Аннотация: Статья посвящена ключевым проблемам изучения политических элит западными исследователями в XX в. Указываются основные направления изучения элит в современных социогуманитарных дисциплинах. Теории элит рассматриваются под углом зрения исторического подхода - в развитии во времени и в соотношении с конкретно-историческими условиями их формирования. Отмечается, что классические теории элит, сформулированные в конце XIX - начале XX в., предложили альтернативное, по сравнению с марксизмом, видение исторического процесса. Наиболее существенные различия касались природы правящего класса, перспектив классовой борьбы и построения эгалитарного общества. На протяжении XX в. шло интенсивное изучение политических элит, однако оно не привело к разработке единой общепринятой теории, объясняющей функционирование современных обществ. Исследователи приходили к полярным выводам, тесно связанным с разными методологическими установками и приоритетами в отборе фактического материала. Главные усилия были направлены на решение вопроса о соотношении элит и демократии. Доминировала тенденция отмежевания от классических теорий элит, в результате чего была утрачена методологическая цельность, появился сонм дефиниций и интерпретаций. В то же время западными авторами были предложены многочисленные инструменты идентификации и анализа политических элит, в принципиальном плане применимые к любому обществу. Использование имеющихся наработок учеными разных направлений может способствовать расширению междисциплинарных исследований.

Ключевые слова: элитаризм, марксизм, направления изучения элит, правящий класс, политическая элита, демократический процесс, С. Нейдел, Э. Гидденс, методология, междисциплинарные исследования

Abstract: The article presents the key problems featured in the study of political elites by Western scholars during the 20th century. The author indicates the various directions in the study of elites in contemporary disciplines of socio-humanities. The elite theories are reviewed from the point of view of the historical approach – through their development in time and in correlation with the specific historical circumstances of their formation. The author notes that the classic elite theories, formulated at the end of the 19th – beginning of the 20th centuries, proposed an alternative approach to the historical process in contrast with the Marxist one. The most significant differences in these approaches concerned the nature of the ruling class, the outlook of the class conflict, and the creation of an egalitarian society. During the 20th century there was an intensive study of political elites, however it did not lead to the elaboration of a single generally-accepted theory explaining the functioning of contemporary societies. Scholars came to opposing conclusions, closely tied with the different methodological directives and priorities in their selection of factual material. The main effort was aimed at addressing the issue of the relationship between elites and democracy. The tendency to dissociate from the classic elite theories dominated, due to which the methodological entirety was lost and an array of definitions and interpretations appeared. At the same time, Western authors offered numerous instruments for identifying and analysing political elites, in principle applicable to any society. The use of the existing groundwork by scholars of diverse approaches can facilitate the broadening of interdisciplinary studies.

Keywords: S. Nadel, democratic process, political elite, ruling class, directions of elites research, Marxism, elitism, A. Giddens, methodology, interdisciplinary studies

Аннотация: Предметом исследования является развитие Российского государства в дореволюционный период (1380–1917) в сравнительном анализе с Англией (1066–1640) и Францией (1214–1789). Объект исследования – одинаковые периоды развития в жизни этих трех стран: сеньоральная монархия, сословно-представительная монархия, абсолютизм. Автор прослеживает эволюцию отдельных элементов государства (армия, правительство, представительныe органы в центре и на местах). Значительное внимание уделено отношениям между государством и церковью. Целью работы является построение четкой синхронизированной схемы развития государственности в этих трех странах. Используется метод сравнительного анализа. В статье рассматриваются аналогичные процессы и события в этих трех государствах. Новизна исследования заключается в том, что впервые дается сравнительный анализ развития аналогичных процессов в истории России, Англии и Франции на протяжении нескольких веков. Основными выводами проведенного исследования являются следующие. Современная Англия возникла в 1066 г., Франция – в 1214 г., а Россия – в 1380 г. Поэтому аналогичные государственные процессы «отстают» от английских во Франции примерно на 150 лет, а в России – примерно на 300 лет. Аналогом английской Великой хартии вольностей (1215) является французский Великий мартовский ордонанс (1357) и Крестоцеловальная грамота Василия Шуйского (1606) в России. Соответствием парламента Англии (1265) являются французские Генеральные штаты (1413) и российский Земский собор (1565). Подвергается критике представление о капиталистическом периоде развития России с 1861 по 1917 г. и утверждается, что с началом революции в России в 1917 г. началась Великая российская буржуазная революция, завершившаяся в 1991 г. распадом СССР и крахом коммунистического режима. Эта революция положила начало так называемой капиталистической эре в истории славянско-православной языково-религиозной группы народов.

