Аннотация: Желая угодить вкусу обожаемой супруги, ее любви к перемене мест и обстановки, Николай I за годы своего царствования превратил пустынную местность вокруг официальной царской резиденции в роскошные парки, застроенные причудливыми дворцами и павильонами. Рядом с Александрией в 1830-х годах был сформирован Александринский парк с прудами и островами, на одном из которых возвели Швейцарское шале, на другом беседку. В это же время начались работы по устройству парка вокруг Красного пруда, овражного парка между Английским и Нижним парками. К середине XIX века на пустынной, частично заболоченной территории, протянувшейся к югу от Верхнего парка вдоль фонтанного водовода до Бабигонских высот, по проектам садового мастера П. Эрлера, архитектора А. Штакеншнейдера и инженера М. Пилсудского в 1832-1857 годах были созданы два пейзажных парка – Колонистский и Луговой. Как писал А. Гейрот в «Описании Петергофа» (1868 г.): «Местность, на которой в настоящее время раскинут так называемый Колонистский парк, до 1837 года покрыта была кустарником и называлась «охотничьим болотом». Были тут и глубокие овраги, наполненные водою, место же называемое ныне «Царицыным островом» и в то время было довольно возвышено, так что лет тридцать назад на этом месте охотились даже за дичью. В 1837 году по повелению императора Николая I начаты были на этой местности значительные земляные работы, и для того, чтобы образовать сплошное озеро, некоторые места были еще более углублены, и вынутою землею возвысили и выровняли остальную местность». Берега вырытого на месте болота большого и глубокого (длиной 469 м., шириной 298 м. и глубиной до 2 м.) пруда укрепили огромными валунами и оградили мощной дамбой, на которой устроили аллею серебристых ив. Пруд наполнили водой из Ропшинских ключей, и до настоящего времени он служит бассейном, питающим восточную группу фонтанов Нижнего парка. Свое название парк получил благодаря домам немецких колонистов, которые были построены в этой местности еще в начале 1830-х годов.

Аннотация: XIX век явился для всего мира веком инноваций, технологического прогресса и стал решающим для перераспределения власти на Земле. Ведущие индустриальные державысильные мира сего во главе с Великобританией, Францией, США и Россией стремились к удержанию уже имеющихся колоний, а также, к завоеванию неосвоенных пока еще территорий. Уже к первой половине XIX века «Владычица морей» – Великобритания становится наиболее могущественной из держав, потому как именно она обладала наибольшим числом колоний. Однако, этого было мало для амбициозного правительства английской империи. Стремясь расширить и без того огромную территорию своих владений, Британский парламент обратил свой взор на маленькие, но весьма плодородные острова Южного Полушария, находящиеся на другом конце Света – Новую Зеландию. К тому времени Великобритания уже имела дружеские отношения с коренным населением Новой Зеландии – маори, но Британскую Корону не устраивал такой статус. Многие английские купцы, побывавшие в этой удивительной стране, утверждали, что «Древесные острова» способны обеспечить целую Европу деревом на 150 лет. Такой факт не мог не соблазнить британцев на завоевание Новой Зеландии. Именно поэтому к середине XIX века англичане отправляют свои войска для захвата желанных островов. НОВАЯ ЗЕЛАНДИЯ и ИСТОРИЯ МАОРИ К 1845 году военная миссия англичан достигла берегов Новой Зеландии. Новая Зеландия или «Аотеороа», что в переводе с «терео» – языка маори – означает «Страна длинного плывущего белого облака», оправдала все ожидания британцев, оказавшись необыкновенной страной. Завоевателей поразил и климат – когда в Великобритании была зима, на островах царило цветущее лето, и местные жители, которые удивительно быстро выучили английский язык. Маори – коренное население, чьи предки иммигрировавшее с островов Полинезии около 1000 года нашей эры. Жил этот народродоплеменным строем, а их характер отличался свободолюбием и гостеприимством.

