Аннотация: Предметом исследования является метод феноменологической редукции, разработанный Э. Гуссерлем. В статье изучаются трудности, с которыми сталкивается этот метод, а также обозревается рецепция гуссерлианских идей последователями феноменологии в XX в. Обосновывается, что феноменологическая редукция неосуществима теоретическими средствами из-за невозможности соблюсти в языковом выражении исходные требования непосредственности и беспредпосылочности. Вместе с тем автор доказывает, что феноменологическая редукция могла бы быть осуществлена как практика. В качестве примера таковой рассматривается буддийская медитация. На этом основании ставится цель исследования – изучить феноменологическую редукцию в свете медитативной практики. Методологией служит сравнительное изучение феноменологической и буддийской философии в отношении предмета исследования. Изучением проблемы осуществления феноменологической редукции в свете совершенно другой, незападной традиции объясняется научная новизна работа. Анализ показывает, что буддизм и феноменология, отталкиваясь от схожих идейных предпосылок и изучая один и тот же предмет, приходят к весьма различным выводам. Рассматривая медитативную практику, автор показывает отличия между феноменологией и буддизмом в их понимании проблемы сознания. Принципиальное различие касается проблемы «я»: буддизм не признаёт аподиктической очевидности как эмпирического, так и трансцендентального ego. Основанием для такого взгляда служит наблюдение за изменчивой природой ума в процессе медитации. Остальные рассмотренные в работе отличия состоят в расхождении между буддизмом и феноменологией в интерпретации таких понятий, как «интенциональность» и «идеация».

Ключевые слова: феноменология, феноменологическая редукция, Гуссерль, медитация, буддизм, сознание, эго, анатмавада, интенциональность, идеация

Abstract: The subject of this research is the method of phenomenological reduction developed by E. Husserl. The article examines the difficulties faced by this method, as well as observes the reception of Husserl’s ideas by the adherents of phenomenology in the XX century. It is substantiated that the phenomenological reduction is unrealizable by theoretical means due to impossibility to comply in the with the initial requirements of directness and non-prerequisiteness in the verbal expression. At the same time, the author proves that the phenomenological reduction could be implemented as a practice. Buddhist meditation is taken as an example. The goal is set to examine the phenomenological reduction through the prism of meditative practice. The research methodology is based on the comparative study of phenomenological and Buddhist philosophy with regards to the subject matter. The scientific novelty lies in examination of the problem of implementation of phenomenological reduction in the context of a completely different, non-Western tradition. The analysis demonstrates that Buddhism and phenomenology, proceeding from similar ideological prerequisites and studying the same subject, come to the markedly different conclusions. The examination of meditative practice indicated the differences between the phenomenology and Buddhism in their interpretation of the problem of consciousness. The fundamental difference pertains to the problem of “Self”: Buddhism does not recognize the apodictic evidence of the empirical and transcendental ego. This opinion is grounded on observation of the variable nature of the mind in the process of meditation. Other differences considered in this article consists in the discrepancy between the phenomenology and Buddhism regarding the interpretation of such concepts as “intentionality” and “ideation”.

Keywords: ego, consciousness, Buddhism, meditation, Husserl, phenomelogical reduction, phenomenology, anatmavada, intentionality, ideation

Аннотация: В статье исследуется становление немецкой феноменологии как коллективной исследовательской программы. Подробно рассматривается роль М. Шелера в становлении публикационной программы феноменологов: его усилия в популяризации феноменологии и в ответе критикам феноменологии. Показано также, что постановка издателями Ежегодника наиболее общих задач издания фактически совпадает с задачами, сформулированными еще в 1907-м году одним из учителей Гуссерля, К. Штумпфом: необходимо создать мир идей, охватывающий науки о природе и науки о духе, причем этот мир «силой убеждения» должен подчинить себе широчайшие круги исследователей. В статье использованы методы и методология историко-философской реконструкции, понятийного анализа, подход с позиций социологии знания. Новизна исследования заключается в анализе материалов публикаций первого периодического издания, объединившего исследователей геттингенского и мюнхенского кругов, «Ежегодника по философии и феноменологическим исследованиям». Автор показывает, что вышеозначенные формулировки предвосхищают как гуссерлевскую идею региональных онтологий, так и выраженное в «Философии как строгой науке» (1911) представление о роли философии в культуре. С первых лет своего существования «Ежегодник» становится важным органом формирующегося научного сообщества, достаточно быстро он становится ареной борьбы за влияние.