Ключевые слова: языково-религиозная группа народов, доминирующее государство, сеньоральная монархия, сословно-представительная монархия, абсолютизм, представительные органы, парламент, аналогичные периоды развития, правительство, армия

Abstract: The article focuses on the development of the Russian state in the pre-Revolution period (1380–1917) in a comparative analysis with England (1066–1640) and France (1214–1789). The research subject is the same periods of development in the lives of these three countries: liege monarchy, estate-representative monarchy, absolutism. The author traces the evolution of separate statehood elements (army, government, representative bodies in the centre and locally). Particular attention is given to the relationship between state and church. The aim is to construct a clear synchronised statehood development pattern in the above-named countries. The method of comparative analysis is used. The article examines the analogous processes and events in these three countries. The study’s novelty is that it is the first given comparative analysis of the unfolding analogous processes in the history of Russia, England, and France during the course of several centuries. The main conclusions resulting from the study are the following: modern England originated in 1066, France – 1214, Russia – 1380. This is why the analogous statehood processes “lag behind” England by about 150 years in France and by about 300 years in Russia. The equivalent of the English Magna Carta (1215) is the French Great ordinance (1357) and the Cross-oath charter of Vasiliy Shuysky (1606) in Russia. The parallels of the English parliament (1265) are the French Estates general (1413) and Russia’s Zemsky sobor (1565). The concept of a capitalist formation period in Russia from 1861 to 1917 is criticised, and it is asserted that with the beginning of the Revolution in Russia in 1917 began the Great Russian bourgeois revolution, which ended in 1991 with the dissolution of the USSR and the collapse of the communist regime. This revolution marked the beginning of the so-called capitalist era in the history of the Slav-Orthodox linguistic-religious population groups.

Keywords: absolutism, estate-representative monarchy, liege monarchy, dominant state, linguistic-religious population groups, representative body, parliament, analogous development periods, government, army

Аннотация: В статье рассматриваются возможности и предпосылки реактуализации концепта псевдоморфозы в современных условиях. Точкой отсчета в исследовательской работе автора является концептуализация О. Шпенглера. При этом автор понимает и интерпретирует псевдоморфозу не только как глобальный исторический сдвиг, переломный момент в развитии общества, но и рассматривает псевдоморфность как некую определяющую характеристику, некое качество, присущее процессу исторического развития и обусловленное значительной ролью феномена псевдоморфозы в истории того или иного макросоциума. Исходя из того, что основным инструментом исследования является понятийный аппарат, автор характеризует основные понятия, которые используются в контексте концепции псевдоморфного развития России: псевдоморфоза, рецепция, инверсия; помимо этого, автор вводит понятие локального псевдоморфного пространства. Новизна подхода автора к проблеме связана с тем, что псевдоморфоза рассматривается не только как специфический исторический феномен, но и как тип развития, присущий определенным странам, в частности, России. Это предполагает более широкое понимание явления, чем было свойственно О. Шпенглеру. Автор обращает внимание на проблему рецепции социокультурного содержания в процессе псевдоморфозы, которое может заимствоваться неполно, выборочно, частично. Наконец, предлагаемая концептуализация предполагает осмысление механизмов псевдоморфного развития, в частности, феномена инверсии и «реванша» автохтонного, подавленного содержания.