Аннотация: Ученый-энциклопедист и поэт, философ-мистик и миссионер, придворный и богослов, писатель и лекарь… Трудно поверить, но все это – один человек, самобытный представитель средневекового миросозерцания Раймунд Луллий. О жизни его было распространено много легенд, хотя и достоверные сведения порой кажутся сомнительными или невероятными. Мы же в этой статье постараемся представать читателю «исторического» Луллия. Рамон Льюль (или Раймунд Луллий, если придерживаться латинизированной формы его имени) родился в 1232 году в городе Пальма на острове Майорка в знатной каталонской семье и получил блестящее образование. Всесторонне одаренный юноша помимо занятия науками, среди которых его особенно увлекала философия, прекрасно рисовал, создавал скульптуры, музицировал и слагал стихи во имя прекрасных дам. Юность его прошла при дворе Жауме I Завоевателя (он отвоевал Майорку у арабов незадолго до рождения Луллия), короля Арагонского, где эти способности пользовались уважением. Со временем король возвысил своего любимца в королевские сенешали и сделал его наставником своего сына, будущего короля Майорки Жауме II. В 1257 году Луллий женился на Бланке Пикани. Несмотря на то, что у него была семья и двое детей – сын Доминго и дочь Магдалена, он имел много любовных приключений, которые давали богатый материал для его любовной лирики. Согласно легенде, в жизни Луллия даже был случай, когда он, преследуя прекрасную незнакомку, въехал на коне в церковь. Касательно последующих событий существуют две «драматически- романтические» версии: народная и шопенгауэровская. Сам Луллий в надиктованной им около 1311 года автобиографии приводит следующий рассказ: «На 32-м году, сочиняя любовные стихи, ему было видение распятого Христа, который сказал ему: «О, Раймунд, следуй за мной!» Видение повторилось еще четыре раза». Луллий испытал огромное потрясение. Он оставил светскую жизнь, королевский двор, покинул семью и удалился на пустынную гору Мирамар, где впоследствии несколько его учеников основали маленький монастырь.

Аннотация: Первые монашеские объединения на территории Италии возникли в 4 в. В 6 в. западноевропейские монастыри получили Устав, написанный одним из родоначальников монашеского движения Бенедиктом Нурсийским (около 480 – около 547 гг.) Этот документ, остававшийся в силе на протяжении всей эпохи Средневековья (некоторые монашеские ордена живут по нему и сегодня), строго регламентировал духовную и хозяйственную сферы жизни монахов, предписывая чередовать молитвы и чтение текстов из Святого Писания с физическим трудом на благо общины. Примерно в это же время монашество пришло к идее материальной независимости, в первую очередь касавшейся обеспечения себя продуктами питания, большая часть которых стала производиться прямо на территории монастыря или на землях, принадлежавших братству. В эпоху Средневековья сады и огороды играли существенную роль в монастырской экономике. Именно здесь под надзором специально назначенного монаха (его называли gardinarius или hortolanus) произрастали овощи, фрукты, злаки и душистые травы1, являвшиеся неотъемлемой частью «диеты» средневекового монаха. При некоторых монастырях имелись даже собственные теплицы, предназначенные для селекционных опытов. Занимались монахи и разведением скота, от которого получали мясо (оно шло на продажу, а также в пищу гостям монастыря и больным), молоко, шерсть и шкуры. Судя по всему, в отдельных случаях монастырские стада достигали довольно внушительных размеров: сохранились тексты, ограничивающие численность коров, овец и коз, которых дозволялось держать при монастыре. Согласно одному из таких источников, одной монастырской общине не следовало иметь более 1200 коз и овец, 32 коров, 20 телят, 6 мулов и 12 сторожевых собак. Потребность в пресноводной рыбе удовлетворялась с помощью устройства садков. Для этого на реке, протекавшей вблизи монастыря, устанавливалась специальная система шлюзов, позволявшая отводить воду в нужном направлении. В монастырских садках рыбы разных пород и возрастов жили отдельно. Особой популярностью пользовались карпы, угри, форели и окуни. Редкий средневековый монастырь не имел в своем подсобном хозяйстве собственной пасеки: производимый пчелами мед шел в пищу, а воск, остававшийся после опустошения пчелиных сот, использовался для изготовления свечей.

Аннотация: Возникновение фейерверков в России относится к раннему детству Петра Великого. В последней трети XVII века редкие заезжие иностранцы, желая поразить русский двор, устраивали для развлечения фейерверки. На Руси фейерверки звались «огненными потехами», что точно отражало их тогдашний увеселительный характер. О том, насколько редким и из ряда вон выходящим было такое зрелище, говорит следующий курьезный факт. В 1675 году, будучи проездом в Великом Устюге, голландский посол Кленк устроил на берегу реки фейерверк. Но собравшиеся на представление жители приняли фейерверочные ракеты за огненных дьявольских змей и с дикими воплями и криками в страхе разбежались. Реакция зрителей оказалась прямо противоположной той, которую следовало бы ожидать от праздничного развлечения. Что ж, первый блин всегда комом... Однако начало было положено. Первые национальные фейерверки появляются в последнее десятилетие XVII века, и связаны они уже с началом правления молодого Петра. Якоб Штелин в своей «Краткой истории искусства фейерверков в России» писал: «Петр Великий с юности был жаден до всего нового в искусствах и науках. Уже в первой его роте солдат на Потешном дворе в Москве часто устраивались маленькие фейерверки, которые он сам поджигал. Мосье Ле Форт выписал для этого швейцарского офицера (женевца), который уже делал крутящиеся огненные колеса и бьющие фонтаны. Когда Петр I стал править единовластно, в Москве часто устраивались фейерверки, большинством которых командовал генерал, которого особенно любил молодой царь Петр Алексеевич».1 Устраивались они в Москве обычно на масленицу и носили на первых порах развлекательный характер. Сохранились сведения о масленичных фейерверках в 1690, 1691, 1692, 1697 и 1699 годах. Устройство «огненных потех» на масленицу было логичным шагом, ведь обязательным атрибутом этого праздника является сожжение соломенного чучела символа уходящей зимы. Петр добавил к традиционному народному празднику, связанному с огнем, новые европейские формы: тоже огонь, но в виде фейерверка. При этом основная суть старинного праздника не менялась, приобретая лишь новые черты.