Ключевые слова: Феноменология, феноменологическое движение, наука, Гуссерль, Шелер, Хайдеггер, Штумпф, культура, методология, психология

Abstract: This article explores the establishment of German phenomenology as a collective research program.  The author carefully examines the role of Max Scheler in establishment of publishing program of phenomenologists: his efforts in popularization of phenomenology and response to the critics of phenomenology. It is also demonstrate that articulation by the editors of yearbook of the most general objectives of the publisher practically aligns with the tasks formulate back in 1907 by one of the mentors of Edmund Husserl – Carl Stumpf: it is necessary to create world of ideas, capable of encompassing the sciences on nature and spirits, which by the “power of conviction”, will subordinate the wide variety of scholars. The scientific novelty lies in the analysis of publications of the first periodical that united the researchers of Göttingen and Munich, “Yearbook on the Philosophy and Phenomenological Studies”. The author demonstrates that the aforementioned formulations anticipate both, Husserl’s idea of the regional ontologies, as well as the reflected in the “Philosophy as a Strict Science” (1911) representation on the role of philosophy in culture. Since the first years of its existences, the “Yearbook” becomes an important branch of the forming academic community, and quite rapidly turns into the battlefield for influence.

Keywords: methodology, culture, Stumpf, Heidegger, Scheler, science, Husserl, phenomenological movement, Phenomenology, psychology

Аннотация: В статье прослежена судьба проекта, сформулированного Эдмундом Гуссерлем в заглавии статьи «Философия как строгая наука». Как видно из переписки с Густавом Шпетом, научность при этом понимается как синоним разумности вообще. Вслед за Гуссерлем, Мартин Хайдеггер в 1927 году также говорит о тождестве философии и науки в её исходном греческом звучании. Казалось бы, в таком понимании научности это суждение звучит как плеоназм. Однако на деле это отождествление требует не только расширения понятия науки, но и сужения границ разума до пределов науки. И тогда встаёт вопрос: не противоречит ли предпосылка научности, как бы широко ни понималась последняя, лежащему в основе феноменологии принципу беспредпосылочности? В таком случае феноменология, дабы остаться верной «самим вещам», должна преодолеть горизонт укоренённого в классическом рационализме проекта построения философии как строгой науки. Хайдеггер совершает этот шаг уже в 1929 году, утверждая, что превращение в абсолютную науку вообще не является возможностью философии. Гуссерль же, если судить по опубликованным им при жизни работам, до конца остаётся верен своему замыслу. Однако некоторые фрагменты из числа опубликованных посмертно дают повод сделать осторожное предположение, что и он в конце жизни приходит к осознанию несбыточности собственных чаяний. При этом крушение проекта философии как строгой науки ни в малейшей степени не означает крушения феноменологии как таковой, но, напротив, является решающим шагом, позволяющим последней обрести верность своим фундаментальным принципам.

Ключевые слова: феноменология, строгая наука, научность, беспредпосылочность, мировоззрение, Гуссерль, Хайдеггер, сами вещи, мышление, Шпет

Abstract: This article traces the fate of the project formulated by Edmund Husserl in headline of the article “Philosophy as a Rigorous Science”. As demonstrated in the correspondence with Gustav Shpet, scientific rigor is understood as a synonym to rationality in a general sense. Following Husserl, Martin Heidegger in 1927 also speaks of the identity of philosophy and science in its original Greek sounding. It would seem that within such meaning of scientific rigor, this reasoning sounds like pleonasm. However, in fact, identification requires not only broadening of the concept of science, but also narrowing down the boundaries of mind to the limits of science. Thus becomes the question: whether or not the prerequisite of scientific rigor, regardless of the broad understanding of the latter, contradicts the underlying phenomenology principle of non-prerequisite. In such case, phenomenology, in order to remain faithful to the “things themselves”, must overcome the horizon of the rooted in classical rationalism project of structuring philosophy as a rigorous science. Heidegger makes this step back in 1929, claiming that transformation into the absolute science is not the capability of philosophy whatsoever. Husserl, in turn, if judging by the published during his lifetime works, remains faithful to his idea to the end. Nevertheless, some fragments out of the published postmortem, give cause for making a careful assumption that at the close of his days comes to realization of unfeasibility of his own aspirations. Hence, the downfall of the project of philosophy as a rigorous science not in the slightest degree means the crash of phenomenology as such, but rather is a decisive step that allows the latter gaining faithfulness to its fundamental principles.

