Аннотация: Поскольку король отказался финансировать предприятия колониста, Ла Салю пришлось наделать крупных долгов в Париже и в Монреале. Иезуиты, мечтавшие создать в Канаде свое теократическое государство (как это им удалось в свое время в Парагвае1) и враждовавшие с губернатором Фронтенаком (который просил присылать в Новую Францию побольше миссионеров-реколлектов, надеясь противопоставить их влиянию иезуитов), препятствовали и деятельности его протеже. В связи с этим стоит упомянуть и покровителя Ля Саля в Париже, Луи-Армана де Бурбон, принца де Конти (младшего брата Великого Конде). Он порекомендовал включить в экспедицию итальянского рыцаря Анри де Тонти (?- 1704)2.

14 июля 1678 года Ла Саль выехал из ЛаРошели в Канаду. С ним отправились человек тридцать солдат, дворяне – Доминик де Ля Мотт и Анри де Тонти и францисканский монах Луи Аннепен, бывший священником форта Фронтенак и сопровождавший затем Ла Саля во всех путешествиях. Из Франции были захвачены якоря, паруса и снасти для постройки речного судна.

Вернувшись в Новую Францию, Ла Саль первым делом отправил к реке Ниагара небольшую группу во главе с Ля Моттом, чтобы найти подходящее место и подготовиться к строительству парусного судна. С ними был и отец Аннепен, который проповедовал среди индейцев христианскую веру и составил первое из известных нам описаний «самого красивого, и в то же время самого ужасающего водопада во вселенной».

Сам Ла Саль продолжил сбор средств экспедиции. Он занимал деньги (один только родственник, Франсуа Пле, ссудил ему в конце июля порядка 11.000 франков), и кредиторы описали его канадские имения. План Ла Саля исследовать Миссисипи натолкнулся на противодействие торговцев мехами, те предполагали, что он хочет получить для себя монополию на пушной промысел в Северной Америке. Иезуиты же ненавидели его как конкурента – к тому времени они уже оттеснили на задний план прочих миссионеров (включая и монаховреколлектов, которые в свое время первыми приехали в Канаду) и стремились раньше других проникнуть в неизведанные земли и принести туземцам «свет слова Божьего». Якобы они даже пытались отравить нашего героя, подкупив слугу, подложившего ему в салат болиголов; поэтому Ла Саль, не оправившись еще от отравления, больной, только глубокой осенью 1678 года пустился в путь. Так или иначе, он с остальными членами экспедиции прибыл к месту строительства под Рождество.

Аннотация: Генеалогию Иисуса приводят только Матфей и Лука. Матфей начинает с нее свое повествование, а Лука рассказывает о происхождении Иисуса в конце третьей главы своего Евангелия. Матфей1 ведет рассказ от Авраама и, в точности повторяя Ветхий Завет, насчитывает четырнадцать поколений, начиная от великого предка до царя Давида, а от него до переселения иудейского народа в Вавилон. Лука2 углубляется еще дальше, поскольку начинает с Адама, «сына Божия». Затем идут двадцать поколений, вплоть до Авраама, пятнадцать поколений от Авраама до царя Давида, затем сорок два поколения до Иисуса, который «был, как думали, Сын Иосифов». Эти два автора примерно одинаково приводят генеалогию от Авраама до Давида, поскольку надежные сведения можно почерпнуть из самой Библии. Матфей ведет отсчет от Авраама до Иисуса, уделяя особое внимание родословной Иисуса Христа как «Сына Давидова, Сына Авраамова», а Лука, наоборот, идет по нисходящей от Иисуса к Аврааму и Адаму, тем самым устанавливая божественное происхождение Иисуса.

Оба евангелиста продвигаются от отца к сыну. В генеалогии, составленной Лукой, встречаются только мужчины, супругам и матерям в ней не нашлось места. А в генеалогии, составленной Матфеем, напротив, то тут, то там появляются женщины: Фамарь, родившая Иуде Фареса и Зару; Рахава (Раав), родившая Вооза (Боаза) Салмону; Руфь, родившая Овида Воозу. Все эти три прародительницы упомянуты среди четырнадцати первых поколений, отделяющих Авраама от царя Давида. Вслед за ними сразу же говорится о жене Урии, родившей Соломона царю Давиду. Если мы хотим найти в генеалогии Иисуса, составленной Матфеем, другую женщину, нам придется дождаться последней из них, которая есть никто иная, как Мария, супруга Иосифа, родившая «Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: Иисус».

Было бы несправедливо обвинять евангелиста Матфея, предположив, что он привел имена этих женщин только ради того, чтобы продемонстрировать свое знание Библии и расширить генеалогию Иисуса. Чтобы понять, почему названные женщины вновь появились в Новом Завете, стоит поискать о них сведения в Ветхом Завете.

