Аннотация: КОРОЛЕВА АНГЛИИ
18 мая 1152 г., спустя чуть менее двух месяцев после развода, состоялась свадьба 30-летней Алиеноры Аквитанской и 19-летнего Генриха Плантагенета, графа Анжуйского и герцога Нормандского. Кем же был этот человек, которого Алиенора выбрала себе в мужья? Ведь на этот раз выбирала именно она. Все сходится на том, что она сама стремилась к этому браку, и что первые планы на этот счет возникли еще во время пребывания Генриха со своим отцом, графом Анжуйским Жоффруа V Красивым, в Париже в августе 1151 г. Уже тогда стал обсуждаться вопрос о признании ее первого брака недействительным, и именно тогда начались переговоры с архиепископом Санса, поначалу настроенным против этого. Один из наиболее информированных летописцев того времени, Вильгельм Ньюбургский, недвусмысленно утверждает, что Алиенора «захотела» расстаться с Людовиком, а тот на это «согласился». Несомненно, он никогда не сделал бы это, если бы знал, какой эпилог приготовила Алиенора для этой истории. В результате неожиданного для всей Европы брака к владениям Генриха (Анжу, Нормандия) прибавилась почти вся южная Франция, что создало серьезную угрозу существованию домена Капетингов: в руках нового супруга Алиеноры оказалась половина Франции! Редко когда политика и страсть соединялись столь успешно. В те времена брак был одним из самых верных способов нанести политический удар. Впоследствии Генрих признал свое намерение увеличить таким путем принадлежащие ему земли. Людовик осознал свою ошибку, но было уже слишком поздно.

Аннотация: Русско-японская война у нас непопулярна. Она была незаслуженно предана забвению во многом из-за чудовищных потрясений последующих лет. Кроме того, марксисты и социалисты от Пилсудского до Ленина впоследствии немало потрудились, закрашивая эту страницу отечественной истории черной краской. Создание мифа о «преступной империалистической войне» и выдвижение на первый план последующей первой революции способствовало тому, что у большинства жителей нашей страны представление о русско-японской войне весьма поверхностное. Помнят разве что мужество моряков крейсера «Варяг» (во многом благодаря знаменитой песне), да оборону Порт-Артура, периодически путая ее с обороной Севастополя в Крымскую войну. На самом же деле эта война, начавшаяся и воспринимавшаяся вначале едва ли не как колониальный конфликт, потрясла до самого основания фундамент монархии Романовых. Короткой, но кровопролитной русско-японской войне предшествовала целая череда трагических событий, о которых у нас, как правило, принято замалчивать. Действительно, что же «забыли» русские воины на берегу далекого Желтого моря и на достопамятных «сопках Манчжурии»? Попробуем проследить ход событий, предшествующих войне. И здесь стоит напомнить о том, когда и как Россия узнала о существовании Страны восходящего солнца. К середине XVII века границы России достигли Охотского моря. В 1701 году произошла первая встреча русских с японцами, а точнее – с одним потерпевшим кораблекрушение японцем по имени Дэмбэй. Он был доставлен в Москву и вскоре получил аудиенцию у Петра I, интерес которого к иностранцам вообще, и морякам в особенности, был общеизвестен. После аудиенции Петр приказал открыть школу японского языка, а Дэмбэй стал в ней первым учителем. Лишь в 1739 году была организована первая экспедиция (Шпанберга и Вальтона) имеющая целью поиск морского пути в Японию. Русские корабли подошли к берегам провинций Рикудзэн и Ава. Полученные от русских серебряные монеты были доставлены правителям данных провинций, которые, в свою очередь, обратились за консультацией к проживавшим в Японии голландцам. Те сообщили о месте чеканки данных монет, и таким образом Япония узнала о существовании на севере от нее страны «Оросии». После этого контакты между двумя империями долгое время происходили крайне редко по вполне понятным причинам удаленности. 7 февраля 1855 года вице-адмиралом Е.В. Путятиным и Тосиакирой Кавадзи был подписан Симодский договор (или Симодский трактат) – первое дипломатическое соглашение между двумя странами. Главной идеей договора было установление «постоянного мира и искренней дружбы между Россией и Японией». Был произведен раздел островов: Курильские острова к северу от острова Итуруп объявлялись владениями России, а Сахалин оставался как совместное, нераздельное владение двух стран.

Аннотация: Одним из наиболее интересных политических деятелей XIX-XX вв. является Фридрих Вильгельм Виктор Альберт Гогенцоллерн (1859-1941 гг.), более известный в качестве прусского короля и германского императора Вильгельма II. Оценки его личности весьма противоречивы: одни современники относились к нему скептически, другие желали видеть в нем Генриха Наваррского, Фридриха Великого и даже Юлия Цезаря; сегодня подобные сравнения могут показаться гротескными, хотя сам император действительно претендовал на то, чтобы его считали «могущественнейшим столпом европейского мира». После его появления на свет 27 января 1859 г. фельдмаршал Фридрих Врангель открыл окно дворца на Унтер-ден-Линден и крикнул собравшийся толпе: «Ребята, у нас принц! Рекрут будет что надо!» Словам старого вояки не суждено было сбыться. Вильгельм II родился «в значительной степени без признаков жизни», левая рука его, вследствие разрыва нервов, не действовала; кайзер вспоминал: «Меня лечили так, как ныне профессионалы не лечат. Это были настоящие пытки, которые оказались совершенно бессмысленными». Английский хирург, обследовавший его по поводу хронического воспаления уха, писал, что «время от времени у него будут случаться припадки ярости, во время которых он будет утрачивать способность к здравому суждению и его вступление на престол, возможно, создаст опасность для всей Европы». В четырехлетнем возрасте, присутствуя на бракосочетании принца Уэльского, он во время драки со своими британскими родственниками укусил за ногу герцога Альфреда Эдинбургского, а позднее, уже будучи императором, поколотил его сына Эдуарда; болгарскому царю Фердинанду публично дал пинка, одного из русских великих князей ударил маршальским жезлом по спине, а бельгийского короля Леопольда II отчитал за то, что тот питает большее уважение к парламенту и министрам, чем к персту Божьему, который кайзер иногда путал со своей персоной. Начальник имперского Генерального штаба и приближенный императора граф Альфред Вальдерзее писал: «Его поступки определяются исключительно стремлением к популярности... Он буквально гонится за овациями и ничто не доставляет ему такого удовольствия, как «ура» ревущей толпы». Вильгельм II считал себя «единственным хозяином немецкой политики» и после вступления на престол заявил: «Горе тем, кому я буду приказывать».