звенели на зубах, как монеты, а из кувшинов вместо воды лилось расплавленное золото. Воззвал тогда несчастливец к богу Дионису, умоляя взять ужасный дар обратно. Олимпиец согласился, и по его научению Мидас отправился к истокам реки Пактол, чтобы совершить омовение. Отныне вода в реке сделалась золотоносной, а недавний богач был избавлен от умения творить злато из ничего.

Аннотация: Островерхая или закругленная шапка красного цвета со свисающим вперед верхом, сделанная из войлока, меха или шерсти, была популярна у многих племен, в древности населявших Фракию, Дакию, Далмацию, Скифию. Греки неизменно изображали в ней легендарных амазонок, Орфея, Ганимеда, троянских героев Париса, Энея. Но в историю этот, едва ли не самый знаменитый головной убор, вошел под названием фригийского колпака, сделавшись со временем многозначным символом. Он был атрибутом персидского солнечного бога Митры, чей культ получил широкое распространение в Римской империи до принятия христианства. Его использовали в таинстве Элевсинских мистерий, надевая на голову прошедшим первые ступени посвящения. Много позже, в средневековой Европе, тайные масонские ложи, перенявшие элевсинские традиции, взяли символику фригийского колпака, как знака посвященных. В Евангелии от Матфея «волхвы с востока» Валтасар, Мельхиор и Каспар, принесшие дары новорожденному Иисусу также были в красных фригийских колпаках. На знаменитой картине Эжена Делакруа «Свобода, ведущая народ» фригийский колпак украшает голову Марианны – национального символа Франции со времен Великой Французской революции. Именно этот головной убор был выбран революционерами не случайно. Свободу этот он символизировал еще в Древнем Риме. Право носить pileus, как называлась круглая войлочная шапка со свисающей верхушкой, имели только свободные римляне, поэтому отпущенные на волю рабы, а происходило это обычно в храме Феронии на Марсовом поле, получали красную шапку.

Аннотация: О кофе в Европе слышали еще в раннем средневековье – об этом необычном для европейца напитке рассказывали путешественники и купцы, бывавшие на Востоке, но на вкус его попробовали лишь в XVI веке. Как это бывает со всякой новинкой, черный и горький напиток по достоинству оценен был не сразу и не всеми. высказывались и пугающие мнения, как, например, в трактате ученого доктора Коломбо из Марсельского университета: «Во множестве содержащиеся в напитке обгоревшие частицы обладают столь мощной силой, что разрушают всю лимфу и высушивают почки. Еще они угрожают мозгу, обезвоживая его и иссушая извилины. Кроме того, кофе открывает все поры человеческого тела и препятствует, таким образом, тому, чтобы к мозгу восходили несущие успокоение живительные силы». Лишь после того, как папа Климент VIII похвалил его и признал дозволенным христианам, Европу, что называется, понесло. Кофе стали пить все и повсюду, как подметил один французский журнал того времени: «от самого убогого горожанина до лиц высшего света, никто не упускал возможности выпить его утром, более того, он подавался на всех приемах». Но если во Франции и Германии моду на экзотический восточный напиток завели короли Людовик XIV и Фридрих Вильгельм, сделав его непременным атрибутом королевских приемов, то в Англии история кофепития, напротив, весьма демократична. В Лондоне чашку кофе можно было выпить всего за 1 пенни, причем, без всяких церемоний, в веселой и непринужденной обстановке. Первая европейская кофейня, открывшаяся в 1635 году в университетском городке Оксфорд, где собирались студенты и устраивались бесконечные научные споры, свое знаменитое прозвище «университета пенни» получила именно по стоимости чашки кофе. Этот демократический принцип нашел отражение в «The Rules and Orders of the Coffee House» – «специальных правилах поведения в кофейне», принятых владельцами самых известных кофейных заведений английской столицы.

Аннотация: Изобретение древнейшего из развлечений человечества – игры в кости, – египетские жрецы, во всём стремившиеся застолбить приоритет страны фараонов, ставили в заслугу своему богу Тоту. Шумеры ссылались на бога мудрости и заклинаний Энки, индусы – на поставленного впереди всех богов Агни. Греки приписали изобретение метания костей своему герою Паламеду, участвовавшему в осаде Трои. Китайцы то же самое утверждали о мудрецах Поднебесной. Впрочем, приложили ли руку боги или люди сами додумались, в протяжение 55 столетий подброшенный вверх кубик заставляет человеческое сердце одновременно и обмирать, и учащенно биться в ожидании получить нечто за ничто. ВОЛЯ БОГОВ Древние игральные кости, помеченные особыми знаками с четырёх сторон, археологи обнаруживают практически во всех культурных слоях и на всех континентах – в Европе, Америке, Азии, Африке. Кости животных с отметками находили даже на стоянках доисторических людей и в первобытных захоронениях. Сначала для игры использовались межфаланговые суставы животных, так называемые астрагалы, сливовые и персиковые косточки, семена. В Индии в кости играли орехами вибхидака. На американских континентах – бобами. На Ближнем Востоке и в Малой Азии – мелкими камешками и осколками керамической посуды. Однозначно функцию найденных костей, как игральных, определить невозможно. В древности они использовались не только как средство развлекательной или азартной игры, но и в храмовых ритуалах, гадательных и магических практиках, жеребьёвке. Метание костей в ритуалах погребения в древнем Эламе должно было помочь душе умирающего найти путь в потусторонний мир с помощью добрых богов и избежать действия злых духов. Кости и доски для игры давали с собой умершим в Египте.

Аннотация: 26 марта 1899 года экспедиция «Германского Восточного Общества», которую возглавлял археолог Роберт Кольдевей, приступила к раскопкам кургана-телля в 80 километрах к югу от Багдада. Предполагалось, что именно под ним должен находиться величайший город всех времен и народов, о котором было известно так много и неизвестно ничего. О нем вспоминалось в древних преданиях, ветхозаветных повествованиях, сообщениях греческих путешественников, расшифрованных клинописных текстах, найденных в Месопотамии. Воображение будоражили экзотические рассказы о башне до небес, висячих садах, построенных царем Навуходоносором на забаву любимой жене, «столпе закона» Хаммурапи, превратившейся в голубку царице Семирамиде. В самом имени неизвестного города ощущалась притягательная магическая сила и некое ожидание чуда. И оно произошло – Вавилон, погребенный в руинах времен, был найден, а вместе с ним – ответы на многие вопросы, интересующие историков, и не только их. И только тайна сирруша – это название сохранилось в клинописях – остается неразгаданной. Его изображение украшало стены ворот богини Иштар, одних их восьми, ведущих в город. Сводчатый вход защищали две высокие, массивные, квадратные башни из глазурованного кирпича, украшенные повторяющимися барельефами животных. На синем фоне четко выделялись 575 изображений львов с развевающимися желто-красными гривами и мощных быков, чередующихся с рядами полузмеи-полуптицы, покрытой чешуей. «...Свирепые быки и мрачные сирруши начертаны на дворе врат, чем я сообщил вратам великолепие чрезвычайное и роскошное, и род людской может взирать на них в изумлении…». Такая надпись была высечена у входа в город по указанию царя Навуходоносора, приблизительно в 580 году до н.э. занимавшегося перестройкой Вавилона.