Аннотация: Предметом исследования выступают правовые нормы, доктринальные позиции и судебная практика, посвященные условиям гражданско-правовой ответственности. Актуальность темы исследования обусловлена тенденцией расширения перечня случаев безвиновной ответственности, выявленной при сопоставлении современного и советского законодательства. Однако каким принципом руководствуется законодатель, переводя случаи из «режима виновной ответственности» в «режим безвиновной ответственности», остается загадкой. В целях системности законодательства и обоснованного привлечения к безвиновной ответственности такой принцип должен быть закреплен в законодательстве. Выявление условия гражданско-правовой ответственности без вины выступает главной целью данного исследования. С помощью метода правовой индукции автором статьи сформулированы обобщенные выводы об условии безвиновной ответственности посредством анализа отдельных судебных решений и правовых норм, посвященных различным случаям безвиновной ответственности. Большое число случаев гражданско-правовой ответственности без вины, указанных в законе, обусловлено иным (взамен вины) условием ответственности, а именно осуществлением профессиональной деятельности, в результате которой совершается гражданское правонарушение. Если случай ответственности без вины, указанный в законе, не содержит какого-либо иного условия ответственности, альтернативного вине, то правило о нем должно быть исключено из закона в виду безосновательности (например, правило о безвиновной ответственности по обязательствам доверительного управления в отношении физических лиц, не являющихся субъектами профессиональной деятельности в данной области; правило о компенсации морального вреда независимо от вины за распространение ложных порочащих сведений лицом, не являющимся профессиональным распространителем продукции СМИ). Автором статьи предлагается вариант законодательного закрепления принципа безвиновной гражданско-правовой ответственности.

Abstract: The subject of this research is the legal norms, doctrinal provisions and case law on the conditions of civil liability. The relevance of this topic is determined by the tendency to expand the list of cases of strict liability detected in comparison the current and Soviet legislation. However, the principle observed by the legislator in transferring cases from the "regime of fault liability" to the "regime of strict liability" is still a puzzle. For the purpose of systematicity of legislation and reasonable claim of strict liability, such principle should be captured in legislation. The goal of this research lies in determination of the condition of civil liability without fault. Using the method of legal induction, the author formulates the conclusion on the condition of strict liability based on the analysis of separate court decisions and legal norms dedicated to various cases of strict liability. A number of cases of civil liability without fault specified in the law are substantiated by a different (instead of fault) condition of liability, namely the implementation of professional activity that entailed civil violation. If the case of liability without fault specified in the law does not contain any other condition of liability alternative to fault, the corresponding rule should be excluded from the law due to groundlessness (for example, the rule on strict liability for obligations of the trustee in relation to individuals who are not the subjects of professional activity in this sphere; the rule on compensation for moral damages irrespective of guilt for distribution of discrediting information by a person who is not a professional distributor of mass media products). The author offers to legislate the principle of civil strict liability.

Аннотация: Предметом исследования выступают правовые нормы о статусе несовершеннолетних родителей. Попечение ребенка несовершеннолетнего родителя осуществляется по специальным правилам не только в России, но и за рубежом. В России правовая модель попечения ребенка несовершеннолетнего родителя на данный момент еще не сложилась, в российском законодательстве недостаточно регламентирован ряд вопросов попечения ребенка несовершеннолетнего родителя, в отличие от стран германско-правовой группы (Германии, Швейцарии, Австрии), в законодательстве которых правовой статус несовершеннолетнего родителя описан более детальным образом.
С помощью метода сравнительного правоведения выявлены общие и отличительные черты правового положения несовершеннолетних родителей по немецкому, австрийскому, швейцарскому и российскому законодательству.
Общей чертой для немецкого, австрийского, швейцарского и российского права является автоматическое прекращение опеки над ребенком несовершеннолетнего родителя по достижении таким родителем совершеннолетия. В странах германско-правовой группы, в отличие от России, отсутствует гендерное равенство прав родителей; не допускается осуществление несовершеннолетним родителем, не обладающим полной гражданской дееспособностью, законного представительства прав и интересов своего ребенка; практически запрещены «несовершеннолетние» браки (в Австрии разрешены браки, в которых только один из супругов является совершеннолетним). На наш взгляд, наиболее совершенной (относительно ребенка несовершеннолетних родителей, достигших 16 лет) является немецкая модель попечения ребенка несовершеннолетнего родителя: несовершеннолетний родитель, не обладающий полной гражданской дееспособностью, и опекун оба наделены правом на воспитание ребенка, а законным представителем ребенка несовершеннолетнего родителя является только опекун (в случае отсутствия у ребенка совершеннолетнего родителя).

Abstract: The subject of this research is the legal norms on the status of underage parents. Custody of a child of underage parents is regulated by special rules in Russia and abroad. The Russian legal model of child custody of underage parents is yet to be established. Unlike the countries of Germanic legal group (Germany, Switzerland, and Austria), the legislation of which features detailed description of the legal status of underage parents, the Russian legislation requires further improvement in this regard. Application of the method of comparative jurisprudence allowed determining the common and distinctive characteristics in the legal status of underage parents in German, Austrian, Swiss, and Russian legislation. The common feature for all aforementioned legislations consists in automatic removal of custody of a child of an underage parent when such parent attains the age of majority. In the author’s opinion, the best model of child custody (with regards to a child of underage parents who have reached the age of 16) is German model: an underage parent with partial civil capacity and a guardian both have rights to participate in parenting of a child, while guardian is the only legal representative of a child of an underage parent (in case if a child has no parents of the age of majority).