Ключевые слова: история, псевдоморфоза, рецепция, инверсия, культура, политика, христианизация, Шпенглер, Флоровский, Цымбурский

Abstract: The article discusses the possibilities and prerequisites for the re-actualisation of the concept of pseudomorphosis under contemporary conditions. The reference point in the author’s research is the conceptualisation by Oswald Spengler. The author defines pseudomorphosis not only as a global historical shift, a turning point in the development of a society, but also considers pseudomorphosism as a sort of defining characteristic, a quality inherent to the process of historical development, and defined by the significant role of the pseudomorphosis phenomenon in the history of one or another macro-culture. Based on the fact that the main instrument of any scientific research is its conceptual framework, the author describes the basic concepts used in the context of the pseudomorphic development theory of Russia: pseudomorphosis, reception, inversion; in addition, the author introduces the concept of local pseudomorphic space. The novelty of the author’s approach stems from regarding pseudomorphosis not only as a specific historical phenomenon, but also as a type of development inherent in some countries, including in Russia. This implies a broader understanding of this phenomenon than was prescribed by Spengler. The author draws attention to the issue of the reception of socio-cultural content during the process of pseudomorphosis, which can be borrowed incompletely, selectively, partially. Finally, the proposed conceptualisation involves the understanding of the mechanisms of pseudomorphic development, in particular, the phenomenon of inversion and “revenge” of the repressed autochthonous content.

Keywords: Spengler, Christianisation, politics, culture, inversion, reception, pseudomorphosis, history, Florovsky, Tsymbursky

Аннотация: Статья раскрывает особенности использования материалов личного происхождения и устной истории для восполнения пробелов в источниках по истории промышленных предприятий Севастополя на примере предприятий пищевой отрасли промышленности. В статье приводятся результаты проведенных автором интервью с сотрудниками, ветеранами и руководителями предприятий, анализируются возможности использования личных архивов для восполнения утрат источникового комплекса по истории советской промышленности Севастополя, рассматривается методика поиска интервьюируемых, работы с материалами личного происхождения и устной истории, оценивается значимость таких сведений для изучаемого периода. Автор констатирует, что только комплексное рассмотрение всех групп источников – архивных сведений и делопроизводственной документации, представительских материалов, источников личного хранения – позволяет воссоздать картину функционирования предприятия. Исследователь, изучающий советскую промышленность Севастополя, часто сталкивается с проблемой огромных утрат в источниковом комплексе, фрагментарных, плохо сохранившихся архивных фондов. Обращение к материалам устной истории, к личным коллекциям, отдельным людям – очевидцам событий становится неизбежным, изучаемый период предоставляет уникальную возможность не только изучить, но и фактически создать новые источники для последующих поколений исследователей, сохранить память о производственной традиции и порой сложных, героических страницах истории города.

Ключевые слова: Севастополь, советская промышленность, личные архивы, Севастопольский винодельческий завод, проблемы источниковедения, методология изучения промышленности, устная история, промышленность Крыма, история предприятий, крымское виноделие

Abstract: The article exposes the particularities of using material from private papers and oral history in filling the gaps of the sources on the history of industrial enterprises in Sevastopol, based on the example of food industry production enterprises. The article presents the results from interviews conducted by the author with employees, veterans, and enterprise managers; analyses the possibilities in using private archives for the restoration of the losses in the source base for the history of the Soviet industry in Sevastopol; reviews the methodology of searching for interviewees, working with materials from personal possession and oral history; assesses the significance of such data for the studied period. The author affirms that only a comprehensive review of all the source groups – archival data and record documentation, representative material, sources in private possession – permits to reconstruct the picture of an enterprise’s functioning. A scholar studying the Soviet industry in Sevastopol often faces the problem of the enormous losses in the source base, of fragmentary, badly preserved archival funds. In such cases, resorting to the material from oral history, private collections, and individuals–eyewitnesses of events becomes indispensable. The period in question provides a unique possibility not only to study, but also to actually create new historical sources for future generations of researchers, to preserve the memory of the industrial tradition and of the at times difficult, heroic pages in the city’s history.