Keywords: Heidegger, Husserl, worldview, freedom from presuppositions, scientific character, rigorous science, phenomenology, things themselves, thinking, Shpet

Аннотация: Предельным источником познания является опыт. Привычность этого суждения мешает продумать его до конца. Быть верной опыту в качестве ἀρχή означает для философии невозможность найти опору в той или иной теории. Исходя из этого, развенчивается миф, согласно которому философией, основанной на опыте, является эмпиризм (в частности, тематизируется мифология «внешних предметов» и мифология «ощущений»). В основании эмпиризма лежит не опыт, а определённая теория опыта. Единственный прорыв к живому опыту в рамках эмпиризма был осуществлён Дж. Беркли, но и он в конечном счёте потонул в его персоналистической метафизике. Философия же, верная опыту, предшествующему любым теориям, являет себя в лице феноменологии, не только отказывающейся от построения теорий, но и тщательно отшелушивающей вросшие в опыт теоретические конструкции, выходя из-под власти бесчисленных неосознаваемых теорий, молчаливо предопределяющих наше познание уже до того, как мы к нему приступаем. Именно этот шаг позволяет направиться от воззрения (мнения) к узрению (видению), от теории в современном смысле слова к греческой θεωρία – созерцанию. Этот поворот получил наиболее ёмкое выражение в известном лозунге «Назад, к самим вещам!». Дать вещам самим говорить за себя – этим исчерпывается феноменология. Именно верность опыту как точке соприкосновения с миром позволяет самим вещам явить себя для сказывания. С другой стороны, именно предельная верность опыту является ключевой чертой самой феноменологии. Поэтому данная статья может быть рассмотрена в качестве введения в феноменологию.

Ключевые слова: опыт, ἀρχή, теория, θεωρία, эмпиризм, ощущения, удвоение мира, феноменология, жизненный мир, сами вещи

Abstract:   The ultimate source of knowledge is the experience. Habitualness of this reasoning disturbs to think it over to the end. Being faithful to the experience in form of ἀρχή means for the philosophy the inability to find reliance in one or another theory. This leads to debunking of a myth, according to which the philosophy based on experience is empiricism (particularly, is thematized the mythology of “eternal subjects” and “sensations”). At the baseline of empiricism lies a certain theory of experience, rather than experience. The only breakthrough towards life experience within the framework of empiricism was realized by George Berkeley, but at the end, he also drowned in its personalistic metaphysics. In turn, philosophy faithful to experience, which preceded all of its theories, manifests in form of phenomenology, not only rejecting the composition of theories, but meticulously exfoliating the intergrown into the experience theoretical constructs, disaffiliating from the authority innumerous unconscious theories that silently predetermine our knowledge before we start using it. Namely such step allows heading from an opinion towards vision, from the theory in a modern sense of word towards the Greek θεωρία – contemplation. This turn received the most capacious reflection in the famous slogan “Back, to the things themselves”. Give things the ability to talk for themselves – that is what the philosophy is outlived by. Particularly the faithfulness to experience as the contact point with the world allows the things themselves to manifest for narration. Again, namely the ultimate faithfulness to the experience represents the key feature of phenomenology. Thus, this article can be considered as introduction to phenomenology.  

Keywords: sensations, empiricism, θεωρία, theory, ἀρχή, experience, doubling of the world, phenomenology, lifeworld, things themselves

Аннотация: Объектом исследования является специфика хайдеггеровского Dasein в его наиболее часто встречающемся способе быть – das Man. Предметом исследования является возможная соотнесенность das Man с этической проблематикой, онтологически присущая das Man (понятому как элемента в структуре хайдеггеровской философии) способность взаимодействовать с этическими предписаниями, определять их – иначе говоря, то, что подразумевает Мартин Хайдеггер в своих работах в отношении этики, когда говорит о «подлинном» и «неподлинном» способах бытия Dasein. В исследовании задействованы герменевтический, сравнительно-исторический (в первой части статьи, где мы исследуем динамику хайдеггеровской мысли в отношении концепции das Man) и системный (для обозначения контуров феномена das Man и для экспликации имплицитно содержащейся в системе хайдеггеровской мысли соотнесенности исследуемого феномена и этического измерения бытия. Научной новизной данной работы является первая на русскоязычном пространстве попытка переосмысления идеи хайдеггеровской неистины (das Man) как, пусть имплицитно, но соотнесенной с этическим измерением бытия, имплицитно содержащей этические предписания. Выводом исследования является отсутствие таковой соотнесенности и таковых предписаний: с одной стороны, неверно толковать концепцию das Man как призыв к нонконформизму, с другой – нонконформизм не гарантирует отъединенность от коллективно безликого das Man.

