Аннотация: Предметом исследования является позднесоветская неподцензурная рок-песня как в общем контексте советской популярной культуры, так и в контексте патриотического дискурса в советской популярной песне 1960-1980-ых гг. Рассматривается соотношение различных сегментов советской популярной музыки и их доступ к средствам массовой коммуникации, феномен трансформации рок-музыки из маргинальной субкультуры в один из сегментов популярной советской песни. На конкретных примерах демонстрируется содержательная многогранность неподцензурной советской рок-песни, в частности - ее вклад в патриотический дискурс. Рассматривается длительность и устойчивость существования рассмотренных вариаций патриотического дискурса. К основным выводам проведенного исследования относятся:
- развитие массовой/популярной песни находится в прямой зависимости от развития средств массовой коммуникации и обеспечения доступа к ним;
- в 1960-1980-ые гг. советское государство утратило монополию на владение средствами доставки песенного контента слушателю;
- к началу 1980-ых гг. советская рок-музыка перестала быть копией западного образца и стала именно советским/российским песенным жанром, опирающимся на отечественную мелодику, русскую литературную поэтическую традицию и т.д.;
-вышеперечисленное и доступ к средствм доставки песенного контента превратили рок-песню в сегмент советской популярной музыки, как в подцензурном, так и в неподцензурном вариантах;
- общественно-политическое содержание вообще и патриотическая тематика в частности не были атрибутом исключительно официальной советской песни, но находили свое выражение в творчестве авторов неподцензурной рок-сцены;
- советская популярная неподцензурная песня делала патриотический дискурс значительно более разнообразным, насыщенным, острым и т.д.
- выявленные интерпретации патриотического дискурса имеют устойчивое существование, актуализируясь в современной медийной среде.

Ключевые слова: советская популярная песня, советская рок-музыка, патриотический дискурс, звукозапись, перестройка, цензура, массовая комммуникация, СССР, эмиграция, культурная политика

Библиография:
Сохор А.Н. Статьи о современной музыке / А.Н. Сохор. – Л., 1974.
Сохор А.Н. О массовой музыке / А.Н. Сохор // Вопросы теории и эстетики музыки. Вып. 13. – Л., 1974.
Frith, S. Performing Rites: On the Value of Popular Music / Simon Frith. – Harvard University Press. – 1996.
The Cambridge Companion to Pop and Rock. S. Frith, W. Straw, J. Street, eds. –Cambridge: Cambridge University Press. – 2001.
Лях, В. И. Универсальный статус советской массовой песни в годы Великой Отечественной войны / В. И. Лях // Великая Отечественная война: уроки истории и современность : материалы Международной научной конференции, Краснодар, 21 апреля 2015 года / Краснодарский государственный университет культуры и искусств. – Краснодар: Краснодарский государственный университет культуры и искусств, 2015. – С. 138-146. – EDN TXANLX.
Шулежкова, С. Г. Крылатые выражения из советской массовой песни 1930-х годов в современном русском языке / С. Г. Шулежкова // Функционирование языковых единиц современного русского языка : Ме

Аннотация: Предмет исследования - коллективная травма и ее проявления в послевоенной Италии. Дается определение коллективной травмы на основании работ социологов и ее характеристики. Цель и новизна работы заключается в объяснении «феноменальности» журналиста и историка Джампаоло Пансы. Вклад, который он внес в итальянское сознание после выпуска книг «Дети Орла» и «Кровь побежденных», посвященных методам возмездия фашистскому произволу во время гражданской войны в Италии 1943-1945 гг., состоит в объяснении двусторонней коллективной травмы, которая возникла как следствие идеологии фашизма, затронув и его сторонников, и его противников. Основным выводом проведенного исследования является следующий. Проанализирован метод культурсоциологии Дж. Александера обогащенный экзистенциалом горя А.И. Эткинда. Смысл социально-культурной травмы можно определить, отвечая на вопросы, о каких кризисных событиях идет речь, кто несет за них ответственность, каковы последствия травмирующих действий. Превращение этих вопросов в нарратив – важнейшая проблема для антропологии. Смысл социально-культурной травмы можно определить, отвечая на вопросы, о каких кризисных событиях идет речь, кто несет за них ответственность, каковы последствия травмирующих действий. Превращение этих вопросов в нарратив – важнейшая проблема для антропологии.