Keywords: Crimean industry, oral history, methodology for the study of industry, problems of source study, Sevastopol winery, personal archives, Soviet industry, Sevastopol, history of entrepreneurship, Crimean wine-making

Аннотация: Хотя структура и содержание «этнографического поля» радикально трансформировались, а сама этнологическая наука, очевидно, переориентируется с этнической на культурно-антропологическую орбиту, миф об этнографии как преимущественно полевой дисциплине сохраняет свое инерционное влияние в профессиональной среде. Однако научные практики – в прошлом и настоящем – свидетельствуют, скорее, о множественности исследовательских стратегий (в том числе, различных их комбинаций), чем о доминировании единственной. Эффективность той или иной стратегии определяется ее научной результативностью. В авторской гипотезе эмпирика и теоретическое обобщение – это не различные этапы, а качественно различные формы научной деятельности. Факты не предшествуют теории, а ровно наоборот – теория, задавая угол зрения и структурируя наше восприятие действительности, формирует предметное поле науки. Фактов вне теории не существует. Но и сама теория имеет отправной точкой индивидуальный дотеоретический опыт исследователя. Наши идейно-политические убеждения, наш культурный багаж и даже наш индивидуальный психологический профиль и личностный темперамент если не предопределяют жестко, то предрасполагают к выбору определенной исследовательской позиции. Таким образом, избранная исследователем стратегия есть проекция не столько рациональных калькуляций, сколько интуитивного (бессознательного) тяготения. Объективные обстоятельства – идейно-политический и культурно-ценностный контексты, уровень развития научной дисциплины, тип социализации – неизбежно проходят цепь опосредований через человеческую психику. Лишь в этом случае они способны оказать влияние на научные приоритеты исследователя.

Ключевые слова: история отечественной этнологии, этнографическое поле, стратегии в этнологии, дискурс о народности, Николай Николаевич Миклухо-Маклай, Дмитрий Николаевич Анучин, сибирское «областничество», Юлиан Владимирович Бромлей, собирательская этнография, функционализм в этнологии

Abstract: Although the structure and content of the “ethnography field” has radically transformed and the science of ethnography itself, clearly, is reorienting from the ethnic to the cultural-anthropological sphere, the myth of ethnography as a predominantly field discipline maintains its inertial influence in the professional environment. However, scientific practices – in the past and currently – attest to a multitude of research strategies (including their diverse combinations), rather than to the domination of a single one. The efficacy of one or another strategy is defined by its scientific fecundity. In the author’s hypothesis, empiricism and theoretical generalisation are not different stages, but are qualitatively diverse forms of scientific activity. Facts do not precede theory, but exactly the opposite: theory, setting forth an observation angle and structuring our perception of reality, shapes the subject field of science. Facts outside of theory do not exist. Yet the theory itself also has a starting point, which is based on a scientist’s pre-theoretical experience. Our ideological and political beliefs, our cultural baggage, and even our individual psychological profile and personal temperament, if do not strictly define, at least predispose towards the choice of a particular research position. Thus, a scientist’s chosen strategy is not so much a projection of rational calculations, as much as an intuitive (unconscious) inclination. Objective circumstances – ideological and political context, cultural and moral backgrounds, development level of the scientific discipline, type of socialisation – inevitably pass a succession of mediations through the human mentality. Only in this case can they have an influence on a researcher’s scientific priorities.

Keywords: Dmitry Nikolaevich Anuchin, Nikolai Nikolaevich Miklouho-Maclay, , nationality discourse, strategies in ethnography, ethnographic field, history of Russian ethnological studies, Siberian “regionalism”, Yulian Vladimirovich Bromley, collecting ethnography, functionality in ethnography

