Аннотация: Объектом настоящего исследования является феномен ренессанса в культуре, предметной областью – причины и механизм развертывания ренессансных процессов. Проблемы, от которых мы отталкиваемся – размывание термина «ренессанс» в гуманитарных исследованиях и отсутствие его концептуализации с точки зрения эстетической чувственности. Один из устоявшихся ракурсов рассмотрения феномена ренессанса – обобщение его в качестве универсального явления. Понимание «возрождения» как повторяющегося события и свойства культуры ставит вопрос об основаниях и характерных чертах «ренессансности». Статья обозначает подобные признаки с позиций философской эстетики, обращаясь к изменениям пространственно-временных концепций европейского Возрождения и русского Серебряного века, а также продуктивным следствиям этой перекодировки. Оригинальность авторского подхода состоит в том, что приближение к теме осуществляется через исследование исторических трансформаций чувственности и сенситивности, пока что не получивших развернутого осмысления на территории эстетики. Для описания культурных возрождений как эстетических процессов предлагается концепция «эстетического механизма» ренессанса, основанная на идее смены хронотопов. Основные выводы состоят в том, что пересимволизиция пространства и времени, определенных И. Кантом как априорные формы чувственности, обуславливает изменение организуемых ими феноменов, а результатом изменения картины мира и экзистенциального положения субъекта становится интенсификация культуры, которая и составляет ренессанс.

Ключевые слова: эстетика Ренессанса, эстетика Серебряного века, русский ренессанс, культурный ренессанс, чувственность, априорные формы чувственности, хронотопирование, время и пространство, эстетический механизм, эстетический механизм Ренессанса

Abstract: The object of this study is the phenomenon of renaissance in culture, the subject area is the causes and mechanism of the deployment of Renaissance processes. The problems we are starting from are the blurring of the term "renaissance" in humanitarian studies and the lack of its conceptualization from the point of view of aesthetic sensuality. One of the well – established perspectives of the Renaissance phenomenon is its generalization as a universal phenomenon. Understanding the "renaissance" as a recurring event and a feature of culture raises the question of the foundations and characteristics of the "Renaissance". The article identifies such signs from the standpoint of philosophical aesthetics, referring to the changes in the spatial-temporal concepts of the European Renaissance and the Russian Silver Age, as well as the productive consequences of this recoding. The originality of the author's approach lies in the fact that the approach to the topic is carried out through the study of historical transformations of sensuality and sensitivity, which have not yet received a detailed understanding of aesthetics. To describe cultural revivals as aesthetic processes, the concept of the "aesthetic mechanism" of the Renaissance is proposed, based on the idea of changing chronotopes. The main conclusions are that the re-symbolization of space and time, defined by I. Kant as a priori forms of sensuality, causes a change in the phenomena organized by them, and the result of changing the worldview and the existential position of the subject is the intensification of culture, which constitutes the Renaissance.

Keywords: aesthetic mechanism, time and space, chronotoping, sensuality, a priori forms of sensuality, cultural renaissance, Russian renaissance, aesthetics of the Silver Age, Renaissance aesthetics, the aesthetic mechanism of the Renaissance

Аннотация: Предметом исследования является анализ сохранения и создания образа в искусстве фотографии. Изобретение фотографии и создание технического образа считается вторым переломом в человеческой культуре. Образ – это воображение, иллюзия, это отражение чувственного мира. Объект исследования – специфика и эволюция отношения к понятию образа в фотографии как эстетического явления. Язык изобразительного искусства, как более ранее явление, оказал значимое влияние на создание фотографического образа, однако отмечается и роль фотографии в изменении языка изобразительного искусства. Цель данной работы заключается в выявлении особенностей формирования фотографического мышления, в анализе его эволюции. В качестве методологической основы исследования используется формально-стилистический метод познания, метод чувственного познания и историко-культурный анализ.    Научная новизна исследования заключается в анализе роли воображения, иллюзии, магии в создании фотографического образа. Здесь не работают причинно-следственные связи – изображение образа выступает посредником между миром и человеком. И фотограф, и объект являются режиссерами сотворения образа, а игра становится частью его создания. Образ – это то, что хочет видеть режиссер-фотограф, и как чувствует и ощущает себя объект съемки. Однако свобода фотографа ограничена качеством аппаратуры, что и заставляет все более совершенствовать технические средства фотокамеры. Создание образа — это реализация и технических возможностей, которые заложены в камере. Образ фотографии – это субъективное видение мастера, трансформация реального мира в мир иллюзии.

Ключевые слова: эстетика, философские знания, фотография, образ, воображение, иллюзия, фотографическое мышление, вернакулярная фотография, популярная культура, трансформация

Abstract: The subject of the study is the analysis of the preservation and creation of an image in the art of photography. The invention of photography and the creation of a technical image is considered the second turning point in human culture. An image is an imagination, an illusion, it is a reflection of the sensory world. The object of the study is the specificity and evolution of attitudes towards the concept of an image in photography as an aesthetic phenomenon. The language of fine art, as an earlier phenomenon, had a significant impact on the creation of a photographic image, but the role of photography in changing the language of fine art is also noted. The purpose of this work is to identify the features of the formation of photographic thinking, in the analysis of its evolution. As a methodological basis of the study, the formal-stylistic method of cognition, the method of sensory cognition and historical and cultural analysis are used. The scientific novelty of the study lies in the analysis of the role of imagination, illusion, magic in creating a photographic image. Causal relationships do not work here - the image of the acts as an intermediary between the world and man. Both the photographer and the subject are the directors of the creation of the image, and the game becomes part of its creation. The image is what the director-photographer wants to see, and how the subject feels. However, the freedom of the photographer is limited by the quality of the equipment, which makes it necessary to improve the technical means of the camera more and more. Creating an image is the implementation of the technical capabilities that are embedded in the camera. The image of photography is the subjective vision of the master, the transformation of the real world into the world of illusion.

Keywords: vernacular photography, photographic thinking, illusion, imagination, image, photo, philosophical knowledge, popular culture, aesthetics, transformation

Аннотация: Объектом исследования является сформировавшийся к настоящему времени образ русской усадьбы в его эстетическом прочтении, а предметом – русская дворянская усадьба с точки зрения особенностей ее восприятия. Обратившись к истории, автор заметил, что бытие усадьбы как материальной постройки во многом зависело от наблюдательского интереса к ней, и именно он на протяжении всего существования усадьбы формировал ее статус. Однако, хотя к образу усадьбы в различные периоды обращались и с точки зрения истории, искусства, культуры и архитектуры, можно обнаружить небольшую изученность ее со стороны наблюдателя, роль которого, по мнению автора, не стоит недооценивать.   Начало исследования, способного установить и описать эту роль, автор предлагает начать с утверждения русской усадьбы как произведения искусства, не только обладающего аурой, о которой писал В. Беньямин, но и способного порождать атмосферу. Атмосфера отлична от ауры тем, что заключена не в предмете искусства, а формирует пространство вокруг него. Важно также выделить три стороны современного восприятия русской усадьбы: интерес других к ней, личный интерес и соотношение своего и чужого интереса. Именно в соотношении интереса, ауры и уникальности каждого акта ее восприятия лежит значимость эстетического опыта и эстетического восприятия в изучении образа русской усадьбы.