Ключевые слова: культурсоциология, создание культурного факта, коллективная травма, фашизм, тоталитаризм, война, сила, насилие, горе, антропология

Библиография:
Judt Т. The Past is Another Country: Myth and Memory in Postwar Europe // Daedalus. 1992. Vol. 21. № 4. Р. 83-118.
Pansa G. I figli dell’Aquila. Proprietà Letteraria Riservata. Sperling & Kupfer Editori S.p.A. Milano, 2002. XI. - 386 р.
Pansa G. Il sangue dei vinti. Proprietà Letteraria Riservata. Sperling & Kupfer Editori S.p.A. Milano, 2003. XVIII. - 381 р.
Rothberg M. Traumatic realism: The demands of Holocaust Represantation. Minneapolis; L.: University of Minnesota Press, 2000. - 336 р.
Hirsch M. The Generation of Postmemory: Visual Culture after the Holocaust. New York: Columbia University Press, 2012. - 320 р.
Della Guglia A. Il giornale communista senza vergogna: ‘’Pansa era un cane ignobile’’ // Il Primato Nazionale. 13 gennaio 2020. URL: https://www.ilprimatonazionale.it/cronaca/giornale-comunista-senza-vergogna-pansa-cane-ignobile-142423/ (дата обращения: 22.11.2022).
Эткинд Александр. Кривое горе: Память о непогребенных / Авториз. пер. с англ. В. Макарова. М.: Новое лит

Аннотация: Рассматривается тип общественного сознания, обобщенно выраженный в понятии аристотелева субъекта, в соотнесенности с характерным контекстом различного рода концептуализаций «конца истории» в условиях существующего глобального миропорядка. Аристотелев субъект исторически долгое время осуществлял необходимую степень рационализации и познания общественного бытия. Одновременно его гносеологическая роль нивелировалась и всегда уравновешивалась иррациональными факторами религиозно-мифологической институциализованной практики с необходимым понятийным оформлением. Вместе с тем критика наличной деструкции нередко сама подвержена тем же процессам потери методологических научных ориентиров. Она нередко пытается опереться на религиозные догматы, проводя линию фидеизма и, в конечном счете, обскурантизма. В этом моменте и апологеты существующего положения вещей, и его непримиримые, как кажется, критики, вполне совпадают и являют своим творчеством пример разноуровневой защиты сложившегося миропорядка. Для проведения исследования применялся метод диалектического рассмотрения в контексте гегелевского принципа конкретности истины, взятый в совокупности с логико-критической установкой. В целом общеевропейский цивилизационный дискурс на протяжении многих столетий функционировал в противоречивом единстве собственно рациональных, внерациональных и иррациональных компонент. Показана эволюция познавательного аристотелева типа в сторону постепенной деструкции его собственно рационалистически-понятийного ядра, потери истинностных цивилизационно-экзистенциальных смыслов под преобладающим влиянием господства плутократии. Аристотелев субъект в настоящее время окончательно разложился в атмосфере постмодернистской алогичности и децентрации, а вопросы истинностного общественного познания не только вернули себе ту же проблемность, как и тысячи лет назад, но вдобавок приобрели особую актуальность.

Ключевые слова: преемственность, цивилизация, религия, аристотелевый тип, капитализм, конец истории, история, субъект, идеология, деструктивность

Библиография:
Горелов, А.А, Горелова Т.А. «Закат Европы» О. Шпенглера и возможность заката мира // Знание. Понимание. Умение. 2016. №. 1. С. 29-43.
Фукуяма, Ф. Конец истории? // Вопросы философии. 1990. № 3. С. 134—148.
Фукуяма, Ф. Конец истории и последний человек. М. : ООО «Издательство АСТ: ЗАО НПП «Ермак». 2004. 588 с. .
Маркс К. К критике гегелевской философии права. Введение // Маркс, К., Энгельс, Ф. Избр. соч. в 9-ти т. Т. 1. М. : Политиздат. 1984. С. 414-429.
Катасонов В.Ю. Капитализм. История и идеология «денежной цивилизации» / Научный ред.О.А. Платонов. М. : Институт русской цивилизации. 2013. 1072 с.
Гижа А.В. Преемственность античного мышления и христианского сознания (ч. 2) // Наука. Религия. Общество. 2007. № 3. С. 105-111.
Гижа А.В. Преемственность античного мышления и христианского сознания (ч. 1) // Наука. Религия. Общество. 2006. № 2. С. 90-97.
Булекбаев, С.Б. (2016) О методологическом кризисе общественной науки в контексте вызовов современности // Знание. Понимание. Умение. 2016. №