Аннотация: В статье рассмотрен вопрос, относящийся к проблеме шотландской эмиграции на европейский континент в XVII в. На основе документального материала, включающего свидетельства современников и королевскую корреспонденцию, прослеживается развитие служебной карьеры в Речи Посполитой шотландца Джеймса Марри. Этот представитель древнего шотландского клана, состоя на службе у польских королей из династии Ваза Сигизмунда III и Владислава IV, проявил себя в разных ипостасях – от придворного и королевского посланника до полковника в рядах польской армии. Отмечен факт популяризации его образа в художественных произведениях известного польского писателя Е. Рыхлинского Методология исследования основана на ретроспективном анализе, включающем сведения из документальных источников. Историко-генетический метод применен для выявления соотношения субъективного, личностного фактора в историческом развитии и объективных факторов. Новизна исследования заключается в рассмотрении малоизвестных в историографии событий, отражающих роль уроженца Шотландии в создании боеспособного польского флота в 20-е гг. XVII в. Материалы статьи могут быть рекомендованы всем интересующимся вопросами военной истории Польши, Шотландии, шотландской эмиграции в страны Восточной Европы в раннее Новое время.

Ключевые слова: Джеймс Марри, Сигизмунд III Ваза, Владислав IV, Польша, Шотландия, шотландская эмиграция, польский военный флот, Тридцатилетняя война, битва при Оливе, Смоленская война

Abstract: The article examines an aspect pertaining to the question of Scottish emigration to the European continent in the 17th century. On the basis of documental material, which includes contemporary testimonies and royal correspondence, the article traces the “Polish” period in the biography of the Scotsman James Murray. This representative of the ancient Scottish clan, while being in the service of the Polish kings of the Vasa dynasty Sigismund III and Wladyslaw IV, manifested himself in various spheres: from court and royal messenger to colonel in the ranks of the Polish army. The popularisation of his image in the literary works of writer E. Ryhlinsky is also addressed. The research methodology of this study is based on a retrospective analysis, including information from documentary sources. The historical-genetic method is applied to determine the influence of personal-subjective elements in historical development and in objective factors. The novelty of this research lies in its overview of the little-known in historiography events that reflect the role of the named Scottish native in the creation of an effective Polish fleet in the 1620s. The article can be recommended to all interested in the history of Poland, Scotland, and Scottish emigration to Eastern Europe in the Early modern period.

Keywords: Thirty Years’ War, Polish Navy, Scottish emigration, Scotland, Poland, Wladyslaw IV, Sigismund III Vasa, James Murray, Battle of Oliva, Smolensk War

Аннотация: Традиционный тезис о бедственном материальном положении приходского духовенства в период империи отчасти соответствовал реалиям XVIII в., но в течение XIX – начала ХХ в. ситуация коренным образом изменилась. Видимые реальные доходы духовенства систематически росли и за 1760–1904 гг. увеличились на один причт примерно в 7 раз, в том числе от требоисполнения – в 5,8 раза, от земли – в 5 раз, за счет государственной дотации – в 14 раз. Главный фактор повышения доходов – увеличение числа прихожан, что вело к росту доходов, но одновременно и к увеличению пастырской нагрузки на клир в 2,7 раза за 140 лет. Все другие факторы, вместе взятые, имели примерно такое же значение. В начале ХХ в. доходы священников примерно равнялись заработкам людей умственного труда – земских врачей и учителей гимназий, младших чиновников и офицеров. Церковнослужители имели более скромный достаток, но все же как минимум выше среднего уровня сельского и городского населения: доход сельского причетника превышал заработок батрака в 4 раза, а жалованье сельского старосты – в 8 раз. Исследование основано на принципах историзма, научной объективности и системности; используются статистический и сравнительно-исторический методы. Впервые в историографии на основе статистических данных показано, что реальные доходы российского православного духовенства во второй половине XVIII—начале ХХ в. систематически росли и за 1760–1904 гг. увеличились на один причт примерно в 7 раз, в том числе от требоисполнения – в 5,8 раза, от земли – в 5 раз, за счет государственной дотации – в 14 раз.