Ключевые слова: русская усадьба, усадебный образ, аура, феноменология, пространство, эстетический опыт, эстетическое восприятие, атмосфера, эстетическое событие, современный взгляд

Abstract: The object of the study is the currently formed image of the Russian manor in its aesthetic interpretation, and the subject is the Russian noble manor from the point of view of the peculiarities of its perception. Turning to history, the author noticed that the existence of the estate as a material building largely depended on the observer's interest in it, and it was he who formed its status throughout the existence of the estate. However, although the image of the estate has been addressed in various periods from the point of view of history, art, culture and architecture, one can find a little study of it from the observer, whose role, according to the author, should not be underestimated. The author suggests starting the research that can establish and describe this role by establishing the Russian estate as a work of art, not only possessing the aura that V. Benjamin wrote about, but also capable of generating an atmosphere. The atmosphere differs from the aura in that it is not enclosed in the object of art, but forms the space around it. It is also important to distinguish three sides of the modern perception of the Russian estate: the interest of others in it, personal interest and the ratio of their own and others' interest. It is in the correlation of interest, aura and uniqueness of each act of its perception that the significance of aesthetic experience and aesthetic perception lies in the study of the image of the Russian estate.

Keywords: a modern look, aesthetic event, atmosphere, aesthetic perception, aesthetic experience, space, phenomenology, aura, manor image, russian manor

Аннотация: В статье осуществляется эстетико-философский анализ причин исторических изменений изображения боли в западноевропейской культуре. Возникающая в эпоху Возрождения концепция страданий рассматривается как значимое отражение общей трансформации чувственности. Обозначаются основные подходы к феномену боли в гуманитарных науках и различные точки зрения на возможность ее репрезентации художественными средствами. В фокусе внимания находятся изменения пространственно-временных ориентаций культуры, а также обусловленные ими эстетические метаморфозы, рассмотренные на примере того, как художественное творчество раскрывало тему боли. Изменение эстетического сознания от Средних веков к Новому времени анализируется на примерах из средневекового, ренессансного и барочного искусства. Исследуется складывание концепции личного экзистенциального страдания и его отражение в артефактах культуры.   Новизну исследования составляет концепция эстетического механизма Ренессанса, понятого как смена форм чувственности, которые структурируют опыт. Такие трансформации ведут к появлению новых художественных форм, что в особенности характеризует эпоху Возрождения. Основания метаморфоз чувственности обнаруживаются в изменении образа реальности, который сформировал возрожденческую эстетику и предопределил последующие культурные тенденции. Рассмотрены социальные и богословские причины этих перемен, их осмысление философами-гуманистами. Исследование проводит связь между новым пониманием времени и пространства, сообщаемого как потустороннему миру, так и земной жизни, и углублением личного аффективного опыта и эстетического компонента. Делается вывод о том, что результатом нового хронотопирования стало усиление имманентного переживания страдания и становление иного способа репрезентации.

Ключевые слова: эстетика Ренессанса, искусство Ренессанса, чувственность, репрезентация, боль, репрезентация боли, пространство и время, хронотоп, эстетический механизм, субъектность

Abstract: The article provides an aesthetic and philosophical analysis of the causes of historical changes in the image of pain in Western European culture. The concept of suffering arising in the Renaissance is considered as a significant reflection of the general transformation of sensuality. The main approaches to the phenomenon of pain in the humanities and various points of view on the possibility of its representation by artistic means are outlined. The focus of attention is on changes in the spatial and temporal orientations of culture, as well as the aesthetic metamorphoses caused by them, considered by the example of how artistic creativity revealed the theme of pain. The change of aesthetic consciousness from the Middle Ages to Modern period is analyzed using examples from medieval, Renaissance and Baroque art. The article examines the formation of the concept of personal existential suffering and its reflection in cultural artifacts. The novelty of the research is the concept of the aesthetic mechanism of the Renaissance, understood as a change of forms of sensuality that structure experience. Such transformations lead to the emergence of new artistic forms, which especially characterizes the Renaissance. The foundations of the metamorphoses of sensuality are found in the change in the image of reality, which formed the renaissance aesthetics and predetermined subsequent cultural trends. The social and theological reasons for these changes and their interpretation by humanist philosophers are considered. The research draws a connection between a new understanding of time and space, communicated both to the other world and to earthly life, and the deepening of personal affective experience and aesthetic component. It is concluded that the result of the new chronotoping was the strengthening of the immanent experience of suffering and the formation of a different way of representation.

Keywords: chronotope, aesthetic mechanism, space and time, pain representation, pain, representation, sensuality, Renaissance art, Renaissance aesthetics, subjectivity

Аннотация: Исследование ставит задачу восполнить пробел, который возник в изучении истории категории иронии в галантную эпоху и показать как происходило ее становление и понимание в XVII веке. Осмысление становления одной из важнейших эстетических категорий в начале Нового времени помогает понять развитие эстетической мысли и искусства этого периода. В иронии галантная эстетика противостоит барочной. Веселость и ирония галантности являются антитезой барочной напыщенности и высокопарности. Без этого отрезка времени невозможно понять современную иронию, поскольку она восходит не к античности, а к искусству Нового времени. В этом заключается актуальность данного исследования. Для того, чтобы именно эта эстетическая категория вышла в искусстве на первый план, необходимо было определенное стечение исторических условий и обстоятельств. Первая половина XVII века - это время формирования нового галантного этоса, смены героического эстетического идеала галантным, превращения рыцарского сословия в придворное, возникновение нового социо-культурного пространства - салонов, гендерная революция и активное проникновение в правящие элиты третьего сословия. Все эти факторы вместе и каждый в отдельности оказали влияние на широкое распространение категории иронии. В данной статье рассматриваются различные аспекты этого процесса.

Ключевые слова: ирония, эстетическая категория, философия XVII век, моралистическая литература, галантная эстетика, литература XVII века, галантный этос, светские салоны, галантность, культура повседневности

Abstract: The research aims to fill the gap that arose in the study of the history of the category of irony in the gallant era and to show how its formation and understanding took place in the XVII century. Understanding the formation of one of the most important aesthetic categories at the beginning of Modern times helps to understand the development of aesthetic thought and art of this period. In irony, the gallant aesthetic is opposed to the Baroque one. The gaiety and irony of gallantry are the antithesis of baroque bombast and grandiloquence. Without this period of time, it is impossible to understand modern irony, since it goes back not to antiquity, but to the art of Modern times. This is the relevance of this study. In order for this particular aesthetic category to come to the fore in art, a certain confluence of historical conditions and circumstances was necessary. The first half of the XVII century is the time of the formation of a new gallant ethos, the change of the heroic aesthetic ideal to the gallant, the transformation of the knightly estate into a courtier, the emergence of a new socio-cultural space - salons, gender revolution and active penetration into the ruling elites of the third estate. All these factors together and individually influenced the widespread use of the category of irony. This article discusses various aspects of this process.

Keywords: literature of the XVII century, gallant aesthetics, moralistic literature, philosophy of the XVII century, aesthetic category, irony, gallant ethos, secular salons, gallantry, culture of everyday life

Аннотация: В данной работе ставится целью исследовать в силу каких причин появляется требование разнообразия и новизны в галантном социуме, как из сферы светских и гендерных отношений эти требования приходят в литературу и искусство, становясь одним из главных эстетических принципов галантной эстетики. Представляется важным рассмотреть феномен искусства XVII века, когда разнообразие и новизна становятся признаком не авангардного искусства, не уделом узкой группы художников, порывающих со старой традицией и пробивающих слой косности и неприятия своего новаторства, а хорошо сформулированным и осознанным принципиальным требованием искусства Нового времени. Можно выделить несколько аспектов проблемы - философско-мировоззренческий, социальный, гендерный и художественный. Моралисты, литераторы, философы, историки искусства XVII века едины во мнении, что разнообразие и новизна являются основополагающими принципами новой эстетики. Галантная эстетика XVII века, опираясь на картезианство и рационализм, не пасует перед бесконечным разнообразием мира, который находится в постоянном движении. Искусство Нового времени рассматривает принцип разнообразия и новизны как отражение богатства и разнообразия окружающего мира, непостоянной природы самого человека и, следовательно, как главное условие того, что нравиться. Разнообразие воспринимается как удовольствие для глаз и разума. Оно противопоставляется монотонности и утомительной статике.