Аннотация: Автор обращает внимание, что в современном мире глобальные изменения в политике, экономике, культуре не только не сделали общество однородным, но и усилили обратные процессы: разобщение культур и народов, рост национального самосознания, культурной дифференциации, стремление наций к самоутверждению и желание сохранить собственные культурные ценности, вплоть до усиления националистических устремлений, приводящих к конфликтам. Системный подход к исследованию проблемы позволил выявить ассимиляцию и мультикультурализм как основные варианты интеграционной стратегии. Процессы ассимиляции, интеграции прослеживаются в их современных интерпретациях. Критикуется современная политика мультикультурализма, предполагается, что она приводит к усилению фрагментации общества по этническому принципу, происходит постепенное превращение мультикультурализма в политическую программу культурной дифференциации, а мира - в систему взаимопроникающих транслокальных культур, возникает тенденция стремления человека к множественной идентичности.
Отмечается, что политика этно-расовых отношений в современном мире смещается в сторону «позитивной дискриминации» в отношении меньшинств, указываются ее негативные моменты. Подчеркивается необходимость принципа «дуализм терпимости» в сосуществовании обществ в глобализирующемся мире. Делается попытка обозначить существование нового полиэтничного общества, общества культурного плюрализма, а политику мультикультурализма, а также ассимиляции (интеграции) считать этапами его становления.

Ключевые слова: транслокальные культуры, множественная идентичность, культурный плюрализм, позитивная дискриминация, дуализм терпимости, ассимиляция, мультикультурализм, межкультурная коммуникация, культурная дифференциация, полиэтничность

Библиография:
Этнопсихологический словарь / под ред. В. Г. Крысько. М.: МПСИ. 1999. 343 с.
Цапенко И. Развитые страны: интеграционная политика в отношении мигрантов // Мировая экономика и международные отношения. 2008. № 3. С. 59-69.
Хантингтон С. Кто мы?: Вызовы американской национальной идентичности / Пер. с англ. А. Башкирова. М.: АСТ; Транзиткнига, 2004. 635 с.
Ушканова Р. Д. Логико-семантический анализ аккультурации // Вестник Северо-Восточного федерального университета им. М. К. Аммосова. 2010. № 1. С. 149-153.
Степин В. С. Глобализация и диалог культур: проблема ценностей // Век глобализации. 2011. № 2. С. 8–17.
Третий российский культурологический конгресс с международным участием «Креативность в пространстве традиции и инновации»: тез. докл. и сообщений. СПб.: Эйдос, 2010. 556 с.
Гусейнов А. А. Глобальный этос как проблема // Этос глобального мира. М., 1999. С. 87–96.
Декларация принципов толерантности // Век толерантности: Научно-публицистический вестник. М.: МГУ, 2001. Вып. 1. С. 62-68.

Аннотация: Одно из основных назначений театральной маски состояло в формировании образа человеческой идентичности, в развитии которой, следуя исторической типологии масок, можно наметить несколько этапов. В связи с тем, что одной из основных функций западноевропейской моды при ее зарождении было отражение в одежде социальной принадлежности ее обладателя, возникает гипотеза о возможном заимствовании модой механизмов формирования идентичности, выявленных маской. Такая параллель оказывается возможной в связи с ролью, которую играет одежда в становлении образа индивида в социальном пространстве, исторически оказываясь следующим этапом после сформированной маской человеческой идентичности. Исходя из во многом схожей функции, реализуемой как маской, так и в дальнейшем модой, делается попытка применить историческую типологию масок к феномену моды для прояснения роли западноевропейской моды в Средневековье, в исторический период, когда лицо окончательно утвердилось в качестве самодостаточного средства человеческой идентичности, поставив таким образом под вопрос средства, посредством которых оно может быть представлено в социальном пространстве. Именно механизмы репрезентации индивида в социальном поле и предоставляет мода, заимствуя инструменты, выявленные маской. В связи с тем, что средства выражения непосредственно индивидуальности в период средневековья обладают чертами скорее маргинального, трансгрессивного явления, мода, оперируя средствами, которые предоставляет маска-типаж, исторически возникшая как способ идентификации социальных групп, утверждает себя, прежде всего, как феномен социальной идентичности.