Ключевые слова: Российская империя, уровень жизни населения, индекс потребительских цен, доходы духовенства, относительная депривация, источники дохода причта, жалованье офицеров, доходы крестьян, заработная плата рабочих, инфляция

Abstract: The traditional assessment of poor material living conditions of the parish clergy during the period of the Empire partly corresponds to the realities of the 18th century, however, during the 19th – beginning of the 20th centuries their situation drastically changed. Visible actual revenues of the clergy systematically grew and during 1760–1904 it increased by approximately 7 times per clergyman, including from sacramental duties – by 5,8 times, from land – by 5 times, through government endowment – by 14 times. The main factor in the earnings growth was the rise in congregation numbers, which led to an increase in revenue, but also to an increase in parish work for the clergymen by 2,7 times in 140 years. All the other factors, put together, had approximately the same value. At the beginning of the 20th century the income of priests was approximately the same as that of workers in the intellectual labour field – country doctors and grammar school teachers, junior clerks and officers. Church clergy had a more modest prosperity, but still at least above the average living standard of country and city populations: the income of a country clergyman was 4 times higher than the wage of a farm labourer, and 8 times more than that of a village headman.

Keywords: officer pay, clergy revenue sources, relative deprivation, clergy income, consumer price index, population standards of living, Russian empire, peasant income, worker wages, inflation

Аннотация: Рассматривается важная, но слабо освещенная в российской историографии проблема методов, которыми правители Древней Руси пользовалась при заключении договоров со своими восточными соседями. В первую очередь речь идет о половцах и волжских булгарах, являющихся непосредственными соседями северо-восточных и юго-восточных княжеств в XI–XII вв. На примерах показано, что самым существенным из методов являлось освидетельствование дружественных соглашений заключением брачного союза между элитами сторон. Обосновывается версия, что сам термин «брак», переводимый как «единение» (от «birak» – «соединение», «сочетание»), взят из тюркского языка и что первоначально он означал княжеское супружество с представительницей именно кипчакского народа. Булгарские отношения со степью были довольно сложными, что подтверждается исследованиями историков Татарстана и археологическими материалами. При раскопках ханских усыпальниц в древней столице Волжской Булгарии обнаружены захоронения мордовских и марийских женщин, которые являлись женами булгарских сановников. Принимая за основу нормы гражданского права средневековой эпохи, можно с уверенностью констатировать, что стать женами представителей булгарской знати они могли только в результате заключения взаимовыгодных союзов. Русские летописи сохраняют известия о подобных союзных соглашениях между русскими и булгарскими элитами.

Ключевые слова: брак, супружество, половцы, средневековая элита, князь, Волго-Камская Булгария, Русь, Половецкая степь, русские летописи, семейное право

Abstract: The article examines the significant, but little studied in Russian historiography problem of the methods used by the rulers of Old Rus’ in concluding treaties with their Eastern neighbours. In the first place, this topic pertains to the Polovtsy and Volga-Bulgars, who were the immediate neighbours of the North-Eastern and South-Eastern principalities in the 11th–12th centuries. Based on examples, the author shows that the most basic method was the reinforcement of friendly pacts by the arrangement of marriage unions between the elites of both sides. The author substantiates the theory that the very term “marriage” (brak), translatable as “union” (from “birak” – “joining”, “combination”), is taken from the Turkish language and it originally referred to princely matrimony with a wife precisely from the Cuman people. The Bulgarian relations with the steppe were rather complicated, which is confirmed by scholars from Tatarstan and archaeological material. Upon the discovery of Khan burial vaults in the ancient capital of Volga-Bulgaria, Mordovian and Mari women were found buried there, wives of Bulgarian dignitaries. Based on the regulations of the civic laws of the Medieval era, it can be asserted with certitude that they could only have become the wives of Bulgarian elites through the conclusion of mutually advantageous unions. Russian chronicles recorded information of similar agreements between the Russian and Bulgarian elites.