Ключевые слова: разнообразие, новизна, галантная эстетика, моралистическая литература, история Франции, философия XVII век, французская литература, литература XVII, светские салоны, философия Декарта

Abstract: In this paper, the aim is to investigate the reasons for the demand for diversity and novelty in a gallant society, how from the sphere of secular and gender relations these requirements come to literature and art, becoming one of the main aesthetic principles of gallant aesthetics. It seems important to consider the phenomenon of the art of the XVII century, when diversity and novelty become a sign not of avant-garde art, not the lot of a narrow group of artists breaking with the old tradition and breaking through the layer of inertia and rejection of their innovation, but a well-formulated and conscious fundamental requirement of Modern art. Several aspects of the problem can be distinguished - philosophical, philosophical, social, gender and artistic. Moralists, writers, philosophers, art historians of the XVII century are united in the opinion that diversity and novelty are the fundamental principles of the new aesthetics. The gallant aesthetics of the XVII century, relying on Cartesianism and rationalism, does not give up before the infinite diversity of the world, which is in constant motion. The art of Modern times considers the principle of diversity and novelty as a reflection of the richness and diversity of the surrounding world, the impermanent nature of man himself and, consequently, as the main condition for what to like. Diversity is perceived as a pleasure for the eyes and mind. It is contrasted with monotony and tedious static.

Keywords: Descartes ' philosophy, literature XVII, secular salons, french literature, philosophy of the XVII century, history of France, moralistic literature, gallant aesthetics, novelty, diversity

Аннотация: Объектом исследования является музыка как семантический процесс. Предмет исследования - проблематизация понятия значения в музыке. Цель статьи состоит в выявлении основных стратегий концептуализации музыкального значения в истории музыкально-эстетических учений. Перед авторами стоит ряд задач: провести критический анализ основных музыкально-эстетических концепций, исследовать их метафизические истоки и мировоззренческие предпосылки, определить концептуальные границы понятия музыкального языка. Результаты исследования заключены в следующих положениях. Выделяются две основополагающие стратегии рационализации музыки: музыка как математика и музыка как язык. В рамках выделенных стратегий анализируются различные концепции музыкального значения и их метафизические предпосылки. Это концепции музыкального этоса, мировой гармонии, музыкальных аффектов, музыкального выражения, семиотики музыки. Проводится концептуальное уточнение понятия музыки как языка с точки зрения различных дискурсивных установок: музыкальный язык как естественный язык чувств (теории музыкального выражения) и музыкальный язык как семиотическая система. В статье применяется историко-философский, герменевтический, семиотический, дескриптивный и системный методы исследования. Научная новизна работы заключается в применении нового подхода к пересмотру основных музыкально-эстетических концепций с точки зрения развития автономизации музыкального значения. Результаты исследования позволяют провести четкую и обоснованную границу между научным и нена-учным дискурсивным употреблением таких распространенных уподоблений как «музыка как язык» и «музыки как математика». В процессе исследования заявленной проблемы мы приходим к выводу о том, что для решения проблемы специфики образования и функционирования автономного музыкального значения требуется выход за пределы узкой области рассмотрения музыки как семантического процесса к целостности опыта эстетического восприятия.

Ключевые слова: музыкальная эстетика, музыкальное значение, музыкальный язык, музыкальный этос, музыкальные аффекты, музыкальное выражение, семиотика музыки, философия искусства, Лангер, Бонфельд

Abstract: The object of this research is music as a semantic process. The subject is problematization of the concept of meaning in music. The goal lies in outlining the main strategies for conceptualization of the musical meaning within the framework of the history of music-aesthetic teachings. The authors pursue the following tasks: conduct critical analysis of the basic music-aesthetic concepts, explore their metaphysical origins and ideological prerequisites, determine the conceptual boundaries of the concept of musical language. The acquire results lie in determination of the fundamental strategies for rationalization of music: music as mathematics, and music as language. Within the framework of these strategies, analysis is conducted on various concepts of the meaning in music and their metaphysical prerequisites. Among these concepts are musical ethos, world harmony, music affects, musical expression, and semiotics of music. The author clarifies the concept of music as language from the perspective of a range of discursive attitudes: musical language as a natural language of feelings (theory of musical expression), and musical language as a semiotic system. The scientific novelty of consists in application of the new approach towards reconsideration of the basic music-aesthetic concepts from the standpoint of the development of autonomization of the musical meaning. The research results justify drawing a clear boundary between the scientific and nonscientific discursive use of such common comparisons as “music as language” and “music as mathematics”. The conclusion is made the solution to problem of the specificity of formation and functionality of the autonomous musical meaning requires going beyond the narrow field of consideration of music as a semantic process towards the holistic experience of aesthetic perception.

Keywords: semiotics of music, musical expression, musical affects, musical ethos, musical language, musical meaning, musical aesthetics, philosophy of art, Langer, Bonfeld

Аннотация: Предметом исследования является проблема несоизмеримости и кризис оснований древнегреческой математики. В статье описывается, что исследуемый кризис оснований был вызван открытием пифагорейцем Гиппасом из Метапонта иррациональности, что вызвало теоретическую нестабильность математики пифагорейцев, которые считали, что все можно выразить числом. Открытие несоизмеримых отрезков показывало, что с помощью отношений между рациональными числами, невозможно выражение любой величины. Например, с помощью этих чисел невозможно выразить диагональ квадрата со стороной равной единице. Автор подробно рассматривает достижения школы пифагорейцев в области математики, уделяя особое внимание тому, какую роль в философии данной школы отводили числу. Рассматриваются основные пути выхода из сложившегося кризиса, философское объяснение создавшейся ситуации, на основе которого пифагорейцами формулируются методологические пути выхода из обнаруженной проблемы несоизмеримости.   Основным выводом проведенного исследования является то, что пифагорейцы активно дорабатывали свою философию и математический аппарат, пытаясь выработать ответ на открытие несоизмеримости. Основным вкладом автора в исследование темы является вывод о том, что для пифагорейцев открытие иррациональности не являлось критичным: они продолжали постепенно вырабатывать ответ на проблему несоизмеримости и доработали математическую теорию пропорций, переосмыслили представление бесконечности как определенной числовой характеристики вещей и процессов. Впервые выдвигается мысль о возможности разложения объекта на бесконечно большое число бесконечно малых частей, что сейчас мы понимаем под пределом функции, развивают и применяют диалектику. Рассмотренная в данной статье проблема несоизмеримости привела к созданию новых, сложных теорий в истории науки, культуре, архитектуре и искусстве.

Ключевые слова: проблема несоизмеримости, кризис оснований, иррациональность, пифагорейцы, философия пифагорейцев, несоизмеримость отрезков, филоофия, пропорции, несоизмеримые сущности, золотое сечение

Abstract: The subject of this research is the problem of incommensurability and the crisis of foundations of the Ancient Greek mathematics. The article describes that the crisis of foundations was caused by the discovery of irrationality by the Pythagorean Hippasus of Metapontum, which resulted in the theoretical instability of mathematics of the Pythagoreans, who believed that everything could be expressed through numbers. The discovery of incommensurable line segments demonstrated that the relations between rational numbers cannot express any variable, for example the diagonal of a square with one side equal to one. Analysis is conducted on the achievements of the Pythagorean School in the field of mathematics. Special attention is given to the role of a number in the philosophy of this school. The article explores the main ways for overcoming this crisis, philosophical explanation of the unfolded situation, based on which the Pythagoreans formulate the methodological ways out of the discovered problem of incommensurability. It is noted that the Pythagoreans were actively elaborating on their philosophy and mathematical apparatus intending to find the answer to the discovery of incommensurability. The author’s special contribution lies in the statement that the discovery of irrationality was not critical for the Pythagoreans: they continued working towards the answer to the problem of incommensurability, as well as refined the mathematical theory of proportions, reconsidered the representation of infiniteness as a certain numerical characteristic of the things and processes. This article is first to advance a hypothesis on the possibility of dividing the object into an infinitely large number of infinitely small parts, which is now understood as the limit of function, which contributes to the development and application of dialectics. The problem of incommensurability led to the creation of new, complex theories in the history of science, culture, architecture, and art.