Ключевые слова: мода, Средние века, маска, трансгрессия, социальная идентичность, зооморфизм, индивидуальное, вестиментарный код, социальная структура, идентичность

Библиография:
Гуревич А.Я. Личность // Словарь средневековой культуры. М. 2003
Newton, Mary Stella. Fashion in the Age of the Black Prince. A study of the years 1340-1365. Woodbridge: Boydell, 1980
Иванов К.А. Многоликое средневековье. М.: Алетейа, 1996
Дубровский И.В. Турнир//Словарь средневековой культуры. М. 2003
Saul Nigel. Chivalry in medieval England. Harvard University Press. 2011
Crane S. The Performance of Self: Ritual, Clothing and Identity During the Hundred Years War. Pennsylvania.: University of Pennsylvania Press, 2002
Веблен Т. Теория праздного класса / Пер. с англ. Сорокиной С.Г. – М.: Прогресс, 1984
Зиммель Г. Избранное. Том 2. Созерцание жизни. – М.: Юрист, 1996
Heller, S.-G. Fashion in Medieval France. D.S. Brewer. Cambridge. 2007
Tseëlon E. Masquerade and identities: essays on gender, sexuality, and marginality. London, New York.: Routledge, 2001
Wiles D. Mask and Performance in Greek tragedy. From Ancient Festival to Modern Experimentation. Cambridge University Press.

Аннотация: В статье осуществляется анализ процессов коммеморации, реализовавшихся в городе-герое Волгограде в послевоенный период времени в их взаимосвязи с проектами национальной идентичности. На основе рассмотрения памятников, возведенных в советский и постсоветский период, посвященных советским солдатам, которые погибли в ходе Сталинградской битвы и после ее окончания, утверждается, что сам процесс коммеморации фундируется наличием в коллективном сознании социума проекта национальной идентичности, генетически встроенного в представление об «идеальном обществе», социальном должном. Данный проект выступает целью исторического развития, задавая собой не только вектор, наличие которого обусловливает возможность существования исторического пути в общественном сознании, но также и процесс конструирования исторической памяти. Из содержания проекта реализуется интерпретация памятников, которая актуализируется при помощи ритуальных практик поминовения, осуществляющихся в праздничные дни, связанные с победой в Сталинградской битве и в Великой отечественной войне в целом. Выявляется, что советский проект, подразумевающий наличие такого социального должного, как «единый советский народ», обусловливал появление памятника в городе-герое Волгограде, транслирующего идею «единства» национальностей, проживающих на территории СССР – памятник Р.Р. Ибаррури, В. Каменщикову, Х. Фаттяхутдинову, возведенный на Площади павших борцов. После распада СССР историческая память начинает подвергаться «дисперсии», что проявляет себя в процессах коммеморации и их результатах – памятниках, поставленных на Воинском мемориальном кладбище, которое расположено на Мамаевом кургане. Данный процесс «дисперсии» исторической памяти о Сталинградской битве, задающий собой коммеморацию в постсоветский период времени, фундируется множеством проектов национальной идентичности, которые создают отдельные национальности, представители регионов и личности, созидая, таким образом, новую личную и коллективную идентичность вне тотального советского проекта.

Ключевые слова: национальная идентичность, историческая память, коммеморация, Сталинградская битва, памятник, духовная жизнь общества, социальная идентичность, общественное сознание, Вторая мировая война, Р.Р. Ибаррури

Библиография:
Бурлакова Н.С., Олешкевич Е.В. Травматический опыт Холокоста как часть исторической памяти и идентичности второго поколения // Психология и Психотехника. - 2014. - 9. - C. 922 - 931. DOI: 10.7256/2070-8955.2014.9.12781.
Н. А. Соболева Российская государственная символика в контексте проблем реконструкции национальной идентичности // Исторический журнал: научные исследования. - 2011. - 4. - C. 32 - 41.
Пархоменко Р.Н. Гражданство и национальная идентичность в понимании Ю. Хабермаса // Право и политика. - 2014. - 3. - C. 379 - 386. DOI: 10.7256/1811-9018.2014.3.7797.
Копцева Н.П., Кистова А.В. Конструирование этнокультурной и общенациональной идентичности как философская проблема // Философия и культура. - 2015. - 1. - C. 12 - 19. DOI: 10.7256/1999-2793.2015.1.10695.
Постановление Администрации Волгоградской обл. от 30.09.1994 № 467 «О создании Воинского мемориального кладбища»//http://volgograd.news-city.info/docs/sistemsu/dok_peynbz.htm (дата обращения: 05.01.2015)
Васильев А. Мемориализа

