Аннотация: Дата первых исторически достоверных Олимпийских игр – 776 год до н. э. Именно в этот год правитель Эллиды Ифит и царь воинственной Спарты Ликург заключили священный союз, по которому учреждался порядок проведения состязаний атлетов в священном городе Зевса Олимпии. В XIX столетии – слова греческого короля Георга I: «Объявляю первые международные Олимпийские игры в Афинах открытыми!» – прозвучали 6 апреля 1896 года. Услышали их 80 тысяч человек, собравшихся на новом стадионе, специально построенном в Афинах, и по форме напоминавшем античный стадион в Олимпии. В первой Олимпиаде современности участвовали 241 спортсмен из тринадцати стран – Австралии, Австрии, Болгарии, Великобритании, Венгрии, Германии, Дании, США, Франции, Чили, Швейцарии, Швеции и, конечно, Греции. Россия, к сожалению, представлена на первых современных Играх не была, хотя подготовка к ним шла во многих городах. Небольшая команда из Одессы, правда, в Грецию выехала, но добравшись до Константинополя, вернулась – на дальнейшую дорогу не было средств. Если бы головы преданных спорту энтузиастов, сумевших возродить Игры, – украшались венками из оливковых ветвей, первый из них, по-праву, должен принадлежать Пьеру де Кубертену, романтику и идеалисту, самозабвенно верившему в воспитательную и миротворческую силу спорта, который призван стать средством не только физического, но и духовного образования человека. Трудно поверить, что современные Игры выросли из идей и организационной работы практически одного человека. Но это, действительно, так. Кубертен не только придумал общую концепцию, но и разработал олимпийскую систему в деталях, исходя из принципов философов-гуманистов, он создал на основе древнегреческой модели философскую схему идеальных Игр, сохраняющуюся до настоящего времени. Ему принадлежит авторство олимпийских ритуалов, текста олимпийской клятвы, разработка главного олимпийского символа – пяти переплетенных колец разного цвета, которые символизируют пять земных континентов. Отражение он нашел и на олимпийском флаге, утвержденном в 1914 году на сессии МОК в Париже, полем которого не случайно избран белый цвет – символ чистоты олимпийского движения, мира и дружбы.

Аннотация: Начиная с первого посмертного издания «Опытов» Монтеня 1595 года и вплоть до начала прошлого века, семнадцатая глава второй книги заканчивалась следующим абзацем: «Я не раз имел удовольствие печатно сообщать о надеждах, которые я возлагаю на Марию де Гурне де Жар, мою духовную дочь, любимую мною бесспорно не только отечески, но и много сильнее. Она незримо присутствует в моем уединенном затворничестве, как лучшая часть моего существа, и ничто в целом мире не привлекает меня, помимо нее. Если по юности можно предугадывать будущее, то эта исключительная душа созреет когда-нибудь для прекраснейших дел и, среди прочего, для совершенной и священнейшей дружбы, до которой не возвышалась еще (по крайней мере, ни о чем подобном мы еще не читали) ни одна представительница женского пола…» С тех пор «Опыты» многократно переиздавалась без изменений – как на родине философа, так и в иностранных переводах. Однако в начале XX века лестный отзыв о Марии де Гурне исследователи сочли сомнительным, из основного текста он был изъят и стал помещаться в вариантах и комментариях. Никто не посмел пойти против патриарха и главного авторитета монтенистики Пьера Виллэ, к названной дочери Монтеня относившегося иронично-пренебрежительно, и даже высказавшего предположение, что автором монтеневского пассажа о Марии де Гурне, появившегося лишь в посмертном издании, могла быть она сама. Главным аргументом Пьера Виллэ был тот факт, в том, что в экземпляре «Опытов» с собственноручными поправками и дополнениями Монтеня, которые он внес незадолго до ухода из жизни, этот абзац отсутствует. Полной ясности в этом деле, правда, нет. На экземпляре рукописи, получившей название «бордоской» (по месту хранения в библиотеке города Бордо), в конце главы XVII второй книги все-таки имеется пометка, что здесь должно быть добавление, но сам текст его утерян, и можно лишь гадать, был ли это отзыв о Марии де Гурне или нет.