Об истории Фамари, истории пикантной или скабрезной, как читателю будет угодно, повествуется в главе 38 Книги Бытия. Итак, Иуда, четвертый сын Иакова, дал в жены своему старшему сыну Иру Фамарь, которая не принадлежала к потомству Авраама, то есть была чужой. Но Ир умер бездетным. В соответствии с левитским обычаем, который требовал, чтобы брат умершего бездетным мужчины женился на вдове, то есть на своей невестке, Иуда отдал Фамарь своему второму сыну, Онану. Второй брак также потерпел крах, поскольку Онан, как говорит Библия, «когда входил к жене брата своего, изливал на землю, чтобы не дать семени брату своему», отчего Иегова разгневался и покарал его смертью. Мимоходом отметим, что Онан, за неимением детей, передал свое имя греху. Поскольку Фамарь стала вдовой во второй раз, а у Иуды было многочисленное потомство мужского пола, она должна была выйти замуж за третьего брата, Шеллу, который, несомненно, задавался вопросом, не дурной ли глаз у его невестки. Иуда отослал Фамарь в дом ее отца. Затем Иуда, похоронивший жену, решил нанести визит одному из своих друзей, живших по соседству с Фамарью. Узнав об этом, Фамарь вышла на дорогу, ведущую в Энаим, сняла с себя вдовью одежду, набросила на голову покрывало и стала ждать свекра. Увидев Фамарь, Иуда принял ее за блудницу и сказал: «Войду я к тебе. Она сказала: что ты дашь мне, если войдешь ко мне? Он сказал: я пришлю тебе козленка из стада. Она сказала: дашь ли ты мне залог, пока пришлешь? Он сказал: какой дать тебе залог? Она сказала: печать твою, и перевязь твою, и трость твою, которая в руке твоей. И дал он ей, и вошел к ней; и она зачала от него. И, встав, пошла, сняла с себя покрывало свое, и оделась в одежду вдовства своего».

Аннотация: Итальянские ученые провели новое исследование Туринской плащаницы, сообщает Марко Тозатти в материале, размещенном на сайте газеты «La Stampa».

ENEA (Национальное агентство по новым технологиям, энергии и устойчивому экономическому развитию Италии) недавно опубликовало доклад, в котором сообщаются результаты пятилетних исследований Туринской плащаницы. Ученые пытались понять, каким образом на льняной ткани Плащаницы так четко отпечаталось изображение. Также они поставили перед собой задачу определить, какие физические и химические процессы могут привести к возникновению такого типа окрашивания полотна, как на Туринской плащанице. «Ученые (Ди Лаццаро, Мурра, Сантони, Никелатти и Балдаккини) исходили из последнего и единственного исчерпывающего изучения полотна, осуществленного группой американских ученых Исследовательского проекта «Туринская плащаница» (STURP), – сообщает Марко Тозатти.

Аннотация: Одним из значительных весенних праздников японцев является праздник 3-го дня 3-го месяца. Он имел несколько названий: Дзёси-но сэкку – праздник Первого дня змеи (дзёси – «первый день змеи», сэкку – «праздник»), Хина-мацури – Праздник кукол (хина – «кукла»1), Момо-но сэкку – Праздник цветения персика (мо-мо – «персик»). В настоящее время обычно употребляется название Хина-мацури. В европейской и русской литературе за ним закрепилось описательное наименование – Праздник девочек.

Первоначально этот праздник в 3-й день 3-го месяца по лунному календарю отмечался просто как сезонное событие, особенно в крестьянских семьях. В это время они были сравнительно свободны от сельскохозяйственных работ и могли порадоваться первым теплым дням, когда начинали расцветать персиковые деревья (отсюда одно из названий праздника). В далекие времена именно в этот день, первый день змеи 3-й луны (отсюда еще одно название праздника), совершался ритуал из-бавления от болезней и несчастий. Для этого из бумаги делали небольших кукол (отсюда третье название праздника), символизировавших мальчика и девочку, и шаманы выполняли обряд перенесения зла и несчастья на фигурки кукол, которых потом бросали в ближайшую реку или ручей, чтобы они унесли прочь все беды и недуги. Этот ритуал назывался хина-окури (окуру – отправлять), а куклы – нагаси-бина (букв, «куклы, спускаемые по реке»). Там, где не было водоемов, кукол сжигали или зарывали в землю. Это был магический обряд для сохранения здоровья ребенка.

В настоящее время первоначальный смысл праздника утерян. Лишь в очень немногих местах в стране (например, в префектуре Тоттори) можно видеть, как прозрачные воды горной реки уносят бумажных кукол хитогата, наряженных в яркие кимоно с орнаментом из цветов. Лодочкой для них служит плоская круглой формы корзинка, украшенная веточкой цветущего персика.