Ключевые слова: Хайдеггер, этика, бытие, здесь-бытие, повседневность, онтология, феноменология, привычка, Другой, публичность

Abstract: The object of research are specifics of Heidegger's 'Dasein' in its most frequent form – das Man. The subject of research is a possible correlation of das Man to an ethical perspective, ontologically inherent das Man (to the witness as element in structure of Heidegger's philosophy) ability to interact with ethical instructions, to define them – in other words, that Martin Heidegger in the works concerning ethics when speaks about "original" and "not original" ways of life of Dasein means. In this research the author has used hermeneutical, comparative-historical (in the first part of article where we investigate dynamics of Heidegger's thoughts concerning the concept of das Man) and system analysis (for designation of contours of a phenomenon of das Man and for an explication implitsitno of the Heidegger's thought of correlation of the studied phenomenon and ethical measurement of life containing in system). Scientific novelty of this work is caused by the fact that the author makes an attempt of reconsideration of idea of Heidegger's non-truth (das Man), the first on Russian-speaking space, as correlated to ethical measurement of life and containing ethical instructions. A conclusion of research is the lack of that correlation and those instructions: on the one hand, it is incorrect to interpret the concept of das Man as an appeal to nonconformism, on the other hand,  nonconformism doesn't guarantee detachment from a collectively faceless das Man.

Keywords: Heidegger, ethics, being, Dasein, everydayness, ontology, phenomenology, habit, Other, publicity

Аннотация: В статье на основе детального анализа ряда ключевых положений феноменологии воображения Э. Гуссерля и Ж. - П. Сартра выявляются пути применения этих концепций в феноменологической онтологии и эстетике. В частности, на основании данных концепций на примере темы геометрической структуры как эстетического феномена - на материале минималистской скульптуры - намечается одно из возможных направлений феноменологического исследования сущности эстетического воображения в рамках рода "воображение". В связи с темой воображения особое внимание уделяется концепции идеации Гуссерля, который полагал, что именно воображение открывает множество горизонтов сущностного познания. Данная концепция Гуссерля иллюстрируется автором на примере сущностного усмотрения феномена круга. В данной работе используются феноменологическая дескрипция, эйдетическое интуирование, а также ряд других моментов феноменологического метода. В теории воображения Сартра соотношение между образом и миром таково, что образ, не имея какого-либо места в мире, редуцируется к ситуации бытия – в – мире, и эта ситуация оказывается местом, «из» которого развертывается воображение. Исходя из этого ключевого момента, присущего теории самого же Сартра, в статье делается предположение о возможности переакцентировать феноменологическое исследование воображения с феноменологии «чистого» сознания Гуссерля, а также с феноменологической онтологии в версии Сартра на феноменологическую онтологию Dasein (представленную в аналитике человеческого бытия у М. Хайдеггера), и мыслить образ и воображение в феноменологической онтологии в категориях пространства, простора, места, мира. Эта переакцентировка (предпосылка которой, как говорилось выше, содержится в теории воображения самого же Сартра) должна преодолеть в рамках феноменологического исследования воображения жесткую противопоставленность и конфронтацию мира и сознания, каковая является определяющей в концепции Сартра.

Ключевые слова: воображение, идеация, ирреальное, мир, пространство образа, реальное, тавтологический объект, феноменологическая онтология воображения, чистое удовольствие, эстетическое воображение

Abstract: On the basis of a detailed analysis of a number of key provisions of the phenomenology of imagination of Edmund Husserl and Jean-Paul Sartre this article identifies ways to apply these concepts to phenomenological ontology and aesthetics. In particular, on the basis of these concepts and by the example of the theme of the geometric structure as an aesthetic phenomenon (the case study of the minimalist sculpture) one possible direction of phenomenological investigation of the essence of the aesthetic imagination is planned. In connection with the theme of imagination the article focuses on the Husserl's ideation concept. Husserl believed that it was the imagination which opened up many horizons of essential knowledge. This Husserl's concept is illustrated by the author by the example of the essential terms of the discretion of the phenomenon. In his research Dubovitsky uses the methods of phenomenological description, eidetic intuition and a number of other aspects of the phenomenological method. In Sartre's imagination theory the relationship between an image and the world is viewed as that the image is not having any place in the world and therefoe is reduced to the situation of being - in - the world, and this situation is the place "from" which imagination develops. Based on this key point of Sartre's theory Dubovitsky makes an assumption about the possibility to emphasize a phenomenological imagination study from the phenomenology of "pure" consciousness of Husserl as well as phenomenological ontology in the version of Sartre to the phenomenological ontology of Dasein (represented in the analyst of human existence by M. Heidegger) and to think an image and imagination in the phenomenological ontology in terms of space, vastness, place and the world. This reemphasis (its premise, as mentioned above, is contained in Sartre's theory of the imagination) must overcome rigid opposition and confrontation of the world and consciousness within the confines of the phenomenological study of the imagination which is the determining factor in Sartre's concept.