Keywords: incommensurability of line segments, philosophy of the Pythagoreans, pythagoreans, irrationality, foundational crisis, incommensurability problem, philosophy, proportions, incommensurabale entities, golden ratio

Аннотация: Объектом исследования является понятие пластичности. В качестве предмета исследования выбрано понятие пластичности, предложенное французским философом К. Малабу. Автор предлагает рассмотреть генеалогию понятия пластичности, включающую в себя разработки античных философов, И. В. Ф. Гёте и Г. В. Ф. Гегеля. Гегелевское понимание пластичности получило развитие в философии К. Малабу, которая использует его подход для построения своей системы. Автор рассматривает несколько видов пластичности, предлагаемых К. Малабу, в числе которых нейропластичность и деструктивная пластичность. Особое внимание в статье уделяется различиям между понятиями «пластичность» и «гибкость». Научная новизна исследования состоит в рассмотрении автором новейших подходов к осмыслению связи философии и биологии в области представлений о человеке. Автор подчеркивает, что пластичность — это современная материалистическая парадигма для осмысления человеческого с позиций актуального на сегодняшний день философского направления постгуманизма. Таким образом, в статье сформулированы следующие выводы: благодаря пластичности мы понимаем, что ничего в мире не может быть один раз и навсегда заданным; пластичность обладает большими герменевтическими возможностями ввиду своей собственной пластичности и изменчивости; пластичность является продуктивным способом постгуманстического мышления о человеке ввиду её антиэссенциалистской направленности.

Ключевые слова: нейрофилософия, деструктивная пластичность, неоматериализм, Катрин Малабу, постгуманистическое, нейропластичность, пластичность, антиэссенциализм, пластичный человек, гибкость

Abstract: The object of this research is the concept of plasticity. The subject of this research concept of plasticity proposed by the French philosopher Catherine Malabou. The author examines the genealogy of the concept of plasticity, which includes the developments of the ancient philosophers Goethe and Hegel. Catherine Malabou based her system on the Hegelian conceptualization of plasticity. The author reviews several types of plasticity offered by Catherine Malabou, among which is neuroplasticity and destructive plasticity. Special attention is given to discrepancies between the concepts of “plasticity” and “flexibility”. The scientific novelty of this work lies in the analysis of novel approaches towards understanding the interrelation between philosophy and biology in the area of representations on human. The author notes that plasticity is the modern materialistic paradigm for understanding human from the perspective of the currently relevant philosophical direction of posthumanism. The following conclusions are formulated: plasticity indicates that nothing in the world can be set once and for all; plasticity has considerable hermeneutical potential due to its own flexibility and variability; plasticity is a productive way of posthumanistic representations on human due to its anti-essentialist orientation.

Keywords: anti-essentialism, neurophilosophy, destructive plasticity, neomaterialism, Catherine Malabou, posthuman, neuroplasticity, plasticity,  plastic human, flexibility

Аннотация: Статья посвящена изучению философско-эстетической рефлексии в Китае в XX веке и влияния европейской эстетики на развитие и трансформацию традиционной китайской эстетики. Для выполнения этой задачи применяется метод историко-культурного исследования в сочетании с элементами структурного анализа эстетического текста современных китайских философов.В ХХ веке ряд китайских мыслителей попытались реформировать традиционную китайскую эстетику, дополняя ее точкой зрения европейской философии. В данной статье были изучены наиболее важные эстетические мышления современных китайских философов Ван Говэя и Цзун Бэйхуа и было выявлено влияние европейской философии на них. Научная новизна работы обусловлена анализом влияния концепций европейской эстетики на саморефлексию и развитие китайской эстетики в контексте интеркультурной проблематики. Было показано, что китайская современная эстетика во многом сохраняет связь с традицией, что определяет его специфику и придаёт ему особую смысловую символику. В результате исследования сделаны выводы, что в ХХ веке китайские мыслители стремились дополнить существовавшую традиционную китайскую рефлексию об искусстве, в большей степени базирующуюся на идеях Даосизма и Буддизма, тем, что можно определить как западную точку зрения, ассоциирующуюся с научным подходом и научной интерпретацией. Другое направление в сфере гуманитарного осмысления феномена искусства было связано с попытками интерпретации европейской эстетической мысли с точки зрения китайской традиционной философии. Философ Ван Говэй попытался включить европейскую эстетику в научную проблематику Китая. Мыслитель Цзун Бэйхуа стремился соединить китайские и европейские эстетические теории и создать то, что им мыслилось как современная китайская эстетика.

Ключевые слова: современная китайская эстетика, китайская философия, даосизм, буддизм, китайское искусство, Ван Говэй, Цзун Бэйхуа, культурные коммуникации, Шопенгауэр, китайская культура

Abstract:   This article is dedicated to examination of the philosophical-aesthetic reflection in China in the XX century, and the impact of European aesthetics upon the development and transformation of the traditional Chinese aesthetics. The article employs the method of historical and cultural with elements of structural analysis of aesthetic text of the modern Chinese philosophers. In the XX century, a number of Chinese thinkers made attempts of reforming the traditional Chinese aesthetics, complementing it with the viewpoint of European philosophy. The article examines the paramount aesthetic thoughts of the modern Chinese philosophers Wang Guowei and Zong Baihua, and determines the impact of European philosophy upon them. The scientific novelty of this study lies in assessing the impact of the concepts of European aesthetics upon self-reflection and development of Chinese aesthetics in the context of cross-cultural problematic. It is demonstrated that Chinese modern aesthetics in many ways retains its connection with the tradition, which determines its specificity and imparts peculiar semantic symbolism. The conclusion is made that in the XX century, Chinese philosophers sought to complement the existing traditional Chinese reflection on art, which is based mostly on the ideas of Taoism and Buddhism, with what can be referred to as the Western viewpoint, associated with a scientific approach and scientific interpretation. Another vector in the area of humanistic understanding of the phenomenon of art was related to the attempts of interpretation of the European aesthetic thought from through the prism of Chinese traditional philosophy. The philosopher Wang Guowei tried to incorporate the European aesthetics into the scientific problematic of China. The philosopher Zong Baihua wanted to synthesize the Chinese and European aesthetic theories, and create what he believed is the modern Chinese aesthetics.  

Keywords: cultural communications, Zong Baihua, Wang Govei, Chinese art, Buddhism, Taoism, Chinese philosophy, modern Chinese aesthetics, Schopenhauer, Chinese culture

Аннотация: В статье рассматриваются элементы философии изображения Мари-Жозе Мондзен в свете проблемы отношения изображения, желания и речи. Хотя основным предметом исследований Мари-Жозе Мондзен является иконический образ и связь патристической концепции изображения с современными техническими режимами его производства и циркуляции, в ряде работ Мондзен обращается от анализа иконического образа к исследованию феномена наскального изображения, анализируя взаимосвязь и различие способности к производству и зрелищу изображения и речи. В этих работах, отталкиваясь от палеоантропологической теории Андре Леруа-Гурана, Мондзен анализирует процесс производства и зрелища наскального изображения в качестве события, определяющего движение антропогенеза и формирующего человека как «желающего и говорящего зрителя».   Философия изображения Мари-Жозе Мондзен как правило анализируется в контексте построений современной французской феноменологии и ее «теологического поворота». Вместе с тем синтетический по своей природе проект Мондзен уклоняется от однозначной аффилиации с той или иной философской традицией. В статье элементы философии изображения Мари-Жозе Мондзен рассматриваются не только в контексте палеоантропологической теории Леруа-Гурана, но и ряда положений философии Жака Деррида и Жана-Франсуа Лиотара, генетически связанных с феноменологической традицией проектов, но по-своему преодолевающих ее в своем становлении. Рассмотренные в таком контексте исследования Мари-Жозе Мондзен позволяют прояснить значение невидимости, пустоты в структуре изображения, отношение изображения к речевому и видимому знаку, и трансформацию желания в процессе производства и зрелища изображения.

