Аннотация: В XVI веке, когда эпоха Возрождения уже клонилась к закату, в европейском искусстве появляются первые профессиональные художницы. Однако, Катарина Ван Хемессен (1528-1587 гг.), как, впрочем, и большинство героинь последующих эпох – Артемизия Джентилески (1593-1652 гг.), Лавиния Фонтана (1552-1617 гг.), Феде Галиция (1578- 1630 гг.), Барбара Лонги (1552-1638 гг.) – была дочерью художника. И только одно имя в этой плеяде стоит особняком, это – Софонисба Ангуиссола (ок.1532-1625), чье благородное происхождение позволило ей стать придворной дамой испанской королевы и лично писать письма римскому папе Пию IV. Софонисба Ангуиссола* родилась в эпоху, когда участь женщины была предопределена с самого рождения – ей отводилась роль жены и матери, хранительницы домашнего очага. Она же перевернула все эти представления, при этом не став скандальной фигурой, а всегда вызывая лишь чувство уважения, восхищения и даже преклонения, как и положено знатной, воспитанной и образованной женщине. Жизненный путь Софонисбы Ангуиссолы весьма необычен для своего времени, но его нельзя назвать трудным или трагическим. Она прожила наполненную событиями счастливую жизнь, в которой было и занятие любимым делом, и слава, и уважение, и большая любовь. «Жизнь полна сюрпризов, – сказала она однажды, – я лишь пытаюсь ловить ее драгоценные моменты, глядя на мир широко открытыми глазами…» Софонисба Ангуиссола родилась в одной из аристократических семей Кремоны*. Ее отец, Амилькаре Ангуиссола, был представителем мелкой генуэзской аристократии, мать, Бьянка Понцоне, также принадлежала к старинному дворянскому роду. Они жили в уютном палаццо на улице Тибальди в центре Кремоны, кроме того владели виллой в Бонцанариа на реке По недалеко от Пьяченцы. Софонисба была старшей из семи детей, у нее было пять сестер – Елена, Лючия, Европа, Минерва и Анна Мария – и брат Асдрубале.

Аннотация: Пасха, Светлое Христово Воскресенье – Велик день и главное торжество новозаветной церкви, сердце и основной смысл христианского вероисповедания. Начиная с X века «праздник праздников», Пасха на православной Руси всегда отмечалась особенно радостно и хлебосольно всеми чинами и сословиями, от государева двора до крестьянских изб. После продолжительного и многотрудного Великого поста праздничное ликование продолжалось целую неделю, которая так и называлась – Светлая Седмица. Пасхальное богослужение велось каждый день, и всю неделю продолжалась пасхальная трапеза. В продолжение этой недели считалось доброй традицией ходить в гости, дарить пасхальные подарки, участвовать в гуляниях и совершать дела благотворительности. Приветствовать друг друга до самого Вознесения (40 дней Пасхи) полагалось словами «Христос Воскресе!» – «Воистину Воскресе!» и троекратным целованием, обмениваться освященными крашеными яйцами – то есть христосоваться. При этом на волне радости как бы стирались условные границы между людьми, и такие братские приветствия становились обычным делом между знатью и простонародьем, богатыми и бедными, молодыми и стариками, между людьми малознакомыми или не знакомыми вовсе. Готовиться к Пасхе начинали заранее, особенно во всех дворянских, боярских, купеческих и других зажиточных домах.

Аннотация: Николай Васильевич Гоголь впервые приехал в Рим 26 марта 1837 года для продолжения работы над начатыми еще в Швейцарии и Франции «Мертвыми душами». Вместе со своим другом Иваном Федоровичем Золотаревым он снял две комнаты по адресу: Via di San Isidore, №16. (В этом же квартале у того же хозяина снимали ранее комнаты другие знаменитые русские – художник Орест Кипренский, скульптор Самуил Гальберг и др.) Рим поражает и чарует Гоголя уже при первой встрече. Даже в горчайшем письме М.П. Погодину от 30 марта 1837 года, в котором звучит неподдельная скорбь по поводу гибели Пушкина, есть строчки, посвященные вечному городу: «Пью его воздух и забываю весь мир». Гоголь зовет в Рим В.А. Жуковского, называя Италию «престолом красоты». В Риме он знакомится с русскими художниками, пансионерами Академии художеств, особенно сближаясь с А.А. Ивановым, который уже тогда трудился над картиной «Явление Христа народу». Лето 1837 года Гоголь провел в БаденБадене в обществе А.О. Смирновой-Россет – своей хорошей знакомой, фрейлины императриц Марии Федоровны, а затем и Александры Федоровны – но в октябре вернулся в Рим. На этот раз он поселился в трех небольших комнатах по адресу: via Felice, №126 (дом Гоголя сохранился, хотя улица теперь называется Via Sistina). В конце августа он едет в Париж, но в конце октября снова возвращается в Рим. Зиму и весну 1838 года Гоголь полностью посвящает работе над «Мертвыми душами». Лето 1838 года он провел по приглашению княжны В.Н. Репниной-Волконской на вилле в Кастелламаре (к югу от Неаполя). Из Неаполя Гоголь едет в Париж, откуда через Лион, Марсель и Геную в конце октября возвращается в Рим, с которым уже сроднился. Летом 1839 года Гоголь – в Вене и Мариенбаде, а в сентябре выезжает в Россию для устройства домашних дел.