Аннотация: После пяти лет реставрационных работ вновь открылись двери залов Грегорианского этрусского музея Ватикана, где собрана уникальная коллекция античных ваз. Знаменитое собрание насчитывает более чем вековую историю и может похвастаться подлинными шедеврами античной керамики. В данный момент на экспозиции представлено около 730 реческих, италийских и этрусских ваз, которые расположены в шести залах. Ценнейшие предметы этрусской эпохи, найденные в XVIII – начале XIX веков при раскопках на территориях, входивших во владения Папского государства, позволили основать в 1837 году Этрусский музей, получивший имя папы Григория XVI. Однако первоначально собрание расписных ваз, по большей части греческих, поскольку в древности греки экспортировали их на рынки процветающей Этрурии, существовало обособленно от других, собственно этрусских древностей. Первое собрание ваз в Ватикане появилось еще в XVII веке благодаря коллекции юрист-консула, неаполитанца Джузеппе Валлетта. В 1688 году оно слилось с коллекцией кардинала Филиппо Антонио Гуалтьери. Впоследствии собрание Гуалтьери было куплено папой Климентом XII и в 1733 году выставлено в галерее Климента библиотеки Ватикана, где вазы располагались прямо на книжных шкафах. В XVII-XVIII веках в библиотеку Ватикана поступали вазы из разных собраний. Среди них стоит отметить коллекцию, принадлежавшую художнику Антону Рафаэлю Менгсу, который приобрел 68 античных ваз во время своего путешествия в Неаполь. После экспроприации многих шедевров искусства во время завоевания Наполеоном Италии, которые были возвращены Ватикану лишь частично, в 1815 году коллекция ваз вновь увеличилась благодаря папе Пию VII. В это же время началась подготовка специальных помещений для будущего Этрусского музея, для которого в 1816 году папа Пий VII определил аппартаменты, принадлежавшие кардиналу Франческо Саверио де Дзелада, библиотекарю, а затем секретарю Папского государства при Пие VI.

Аннотация: Высокие скулы, миндалевидные глаза, чувственные губы, лебединая шея, – среди всех древних красавиц, пожалуй, лишь Нефертити столь точно соответствует современным представлениям о прекрасном. Поражают не только свежесть красок, но и непреходящая современность того эстетического идеала, который утверждает бюст супруги фараона Эхнатона, выставленный в Берлине. Поражают столь сильно, что уже не в первый раз возникает вопрос: а действительно ли этому бюсту 3400 лет? Совсем недавно, как будто сговорившись, сразу два автора стали утверждать, что бюст египетской царицы – позднейшая подделка, и возраст красавицы – не три с лишним тысячи лет, а всего лишь около ста. По мнению «ниспровергателей», бюст Нефертити изготовил немецкий археолог Людвиг Борхард, который, собственно, и «обнаружил» его в 1912 году в мастерской Тутмоса – придворного скульптора Эхнатона. Берлинский писатель Эрдоган Эрчиван в своей книге «Утраченные звенья археологии» не мелочится: сразу сто знаменитых археологических сокровищ (среди них, скажем, и сокровища Трои, хранящиеся ныне в ГМИИ им. А.С. Пушкина в Москве) он «разоблачает» как подделки. Глава о Нефертити – из числа наиболее скромных в этой книге. По мнению Эрчивана, за подделкой стояла не злая воля Борхарда, а желание испробовать свои силы: насколько он в состоянии воспроизвести древние образцы? Эрчиван полагает также, что моделью для Борхарда служили не только древние изображения, обнаруженные им в мастерской скульптора Тутмоса (подлинность многочисленных изображений Нефертити из гранита, мрамора, нефрита и других камней не вызывает сомнений), но и собственная жена немецкого археолога. Автор книги утверждает, что бюст «несет на себе отпечаток сходства» с мадам Борхард. Аргументация другого разоблачителя – французского писателя и фотографа Андре Штирлина – во многом совпадает с аргументацией Эрчивана, но содержит куда больше научных и исторических деталей. Так, он предполагает, что Борхард реконструировал облик Нефертити, чтобы продемонстрировать, как выглядели древние украшения: известно, что он надевал на бюст свои ювелирные находки. При реконструкции он пользовался теми красками, что были им обнаружены на стенах египетских усыпальниц.