Ключевые слова: Мари-Жозе Мондзен, Андре Леруа-Гуран, Жак Деррида, Жан-Франсуа Лиотар, Изображение, Жест, Речь, Икона, Идол, Нарциссизм

Abstract: This article examines the elements of the philosophy of image of Marie-José Mondzain in light of the problem of relation between image, speech and desire. Although the main subject of Mondzain’s research is the iconic image and correlation between patristic concept of depiction and the modern technical regimes of its production and circulation, in a number of work she turns from the analysis of iconic image to studying the phenomenon of rock painting, analyzing interrelation and difference of the ability to production and performance of the image and speech. In these works, proceeding from the paleoanthropological theory of André Leroi-Gourhan, Mondzain analyzes the process of production and performance of rock painting as an event that defines the movement of anthropogenesis and forms human as a “desiring and speaking spectator”. The philosophy of image of Marie-José Mondzain is usually analyzed in the context of constructs of the modern French phenomenology and its “theological turn”. At the same time, a synthetic in its nature project of Mondzain sidesteps from the unambiguous affiliation with one or another philosophical tradition. This article reviews the elements of Mondzain’s philosophy of image not only in the context of paleoanthropological theory of André Leroi-Gourhan, but also a number of position of the philosophy of Jacques Derrida and Jean-François Lyotard, genetically connected with the phenomenological tradition of projects, but overcoming it in their own way. The analyzed in such context research of Marie-José Mondzain allow clarifying the meaning of invisibility, hollowness in structure of the image, attribution of the image to a speech or visible sign, and transformation of desire in the process of production and performance of the image.

Keywords: Image, Jean-François Lyotard, Jacques Derrida, André Leroi-Gourhan, Marie-José Mondzain, Gesture, Speech, Icon, Idol, Narcissism

Аннотация: В статье анализируются истоки одной из центральных проблем философско-эстетической мысли Бердяева – философии красоты. Показывается важность феномена красоты как для формирования его собственно эстетической концепции, так и мировоззрения в целом. Выявляются основные источники, определившие его повышенный интерес к феномену красоты и повлиявшие на особенности решения данной проблемы. Учитывая определяющий характер личностного, эмоционально-чувственного отношения Бердяева к окружающей красоте, главное внимание уделяется раскрытию данного источника, как наиболее важного для понимания всей последующей эволюции его философско-эстетической мысли в целом, так и формирования философии красоты в частности. В связи с этим рассматривается ряд жизненных обстоятельств, оказавших в своей совокупности определяющее влияние на его эстетическое развитие, которое в итоге приведет к тому, что эстетическая составляющая станет едва ли не определяющей в его мировоззрении, а красота превратится в универсальный критерий оценки самых различных явлений. Исследование носит комплексный характер, находясь на стыке эстетики, философии, культурологии, биографического жанра, что определило применяемую комплексную историко-философскую и философско-культурологическую методологию. Статья является первой в отечественной литературе попыткой исследования и реконструкции истоков его эстетического развития. Выявляются основные источники, определившие его повышенный интерес к феномену красоты. Раскрывается ключевая роль проблематики красоты не только в формировании его собственно эстетической концепции, но и философской мысли в целом. Впервые подробно анализируется один из основных источников его эстетических взглядов, кардинальным образом повлиявший на развитие его философии красоты

Ключевые слова: метафизика, красота Италии, красота природы, кризис, философия, литература, истоки, эстетизм, созерцание, красота

Abstract: This article analyzes the origins of one of the core problems of philosophical-aesthetic thought of N. Berdyaev – the philosophy of beauty. Importance of the phenomenon of beauty for the formation of its aesthetic concepts and worldview overall is demonstrated. The author determines the main sources that determines the heightened interests towards the phenomenon of beauty, which affected the peculiarities of solution of this problem. Considering the defining character of Berdyaev’s personal and emotional attitude to the surrounding beauty, major attention is given to revelation of this source as most significant for understanding the entire further evolution of his philosophical-aesthetical thought as a whole, as well as establishment of the philosophy of beauty in particular. Therefore, the article reviews a number of life circumstances that defined his aesthetic development, which in the end leads to the fact that the aesthetic component becomes paramount in his worldview, and beauty turns into a universal criteria of assessing other diverse phenomena. The study carries a holistic character, being at the intersection of aesthetics, philosophy, culturology, biographical genre, which determines the applied complex historical-philosophical and philosophical-culturological methodology. This article is first attempt within the national literature to examine and reconstruct the origins of Berdyaev’s aesthetic evolution. The author reveals the key role of the problematic of beauty not only on formation of his aesthetic concept, but philosophical thought overall. Analysis is conducted on the source of Berdyaev’s aesthetic views that drastically affected the development of his philosophy of beauty.

Keywords: metaphysics, beauty of Italy, beauty of nature, the crisis, philosophy, literature, beginnings, aestheticism, contemplation, beauty

Аннотация: Предметом анализа данной статьи является понятие возвышенного. Автор рассматривает какие трансформации переживала эстетическая теория возвышенного с XVIII века. Возвышенное в контексте эстетики травмы является особой формой эстетического опыта, который возникает в столкновении с травматическим опытом истории, где основным сопутствующим аффектом является ужас. Формы возвышенного, связанные со столкновением с исторической травмой, по силе своего воздействия неизмеримы по той причине, что масштабы катастрофы не могут быть подвергнуты рациональной оценке, а переживание исторического насилия дискредитирует возможность субъективной повседневности. Методология данного исследования в первую очередь строится на философско-эстетическом подходе, который основывается на анализе понятий возвышенного и негативного возвышенного. Автор приходит к выводам, что возвышенное в ХХ веке переживает кризис, связанный с переосмыслением модернистских ценностей. Однако дисциплина, связанная с эстетическим переосмыслением травматический событий истории, — эстетика травмы, реабилитирует понятие возвышенного, так как репрезентация травматического посредством обращению к возвышенному дает возможность осмыслить травматический опыт и пережить его.

Ключевые слова: возвышенное, Берк, Кант, эстетика травмы, историческая травма, трансгрессия, трагедия, предельный опыт, травма, память

Abstract: The subject of this article is the concept of sublime. The author examines which transformations has experiences the aesthetic theory of sublime since the XVIII century. In the context of aesthetics of trauma, sublime is a specific form of aesthetical experience that emerges in the context of encountering traumatic experience of the history, where the key concomitant affect is horror. The forms of sublime, associated with encountering the historical trauma, are immeasurable by their influence, as the scales of catastrophe cannot be assessed rationally, and the experience of historical violence discredits the possibility of subjective routine. Research methodology is structured on the philosophical-aesthetic approach. Which is based on analysis of the concepts of sublime and negative sublime. The author comes to the conclusion that sublime in the XX century experiences crisis related to reconsideration of the modernistic values. However, discipline associate with the aesthetic reconsideration of traumatic historical events – the aesthetics of trauma, rehabilitates the concept of sublime, because representation of the traumatic through referring to sublime, opens an opportunity to comprehend the traumatic experience and overcome it.