Аннотация: Колониальные власти разных держав старательно уничтожали морских разбойников у берегов Нового Света, и американские пираты, несмотря на чинимые им препятствия, все чаще и чаще стали появляться в Индийском Океане. Путь через Атлантику в Африку пираты освоили еще значительно раньше, когда базировались в Вест-Индии, и, кроме морского разбоя, попутно занимались работорговлей, доставляя в Америку невольников с «черного» континента. Уже тогда кое-кто из «джентльменов удачи» побывал и в Индийском Океане. Поэтому, отлично зная господствующие в Атлантическом океане ветры и течения, пираты сравнительно легко и быстро добирались до мыса Доброй Надежды. Обогнув его, разбойники вдоль восточных африканских берегов направлялись к Мадагаскару, а затем к Красному морю и Индии, перехватывая купеческие суда на торговых трассах Индийского Океана. Пожалуй, самым излюбленным местом грабежа был район так называемого «Африканского Рога» (вблизи современного Сомали), тем более что одна из пиратских баз находилась на острове Сокотра. Кстати, мореплавание в тех водах опасно и поныне, в XXI столетии! Все морские разбойники, как пришедшие в Индийский Океан из Вест-Индии, так и те пираты, что начали свою бандитскую карьеру сразу в Индийском Океане, служа прежде агентами Британской или Голландской Ост-Индских компаний, нуждались в тайных убежищах. Базы, куда пираты свозили награбленное, и где продавали затем добро торговцам, специализирующимся на скупке преступно нажитого, первоначально находились на Сейшельских и Коморских островах. Но позже разбойники основательно устроились на Мадагаскаре. В последние годы XVII столетия и первые десятилетия XVIII Мадагаскар приобрел славу пиратского гнезда, почти сравнимую с прежней славой Тортуги и Ямайки. Причем пиратство на Мадагаскаре порой принимало самые причудливые формы. Именно там находилась Либерталия – самое первое в новой истории человечества государство, в основе устройства которого лежали принципы утопического социализма. Многие разбойничали в Индийском океане, достаточно назвать такие фамилии, как Инглэнд, Тейлор, Оливье Ле Буше, однако больше других «прославились» уже известный нам Кидд и Счастливчик Эйвери.

Аннотация: В начале ноября 1714 года экспедиция Бековича вышла в море, отправившись из Астрахани в Гурьев. Шли на двадцати семи стругах и двух шхунах. Но злая осенняя буря на полпути к Гурьеву разметала суда по морю, появился лед, ставший их затирать. Достичь берега было невозможно, целый месяц «флотилию» носило со льдом по морю. Чуть не погибли. В Астрахань удалось вернуться только в декабре. Там и зазимовали, проводя время в вынужденном бездействии. Наступил апрель 1715 года. Снова вышли в море, к прежним судам добавилось двад- цать бригантин, впереди, на флагманском корабле «Святой Петр» шел Бекович. Плавание проходило в трудных условиях. Особенно тяжело было, когда шли вдоль крутых, каменистых берегов Каспия от полуострова Мангышлак до залива Кара- Богаз-Гол, поражавшего таинственностью висевшего над ним темного купола испарений. Двигались медленно из-за нещадно палившего солнца, портилась в бочках взятая в Гурьеве вода. Если бы не встретили Ходжу Нефеса, организовавшего для экспедиции помощь живших вдоль берегов туркмен, может, и не удалось бы положить на карту и подробно описать эти неведомые прежде места. У длинного песчаного мыса Тюб-Караган сделали длительную остановку. Здесь Бекович, сам готовившийся идти дальше вдоль восточных берегов Каспия к заливу Красные Воды, снарядил в путь, на поиски прежнего русла Амударьи, нескольких астраханских жителей под командой астраханских же дворян – Николая Федорова и Ивана Званского. Вместе с Ходжой Нефесом ушли они на верблюдах по старой караванной дороге, ведущей к низовьям Амударьи.

Аннотация: То, что уже в конце XV в. огнестрельное оружие стало играть на поле боя очень важную роль, хорошо известно и каких-то новых доказательств не требует. Применение нового оружия потребовало более совершенных доспехов, но в данном случае важно отметить, что низкое качество европейского пороха долгое время приводило к тому, что убойная дальность стрельбы из мушкета не превышала 90 м, а у короткоствольных пистолетов была еще меньше. Естественно, что традиционные виды вооружения в этих условиях продолжали активно использоваться. Так, например, наемные рейтары* английского короля Генриха VIII имели копья длиной около 3 м. и по два пистолета в седельных кобурах. Каждый пистолет весил около 3 кг., в длину достигал 50 см. и имел колесцовый замок для воспламенения порохового заряда, а его убойная дальность стрельбы 30-граммовой свинцовой пулей не превышала 45 м. Иной раз таких пистолетов могло быть и больше, и в этом случае их носили за отворотами сапог и за поясом. Защитное вооружение у всадников было различным, поскольку единой униформы в то время все еще не существовало. В основном оно состояло из кольчуг, в том числе и совсем коротких, в виде оплечий, кирас и открытых шлемов типа морион и бургиньот: первый совсем простой формы с двумя козырьками и гребнем (из-за чего он получил наибольшее распространение в пехоте), тогда как второй – в виде каски с козырьком, гребнем и прикрытием для шеи и ушей – так и остался шлемом для всадников. В зависимости от используемого вида оружия конница первых десятилетий XVI и даже XVII вв. делилась на тяжелую (чисто рыцарскую), среднюю и легкую, причем все они использовали защитное вооружение. Английские историки Д. Эдж и Д. Паддок отмечают, что полудоспехи, т.е. латы с набедренниками до середины бедра, а также «трехчетверные» латы, прикрывавшие бедро до колена, принадлежали, прежде всего, легкой и средней кавалерии.