Аннотация: Три великих древнегреческих полиса процветали в начале VI века до н.э. на юге Балканского полуострова и прилегающих к нему островах. всеми южными путями из Центральной Греции, Спарта в Лаконике, стоящая во главе Пелопоннесского союза, и город богини Афины в Аттике, которому суждено было стать символом великой греческой культуры. Именно здесь на протяжении столетий рождались и взращивались идеи, которые легли впоследствии в основу европейской цивилизации. Ценнейшая из них – философия. Именно древним грекам принадлежит приоритет создания философии как науки, сформировавшей методы познания, которые могли использоваться практически во всех сферах жизни. А интеллектуальная свобода, благодаря которой стало возможным само ее зарождение, стала вместе с тем и источником многообразия философских течений, школ, учений, стилей. Под словом «школа» традиционно понимается определенное философское направление, круг философов, отвечающих на те или иные вопросы с одинаковых позиций. Тогда как в Древней Греции философскими школами часто являлись внутренне прочно связанные организации, продолжавшие существовать на протяжении столетий, подлинная цель которых состояла не только в совместном философствовании, но и обучении и воспитании молодежи. И в этом философские школы не только сосуществовали, но и конкурировали с высшим гуманитарным образованием риторских школ. Хотя во времена древнегреческих мудрецов еще не было нашего понимания термина «педагогика», как науки о специально организованной целенаправленной и систематической деятельности по обучению и воспитанию, правильные способы приобщения молодого поколения к культурным ценностям общества выкристаллизовывались именно в философских школах. Интересно, что к 306 году до н.э. в Афинах был издан закон, под страхом смерти запрещающий под страхом открывать новые философские школы, но тяга эллинов к любомудрию оказалась столь сильна, что через год его отменяют.

Аннотация: Греки классической эпохи варварами называли все негреческие народы, не вкладывая в это слово никакого иного смысла, как только тот, что варвары не являются эллинами. Поэтому к варварским ими причислялись как дикие племена, обитавшие на севере Европы, так и высокоразвитые древневосточные цивилизации египтян, вавилонян, лидийцев, финикийцев. Варварскую Европу греки разграничивали на два больших региона – «кельтов» и «скифов», используя эти понятия более широко, чем принято сейчас. В аналогичном значении слово вошло поначалу и в обиход римлян, только подступавшихся к колонизации Европы. Причем, народы, населявшие Барбарикум – «Варварскую Европу», которые в ходе завоевательных войн втягивались в орбиту империи и принимали «Pax Romana» – римский порядок, – в глазах римлян варварами уже как бы и не считались.

Аннотация: Так получилось, что название Черниговского полка носили два разных соединения, существовавшие в различное время, с интервалом в 60 лет. Начало положил Компанейский охотный полк, сформированный в 1668 году гетманом Малороссии Демьяном Игнатьевичем Многогрешным. (Слово «охотный» означало добровольность при формировании, а «компанейский» – указывало на право казаков самим выбирать командиров). Так как первые компанейские полки именовались не по месту формирования, а по полковнику-командиру, а название «Черниговский» возникло позднее, полной уверенности, что в 1668 году возник именно тот полк, у историков нет. Однако в 1898 году было высочайше утверждено старшинство полка именно с 1668 года. Таким образом, признавалось, что Черниговский драгунский полк старше Первой бригады российской лейб-гвардии. В этом нет ничего удивительного: Киевский, Харьковский, Глуховский полки, сложившиеся в XVII веке на Украине из полурегулярных казачьих формирований, также считались старше регулярных частей, созданных в петровскую эпоху. При Мазепе число «компанейских охотных» полков было увеличено до семи, но после измены гетмана они были расформированы, за исключением трех, оставшихся верными России – Черниговского, Киевского и Северского. Дальнейшая история Черниговского полка такова: в 1775 году он был переформирован в легкоконный, в 1784 году – получил название карабинерного, в 1796 году – становится кирасирским, а в 1801 году – драгунским. Командир Черниговского полка полковник Андрей Денисович Ковбаса ходил с полком в атаку на шведов под Полтавой, участвовал в осаде Очакова, после атаки на Русскую косу взял в плен 300 человек изменников-казаков. В Русскотурецкой войне 1787-1791 годов полк принимал участие в важнейших сражениях при Рымнике и Фокшанах, а также в штурме Измаила. Во время польской кампании – в боях под Брест-Литовском, где был разгромлен корпус польского генерала Сераковского. В славное суворовское время полком командовал бригадир, впоследствии генералмайор русской армии и участник Отечественной войны 1812 года Юрий Игнатьевич Поливанов. 11 сентября, под Рымником, он повел в бой три эскадрона своего полка, неоднократно отражавших турецкую конницу, а в конце боя отличился при лихой атаке турецких окопов и взятии батарей.