Keywords: Polovtsian steppe, Rus’, Volga-Kama Bulgaria, prince, Medieval elite, Polovtsy, matrimony, marriage, Russian chronicles, family law

Аннотация: Предметом исследования являются некоторые аспекты истории сооружения в 1900–1904 гг. в столице Российской империи собственного офисного здания иностранного акционерного общества по производству и продаже швейных машин. В статье впервые вводятся в научный оборот неизвестные архивные материалы о строительстве дома в Петербурге для американской транснациональной корпорации «Компания Зингер». Новые документы позволили раскрыть взаимоотношения архитектора и заказчика, которые, как выяснилось, носили острый характер. Причиной послужило столкновение двух разных подходов к определению архитектурного облика возводимого здания в историческом центре столицы. Павлу Сюзору, выдающемуся архитектору и опытному общественному деятелю, приходилось преодолевать непонимание со стороны американских менеджеров особенностей градостроительных правил Петербурга и художественных вкусов жителей российской столицы. Период конфронтации длился примерно два года. В итоге возобладала точка зрения зодчего, который, с одной стороны, максимально учел требования заказчика, носившие деловой и функциональный характер. А с другой – сумел органично внедрить в классическую архитектурную среду дом, построенный в стиле модерн, но при этом не нарушить ансамблевости.

Ключевые слова: историческая застройка, правила градостроительства, проектировочная деятельность, «Компания Зингер», история предпринимательства, архитектор и заказчик, деловая переписка, конфликт интересов, эстетический вкус, архитектурные стили

Abstract: This article examines several aspects in the history of the office building construction of a foreign stock corporation, specialised in the production and sale of sewing machines, in 1900–1904 in the capital of the Russian empire. The article introduces for the first time in scientific studies unknown archival material pertaining to the construction in Saint Petersburg of the building for the American international corporation “Singer Company”. The new documents revealed the existing relationship between the architect and the commissioner, which, as was discovered, was acute. The reason for tensions was the clash of the two different approaches towards the development of the architectural style of the building, to be located in the capital’s historical centre. Pavel Suzor, an eminent architect and veteran public figure, had to overcome the American managers’ incomprehension of the particularities of urban construction regulations in Saint Petersburg and of the artistic taste of the Russian capital’s population. The period of confrontation lasted for about two years. In the end the architect’s viewpoint prevailed, who, on the one hand, took maximum consideration of the commissioner’s demands, which were both commercial and functional. On the other hand, he succeeded in naturally incorporating into the classical architectural environment a building constructed in the style of Art nouveau, without breaking the city’s stylistic ensemble.

Keywords: aesthetic taste, conflict of interests, business correspondence, architect and employer, history of entrepreneurship, “Singer company”, architectural planning, urban construction regulations, historical building, architectural styles

Аннотация: В статье посредством анализа художественной литературы оцениваются события Крымской войны (1853–1856) и на их фоне воссоздается художественный образ Севастополя. На примере произведений Л. Н. Толстого «Севастопольские рассказы» и М. М. Филиппова «Осажденный Севастополь» выявляется смысловое наполнение художественного образа, его структура и основные функции. Также обозначены ключевые историографические позиции по вопросу использования художественной литературы в качестве исторического источника. Приведены тематические примеры из работ историков, работавших с художественной литературой как историческим источником, – М. В. Нечкиной, С. О. Шмидта, Л. Н. Гумилёва, Г. Р. Наумовой. Для отображения неразрывной связи прошлого и настоящего применяется сравнительно-исторический метод, который позволяет определить роль образа и установить связь эпох. В связи с этим художественный образ рассматривается как проводник нравственных проблем, глубоких эмоций и своего рода «проявитель» исторического действия человека. Созданный классиками художественный образ города анализируется как источник исторических представлений о событиях, явлениях, людях. В статье показано, как героические персонажи из названных литературных произведений воздействуют на формирование социокультурного пространства Севастополя.