Keywords: tragedy, transgression, historical trauma, trauma aesthetics, Kant, Burke, sublime, extreme experience, trauma, memory

Аннотация: Предметом исследования являются философские основания, предопределившие открытие доказательства существования несоизмеримых или иррациональных величин в философии пифагорейцев в то время, когда само понятие иррациональности было анафемой для тех, кто полагал, что числа были рациональными сущностями, лежащими в основе Мироздания. Вследствие этого как физические, так и культурно-эстетические закономерности оказалось возможным выразить сходными между собой математическими рядами и геометрическими пропорциями, предопределившими методы расчета гармонических структур, непрерывных пропорций или предельных величин – первых посылов в здание античного учения о формообразовании. На основе междисциплинарного анализа и сравнительного метода исследования в статье анализируется история открытия феномена несоизмеримости и иррациональности, делается вывод о том, что уже во времена Пифагора это открытие привело к необходимости существенного преобразования всей ткани элементарной геометрии в ожидании построения общей теории пропорций, вызвав первый в истории науки кризис античной философии и математики. В статье также обосновывается и прослеживается открытая пифагорейцами связь иррациональных пропорций с иррациональной математической константой «золотого сечения», лежащей в основе архитектурных пропорций в истории культуры,воплощающейся и выражающейся в различных закономерностях и сферах человеческого бытия – науке, культуре, архитектуре, искусстве. К основным выводам исследования можно отнести вывод и гипотезу автора о том, что универсальность иррациональности величин «золотой пропорции» и их широкое распространение в различных природных и культурных закономерностях и поныне стимулируют поиски значений, которые объединяли бы их в некую общую теорию, обобщающую и выражающую структуру мировых констант.

Ключевые слова: пентаграмма, иррациональные пропорции, иррациональные числовые отношения, иррациональные числа, несоизмеримые сущности, пропорциональные гармонические отношения, философия пифагорейцев, пентагональная симметрия, золотое сечение, идеальный принцип формы

Abstract: The subject of this research is the philosophical grounds that predetermined the discovery of proof of the existence of incommensurate or irrational magnitudes in the philosophy of Pythagoreans at the time when the very notion of irrationality was an anathema for those suggesting that the numbers were the rational entities underlying the Universe. Therefore, it became possible to express both, physical and cultural-aesthetic consistencies, by the similar to each other mathematical rows and geometrical proportions that predetermines the calculation methods for harmonic structures, uninterrupted proportions and limiting values – the first premise to the structure of ancient teaching on formation. Based on the interdisciplinary analysis and comparative method of research, the article analyzes the history of discovery of the phenomenon of incommensurability and irrationality. A conclusion is made that back in Pythagoras’ times, this discovery led to the need for substantial transformation of the entire fabric of elementary geometry in anticipation of structuring the general theory of proportions, causing the first in history crisis of ancient philosophy and mathematics. The author also substantiates and traces the discovered by Pythagoreans correlation between the irrational proportions and irrational mathematical constant of “golden ratio” that underlies the architectural proportions in the history of culture, as well as reflected in various regularities and spheres of human existence – science, culture, architecture, and art. Among the main conclusion is also the author’s hypothesis that universality of the irrationality of magnitudes of “golden ration” and their prevalence in the diverse natural and cultural regularities up to the present encourages the pursuance of meanings, which would unite them into a certain common theory that generalizes and expresses the structure of global constants.

Keywords: golden section, pentagram, pentagonal symmetry, irrational proportions, irrational numerical relationships, irrational numbers, incommensurable entities, proportional harmonic relations, Pythagorean philosophy, ideal form principle

Аннотация: Данная статья посвящена рассмотрению направления Новая черная эстетика (New Black Aesthetic) и выявлению его основных особенностей. Новая черная эстетика зарождается в 1960-х гг. в Америке как ответ афроамериканского населения на властный дискурс белой культуры. Возникнув как часть движения «Нация ислама», новая черная эстетика бысто трансфоримровалась в самостоятельное художественное течение, осмысляющее себя при помощи специфичного набора категорий. Отправной точкой концептуализации эстетической практики в рамках рассматриваемого направления является убеждение в том, что результатом искусства должно быть изменение общественной жизни. Это сближает новую черную эстетику с философскими позициями прагматизма и неопрагматизма. В статье также отдельно рассматривается проблематика субверсивного отношения к новой черной эстетике изнутри афроамериканского сообщества, сконцентрированного в понятии «культурный мулат». Автор обращается к корпусу мультимодальных материалов указанного эстетического направления, используя визуально-семиотический, контент и историко-компаративистский анализы. В научный оборот российских эстетических исследований автором вводится описание одного из значимых эстетических проектов XX века - Новой черной эстетики (NBA). Описывается социально-политический и исторический контекст формирования данного эстетического направления, его основные особенности, а также влияние на современные культурные течения.

Ключевые слова: эстетика, философия, новая черная эстетика, черные искусства, эстетические особенности, хип-хоп, культурный мулат, гнев, хип-хоп культура, протест

Abstract: This article is dedicated to the examination of the New Black Aesthetic trend and determination of its basic peculiarities. It originated in 1960’s in the United States as a response of the Afro-American population to the autocratic discourse of the white culture. Having emerged as a part of the “Nation of Islam” movement, the New Black Aesthetic rapidly transformed into the independent art movement, becoming comprehensible through the specific set of categories. The starting point of conceptualization of the aesthetical practice in terms of the considered trend lies in persuasion that the result of art must be the transformation of social life. It reconciles the New Black Aesthetic with the philosophical positions of pragmatism and neo-pragmatism. The article also separately examines the problematic of subversive relation to the New Black Aesthetic from within the Afro-American community, concentrated in the concept of “cultural mulatto”. The author refers to the framework of multimodal materials of the indicated aesthetical trend, using the visual-semiotic, content, and historical-comparativist analysis.  The author introduced into the discourse of Russian aesthetic research the description of one of the most significant aesthetic projects of the XX century – New Black Aesthetic (NBA), as well as characterizes the political and historical context of its establishment, key peculiarities, and impact upon the contemporary cultural movements.

Keywords: Protest, Hip-hop culture, Anger, Cultural mulatto, Hip-hop, Aesthetic specificities, Black arts, New Black Aesthetic, Philosophy, Aesthetic

Аннотация: В статье рассматриваются различные музыкальные эстетические парадигмы. Анализируются возможные направления развития музыкальной эстетики в XXI в. Музыкальное творчество исследуется с позиции парадигмы органической философии. Рассматривается проблема влияния эстетических идеалов авангардной музыки XX в. на современное музыкальное искусство. Исследуется эстетика песенной формы. Рассматривается возможность «неоклассического синтеза» - создания в современной музыкальной эстетике представления о новой классике, продолжающей традиции XVII-XIX вв., сохраняющую песенную форму как выражение национального характера и изначальной цельности искусств (музыки, поэзии, танца). Вместе с тем в данной работе рассматриваются проблемы духовного кризиса современности, отражённые в эстетических идеалах музыки. При анализе современной музыкальной эстетики используется методология органической философии (её особая феноменология и герменевтика), а также типологический и сравнительный анализ, метод синтеза и историко-философской реконструкции. Метод историко-философской реконструкции позволяет ставить вопрос о музыкальной эстетике как феномене через обращение к историческому развитию её интерпретаций в качестве явлений культуры. Сравнительный анализ помогает сопоставить различные эстетико-музыкальные парадигмы. Феноменологические методы в рамках органической философии не только дают возможность уяснить идеальную сущность музыкальной эстетики, но и включить её в контекст национальных и общечеловеческих традиций. Герменевтическая методология позволяет раскрыть индивидуальные интерпретации музыкального творчества, представленные отдельными композиторами, философами, культурологами. Научная новизна исследования заключается в рассмотрении музыкальной эстетики XXI в. сквозь призму органической философии. Парадигма органической философии позволяет с очевидностью осознать необходимость творчества как неотъемлемой части человеческого существования и удивительного феномена, без которого невозможна жизнь будущих поколений. В этой связи органическая философия раскрывает детерминацию будущего и позволяет рассматривать четвёртое измерение музыкальной эстетики, сопряжённое со всей палитрой человеческих чувств, с общеродовым, врождённым, свойством духовных потребностей, а также индивидуальной их реализацией.