Keywords: phenomenological ontology of imagination, tautologous object, real, space of image, world, irreal, ideation, imagination, pure pleasure, aesthetic imagination.

Аннотация: В статье рассматривается эволюция взглядов Дэвида Папино на феноменальные концепты, и, в частности, подробно излагаются два основных его подхода к ним (Папино-2002, Папино-2006). Акцент делается на свойстве феноменальных концептов одновременно упоминать и употреблять феноменальный опыт, которое предлагается интерпретировать в контексте виттгенштайновского понятия «употребления» (языковой игры). В рамках такой интерпретации «употребляемый» феноменальный опыт вносит свой вклад в когнитивный акт. Для Папино, напротив, ассоциированный с употреблением феноменальных концептов опыт позволяет лишь объяснить существование иллюзорной интуиции о так называемом объяснительном провале в психо-физических тождествах, но в семантическом и эпистемологическом смыслах является нейтральным. Сходство между феноменальными концептами и концептами перцептивными, а также «сходство» между феноменальными концептами и феноменальным опытом, интерпретируется в виттгенштайновских терминах семейного сходства. Подход Папино сравнивается с подходом Неда Блока. У обоих философов решение так называемой проблемы объяснительного провала в психо-физических тождествах содержит прагматическое измерение. В более общем плане эволюция взглядов Папино может быть охарактеризована как сближение с прагматизмом виттгенштайновского типа, который избавляет от иллюзии существования объяснительного провала. «Минимальный подход» Папино-2014 к понятию феноменального концепта ограничивается введением лишь одного существенного свойства феноменальных концептов – их априорной независимости от теоретических/научных концептов, что позволяет избавить это понятие от многих стандартных возражений. Можно согласиться с Папино-2014, что в сущности, анти-материалистические аргументы основываются лишь на апостериорном характере психо-физических тождеств.

Ключевые слова: психо-физические тождества, физико-физические тождества, феноменальный опыт, феноменальные концепты, перцептивные концепты, объяснительный провал, дуализм, физикализм, Папино, Блок

Abstract: In article evolution of views of David Papineau on phenomenal concepts is considered, and, in particular, two of its are in detail stated the main approach to them (Father's-2002, Father's-2006). The emphasis is placed on property of phenomenal concepts at the same time to mention and use phenomenal experience which is offered to be interpreted in the context of the vittgenshtaynovsky concept "uses" (language game). Within such interpretation the "used" phenomenal experience makes the contribution to the cognitive act. For Papineau, on the contrary, the experience associated with the use of phenomenal concepts allows to explain only existence of illusory intuition about a so-called explanatory failure in psychophysical identities, but in semantic and epistemological meanings is neutral. Similarity between phenomenal concepts and concepts perceptual, and also "similarity" between phenomenal concepts and phenomenal experience, is interpreted in the vittgenshtaynovskikh terms of family similarity. Approach Father's is compared to Ned Blok's approach. At both philosophers the solution of a so-called problem of an explanatory failure contains pragmatical measurement in psychophysical identities. In more general plan evolution of views Father's can be characterized as rapprochement with a pragmatism of vittgenshtaynovsky type which relieves of illusion of existence of an explanatory failure. "The minimum approach" Father's-2014 to concept of a phenomenal concept is limited to introduction of only one essential property of phenomenal concepts – their aprioristic independence of theoretical/scientific concepts that allows to relieve this concept of many standard objections. It is possible to agree with Father's-2014 that in effect, antimaterialistic arguments are based only on aposteriorny nature of psychophysical identities.

Аннотация: Определяется место и историческое значение трансцендентальной феноменологии. Она предтеча структурно-информационной революции. В ней разрабатывались категории, которые можно считать спекулятивными аналогами понятийного аппарата информационизма. Ключевое «слово» феноменологии: ноэма = вещь сознания = мысленная вещь есть информация о вещи. Замена вещей. Трансцендентально-когнитивное моделирование бытия превращает все сущее в количество. Это субстанциальный переход от бытия к ничто, от реализма к конструктивизму, отрицание современной технонаукой человека и его жизненного (макро) мира. Гуссерль – первый идеолог эпохи трансмодерна.