Аннотация: Объектом исследования выступает человек, а предметным полем – анализ его новой идентификационной формы, связанной с появлением электронных инфраструктур и создаваемых ими пространств, захватывающих личность в свой плен. Наличие множества видов электроники накладывает отпечаток на бытие человека, становящегося электронным кочевником, не имеющим дома и бесконечно перемещающемуся в пространстве. Электронный микроландшафт, претендующий на макроуровень, основан на сочетании естественного и искусственного миров, грань между которыми оказывается размытой, что приводит к его неоднозначности: электроника, с одной стороны, зависит от кочевника и помогает ему, с другой стороны, подчиняет и создает множество помех, рождая особую сферу, живущую по собственным законам. Перечисленное обуславливает противоречия в проявлениях кочевника, имеющими экстравертный и интровертный модусы, диалектически взаимосвязанные между собой. Кочевник оказывается человеком не инклюзивным, а химеричным: он отчужденно включен посредством высоких технологий в новую реальность, являющуюся иллюзорной копией действительности и претендующей на главенствующие позиции в его жизни. Более того, его включение в саму действительность является мерцающим. Решение множества проблем, появляющихся в бытии электронного кочевника, кроется в реконструкции аксиосферы, обращении к традиции и смысложизненному поиску. Проблема рассматривается в форме нарратива с применением семиотического, диалектического и феноменологического методов, помогающих раскрыть специфику современной личности. Новизна исследования заключается в анализе новой формы идентификации личности, определяемой автором как "электронный кочевник". Основные положения и выводы исследования могут быть использованы в научной, педагогической и практической деятельности, применяться при работе с людьми, а также интерпретации разного рода ситуаций социального и попыток решения проблем личности.

Ключевые слова: идентификация, электронное кочевничество, кочевник, путник, бездомность, дорога, инклюзивный человек, отчуждение, мерцание жизни, химеричная личность

Библиография:
Эриксен Т.Х. Что такое антропология. М.: Изд. Дом Высшей школы экономики, 2014. 238 с.
Больнов О. фон. Новая укрытость. Проблема преодоления экзистенциализма. Введение// Философская мысль. 2001. № 2. С. 137-145.
Дом. Материалы заочного «круглого стола» // Ступени.1997. № 10.
Дудник С.И., Камнев В.М. Метафизика бездомности: русская консервативная мысль в ситуации постмодерна// Вопросы философии. 2015. № 1. С. 14-22.
Чаадаев П.Я. Философические письма. М.: Римис, 2011. 272 с.
Санд Ж. Консуэло. М.: Азбука, 2014. 800 с.
Митчелл У. Я++: Человек, город, сети. М.: Strelka Press, 2012. 328 с.
Межуев В.М. Маркс против марксизма. М.: Культурная революция, 2007. 176 с.
Маккуайр С. Медийный город: медиа, архитектура и городское пространство. М.: Strelka Press, 2014. 392 с.
Лотман Ю.М. Об искусстве. Спб.: Искусство, 1998. 288 с.
Мамардашвили М.К. Сознание и цивилизация// Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. М.: Прогресс, 1990. С. 107-121.
Библер В. От наукоучения – к логике культуры.

Аннотация: Определение сущности культуры часто воспринимается как простая задача. Однако в статье показано, что культура в процессе поиска самотождественности наталкивается на серьёзные противоречия, которые отражают сложность самого феномена. Так, даже этимология слова «культура» таит в себе варианты последующей культурной бытности. Ещё больше парадоксов связано с культурогенезом. В одном случае культура рассматривается как порождение природы, земных обстоятельств человеческой жизни, вступившей затем на путь преображения и роста. В другом случае культура восходит к слову «культ», что соотносит данный феномен с трансцендентным чувством. Использована методология философии культуры. Эта область философского знания накопила за время своего существования множество методологических процедур, которые позволяют анализировать оппозиции культуры. В статье впервые в отечественной философии рассматриваются сложности культурной самотождественности. Делается попытка проанализировать противоречия между этническими и универсальными культурами, между локальным и всеобщим. Автор сопоставляет два научных направления, которые сложились в современной науке. В статье критически оцениваются попытки рассмотреть примордиализм лишь как архаику, дать негативную характеристику традиции с точки зрения общественного прогресса. В то же время многие авторы прославляют конструктивизм как новейшее завоевание философии и науки. В статье даётся критический анализ особенностей современного конструктивизма.

