Аннотация: Объектом исследования послужили лингвистические средства экспликации, а именно эвфемизмы, которые были собраны путем сплошной выборки из англоязычных и узбекоязычных словарей, энциклопедий и других справочных и публицистических изданий. Предметом исследования является коммуникативно-прагматические особенности эвфемистических единиц, содержащие информацию о моральных ценностях и этических предписаниях, присущих социуму. Цель исследования – выявить коммуникативно-прагматические особенности эвфемистических номинаций в русском и узбекском языках с учетом национально-культурной специфики сопоставляемых языков. С помощью кросскультурного метода мы обнаружили, что помимо своеобразия национального контекста, в языковых системах существуют явления, как универсальные, так и дифференциальные, включая семантические универсалии и лингво-прагматические максимы. В статье впервые проводится компаративистский анализ коммуникативно-прагматических особенностей эвфемизмов с учетом национально-культурного аспекта, что свидетельствует о научной новизне исследования. Результаты исследования показали, что эвфемизм представляет собой не просто лексический субститут, а более широкое понятие, форму дискурсивного маневрирования. Он обладает различными стратегиями, выполняющими функцию непроксимальной манипуляции дискурсивным пространством, посредством которой говорящий пытается увеличить символическую дистанцию между собой и упоминаемым событием с одной стороны, и с другой в определенных ситуациях использование эвфемистической единицы может быть обусловлено желанием замаскировать реальные обстоятельства. Исследование также показывает, что не существует связи между выбором стратегии эвфемизма в сравниваемых языках. Еще одним важным открытием является то, что русские и узбеки прибегают к табу, когда имеют дело со смертью и ложью, но почти никогда в русском языке не касаются половых отношений. На эвфемистический язык влияют культурные и религиозные убеждения, образ жизни и нормы его носителей, особенно в узбекском языке, как мы обнаружили при описании половых отношений и при обращении к старшим.

Abstract: The object of the research is the linguistic means of explication, namely euphemisms, which were collected by continuous sampling from English and Uzbek dictionaries, encyclopedias and other reference and journalistic publications. The subject of the research is the communicative and pragmatic peculiarities of euphemistic units containing information about the moral values and ethical prescriptions inherent in society. The purpose of the research is to identify the communicative and pragmatic peculiarities of euphemistic nominations in the Russian and Uzbek languages, taking into account the national and cultural specifics of the compared languages. With the help of the cross-cultural method, we found that in addition to the uniqueness of the national context, there are phenomena in language systems, both universal and differential, including semantic universals and linguo-pragmatic maxims. The novelty of the research is a comparative analysis of the communicative and pragmatic peculiarities of euphemisms, taking into account the national and cultural aspect, which indicates the scientific novelty of the study. The results of the research showed that euphemism is not just a lexical substitute, but a broader concept, a form of discursive maneuvering. It has various strategies that perform the function of non-proximal manipulation of the discursive space, through which the speaker tries to increase the symbolic distance between himself and the mentioned event, on the one hand, and on the other hand, in certain situations, the use of a euphemistic unit may be due to the desire to mask real circumstances. The research work also shows that there is no relationship between the choice of euphemism strategy in the compared languages. Another important discovery is that Russians and Uzbeks resort to taboos when dealing with death and lies, but almost never sexual relations in Russian. Euphemistic language is influenced by the cultural and religious beliefs, lifestyle and norms of its speakers, especially in Uzbek, as we found when describing sexual relations and when addressing elders.