Ключевые слова: искусство, культура, логика, методология, музыка, парадигма, песня, творчество, философия, эстетика

Abstract: This article examines the various aesthetic paradigms of music, as well as analyzes the possible directions in development of the aesthetics of music of the XXI century. Music is viewed from the perspective of paradigm of the social philosophy. The impact of aesthetic ideals of avant-garde music of the XX century upon the contemporary art of music. The author studies the aesthetics of song form, as well as considers the possibility of “neoclassical synthesis” – the creation in modern aesthetics of music of the idea of new classics, which continues its traditions throughout the period of XVII-XIX centuries, preserving the song form as an expression of national character and the original integrity of arts (music, poetry, dance). The work also reviews the problems of spiritual crisis of modernity reflected in the aesthetic ideals of music. Analyzing the modern aesthetics of music, the article applies the methodology of organic philosophy (its peculiar form of phenomenology and hermeneutics), as well as the typological and comparative analysis, method of synthesis and historical-philosophical reconstruction. The latter allows posing a question about the aesthetics of music as a phenomenon through referring to the historical evolution of its interpretations as cultural phenomena. Comparative analysis helps correlating the various aesthetic-music paradigms. Hermeneutic methodology reveals the individual interpretations of music introduce by separate composers, philosophers, and culturologists. The scientific novelty is defined by viewing the aesthetics of music of the XXI century through the prism of organic philosophy, which paradigm allows manifestly realize the need for creativity as an intrinsic part of human existence and astonishing phenomenon, without which the life of future generations is impossible. Due to this, organic philosophy reveals the determination of the future, and allows viewing the fourth dimension of the aesthetics of music, connected with the entire palette of human feelings, inherent property of spiritual demands along with their individual realization.

Keywords: creativity,, song, paradigm, music, methodology, logic, culture, art, philosophy, aesthetics

Аннотация: В статье выявляется романтическая эстетика неоакмеизма как одного из главных литературных направлений ХХ века, его концепция, специфическая мифология, выстраивающая, в свою очередь, поэтическую миромодель. Анализируется мировоззрение, поэтический мир поколения «шестидесятников», пространственно-временной континуум, его координаты, художественное пространство и время рассматриваются как особый эстетический и вербальный феномен; вводится понятие синхронно-реминисцентного хронотопа, смещенного относительно границ реального пространства и времени, благодаря чему в мифологии создается «монолог на полифонической основе». В преломлении к неоакмеистической парадигме рассматривается творчество И. Бродского - поэтика, хронотоп, композиция практически неисследованной поэмы-мистерии «Шествие». В центре сопоставительного подхода - подобие выразительных средств и авторской стилистики - от литературоведческих приемов, общих фраз, цитат, аллюзий вплоть до общности авторской концепции лирического сюжета, художественного пространства и времени - синхронно-реминисцентного хронотопа - сходным образом представленного в мистерии «Шествие», «Поэме без героя» А. Ахматовой, «Божественной комедии» Данте, античных трагедиях, пьесах Г. Ибсена и А. Стриндберга. Сопоставительный анализ и метод семиотической реконструкции, дополняя друг друга, способствуют детальной расшифровке поэтического текста. Новизна работы заключается в том, что творчество И. Бродского – ученика А. Ахматовой - подвергается всесторонней интерпретации, рассматривается в свете действия механизма культурной памяти, авторской мифологии - как синтез формы и содержания. Анализируются особенности функционирования неоакмеизма во внешней коммуникации с традиционным акмеизмом, дифференцируются литературные группировки и хронологические рамки «нового акмеизма», выявляются онтологические доминанты в творчестве «эзотерического круга» неоакмеистов-«шестидесятников». Этот метод тем более важен, что позволяет реконструировать феномен «шестидесятничества», составляющий онтологическое ядро неоакмеизма как непрерывной линии постсимволистского, традиционалистского творчества. Определяются жанровые инновации, прослеживается специфика межкультурной коммуникации традиционного и «ренессансного акмеизма». Мистерия И. Бродского – это причудливый синтез античной драмы (пролог, монолог, эпилог, интермедия), средневековой мистерии (жанр «романса», куртуазная тональность) и итальянской комедии «dell’arte». В работе убедительно показывается, что поэзия А. Ахматовой и «околоахматовского круга» (А. Наймана, Д. Бобышева, Е. Рейна) явилась смысловым и программно-комментирующим центром «семантической поэтики», определив дальнейшую эволюцию неоакмеизма как диалогической системы, масштабной философско-культурной парадигмы, развертывание которой пришлось на весь ХХ век и начало ХХI века.

Ключевые слова: лирический герой, поэма-мистерия, неоакмеизм, русский Ренессанс, литературное течение, акмеизм, «синхронно-реминисцентный хронотоп», архетип, субъективное время, текстология

Abstract: This article reveals the romantic aesthetic of neo-Acmeism as one of the key directions in literature of the XX century, its concept and specific mythology, which in turn, establishes the poetic world model. The author analyzes the worldview and poetic world of generation of the “Sixtiers”, as well as views its spatial-timely continuum, coordinates, artistic space and time as a peculiar aesthetic and verbal phenomenon. The work introduces the notion of synchronic-reminiscent chronotope, shifted towards the boundaries of the real space and time, by the virtue of which the “monologue on the polyphonic basis” is created in mythology. The author examines the works of Brodsky – poetics, chronotope, and composition of the insignificantly studied poem-mystery “The Procession” with reference to the neo-Acmeist paradigm. In the center of comparativist approach is the resemblance of expressive means of the author’s stylistic, from literary approaches, general phrases, quotes, and allusion to the wholeness of the author’s concept of lyrical plot, artistic space and time – the synchronic-reminiscent chronotope that in a similar way is presented in the mystery “The Procession”, “Poem Without A Hero” by A. Akhmatova, “Divine Comedy” by Dante, antique tragedies and plays of H. Ibsen and A. Strindberg. Comparative analysis and the method of semiotic reconstruction, complementing each other contribute into the detailed decoding of e poetic text. The scientific novelty consists in the fact that for the first time the work of Brodsky is subjected to comprehensive interpretation, viewed in light of action of the cultural memory mechanism, and author’s mythology – as the synthesis of form and content. The article analyzes the peculiarities of functionality of neo-Acmeism in external communication with the traditional Acmeism, differentiates the literary groupings and chronological frameworks of the “new Acmeism”, as well as determine the ontological dominants in the works of an “esoteric circle” of the neo-Acmeist “Sixtiers”. This method allows reconstructing the phenomenon of the “Sixtiers”, which comprises the ontological core of neo-Acmeism as a continuous line of post-symbolic and traditionalistic creative work. The author defines the genre innovations and traces the specificity of intercultural communication between the traditional and “Renaissance” Acmeism.