Ключевые слова: культура, философия, идентичность, самотождественность, конструктивизм, примордиализм, природа, культ, универсалии, духовность

Библиография:
Спирова Э.М. Философско-антропологическое содержание символа. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2012. 336 с
Морен Эдгар. Метод. Природа природы / Пер. с франц. Е.Н. Князевой. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2013. 487 с.
Гуревич П.С., Палеева Н.Н. Философия культуры. 2-е изд., доп. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2014. 424 с.
Гуревич П.С. Философия культуры. М.: Аспект-Пресс, 1995. 181 с.
Rorty R. Human Rights, Rationality, and Sentimentallity // The Politics of Human Rights / O. Slavic (ed.). L., 1999.
Спирова Э.М. Утраченная самотождественность. О книге Р. Брубейкер «Этничность без групп» // Вестник аналитики. 2013. № 3(53). С. 155-158.
Брубейкер Р. Этничность без групп / Пер. с англ. И. Борисовой. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2012. 408 с.
Сафонов А. Нация и этнос, как сущностно различные социальные феномены: новая парадигма социогенеза // Философия и культура. 2014. № 7(79). С. 1006-1012.
Жижек Славой. Щекотливый субъект: отсутствующий центр политической онтологии / Пер.

Аннотация: В статье рассматривается феномен культурной травмы как содержания того кризиса коллективной идентичности, которое общество претерпевает в условиях модернизационного «транзита» в индустриальную фазу своего развития. Преодоление общественного кризиса, восстановление прежней или обретение новой идентичности представлены как особый - травматический - процесс, обладающий своей собственной логикой развития и затрагивающим, прежде всего, центральную ценностную и институциональную системы общества. Без анализа социокультурной травмы невозможна разработка соответствующих ей «стратегий совладания», тех или иных способов ее преодоления социумом.
Говоря о методике данного исследования, отметим, что наряду с концепцией Э.Шилза «центр – переферия» концепт культурной травмы П. Штомпки впервые анализируется в качестве одного из методологических оснований изучения социокультурной динамики модернизации вообще и имперской модернизации России в частности.

Исследование отечественного философского и философско-правового наследия второй половины XIX - начала ХХ вв. (отчасти и последующих «эмигрантских» десятилетий), даст возможность, по нашему мнению, обнаружить в эволюции российской философской мысли этого времени усилия русских мыслителей «увидеть, осознать и представить» обществу переживаемые им культурные травмы, предложить «стратегии совладания» с ним как активного («культурно-творческого), так и пассивного («ритуалистского») характера; усилия, хотя и не сыгравшие тогда должной роли в осознании обществом смысла происходящих социальных изменений, но позволяющие с современных позиций лучше понять «подводные течения» социокультурной динамики имперской модернизации России.

Ключевые слова: культурная травма, кризис коллективной идентичности, теория модернизации, ценностные трансформации, ценностная структура общества, институциональная система общества, стратегии совладания, эпоха перемен, общественный кризис, переходная эпоха

Библиография:
Modernization in the Middle East: The Ottoman Empire and Its Afro-Asian Successors / Eds. С. Black, C. Brown. Princeton: Darwin Press, 1992.
Lee R. Modernity, Modernities and Modernization: Tradition Reappraised // Social Science Information. 2013. 52 (3). P. 409-424.
McDaniel T. Autocracy, Modernization, and Revolution in Russia and Iran. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1991.
Kaya I. Modernity, Openness, Interpretation: A Perspective on Multiple Modernities // Social Science Information. 2004. 43 (1). P. 35–57.
Inglehart R., Baker W. E. Modernization, Cultural Change and the Persistence of Traditional Values // American Sociological Review. 2000. Vol. 65. No. 1. P. 19-51
Inglehart R. Modernization and Postmodernization. Cultural, Economic and Political Change in 43 Societies. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1997.
Fourie E.A Future for the Theory of Multiple Modernities: Insights from the New Modernization Theory // Social Science Information. 2012. 51 (1). P. 52-69.