Аннотация: Более десяти лет историки из Университета Иоганна Гутенберга в Майнце ведут раскопки на территории древнего города Зиярет-Тепе (юго-восточная часть Турции), или, как его называли в древности, Тушана, основанного ассирийским правителем Ашшурнасирпалом II в 882 году до н. э. Из-за строительства в регионе плотины Илису археологические работы пришлось ускорить, хотя под землей скрывается еще значительная часть древних построек.

Как сообщается в пресс-релизе университета, команде археологов под руководством Дирка Вике удалось раскопать дворец правителя эпохи Новоассирийского царства (934 г. до н.э. – 609 г. до н.э.) и прилегающее к нему кладбище. Комплекс найденных построек датируется IX–VII вв. до н. э. Проведенные исследования позволяют предполагать, что многочисленные дворцовые помещения имели богатое убранство, стены были расписаны яркими красками. Найдены многочисленные ванные комнаты, в которых, судя по всему, находилось множество гигиенических и косметических средств. По словам Вике, это является доказательством высокого уровня жизни в конце первого тысячелетия до рождения Христа.

Аннотация: Ежегодно в небольшой городок Каорле, расположенный на Адриатическом побережье примерно в 65 км. к востоку от Венеции, приезжают десятки тысяч туристов. И привлекают их не только мягкий климат, превосходный курортный сервис и близость Венеции, но и прославленная рыбная кухня, чьи традиции теряются в глубине веков.

Первое поселение на территории современного города Каорле возникло еще во времена Римской империи – тогда здесь располагался торговый порт Reatinum, служивший для доставки товаров из материковых городов в прибрежные зоны и обратно. После падения Римской империи город стал местом укрытия для беженцев с материка, спасавшихся от нашествия заальпийских варваров, а в V в. выходцы из Каорле принимали участие в основании будущей столицы северной Адриатики – Венеции. В период существования Венецианской республики (697-1797 гг.) жители Каорле, практически сразу признавшие ее господство, поставляли «владычице морей» превосходные суда и опытных моряков. С падением Венецианской республики для Каорле настали тяжелые времена, продлившиеся вплоть до 50-х гг. прошлого столетия, когда золотистый песок и удобное месторасположение (недалеко от Венеции и других городов искусств северного Венето) привлекли внимание предпринимателей, усмотревших в небольшом рыбацком городке богатый туристический потенциал. Сегодня Каорле – процветающий город на северо-востоке области Венето, ежегодно принимающий десятки тысяч туристов, которые приезжают для того, чтобы насладиться пляжами и живописным историческим центром, а также попробовать знаменитую местную кухню, основу которой составляют рыба и морепродукты.

Самый древний источник, в котором упомянута рыбалка в окрестностях Каорле, датируется 1439 годом. Согласно этому документу, озаглавленному «Sul Privileggio delle Acque», местные жители получали от венецианского дожа Франческо Фоскари неограниченное право рыбачить и охотиться на обширной территории, заключенной между устьями рек Ливенца и Тальяменто. Из этого же документа мы узнаем, что уже в те далекие годы рыбу удили не только в море, но и в пресных водах прилегающей к городу лагуны, представлявшей собой поросшую камышом заболоченную местность, изрезанную многочисленными судоходными каналами.

Аннотация: Спички в течение многих десятилетий были одним из важнейших элементов человеческой жизни, да и сегодня играют не последнюю роль в нашем повседневном обиходе. Обычно, чиркая спичкой о коробок, мы даже не задумываемся над тем, какие химические реакции происходят в эту секунду и сколько изобретательности и сил положили люди, чтобы иметь такое удобное средство добывания огня.

Обыкновенные спички, несомненно, принадлежат к числу самых удивительных изобретений человеческого ума. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить, сколько усилий требовало разведение огня в прежние времена.

Первый огонь был добыт человеком примитивным способом – трением двух кусочков дерева, причем древесная пыль и опилки нагревались настолько сильно, что происходило их самовозгорание. Древние греки и римляне знали еще один способ добывания огня – при помощи солнечных лучей, сфокусированных линзой или вогнутым зеркалом. Великий древнегреческий ученый Архимед ловко воспользовался этим способом и поджег, как утверждает легенда, вражеский флот с помощью громадного зеркала. Есть сведения, что китайцы уже в 570 году нашей эры стали пропитывать палочки для трения серой. В Средние века появилось для этой цели более удобное приспособление – огниво, но и с ним разжигание огня требовало известной сноровки и усилий. При ударе стали о кремень высекалась искра, которая попадала на трут, пропитанный селитрой. Трут начинал тлеть. Приложив к нему листок бумаги, стружку или любую другую растопку, раздували огонь. Раздувание искры было самым неприятным моментом в этом занятии. Но можно ли было обойтись без него? Кто-то придумал обмакнуть сухую лучинку в расплавленную серу. В результате на одном кончике лучины образовывалась серная головка. Когда головку прижимали к тлеющему труту, она вспыхивала. От нее загоралась вся лучинка. Так появились первые спички.