Аннотация: Долгое время считалось, что первым устройством, которое можно интерпретировать, как разновидность вычислительной машины, позволяющей рассчитать движение Солнца, Луны и планет, было найденное в начале прошлого века у берегов гречес кого острова Андикитира. Этот, довольно сложный прибор для астрономических наблюдений, не похожий ни на одно из известных древних технических устройств, состоял из множества бронзовых шестеренок, приводных рычагов и измерительных шкал. Но поднятый со дня моря механизм, как следовало из сохранившейся надписи, был изготовлен лишь в конце II века до н.э. Тогда как из различных письменных источников Месопотамии и Египта, известно, что довольно развитой наукой астрономия была еще 3-5 тысяч лет назад. И уже в те далекие времена ученые храмовые жрецы Востока добивались точных астрономических расчетов. Наблюдая за звездным небом, записывая и анализируя движение по небу Солнца и Луны, вавилоняне и египтяне вели счет времени, составляли точные календари, предсказывали важные для сельского хозяйства сезоны и разливы рек. Трудно поверить, что делалось это «на глазок», но факт оставался фактом: никаких, приличных, по нашим представлениям, астрономических инструментов археологи не находили. Кроме, конечно, встречающегося на стенах египетских пирамид изображения гномона – довольно примитивного прибора представлявшего собой две взаимно перпендикулярные дощечки, из которых одна – оцифрована. Впрочем, несмотря на кажущуюся простоту, гномон позволял определять высоту Солнца и звезд над горизонтом, направление меридиана, устанавливать дни наступления равноденствий и солнцестояний. Гномон считается не только самым древним астрономическим инструментом, но и самыми универсальными часами. С помощью прута-гномона, вертикально воткнутого в землю, люди довольно точно определяли время. Собственно, с греческого gnomon и переводится как «указатель перемещения солнца».

Аннотация: По традиции, ведущейся на протяжении, как минимум, двух тысячелетий, в Индии каждую осень отмечается праздник Гопаштами. Легенды гласят, что в этот день пастушок Кришна, который с детства пас телят во Вриндаване и услаждал слух священных животных игрой на флейте, получил прозвище «Гопал» – «Тот, кто заботится о коровах». С Кришной-пастухом тесно связано и поклонение холму Говардхан, ритуалы которого, как считается, были введены самим божеством. Начинался Говардхан с того, что место празднества обмазывалось коровьим навозом и омывалось молоком белой коровы. Затем пастухи красили рога животных куркумой, украшали их цветочными гирляндами, кормили сочной травой и, обводя вокруг холма по часовому кругу, читали мантры, после чего все пришедшие на праздник, независимо от того принадлежал ли человек к брахманам или низшим кастам, получали угощение. Кульминацией праздничного дня были танцы между коровами пастухов и пастушек, которые радостно восклицали: «Победа! Слава!» Оба праздника, как Гопаштами, так и Говардхан, несли благополучие миру, точно так же, как корова приносит благосостояние человеку. В индуизме она ассоциируется не только с Кришной, но и другими формами бога Вишну – Индрой, чья корова Камадхену исполняет желания и пастухом душ Шивой, который обычно изображается едущим верхом на белом быке Нанди. Гау Мата – Корова-Мать – с древности занимала особое место в мифах и священных текстах индуизма, где утверждается, что у человека семь матерей: родная мать, жена духовного учителя, жена священника, жена царя, кормилица, земля и корова. Как амрита – буквально «нектар бессмертия» – описывается в них и коровье молоко. В пуранических писаниях корова объявляется матерью всей цивилизации, а дарение ее считается самым лучшим даром, который только можно преподнести богам в качестве жертвоприношения. В «Ведах» говорится о том, что само рождение коровой считается благоприятным для души. Но, главное, только держась за ее хвост, индус мог пересечь реку и добраться после смерти до неба.

Аннотация: На многих западноевропейских картах XVIXVIII веков на территории Руси можно встретить географический объект, название которого вольно или невольно ассоциируется с пушкинскими сказками. Это «Lucomoria » – Лукоморье. Примечательно, что все картографы, в том числе и такие географические авторитеты, как Меркатор, Гондиус, Масса, Кантелли, единодушно размещают Лукоморье в одном и том же месте – на правом (восточном) берегу Обской губы, в месте впадения Иртыша в Обь. Позже, в XVIII веке, голландский путешественник Николас Витсен, составляя по итогам своего путешествия в Московию «Carte Novelle de la Tartarie», также укажет на существование Лукоморья, но перенесет этот загадочный край к заливу Карского моря. Топоним «лукоморье» исключительно русский, ни в одном другом языке не имеет даже близких созвучных аналогов, поэтому европейские картографы просто записывали его латинскими буквами. На Руси же это слово имело одно-единственное толкование: резко изогнутый морской берег, и в таком значении – «в луце моря», «из луку моря» – употреблялось еще в литературных источниках XII века. Но… с совершенно иной, чем у европейских картографов географической привязкой – в древнерусских летописях такое название носила местность возле излучин Азовского и Черного морей, где в XI-XII веках кочевали половцы – «лукоморцы». Лукоморьем названа территория Северного Приазовья и низовий Днепра и в «Слове о полку Игореве»: «А поганого Кобяка изъ луку моря от желъзных великыхъ плъковъ половецкыхъ яко вихръ, выторже…»