Ключевые слова: трансцендентализм, Гуссерль, феноменология, структурализм, ноэма, информация, постмодерн, субъект, агент, когнитивистика

Abstract: The author of the article defines the place and historical signifance of transcendental phenomenology. It is the prerequisite of the structural and information revolution. Transcendental phenomenology developed many concepts and terms that are now believed to be analogies of the terms and concepts in informationism.  The key word of phenomenology, noema=item, conciousnes=mental item contains information about the 'item'. Transcendental and cognitive modeling of existence turns everything into the quantity. This is the substantial shift from existence to non-existence, from realism to constructivism and denial of the human and his life (macro-) world by modern technological science. Husserl was the first ideologists of the Trans-Modernism epoch. 

Keywords: transcendentalism, Husserl, phenomenology, structuralism, noema, information, Post-Modernism, subject, agent, cognitive science

Аннотация: Цель статьи – выявить особенности дискурса, представленного в текстах русских писателей, прошедших сталинские лагеря. Анализируемые тексты были объединены под рубрикой «метафизический дискурс», куда были отнесены тексты, написанные отечественными авторами как воспоминания о времени, проведенном в лагерях ГУЛАГа. При помощи технологий дискурс-анализа был определены ключевые знаки метафизического дискурса «тюрьма – свобода», «власть» – «безвластие», «знание» – «вера», «жизнь» – «смерть». Анализ ключевых знаков позволил идентифицировать стратегии сопротивления эскалации тюремных, криминальных ценностей в общественной системе. Спецификой работы является то, что дискурс-аналитическая методология была применена к анализу слабо структурированных источников – литературных текстов. Сопоставление дискурсивных практик, предложенных литературными текстами, и социальных практик показывает, что метафизический дискурсивный проект оказался невостребованным в отечественной культуре, не был актуализирован в используемых социальных практиках и оказался частью дискурсивного исторического архива. В метафизическом дискурсе были выявлены внутренние противоречия, которые препятствовали его влиянию на социальные практики. Во-первых, это латентное смешение высказываний метафизического дискурса с криминальными, уголовными традициями, которое оказалось неизбежным в условиях совместного существования в пространстве лагеря. Во-вторых, распространение знаний о тюремной субкультуре в обществе получило искаженный эффект – в общественном сознании не сформировалось устойчивая неприязнь и нетерпение к тюремной субкультуре, а напротив, был сконструирован героический образ осужденного, противостоящего несправедливой официальной власти. Эти две причины способствовали распространению в отечественной культуре такого явления как «тюремизация» – принятие норм, ценностей и правил тюремной субкультуры как неотъемлемой, составной части повседневных практик.

Ключевые слова: метафизический дискурс, литературный текст, тюремная субкультура, социальные практики, дискурсивные практики, стратегии сопротивления, ГУЛАГ

Abstract: The purpose of the present article is to reveal features of the discourse represented in the texts of Russian writers who were in the Soviet forced labour camps during the Stalin era. Analyzed texts were brought altogether under the rubric of “metaphysical discourse". Those were classified texts written by Russianauthors as the memories of their time in Gulag. With the help of technology discourse analysis, the author of the article defined key signs of the metaphysical discourse "prison - freedom", "power - anarchy", "knowledge - faith" and "life - death." The analysis allowed us to identify key strategies of resistance to criminal values in the social system. The special feature of the present research is that the discourse-analytical methodology was applied to the analysis of weakly structured sources - literary texts. Comparison of discursive practices suggested by literary texts to social practices shows that the metaphysical discourse project has appeared to be undemanded in our culture. It has not been updated to be used in social practices and has become the part of the historical archive. The metaphysical discourse revealed the internal contradictions that did not allow it to affect social practices. First of all, it is a latent mixture of metaphysical discourse statements with criminal traditions which was unavoidable under the conditions of the forced labour camp. Secondly, the image of the prison subculture did not have the effect it was expected. People did not treat it with disgust or intolerance. Quite on the contrary, there was the heroic image of a prizoner fighting against unfair and wrong government. That created the phenomenon of Russian culture that is known as the 'prisonization' - acceptance of standards and values of the prison subculture as an essential part of everyday life. 

Keywords: discursive practices, social practices, prizon sub-culture, literary text, metaphysical discourse, rebellion strategies, GULAG