Keywords: Textology, Subjective time, Archetype, Synchronic-reminiscent chronotope, Acmeism, Literary movement, Russian Renaissance, Neo-Acmeism, Poem-mystery, Lyrical character

Аннотация: Предметом исследования является феномен «русского Ренессанса» как малоизученная культурная парадигма ХХ века, его история и его философское ядро - «парижская нота». Данная статья иллюстрирует на отдельных примерах отличительные черты «парижской ноты» и близких ей по мироощущению поэтов. Анализируется фундамент «парижской ноты», концепция, поэзия символизма, неоклассицизма и акмеизма. Рассматривается также «синхронно-реминисцентный хронотоп», благодаря которому создается жанровая полифония и «монолог на полифонической основе». Для раскрытия содержания неоакмеизма как художественного направления ХХ века привлечены особенности его функционирования во внешней коммуникации с символизмом, перешедшим в 1934 г. в свою латентную фазу, и неоклассицизмом. Сопоставительный анализ и метод семиотической реконструкции поэтического текста служат ключом к пониманию внутренней структуры неоакмеистической культурной парадигмы. Неокмеизм в эмиграции («младоакмеизм») продолжил миссию символизма: «двоемирие», концепт мира как «эстетического феномена» он трансформирует в принцип мистического энергетизма, постигая мир ноуменальный через «мистическое озарение». Эмигрантский неоакмеизм раскрывается как синтез элементов модернизма и реализма: в его поэзии соединяются мистические миры, дихотомия «реального-ирреального», символистская «теория соответствий», и ясность, историческая конкретика, унаследованные от реализма. Делается вывод о том, что неоакмеизм («русский Ренессанс») содержит в своей структуре некий объединяющий ментальный код русской культуры, который связывает внешне различных поэтов в рамках единого литературного течения. Данный путь рассмотрения неоакмеизма как непрерывной парадигмы постсимволистского, традиционалистского творчества, как одной из значимых линий литературного развития, соединяющей в себе опыт метрополии и зарубежья, способствует выявлению внутренней целостности русской литературы, развивающейся в диалоге разных художественных систем (символизма, акмеизма, неоклассицизма).

Ключевые слова: неоакмеизм, русский Ренессанс, литературное направление, символизм, акмеизм, «синхронно-ремиисцентный хронотоп», поэзия, неоклассицизм, метрополия, эмиграция

Abstract: The subject of this research is the phenomenon of “Russian Renaissance” as a little-studied cultural paradigm of the XX century, its history and philosophical core – the “Paris Note”. This article illustrates the distinctive features of “Paris Note” and poets, who had similar to it perception of the world. The author analyzes the foundation of the “Paris Note”, as well as concept, poetry of symbolism, neoclassicism, and acmeism. The work also examines the “synchronic-reminiscent chronotope, by the virtue of which was created the genre polyphony alongside the “monologue on polyphonic basis”. For the purpose of revelation of the content of neo-acmeism as an artistic direction of the XX century, the author attracts the peculiarities of its functionality in external communication with symbolism, which transformed into its latent phase in 1934, and neoclassicism. Comparative analysis along with the method of semiotic reconstruction of a poetic text, serve as the key towards understanding of the internal structure of neo-acmeist cultural paradigm. Neo-acmeism in emigration continued the mission of symbolism: “duality of the world”, concept of the world as “aesthetic phenomenon” transforms into the principle of mystical energetism, cognizing the noumenal world through the “mystical revelation”. Emigrant neo-acmeism is determined as the synthesis of elements of modernism and realism: its poetry combines the mystical worlds, “real-irreal” dichotomy, symbolic “doctrine of correspondences”, and clarity, historical specificity inherent from realism. The conclusion is made that neo-acmeism (“Russian Renaissance”) in its structure contains a so-called converging mental code of the Russian culture, which connects the diverse poets within the framework of a single literary movement. Such way of examination of neo-acmeism as the continuous paradigm of post-symbolic traditionalistic creative work, as well as one of the important lines of literary development that combines the domestic and foreign experience, contributes into determination of the inner wholeness of Russian literature, which develops within the dialogue of various artistic systems (symbolism, acmeism, and neoclassicism).

Keywords: Emigration, Motherland, Neoclassicism, Poetry, Synchronic-reminiscent chronotope , Acmeism, Symbolism, Literary direction, Russian Renaissance, Neo-acmeism

Аннотация: Основным вопросом, рассматриваемым в статье, является вопрос о взаимодействии в произведениях живописи трёх структурных компонентов: вкуса, меры и гармонии. Выстраивая структуру художественного произведения на основе данной триады, автор обосновывает, что художественный вкус есть не просто эстетическая категория, а такой активный структурный компонент художественного творчества, который, будучи присущ изначально его носителю-художнику, впоследствии обнаруживает себя в законченном художественном произведении. Этот структурный компонент, наряду с «мерой» и «гармонией» является, по мнению автора, одним из главных (основных) формообразующих структурных компонентов художественного произведения. В конце исследования, автор неожиданно приходит к выводу о схожести функционального назначения меры и вкуса, но разводит эти категории путём выявления природы их функционирования. Методологической базой данного исследования является метод структурно-функционального анализа; диалектический метод; метод герменевтической редукции; метод интеллектуальной спекуляции, а также общенаучные (общелогические) методы: анализ, синтез, индукция, дедукция, аналогия, моделирование. В результате проведённого исследования, автор приходит к следующим выводам: 1. Великая догадка И. Канта о социальной подоплёке антиномий, остаётся актуальной проблемой и сегодня. 2. В художественно-творческом процессе, художник, создавая художественное произведение, имеет дело не с суждениями вкуса, а с воплощением своих вкусовых суждений в художественном произведении. А заключения о приемлемости и применимости того или иного вкусового предпочтения (т.е. суждения) для конкретного произведения в отдельности, выносит разум художника. 3. Единство художественного произведения, утверждается триадой: в первую очередь – созданностью художественного произведения, затем наглядностью и ощущаемостью. Данная триада, которая является эстетической установкой автора, в свою очередь, раскрывается через следующую триаду - триаду структурных характеристик произведения искусства: меру, гармонию, вкус. 4. Мера и вкус, есть в большей степени субъективные структурные компоненты, тогда как гармония, появившись на свет в результате слияния первых двух, является объективным образованием. 5. В результате наличия у искусства функции не только эстетической, но и психологической, содержательной, коммуникативной и, шире – мировоззренческой – дисгармонию как художественно-композиционный приём, вполне обосновано возможно поставить в один ряд с гармонией. 6. Мера будет нужна до тех пор, пока будут создаваться оригинальные, то есть творческие произведения живописи, которые, в свою очередь, будут зависеть от новизны контекста.

Ключевые слова: вкус, мера, гармония, дисгармония, живопись, искусство, структура, компонент, взаимодействие, контекст

Abstract: The main question considered in article is the question of interaction in works of painting of three structural components: taste, measure and harmony. Building structure of a work of art on the basis of this triad, the author proves that art taste is not simply esthetic category, but such active structural component of art creativity which, being inherent initially in its carrier artist, subsequently finds itself in the finished work of art. This structural component, along with "measure" and "harmony" is, according to the author, one of the main (main) form-building structural components of a work of art. At the end of research, the author unexpectedly comes to a conclusion about similarity of a functional purpose of a measure and taste, but parts these categories by identification of the nature of their functioning.Methodological base of this research is the method of the structurally functional analysis; dialectic method; method of a germenevtichesky reduction; method of intellectual speculation, and also general scientific (general-logical) methods: analysis, synthesis, induction, deduction, analogy, modeling. As a result of the conducted research, the author comes to the following conclusions: 1. The great guess of I. Kant about social background of antinomy, remains an actual problem and today.  2. In art and creative process, the artist, creating a work of art, deals not with judgments of taste, and with an embodiment of the flavoring judgments in a work of art. And the conclusions about the acceptability and applicability of this or that flavoring preference (i.e. judgments) for concrete work separately, are taken out by reason of the artist. 3. The unity of a work of art, is approved by a triad: first of all – a sozdannost of a work of art, then presentation and an oshchushchayemost. This triad which is esthetic installation of the author, in turn, reveals through the following triad - a triad of structural characteristics of a work of art: measure, harmony, taste.4. The measure and taste, is more subjective structural components whereas harmony, having been born as a result of merge of the first of two, is objective education.5. As a result of existence at art of function not only esthetic, but also psychological, substantial, communicative and, is wider – world outlook – disharmony as an art composition method, is quite proved to put perhaps in one row with harmony. 6. The measure will be necessary until original, that is creative works of painting which, in turn, will depend on novelty of a context are created.