Ключевые слова: Севастополь, Крым, война, литература, образ, функция, культура, источник, наследие, социум

Abstract: The article examines the events relating to the Crimean war (1853–1856) through an analysis of fictional literature from which the artistic image of Sevastopol of that time is reconstituted. On the example of the works of L. N. Tolstoy “Sevastopol sketches” and M. M. Filippov “Besieged Sevastopol” the semantic content, structure, and basic functions of the artistic image are revealed. The key historiographical stances on the question of using literature as a historical source are also addressed. The author provides case examples of works by history scholars using literature as a historical source: M. V. Nechkina, S. O. Schmidt, L. N. Gumilev, G. R. Naumova. The comparative historical method is applied to demonstrate the inseparable connection between the past and the present, which also allowed to determine the image’s role and to establish a link between epochs. In this regard the artistic image is viewed as a conductor of moral issues, profound emotions, and a kind of “developer” of human activity in history. The artistic image of the city created by the classic authors is analysed as a source for historical perceptions of events, phenomena, and people. The article demonstrates how the heroic characters from the named literary works impacted the formation of the socio-cultural space of Sevastopol.

Keywords: heritage, source, culture, function, image, literature, war, Crimea, Sevastopol, society

Аннотация: С привлечением новых, относительно ранних (1745–1757 гг.) источников рассмотрены остававшиеся неразрешенными вопросы истории подаренной Московскому университету братьями Прокофием, Григорием и Никитой Демидовыми минералогической коллекции саксонского химика и минералога Иоганна Фридриха Генкеля, заложившей основу университетского музея. Обсуждается: где первоначально она находилась (уточняется написание названия и местоположение города); кем и когда была приобретена (А. Н. Демидовым, вероятно, в 1742–1743 гг.); сколькими подобными коллекциями владели Демидовы (не менее чем двумя купленными, а также собственной коллекцией, их дополнившей); когда и зачем эти собрания «путешествовали» по России (вопрос не получил однозначного разрешения); в каких городах и домах в них в это время находились, при каких обстоятельствах было официально оформлено их дарение университету. В данной статье использован хронологический метод анализа и изложения выявленного в ходе исследований документального материала Автор предлагает новое объяснение причины, по которой коллекция поступила в университет без описания, утверждает, что такое описание существовало, и выявляет его документальные следы. Отмечено знакомство с этой коллекцией М. В. Ломоносова, высказаны предположения о возможности ее использования в ходе его работы над «Российской минералогией». Рассмотрено, что из связанных с Демидовыми минералогических собраний могло иметь отношение к собранию Генкеля, в том числе являться его остатком. Затронут вопрос о связи минералогических коллекций Генкеля, купленных Демидовым, с Академией наук.

Ключевые слова: минералогические коллекции, музей Московского университета, благотворительность, И. Ф. Генкель, Демидовы, М. В. Ломоносов, И. И. Шувалов, Фрейберг, Санкт-Петербург, Москва

Abstract: By engaging new and relatively early (1745–1757) sources, the article addresses the remaining unresolved questions regarding the history of the Saxon mineralogist and chemist J. F. Henckel’s mineralogical collection, donated to the Moscow university by the brothers Prokofi, Grigoriy and Nikita Demidov, and that laid the foundation for the university’s museum. The discussion includes: where the collection was originally located (detailing the writing of the name and the location in the city); when and by whom it was acquired (by A. N. Demidov probably in 1742–1743); how many similar collections the Demidovs possessed (no fewer than two acquired, as well as their own collection to supplement the others); when and why these collections “travelled” around Russia (this question has not received a firm answer); in which cities and houses during this time they were located; under which circumstances was the official donation to the university formalised. The author presents a new explanation for the reason why the collection entered the university without a description, asserting that such a description had in fact existed and reveals its documental traces. The article notes that M. V. Lomonosov was familiar with this collection and puts forward the supposition of its possible use during his work on “Russian mineralogy”. As well, the article examines what pieces linked with the Demidov mineralogical collections could have had ties with the Henckel collection, including being its remnants. The author also touches upon the question of the connection between the mineralogical collections of Henckel bought by the Demidovs and by the Academy of sciences.

Keywords: I. I. Shuvalov, M. V. Lomonosov, Demidovs, J. F. Henckel, philanthropy, Moscow university museum, mineralogical collections, Freiberg, Saint Petersburg, Moscow